de omnibus dubitandum 119. 493

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.493. ХУТОР СЕВЕРИН…

    Вплоть до 20-х годов XX века у путешествующих по России было только две возможности — либо на своих повозках, либо на перекладных, то есть, пользуясь услугами государственной почты, которая служила и транспортом (на фото, примерно на таком экипаже добирался П. Врангель к месту службы).

    Ни одно занятие не оставило в русской литературе такого следа, как обслуживание ездоков. Станционный смотритель Пушкина, гоголевская тройка, кучера Чехова, ямщики из народных песен и стихотворений… Все они стали олицетворением русской жизни XIX века, но много ли мы знаем про их организацию и экономику?

    В XVI веке было невозможно отделить транспорт от связи. Ямская служба выполняла обе функции, перевозя как почту, так и пассажиров с грузами.

    Большая часть жителей была занята тогда в натуральном хозяйстве и нужды в устойчивых коммуникациях не испытывала, а огромные по европейским меркам расстояния, низкая плотность населения и малая экономическая активность не способствовали развитию ямской службы.

    И движителем прогресса выступало государство, имеющее свой интерес. Поэтому и возникла ямская повинность — принудительное обслуживание дорог. Население местностей, где проходили стратегически важные пути сообщения, обязано было поставлять лошадей и людей для государевой почты. Постепенно ямщики превратились в особое сословие наподобие стрельцов, они совмещали ведение своего хозяйства с выполнением обязанностей перед государством. Это позволяло ему тратить минимум средств, но качество услуг было низким, как почти при любой монополии, основанной на несвободном труде.

    Пресловутый станционный смотритель — фигура столь важная для русской литературы — появился лишь к концу XVIII века, и, хотя Пушкин подчеркивал наличие у него звания 14-го класса, чиновником не являлся, а был самым что ни на есть мелким предпринимателем.

    Но правительство не могло содержать и контролировать работу нескольких сотен почтовых станов (иные удалены от столицы на тысячи верст) и 2649 почтальонов и станционных смотрителей (столько было в 1810 году).

    Поэтому станции сдавались частным лицам — на три года — тем самым смотрителям. Они должны были иметь на каждом стане по 25 лошадей, по 10 экипажей, сами нанимать возниц. Их доходы складывались из платы проезжающих за прогоны (по 12 копеек за 10 верст), продажи еды и вин на почтовой станции и размещения путников на ночлег.

    Такой симбиоз казенной и частной экономики худо-бедно работал, и современникам казалось, что "скорее худо". Жалобы на «диктатора почтовой станции» были общим местом. Зажатый в тесные рамки инструкций, по которым он обязан был удовлетворять малейшие прихоти странствующих и укладываться в нормативы (скорость зимой и летом — 10 верст в час, а весной и осенью — 8 верст в час), но при этом вынужденный зарабатывать, он неизбежно склонялся к коррупции: 40 копеек ямщику и 80 копеек смотрителю были обычной таксой для проезжающих, чтобы получить своевременно лошадей. Сами же смотрители жаловались на побои со стороны господ пассажиров.

    Развитие дорог с постоянным сообщением стимулировало появление всевозможных попутных услуг, в первую очередь кулинарных.

    Трактиры и прочие придорожные заведения вместе с почтовыми станциями предлагали не только еду, но и ночлег, овес для лошадей, услуги кузнецов (подковывать было необходимо чуть ли не после каждого прогона), коновалов, цирюльников.

    В 1856 году подковать новой подковой на станке стоило 17 копеек, перековать старую — 5 копеек за копыто. Ковка на руках (более тонкая работа) стоила соответственно 28 и 12 копеек с копыта. Требовалась постоянно и оковка колес, починка ступиц и другая кузнечная работа.

    Хутор Северин упоминается в очерках о волнениях крестьян на Кубани
«Весной и летом 1902 года в ряде мест Кубани произошли крупные волнения крестьян. Начались они в мае на хуторе Северин Кавказского отдела, где собралось до 5 тысяч крестьян из центральных губерний. Оставшись без денег и продуктов, потеряв надежду наняться на работу, они стали угрожать восстанием. Прибывшие на хутор Северин казачьи части разогнали скопившиеся толпы крестьян. Глухое брожение сельскохозяйственных рабочих на Кубани, начавшееся в мае, вылилось затем в открытое восстание. 3 июня 1902 года доведенные до отчаяния сельхоз рабочие, собравшиеся в хуторе Романовском Кавказского отдела, разгромили два духана и избили полицейских. 5 июня на хуторе Северин разгромили склад земледельческих орудий купца Мордовцева и экономию помещика Пеховского, уничтожив закладные векселя. Затем волнения перекинулись в станицу Гиагинскую, хутор Ковалев, станицу Новолеушковскую».

