Борька

...В этом было что-то очень нелепое и несправедливое. Жестокое. В его смерти.

- Как глупо, - сказала мама, - в 16 лет. Люди мучаются от инфарктов, а хотят жить, а он…Чего ему не хватало?

...Борькины родители винили себя: «…в чем-то…когда-то…не так…»

«Борька...как же это...Господи!» - охала его бабушка.

…А через год, возвращаясь из Минска, я познакомилась в поезде с парнем из Борькиного класса.

- Знаешь…у нас его никто не понимал…

- Значит…оттого, что никто не понимал?..

- Да, - он наморщил лоб, будто пытаясь вспомнить что-то, но так и не вспомнил.

…Два дня в нашей квартире стоял венок: «Борису от семьи...» Я боялась этого венка и обходила всякий раз. Когда его увезли, стало легче. До самого конца не могла поверить, что это - Борьке…От нас…И от меня…

И вспоминала как мы бежали в солнечный день по нашей улице, как долго выбирали самый лучший арбуз и хохоча тащили его через весь лес, пока не уронили…Арбуз лежал на выгоревшей траве такой беззащитно-розовый...И мы больше не смеялись. Нам не жалко было утраченного удовольствия, просто мы оба и как-то сразу почувствовали его беззащитность.

…Когда я спрашиваю себя:

- Зачем?

Передо мной в очередной раз захлопывается дверка какой-то неизъяснимой тайны.

…Я взрослею, а Борька нет. И я не могу представить, что сейчас он был бы по сравнению со мной подростком, что я даже никогда не узнаю, какой бы у него был настоящий, не выдуманный мной и развитый по его детским черточкам характер.

…Когда он приходил к нам в гости, тащил меня на вокзал:

- Пойдем локомотивы смотреть! - и по дороге изумлялся, - надо же, живешь здесь и не удивляешься. Я бы каждый день пропадал на перронах…

Борька жил на очень тихой улице с тополями и редкими машинами.

…Прошло два года. И  я стала бояться, что его забудут. Если человек долго не напоминает о себе, о нем  забывают.  Но Борька! Попыталась вспомнить его улыбку. Не забыла! А вот как он сердился...уже не помню.

От каждого человека остается что-то. Рисунки, музыка, дневники. У меня от Борьки не осталось ничего, кроме…памяти.