Внешняя разведка СССР 1930-1940 гг. часть 1

           Руководитель  Внешней разведки  НКВД СССР Павел Фитин

      В наших заметках на этот раз прикоснемся к  непростой теме – работе внешней политической и военной  разведки СССР 1930-1940 гг. Сразу скажем, что органы внешней разведки – это лишь часть спецслужб СССР тех времен. Страна была в окружении враждебно настроенных государств. Оттуда шло влияние на политические процессы в стране и формировались прямые подрывные действия   в экономической и других сферах.
       20 декабря 2017 г. Российские органы госбезопасности отмечали свое 100-летие. А в 20 декабря 2020г. отмечался 100 - летний юбилей у Службы внешней разведки России (СВР).   В этот день (в 1920 г.) председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) при Совете народных комиссаров (СНК) РСФСР Феликс Дзержинский подписал приказ о создании в ВЧК Иностранного отдела (ИНО). Штат ИНО первоначально составлял 70 человек. Документ выводил внешнюю разведку из подчинения Особого отдела ВЧК и утверждал ее в качестве самостоятельного подразделения советских спецслужб.
       30 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об активизации деятельности внешней разведки. В качестве основных задач были определены борьба с организациями антисоветской эмиграции; выявление интервенционистских планов враждебных стран; противодействие иностранному шпионажу; получение технических новинок из-за заграницы и др. Штат ИНО ОГПУ в конце 1930 г. состоял из 121 сотрудника. Помимо резидентур, действовавших под легальным прикрытием (дипломатическим, журналистским и др.), с начала 1930-х гг. стала активно создаваться нелегальная сеть разведки.
      В июле 1939 г. внешняя разведка была переименована в 5-й отдел Главного управле-ния госбезопасности (ГУГБ) Народного комиссариата  внутренних дел (НКВД) СССР, руководимого Лаврентием Павловичем Берией (назначенным руководить НКВД в конце 1938 года). А  13 мая 1939  года на должность начальника 5-го отдела был назначен Павел Михайлович Фитин, которому в это время не исполнилось еще и тридцати двух лет.          
       3 февраля 1941 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) НКВД СССР было разделено на два наркомата: НКВД (Л.П. Берия) и Наркомат государственной безопасности (НКГБ) (В.Н. Меркулов, который был перед новым назначением заместителем Берии в НКВД). Внешняя разведка была реорганизована в 1-е управление (разведка за границей) НКГБ СССР, т.е. и Фитин П.А. со своим ведомством был теперь под контролем В.Н. Меркулова.
 
  …10 октября 2020 г. в 16 часов в Москве на территории пресс-бюро Службы внешней разведки Российской Федерации был открыт памятник генерал-лейтенанту Павлу Михайловичу Фитину (1907—1971), возглавлявшему советскую разведку с 1939 по 1946-й год, то есть на протяжении всей Второй мировой войны. Нет смысла объяснять, что для разведки — как и для всей страны — Великая Отечественная война явились самым трудным, самым напряженным периодом истории. И вот теперь генерал возвратился в Москву в образе прекрасного памятника.  (Сведения о П.М. Фитине. приводим из книги А.Ю Бондаренко: Фитин. – М.: Молодая гвардия, 2018 г.).
               
         Как появился Павел Михайлович Фитин?   
      
       Почему возникли  проблемы с кадрами разведчиков в 1930 гг.? 26 сентября 1936 г., наркомом внутренних дел (НКВД) стал секретарь ЦК ВКП(б) Николай Ежов. По совместительству за ним сохранялись посты секретаря ЦК и председателя Комитета партийного контроля. Одним из первых шагов Ежова на посту наркома стало указание о том, что органы госбезопасности  должны развернуть чистку, начиная с самих себя.
      И вот 18 марта 1937 года Ежов выступил на собрании руководящих работников наркомата внутренних дел, на котором заявил, что “шпионы” заняли в НКВД ключевые посты. Он потребовал “твердо усвоить, что и Дзержинский испытывал колебания в 1925—1926 годах. И он проводил иногда колеблющуюся политику”. Это был сигнал о том, что репрессии коснутся и ближайших соратников Дзержинского. Вскоре волна арестов в НКВД захлестнула и его руководящих работников. Прежде всего, это коснулось лиц польской национальности.