    Хохлы, гольтепа клятая, це воны забунтили. Землицы, вишь, подай им... А як повалилы дезертиры з турецкого хронту, саранча ненасытная, дык грабительство пошло до кобылы. И старыков постреляли почём зря... Ну а ваши-то подпёрли — усе кынули и подались до хвершала Сорокина. Та нехай бис забере их усих, гуртом з босякамы-болшэвыкамы...

    Возчик, убелённый сединами высокий однорукий казак — другую потерял под Плевной — чесал языком без умолку. Мешая, как многие жители Кубанской области, где великороссы и малороссы издавна селились рядом, русские слова с украинскими.

    Его лицо и шея, торчащая из ворота вылинявшего и ободранного чекменя, загорели дочерна и сморщились, вроде сушёной сливы. Коляску с опущенным верхом, такую же старую, пара почтово-обывательских лошадей легко катила по набитому чернозёму сухой дороги.

*) Хутор Северин был основан в 1864 г. Долгое время до этого территория современного хутора была приграничной и возможность основывать поселения на левом берегу Кубани, появилось только после окончания Кавказской Войны. На левый берег Кубани устремилось множество населения. Среди них были немцы из Бессарабии, которые основали селения Ванновское и Шереметьевское, поляки, евреи, русские из центральной полосы России. Важно отметить, что казаки Тифлисской (ныне  Тбилисской) не допускали для проживания в станице неказачье население, поэтому все неказачье население скапливалось у станицы, на так называемом форштадте.

    Земля от границ колонии Эйгенфельд до станицы Тифлисской принадлежала полковнику Терашкевичу. Помимо этого хутора у полковника было 7 хуторов «В 1871 году на участке полковника Антоновича была создана колония Александрфельд из 44 дворов. Как правило, во всех немецких селениях имелись бакалейные лавки, школы, лютеранские молитвенные дома. Из трех колоний образовалось Эйгенфельдская волость 7 экономий частных землевладельцев, овцеводов и 9 хуторов смешанного населения. Западная граница волости включала: 2 хутора Рукевича, 2 хутора Дулинова, двух братьев Каламбетовых, экономию Бабкина, 7 хуторов Солонянского, 8 хуторов Терашкевича. К востоку расстилались экономии землевладельцев, пастбища коннозаводчика Пеховского и овцевода Заболтнева. Непосредственно на берегу Кубани землевладельцы-овцеводы братья Петрики в своих двух экономиях посадили фруктовые сады и развели виноградники»

    «С 1881 по 1883 годы подполковник Иосиф Терашкевич устраивал постоянные мосты через Кубань и содержал их за свой счет. Войсковое хозяйственное правление Кубанской области в течение пяти лет выплачивало ему по 6500 рублей. Сын Терашкевича - Болеслав служил начальником тихорецких ж/д мастерских».

    Также полковник Терашкевич увлекался садово-парковым искусством. Об этом в своей книге «Изящное садоводство и художественные сады» написал А.Э. Регель "... в предгорье Кавказа — который, подобно Тенериффс, соединяет в себе решительно все поясы, распределенные по высоте места над уровнем моря,— в Владикавказе, Пятигорске, Кисловодске, имеется флора, прекрасно прозябающая и в умеренной полосе, например в Средней Германии. Трехпоясную флору эту с полнейшим успехом культивируют частные лица, как, например, известным плодовод Грабовский, о котором я уже имел случай упомянуть, и содержатель образцового питомника в Тифлисской станице — Терашкевич.

    Иосиф Антонович Терашкевич учился в Варшавской Инженерной Академии. За чтение революционной литературы был разжалован в солдаты и отправлен на Кавказ. Вышел в отставку в 50 лет в чине полковника. После выхода в отставку получил 80 га земли на левом берегу Кубани.

