Художница. Часть 7. new

   Ольге не спалось. Она вновь посмотрела на часы - половина седьмого утра. Ладно, пора вставать:тихо поднявшись, стараясь не скрипеть диваном, она подошла к окну. Незасыпающий город прибавил темп - тысячи машин мчались по дороге, иногда сигналили недовольно... В целом, картина была привычна. Она закурила и, выпуская дым в форточку, оглянулась на спальник.


     " Странный он какой-то... Надо подумать. Такие откровения после полугода совершенно никому не нужных пустых разговоров, и вот, наконец, показывается  кусочек осмысленности.Философ... Надо подумать",- еще раз повторила она почти вслух и пошла ставить чайник.


      Спальник зашуршал. Помятое лицо философа и знатока эсперанто показало кончик носа. Художница посмотрела на него, но думать не стала, ибо что толку  в размышлениях, когда нет информации." А я вообще про него ничего не знаю. Приходил - уходил.. Тянет почему - то к нему. А вот возьму и спрошу". Художница не любила узнавать людей. Труд напрасный, потому что они имеют свойство привязать к себе, а потом исчезают... Как папа. Безопаснее рисовать.


       -Однако, пора идти,- сипло высказался философ. Он тяжко вытащил длинное туловище из спальника.


        - А чай? - спросила она.


        - Неа... Пойду домой. Спасибо тебе.



        Вот так всегда - ни ответа, ни привета. Домой пойдет, ничего не скажет. Ладно, значит, так надо.

        Философ бодро подхватил разлохмаченные листы, отряхнулся, как будто сон его проходил в овраге с опавшими листьями, и ушел в муть проснувшегося города. Художница невольно ухватилась памятью за это странное движение - встал, встряхнулся, пригладил шевелюру. Что-то знакомое, где-то она это видела, только подсознание не выпускало воспоминание... И только когда хлопнула дверца раковины, поняла - папа. Как папа. " Что за бред,-подумала она,- это тебе со сна мерещится." 



        Философ шагал домой. " И маме даже не позвонил",- упрекнул он себя.

      Как-то,года в четыре, философ, исключительно благодаря природному любопытству и страсти к эмпирическому опыту,пошел гулять на озеро в середине марта. Весна была дружной, озеро - популярным у рыболовов. На поверхности льда оставались затянутые тонкой пленкой лунки. Естественно, он провалился. Сначала он попытался побарахтаться, но положение только ухудшалось. Мама осторожно подходила к месту провала философа, затем, как снежный барс, легла на живот и поползла к сыну. В руке был длинный сапог. "Хватайся, дуралей",-сквозь смех и слезы почти рыкнула она. Философ был спасен при помощи сапога.


      Маму звали Наталья, она же предпочитала слышать свое имя на французский манер - Натали.Ей нравилось плавное сочетание звуков и иностранное звучание. Она и выглядела как иностранка: глаза узкие," монгольские", удивительным образом сочетающиеся с аккуратным, слегка вздернутым нешироким носиком. Волосы неестественного матового черного цвета,такого черного, какой  изредка встречается у американских индейцев, не разбавленных кровью других рас. Она любила распускать волосы, ничем не сдерживая этот темный густой поток, и это тоже выглядело как-то шикарно "иностранно". Мужчины оглядывались на нее и быстро отворачивались - она не любила отводить взгляд жестких карих глаз.Натали всегда была собранна, как пума, вышедшая на охоту: не ела то, что вредно, не пила то, что расслабляет, не теряла контроль над своими чувствами. Лишь однажды она позволила отпустить себя на свободу, но и тут было ясно - она сыимитировала этот процесс.

     Знакомства с мужчинами не являлись для нее занимательной игрой,интереса к этому она не испытывала. Зачем? И лишь на пороге тридцатилетия она почувствовала непривычное и странное желание, желание, совершенно нетипичное для нее - ребенок.. Проходя по улице, она все чаще оглядывалась на играющих детей, но они не вызывали у нее никакого умиления или чувства зависти к их матерям. Она просто знала - он будет, и скоро.


    Так и случилось. Все произошло без фейерверков и брызг шампанского: она увидела красивого мужчину,"нечаянно" дала ему на себя посмотреть пару раз на станции метро,тихо опустив глаза,и... Прекрасный молодой человек, подходящий ей во всех отношениях - не болтлив, в душу не лезет, а это было важно для нее, очень важно. Она всегда хотела быть одна, ей так было интереснее жить. Натали очень ценила его замкнутость и некую отстраненность:он не интересовался ее работой,знакомыми и родителями, она, в свою очередь, делала тоже самое.


      Работала Натали в странном заведении - НИИ арктического шельфа. Название скучное, но, если вникнуть в суть, то дела там творились государственного масштаба, поэтому ее отдел вообще относился к разряду секретных. Работа ей нравилась,ведь это замечательно - ощущать причастность к большому и нужному. Многие хотели бы ощущать причастность, но брали в ее отдел умных и молчаливых.  Ее жизнь была полна смысла - исследования, расчеты, желание увидеть - что там, под многовековым льдом? Ее работа была под стать ей самой - точная и удивительная.


      Сын родился у Натали летом, когда уже поспела клубника. Она сразу почувствовала за него ответственность. Именно ответственность, а не любовь, поэтому объятий и поцелуев Олегу доставалось мало. По достижении им года Натали сразу занялась его образованием и воспитанием, неусыпно держа этот процесс под личным контролем. Деньги на гувернантку давал отец Олега, на этом его общение с ребенком и закончилось, чему Натали была несказанно рада - она любила, когда достигала цели. Мальчик был сообразителен, чем и сумел очаровать ее - глупого она уважать бы не стала и,скорее всего, пожалела о его появлении на свет. Он быстро усваивал новое, не забывая основ; жадно тянулся к разным сферам науки - математика, естествознание,философия... В конце концов, произошло настоящее чудо - она начала чувствовать к нему любовь, но любовь эгоистическую, основанную на тщеславии матери умного ребенка. Это не добавляло Олегу "обнимашек", но теперь она начала улыбаться и смеяться с ним. Когда ему исполнилось семь, она рассказала ему анекдот, и он хохотал, чем еще больше сблизился с матерью.Она ценила свое чувство юмора и поэтому было приятно польщена...


      Для маленького Олега мама была недостижимым божеством на высочайшем пьедестале. Иногда она спускалась на несколько ступенек вниз, и он был счастлив. Со временем ситуация менялась в сторону все большего уменьшения высоты постамента. Самое странное состояло в том, что Олег никогда не чувствовал себя несчастным, обделенным вниманием; наоборот, они с матерью прекрасно понимали друг друга и та дистанция, что их разделяла по инициативе Натали,была привычной и нужной...

       


       



         

            



                Продолжение следует....