     За год «работы» нового наркома были уничтожены почти все нелегальные резидентуры, а в результате оказались утрачены связи с ценнейшими источниками, потеряны — и зачастую навсегда — очень перспективные агенты. Во многих «легальных» — то есть существовавших под прикрытием дипломатических, торговых и тому подобных представительств — резидентурах оставалось по одному-два сотрудника, чаще всего молодых, не имеющих опыта разведывательной работы. Именно с сентября 1936 года по декабрь 1938-го — этот период вошёл в историю под названием «ежовщины» — были арестованы все остававшиеся к тому времени в живых бывшие начальники ИНО. В 1938 году в течение 127 дней из центрального аппарата внешней разведки НКВД руководству страны не докладывалось вообще никакой информации.
     А ведь Европа тогда уже стремительно приближалась к мировой войне, на Евразийском континенте всё сильнее и сильнее разгорались очаги напряжённости! Подробная и достоверная информация о происходящем была объективно необходима Кремлю, как воздух., Но по вышеназванным причинам сотрудникам внешней разведки как раз тогда не удалось своевременно получить информацию о планировавшемся аншлюсе гитлеровцами Австрии; советские разведчики не знали также и о готовящемся Мюнхенском сговоре между Англией, Францией, Италией и Германией, в результате которого была расчленена Чехословакия. К нацистскому рейху тогда отошла Судетская область, а ряд чешских районов фюрер в виде подачки с барского стола отдал Польше и Венгрии. Поляки, однако, напрасно радовались внезапным территориальным приобретениям — трагическая судьба Польши уже была предопределена...
      Как утверждают некоторые историки, Сталин, стремясь удержать власть, уничтожал руками своих подручных — сначала Ягоды, потом Ежова, а после и Берии — всё и вся, потому как никому не доверял, и в том лишь единственная причина репрессий...
Но не все так просто. Разведка — организация весьма специфическая. Её сотрудники находятся не то что на переднем крае, но в глубоком тылу противника, а потому и в по-стоянном с ним соприкосновении, воистину — в окружении. Если на передовой солдаты двух воюющих армий стараются друг друга убить, то разведчики имеют задачу —— друг друга перевербовать, чтобы затем получать секретные сведения и снабжать противника дезинформацией. Убитый или раненый солдат — потеря лишь одной боевой единицы; но к каким громадным потерям может привести всего только один перевербованный разведчик, сказать невозможно.
       (Дальше  опять обращаемся к опубликованным материалам исследований А. Бондаренко). Он отмечает, что в июле всё того же 1938 года ушёл на Запад резидент советской внешней разведки в Испании майор госбезопасности Александр Михайлович Орлов (он же — Лев Лазаревич Фельдбин), сотрудник ВЧК—ОГПУ с 1920 года, направленный на работу в ИНО в 1926 году. Уже с того времени он выезжал в заграничные командировки во Францию и в Германию, а в 1933—1936 годах работал с нелегальных позиций в Великобритании и Австрии. Есть версии, что он принимал участие в привлечении к сотрудничеству с советской разведкой целого ряда очень серьёзных и ценных агентов... Переехав по своей воле в США, Орлов - Фельдбин написал письмо Иосифу Виссарионовичу, с которым был знаком лично, поставив условие: мол, вы не трогаете меня и мою семью, а я не раскрываю ваших агентов. Сталин согласился, и беглый разведчик, заодно прихвативший из кассы резидентуры $ 68 тысяч — очень большую по тем временам сумму, преспокойно жил в Соединённых Штатах, где и скончался в городе Кливленде в 1973 году, в возрасте семидесяти семи лет. Кажется, что и он выполнил свою часть договорённости, не выдав никого из советских развед¬чиков и их добровольных помощников.
    А как на самом деле?  Была ли у руководства советской разведки стопроцентная гаран-тия, что беглец сдержит слово — например, тогда, когда у него закончатся ворованные деньги или наступят какие-то иные жизненные трудности? Могло ведь и так случиться, что контрразведка противника «выпотрошила» бы Орлова-Фельдбина, применив проверенные средневековые методы — в конце концов, чего с предателем то церемониться? Кто его защищать будет, кому он теперь нужен? А ведь любому раскрытому в результате предательства советскому разведчику или агенту угрожала бы смертельная опасность — и в той же Испании, где шла гражданская война, и в той же Германии, где для инакомыслящих существовала прямая дорога в концлагерь... Да и в Англии раскрытый «большевистский шпион» вряд ли бы отделался одним лишь общественным порицанием.
