Что Сжигает Нас Без Огня

Это было в июне. Зной. Невозможная жара. Даже вечером, когда солнце скрывалось на западе за высотками спальных районов, воздух обжигал лица, руки и спины людей.

Он уже несколько часов торчал в этом пабе. Ел как не в себя. Пил ещё больше. Сидел за барной стойкой и каждые полчаса говорил:

— Ещё.

Бармен доливал ему сто грамм бренди.

Огромный мужик. В теле. Потел так, что его платочек насквозь вымок, которым он непрерывно протирал лоб.

Но всё это не от жары, не от горячительных напитков и горячих блюд. В тот день, — пожалуй, самый тяжёлый день в его жизни, — он переживал как никогда раньше.

Сто грамм бренд залпом, два куска стейка Рибай средней прожарки и овощи гриль.

А в глазах пустота. Он смотрел в никуда. Его взгляд был будто бы обращён в себя.

И голова трещала. Невозможно просто. Как будто резали её в наживую.

Справа лежал смартфон. Он положил его в ожидании чего-либо. Звонка, смс или оповещения социальных сетей.

Но ему не хватало терпения. Он включал его, проверял социальные сети, затем обратно клал его справа. Так пару раз, пока не подумал:

— Да что же я такое делаю?

Назойливость раздражала его самого. Он убрал телефон в карман. Но нога без остановки тряслась, а рука так и зудела вновь прочесать социальные сети.

Что-то мелькнуло справа. Будто кто-то пробежал. Странно так.

— Неужели она действительно сделает это? — подумал он. — Может, всё-таки передумает? Может, в самый последний момент решит, что оно того не стоит?

Ему больно. От неизвестности. От ожидания. От предвкушения зловещих последствий.

И ещё эта голова. Болела то ли от жары, то ли от стресса.

— Нет, нет, по-любому одумается. Это же её здоровье. Мы же понимаем. Это всё может кончиться тем, что она навсегда потеряет здоровье. И уже никогда больше не сможет. А даже если не захочет, то уже и жить не сможет так как прежде. Это должно остановить.

Ещё сто грамм. Ещё кусок стейка. Мясо стало заканчиваться.

— Можно, пожалуйста, ростбиф, — попросил он у официанта.

В этом месте он был самым лучшим. Всё дело в каком-то особенном маринаде. Он лишь подчёркивал в вырезке её лучшие качества. Под алкоголь заходило без всякого гарнира. Просто пей и заедай.

— Может я зря всё это? — подумал он про алкоголь, когда голова заболела так, будто через глаз до самого мозга голову проткнули раскалённой спицей. — Может этим я делаю только хуже?

Но куда уж хуже? Внутри что-то разрывалось так, что на фоне этого головная боль казалась фантомной.

И я опять что-то пробежало справа. Мигом проскочило. Едва заметно.

— А ведь перед нами был целый мир. Всё наше. Всё в нашем распоряжении. Всё зависело только от нас двоих. Зачем она так со мной?

Вибрация дрожью пробежала по ноге. Звонок от неё. Он всё с той же дрожью в руках берёт трубку.

— Да?

— Всё.

— Что всё?

— Я сделала это. — Пауза. Неловкое молчание. — Я это…

Он сбросил звонок и кинул телефон перед собой.

— Да пошла ты, — произнёс он вслух.

Слеза пробежала по щеке.

Он выпил ещё сто грамм бренди, а за ними ещё сто грамм бренди. На сей раз уже ничем не заедая. Да и вообще интерес к еде пропал.

— Он мог бы быть нашим, — подумал он. — Весь мир мог быть нашим, но не без него… Сволочь.

Говорят, от любви до ненависти один шаг. Но шаг этот ценою в целую жизнь.

В глазах потемнело. От головной боли было уже настолько тошно, что он подумал даже:

— Зря я столько съел. Надо было просто нажраться в сухую как последняя пропойка. Легче было бы.

Ему было больно. Больно по-всякому. И физически, и морально.

Он решил, что стоить сходить до уборной, и хотя бы умыться холодной водой, чтобы стало полегче. Он встал возле барной стойки, оставив все свои вещи так, как лежали. В глазах помутнело как никогда раньше. Тьма покрыла глаза. Он понимал, что всё прекрасно видит, но будто бы до мозга ничего не доходит. Протёр пару раз глаза, но бесполезно. И права нога какая-то вялая. Он едва держался на ногах. А права рука будто онемела. Словно он её отлежал. Никак не хотела подчиняться.

Он не смог сохранить равновесие и упал. А дальше только беспамятство.