    На выделенной земле построил двухэтажный дом с башней, высадил перед домой аллею из платанов. За домом разбил сад (тюльпановые деревья, груши, орехи)

    «У полковника Терашкевича было три сына: Иосиф — был начальником Екатеринодарского депо, проживал до революции в Екатеринодаре. Иосиф запускал Екатеринодарский трамвай. „Ведомости“ сообщали, что силами казачьего батальона под наблюдением производителя работ есаула Терашкевича были „сбиты кочки и разровнена Красная улица“, „устроено полотно под шоссе от Карасунской дамбы до угла крепости и оттуда по направлению к Бурсаковксой улице, на протяжении 215 сажень“, „сделано два новых мостика, один через канаву на Крепостной и другой поперек Соборной улицы“, „очищена земля с Карасунской дамбы, взрыхлено и подсыпано новым щебнем полотно оной“, „прочищена вся канава из Кубани в Карасун“.

    Роберт — упоминается уже как помещик, владел хутором Северин до 1917года, проживал в Северине до 1930-х годов. Попал под „раскулачивание“ и семьей уехал в Ставрополь. Там же скончался. У Роберта было трое детей — Владислав, Юлия и Валентина.

    Болеслав — был начальником Тихорецких мастерских, на базе которых, предположительно, в 1899г был создан Тихорецкий машиностроительный завод им. Воровского. Болеслав скончался от огнестрельной раны позвоночника в 1908 г.

    Супруга Иосифа Терашкевич — Северина, в ее честь был назван хутор Северин. Упоминается в книге „Поляки эпохи“.

    Северина-Валерия (1871 г.р.) — родилась в станице Усть-Лабинской и крещена в Екатеринодарском костёле, её восприемниками были лекарь Усть-Лабинского военного госпиталя, коллежский асессор Юзеф Тальмонд и супруга есаула Северина Терашкевич»

    "Мариан-Кароль (1873 г.р.) — родился в станице Усть-Лабинской и крещён в Екатеринодарском костёле, его восприемниками были старший врач Таманского полка ККВ надворный советник Иван Тьери (Тиери) и супруга войскового старшины Северина Терашкевич"

    Владислав Робертович работал на ДонСода, изобрел печь для обжига соды. Скончался в 1940-х.

    Усадьба Терашкевича стоит на берегу реки Кубань по сей день. После революции она была переоборудована и использовалась как школа. Школа просуществовала до 1972 г. Позже это здание стали использовать как многоквартирный дом.

    По одной из легенд из здания усадьбы к мосту на реке Кубань шёл подземный ход. Выходил он в здании старой аптеки (так же сохранилась по сей день). Подземный ход был открыт до 40-х годов XX века, но из-за опасности обрушения был замурован.

    Также до нынешних дней сохранился винный погреб помещика. Сейчас используется как гараж, одними из жителей хутора Северин.

    Некогда прекрасный сад также можно увидеть сейчас. По берегу реки Кубань растёт множество одичавших плодовых растений (яблони, груши, слива, алыча)

    Начиная с времён Терашкевича в районе хутора Северин была переправа.

    "К устройству парома на реке Кубани, напротив станицы Тифлисской приступили в апреле 1862 г., а функционировать он начал в июле того же года. Паромная переправа была устроена на двух лодках (действующих по канату), которые высылались казаками из станицы Тифлисской. Паромная переправа была устроена по указанию станичного правления по распоряжению есаула Терашкевича. Переправу устроили на том самом месте, где она существовала раньше. Данных об истраченных средствах на строительство парома не имеется. Для вытаскивания паромных лодок после прекращения переправы через Кубань были назначены 8 человек из станицы Тифлисской. В случае неисправности (повреждения) переправы ремонт производили казаки той же станицы.

    Предположительно в районе хутора сменилось 4 моста. Последний был открыт в 1973 году. До него был деревянный мост, с ограниченной пропускной способностью. Во время Великой отечественной войны был железный, но он был разрушен. Части старых мостов можно видеть и сейчас.

    Прохладный северо-западный ветерок, предвестник осени, как лемех, отваливал на сторону поднимаемый копытами и колёсами жидкий шлейф чёрной пыли. И обдувал обнажённую голову Врангеля, не позволяя ещё жаркому солнцу напечь её. Вольно рассевшись, он вполуха слушал негромкую стариковскую болтовню. Глухой перестук копыт, лёгкое поскрипывание колёс и мягкое покачивание на пружинных рессорах обостряли тревожно-сладкое предвкушение встречи с дивизией.