     По этой причине многие из сотрудников и агентов, которые были знакомы с Орловым-Фельдбиным, и даже те, о чьём существовании он просто знал некоторые подробности, были спешно выведены в СССР; другие — «законсервированы» до лучших времен, с кем-то просто была оборвана связь. Естественно, что эти разведчики, оказавшиеся на советской территории, были подвергнуты всесторонней и тщательной проверке. Кто-то её прошёл и вновь приступил к исполнению служебных обязанностей, а кое-кто вызвал подозрение и от разведывательной деятельности был отстранен; к тому же, ряд сотрудников был уволен с жёсткой формулировкой: «из-за невозможности дальнейшего использования». А что же было делать с этими «засвеченными», разоблачёнными разведчиками? Ведь служба у них такая, не публичная... Так что начавшаяся вскоре Великая Отечественная война, уже в первые месяцы которой вспомнили о таких вот безвинно пострадавших чекистах и возвратили их в строй, для кого-то, как оказалось, пришла во спасение.
    И ведь если бы майор госбезопасности Орлов был один такой «перевёртыш» — много знающий высокопоставленный сотрудник советской разведки, сбежавший на Запад! В октябре 1938-го остался в Швейцарии капитан госбезопасности Матус Азарьевич Штейнберг; а ещё осенью 1937 года аналогичная история произошла у «соседей», то есть в военной разведке, где «ушёл» резидент в Западной Европе Вальтер Кривицкий (он же — Самуил Гершевич Гинзберг), который, в отличие от Орлова-Фельдбина, никаких «джентльменских соглашений» со Сталиным не заключал, а потому, по имеющейся ин-формации, он  выдал более ста разведчиков и агентов, как военной, так и внешней разведки, в Западной Европе и Северной Америке... По официальной версии Кривицкий покончил с собой в начале 1941 года в Вашингтоне.
     Нельзя не сказать также и про комиссара госбезопасности 3-го ранга Генриха Самой-ловича Люшкова, начальника Управления НКВД по Дальневосточному краю. В июне 1938 года он тайно перешёл границу оккупированного Китая и сдался японским властям, с которыми затем сотрудничал по 1945 год включительно, пока они же его не «убрали»... Понятно, что по своей должности Люшков имел информацию не только про контрразведчиков, работавших на советской территории.
      А сколько было всяких известных и неизвестных нам беглецов и предателей гораздо меньшего ранга, которые также кого- то «сдавали» и также наносили разведке ощутимый ущерб! После каждого такого побега приходилось выводить из-за границы наших людей — в первую очередь, для их спасения.
         
     …Как же возрождалась служба внешней разведки? 
      
     Весной 1938 года Павел Михайлович Фитин был совершенно неожиданно зачислен в Центральную школу НКВД, отучился там полгода, получил направление в разведку, а уже 13 мая 1939 года был назначен её начальником…Это, кстати, был безошибочный выбор наркома внутренних дел Лаврентия Берии. За то время, как Фитин руководил разведкой НКВД — НКГБ, в военной разведке (армейской) сменилось пять руководителей! А Павел Михайлович так и оставался один, несмотря на свою поразительную для этой должности молодость: когда он возглавил разведку, ему был всего тридцать один год и возглавлял внешнюю разведку  семь лет, все военные годы!.
     В то время (конец 30-х гг.) после печально знаменитых «ежовских чисток», органы государственной безопасности были очень ослаблены, так что было принято решение призвать на службу в НКВД порядка 800 молодых коммунистов и комсомольцев с высшим образованием или студентов, организовав их краткое обучение в особой разведывательной школе. Также по предложению Фитина Берия согласился с возвращением на службу многих опытных разведчиков, ранее по разным причинам из нее изгнанным, уволенных, или осужденных за явные или мнимые прегрешения.
      За дело П. М. Фитин взялся горячо и без раскачки, чего не позволяла обстановка приближавшейся  войны. Поскольку до его назначения,  в результате репрессий и преда-тельств многие зарубежные резидентуры при руководителе НКВД Н.И. Ежове были буквально парализованы, нарком иностранных дел Вячеслав Молотов вообще предлагал упразднить разведку, передав её функции дипломатам – Народному комиссариату иностранных дел (НКИД). Но, как писал позже сам Фитин, «…в предвоенные годы удалось укомплектовать около 40 резидентур за кордоном и направить в них более 200 разведчиков, а также вывести на нелегальную работу многих кадровых чекистов. Это сразу же сказалось на результатах». А годов-то этих было всего два!
          П. М. Фитин, приняв руководство разведкой в 1939 году с наличным составом немногим более 100 человек в Центре и по нескольку сотрудников в большинстве закордонных резидентур, сумел многое сделать для восстановления нормальной работы внешней разведки за два года, оставшиеся до начала Второй мировой войны. И  к  середине 1941 года в центральном аппарате его ведомства работало уже 695 человек. Благодаря самоотверженной работе сотрудников разведывательного управления удалось восстановить работоспособный агентурный аппарат в Германии, Италии, Англии, Франции, США, Китае. Всего к этому времени действовали до 40 заграничных резидентур, в которых работало 242 разведчика, имевшие на связи в общей сложности 600 различных источников разведывательной информации, как вспоминал уже позже генерал Павлов (работал тогда одним из сотрудников в ведомстве П.М. Фитина).
     И вообще, свой современный образ внешняя разведка во многом приобрела именно при Фитине… Только с января по июнь 1941 года разведка НКГБ направила И. В. Сталину свыше ста донесений о подготовке Германии к нападению на Советский Союз… Как отмечают исследователи, И.В. Сталин с недоверием относился к многим сообщениям разведчиков, которые он лично изучал. Он был против предварительной обработки какими бы то ни было людьми этого огромного количества разведывательных данных. Возможно считал, что он самостоятельно может делать более объективные выводы из этого множества сообщений разведчиков. Наверно какой-то резон в этом был. Тем более он опасался дезинформации, а ее было достаточно много в разведсообщениях. А мощная информационно-аналитическая служба для обработки первичных данных, отсеивания дезинформаций и выявления наиболее важных сведений для докладов высшему руководству страны (4-й спецотдел НКВД) появилась уже во время начавшейся войны с гитлеровской Германией.
     В хрущёвские времена, когда началось «развенчание» сталинской эпохи, стали писать, что «коварный Берия» ненавидел принципиального Фитина, не мог ему простить именно эти сообщения, «тревожившие вождя», а потому «изломал» его послевоенную карьеру. Но это — полная чушь, как отмечает историк спецслужб А. Бондаренко.  Фитинские донесения Лаврентий Павлович самолично визировал как нарком внутренних дел. Что было бы, если бы он не был согласен — можно не объяснять.
    Неоценимое значение имеет тот факт, что, когда в конце сентября 1941 года Джон Кернкросс, один из членов знаменитой «Кембриджской пятёрки» — агент «Лист» — передал в Центр доклад премьер-министра Черчиля о проекте создания атомного оружия. Англичане хотят создать фантастическое сверхоружие в течение двух лет. Кто бы обратил внимание на эти «прожекты»?! Фитин не только обратил внимание сам, но и убедил в серьёзности этих планов как своё руководство, так и фактически высшее руководство страны. Однако и тут фальсификаторы постарались: в ряде источников написано, что «данные были доложены Л. Берии, который отверг их как дезинформацию». Но тут же указывается, что нарком распорядился направить полученные сведения на экспертизу в 4-й спецотдел НКВД — крупный ведомственный научно-исследовательский центр. То есть не отверг, но, не являясь учёным-атомщиком, выразил свои вполне понятные сомнения, — а потом поступил именно так, как и следовало… В общем, с этого фактически началась в СССР работа по созданию атомного оружия — в разведке это называлось операция «Энормоз». (Чуть детальнее расскажем об  операции «Энормоз» и группе разведчиков «Кембриджской пятерки» в отдельном материале»).
     Разведка под  руководством Фитина проникала в планы военных операций вермахта; обеспечивалась безопасность встреч «большой тройки» — руководителей стран Антигитлеровской коалиции; была пресечена возможность сепаратных переговоров наших англо-американских союзников с Германией, — и многое, многое другое…   
     Далее историк спецслужб  А. Бондаренко отмечает, что послевоенная судьба Павла Михайловича окружена не только завесой секретности, но и туманом дезинформации — мол, Берия свёл с ним счёты, снял с должности и услал из Москвы.  А на самом деле Фитин  после Москвы  сначала побывал в Германии, откуда в СССР привозили учёных-атомщиков и специалистов по разработке ракет ФАУ- 1 и ФАУ-2 (из тех, которых не успели вывезти к себе американцы), в местах, где  добывали  урановое сырьё; потом четыре года исполнял обязанности заместителя начальника Управления МГБ по Свердловской области. А ведь именно на Урале находились все «закрытые города, в которых и «ковалось» ядерное оружие. В 1951 году Фитина перевели в Казахстан — это Семипалатинский полигон и опять-таки урановые рудники — уже министром госбезопасности. Серьёзный карьерный взлёт!
    Но эту блестящую карьеру подкосили смерть Сталина и, затем, Берии. Новые власти (Н.С. Хрущев) с заслугами не считались. По счастью, найти хоть какую-то причастность Фитина к пресловутым «незаконным репрессиям»,  замыслам «государственного переворота» и «захвата власти»,  приписываемым Берии, не удалось, а потому его не стали, как ни пытались, объявлять «врагом народа», а просто уволили. Генерал-лейтенанта отправили в отставку без пенсии, так как по срокам службы он её не выслужил. Зато здоровье, особенно в последние месяцы разбирательств, он подорвал основательно. В итоге — работа на невысоких должностях и смерть за четыре дня до 64-летия.
      
      Примеры разведывательных донесений о приближающейся войне СССР с Гер-манией
   
      Руководству нашей страны поступало множество донесений разведчиков от нескольких ведомств: НКГБ, военных (РККА), пограничных (НКВД). В течение нескольких предвоенных лет эти разведданные содержали сведения о подготовке Германии к войне с СССР, а также множество сведений о тайной закулисной деятельности Англии, Германии, Америки, их стремлении направить гитлеровскую военную агрессию на СССР. Ниже можем привести  некоторые примеры таких сообщений.
    Как отмечает бывший сотрудник КГБ, писатель А. Мартиросян (книга: «Сталин и раз-ведка накануне войны». – М.: ВЕЧЕ, 2014)) , с января 1941 г. был восстановлен контакт с Джоном Кернкроссом (оперативный псевдоним «Мольер») – одним из членов великолепной «кембриджской пятерки» блестящих агентов советской внешней разведки. Дж.Кернкросс с июня 1940 г. работал личным секретарем лорда Хэнки, который в кабинете У.Черчилля. Он  «вел работу по линии секретных служб и был председателем десятка комиссий, которые занимались вопросами, обороны, безопасности, научных исследований и др.  ... К лорду Хэнки поступали материалы из кабинета министров, спецслужб, научно-исследовательских организаций и других важных учреждений. Все они аккумулировались у Кернкросса. От Кернкросса были получены переписка МИД с посольствами, еженедельные доклады английской разведки кабинету, протоколы заседаний военного кабинета, доклады начальника генштаба, материалы по экономической разведке и другие важные секретные документы. С января по май 1941 года от источника было получено большое количество число материалов, которое свидетельствовало о подготовке  фашистской Германии к нападению на Советский Союз». Как первые надежные данные о подготовке нападения Германии на Советский Союз, так и последующие сведения аналогичного характера, в обязательном порядке направлялись лорду Хэнки и аккумулировались у Кернкросса.»
      Ну а далее они передавались агентом своему куратору из лондонской резидентуры НКГБ СССР. Объемы передаваемых Дж. Кернкроссом документов и информации  были исключительно важны и интересны  – в среднем до 60 фотопленок направлялось в Центр каждой почтой. Не отставали и другие члены прославленной пятерки – легендарные Ким Филби, Антони Блант, Гай Бёрджесс, Дональд Маклин. Их информация также имела колоссальное значение.
Бесценная информация о планах немецкого командования поступала и от другого агента из числа великолепной «кембриджской пятерки» - Дональда Маклина. «В первой половине 1941 года Маклин информировал Москву о подготовке Гитлера к нападению на СССР. Среди документов этого периода необходимо отметить полученную от источника сводку министерства экономики Англии, подготовленную для доклада военному кабинету, о неминуемом нападении немцев на СССР. В сводке приводились  сведения  о военных приготовлениях Германии на востоке и ее оперативных планах по разгрому Красной Армии».
      Чтобы вклад Кернкросса и Маклина в обеспечение СССР разведывательной информацией высшего класса был бы более понятен, необходимо небольшое уточнение, пишет А. Мартиросян.
      Так, 24 марта 1941 г. британская разведка получила из Швеции сообщение о том, что немцы отложили вторжение на Британские острова и решили «молниеносно атаковать Россию и оккупировать ее вплоть до Урала». В сообщении детально излагался план операции против СССР на трех главных направлениях, назывались три конкретные ударные группировки германских войск под командованием фельдмаршалов фон Бока, фон Рунштедта и фон Листа. Эту информацию Лондон не передал Москве. Однако она прошла через руки Кернкросса и Маклина и потому попала в Москву. И то обстоятельство, что Лондон ни в каком виде не передал эту информацию Москве и даже не пытался сделать этого, сыграло положительную роль. И почему так? Далее А. Мартиросян поясняет:
       « Советская разведка располагала уникальной возможностью для контроля и проверки этой информации. Она располагала  агентом по фамилии Нюблад в шведской службе радиоразведки. В 1994 г. шведы сами предали гласности эту историю. Все, что шведы тогда читали в немецких радиограммах, а затем передавали в Лондон, читали так-же и в Москве, нередко даже раньше, чем руководство Швеции или Англии, и, как правило, одновременно с ними. Не говоря уже о том, что эти данные позволяли советской радиоразведке самостоятельно раскалывать немецкие коды и знать как о планах немцев, так и об их уровне осведомленности о советских войсках. Так что зря Черчилль скрывал информацию – Москва все равно узнала, причем в более благоприятной для этой информации ситуации, то есть без подозрений в дезинформировании.»
       Достоверные данные о плане Гитлера по нападению на СССР, о главных направлениях наступления вермахта (на Ленинград, Москву и Киев), которое будет осуществлено силами примерно 155 дивизий, во второй половине апреля месяца 1941 г. передал в Москву и чехословацкий президент Э. Бенеш. Эта информация была получена в конце марта - начале апреля 1941 г. от ценнейшего агента чехословацкой военной разведки А-54 – Пауля Тюммеля. Передача в Москву была осуществлена в рамках секретного соглашения о сотрудничестве между разведками СССР и Чехословакии от 1935 года. Одновременно эту же информацию Э. Бенеш и Ф. Моравец передали У. Черчиллю и в МИ-6 (орган разведки Великобритании). А 19 апреля 1941 г. они продублировали ее. В результате получилось, что окружным путем, через Дж. Кернкросса, у которого, в виду его специфических служебных обязанностей, оседала вся подобная информация, она в порядке дублирования попала также и в Москву.
         Разведчики  управления генерального штаба  Красной армии (РУ ГШ КА) смогли добыть достоверные сведения, свидетельствовавшие о целенаправлен-ной подготовке Гитлера к войне против СССР:“Перечень донесений военной разведки о подготовке Германии к войне против СССР (январь — июнь 1941 г.)”. В него включены 56 донесений советских разведчиков о подготовке Германии к нападению на СССР Динамика поступления этих сведений была такова:
— 22 февраля сообщение из Белграда — война начнётся в июне 1941 г.;
— 15 марта из Бухареста — война начнётся в июне 1941 г.;
— 19 марта из Берлина — нападение планируется между 15 мая и 15 июня 1941 г. ;
— 4 мая из Бухареста — начало войны намечено на середину июня 1941 г.;
— 22 мая из Берлина — нападение ожидается 15 июня 1941 г.;
— 1 июня из Токио — война начнётся около 15 июня 1941 г.;
— 16 июня из Берлина — нападение назначено на 22— 25 июня 1941 г.;
— 20 июня из Токио — война между СССР и Германией неизбежна».
      С одной стороны, всё, казалось бы, совершенно ясно: гитлеровская Германия пребыва-ет в полной готовности к нападению на Советский Союз. Но даты-то,  даты всё время меняются!
      Вроде бы, и в 1940 году что-то намечалось, потом, по плану «Барбаросса», был уста-новлен срок 15 мая, а в директиве о стратегическом развёртывании — 21 июня, затем из-за нападения Гитлера на Югославию нападение на СССР  отложили, а 30 апреля фюрер сказал, что это будет 22 июня, — но это он пока ещё только сказал, и только 10 июня был отдан приказ по войскам...
      Об этих изменениях разведка сообщала достаточно своевременно, но все эти предупреждения уже звучали в ушах надоевшим криком «Волки!», и рождалась мысль об «английской провокации».
       Историк спецслужб А. Мартиросян остро критикует Г.К. Жукова и многих других советских полководцев, которые после окончания войны и смерти Сталина в своих высказываниях, мемуарах обвиняют нашу разведку в некачественной работе. В том, что она, якобы,  не снабжала руководство Красной армии и ее Генеральный штаб (начальником генштаба был накануне войны Жуков) необходимыми сведениями о подготовке немцев к нападению на СССР, сосредоточению вражеских войск у наших границ и т.п.,
        А. Мартиросян считает эти утверждения ложью, подтверждая свои оценки примерами. Так огромное количество самых разнообразных донесений разведчиков поступало сразу ряду высших руководителей, наряду со Сталиным: народному комиссару Красной армии Тимошенко, Жукову, Молотову, Берии. И на этих донесениях есть их подписи об ознакомлении этими донесениями. Почему Жуков и другие генералы (за исключением Рокоссовского и Голикова) так поступили со своей критикой работы разведчиков и обвинениями в адрес Сталина?
      Это объясняет А. Мартиросян, с доводами которого нам нельзя не согласиться. Известно, что первые месяцы войны с гитлеровской Германией Красная Армия несла огромные потери. И ответственность за эти потери генералы всецело возлагают на Сталина и разведку. Своей вины в руководстве войсками они не видят. А ведь в стране была серьезная подготовка  к войне: налаживание производства оружия и боеприпасов, воинские учения с середины 30-х годов и много чего еще. Вся страна уже ожидала войны. И сами генералы могли бы активнее готовиться к ней. А ведь учения и маневры в предвоенное время показывали, что армия еще плохо, вяло  готовится   к надвигающейся войне (Сегодня можно найти на эту тему не одну публикацию историков)….
      Историки спецслужб А. Колпакиди, А. Север и ряд других, опираясь на открывшую часть архивов, показывают на чудовищную неразбериху, начавшуюся с самых первых дней войны. Особые отделы НКВД, существовавшие  в каждой армии и на флоте, в своих донесениях из действующей армии сообщали об огромном числе ошибок, бездействия и преступной халатности командиров и офицеров штабов армий, дивизий, бригад и полков.
      К примеру, историк спецслужб А. Север («Смерш» – М.: Вече, 2020) приводит множество таких примеров из донесений контрразведчиков. В том числе – и случаев паникерства командиров и штабистов, бросавших на произвол судьбы своих солдат, штабную документацию (армий, дивизий и полков). Заблаговременно не были замаскированы на аэродромах самолеты и их безнаказанно уничтожала гитлеровская авиация. Неразбериха на железнодорожном транспорте, где скапливались эшелоны с военными грузами, прерванная связь между штабами соединений армии, паника среди военных, которых бросали командиры, и вследствие этого множество солдат, а порою,  вместе с командирами сдавались в плен неприятелю… Вряд ли лично Сталин тут во всем виноват, а где были военначальники в предвоенное время? Почему не занимались должным образом с воинскими соединениями и подразделениями обучением воинскому делу?
     Но Берия был убит в заговоре, организованном Хрущевым, и уже он не мог рассказать о том, как доблестно бились его пограничные войска,  и как работала разведка: пограничных войск, разведка НКВД и НКГБ под руководством Фитина, Судоплатова… Не было и Сталина, благодаря которому  эти генералы стали Победителями в страшной войне….Поэтому оболгать истину, снять с себя весомую долю военных поражений в начальные месяцы войны, генералы посчитали для себя необходимыми действиями. Пусть народу за все отвечает Сталин, Берия, разведчики!...
          (Продолжение следует)