В памяти на всю жизнь

 
Мама часто рассказывала мне о первых днях войны.

21 июня 1941 года ей было неполных 25 лет и у нее было нас двое. Мне - два  половиной года, сестре - три с половиной.   

Война застала нашу семью в Бессарабии, куда советские войска  вошли в июне 1940 года.
Там служил мой отец. 
 
21 июня перед отступлением советских войск он успел посадить семью в поезд, уходящий в Украину.

Немецкая авиация уже бомбила дороги и не щадила поезда, идущие на восток.

Наш поезд попал под бомбежку и если бы не искусство  машиниста, вряд ли мы бы выжили…

Два самолета  буквально охотились за составом.
Улетел, отбомбившись, один, догнал состав другой.

Поезд  то набирал скорость, то резко тормозил.  Тогда люди  выпрыгивали из вагонов и  ложились плашмя в  придорожные канавы. 
Лежали там и мы.
 
Мама успокаивала  нас и говорила, что самолеты бросают сверху камни.
 
Отбомбившись, улетел второй самолет.

Мы остались живы и  добрались все-таки  до станции Чистяково, что на Донеччине.

Я жаловалась своей бабушке, что самолеты на нас сверху бросали камни.
 
Когда война приблизилась к Чистяково, отец как раз по заданию командования  направлялся в Луганск и Сталино.

Ему разрешили   заехать за  семьей.
Он посадил нас в эвакуационный поезд, идущий в Ташкент.
Поезд ушел...

А в город уже входили немецкие войска. 

От людей ничего не скроешь, особенно от плохих.
Кто-то донес в немецкую комендатуру, что  отца, офицера Красной Армии, и маму, учительницу и директора начальной школы, буквально накануне прихода немцев видели в городе.
 
За все расплатился мой дед.
Его вызвали в комендатуру и хотели узнать, где мы скрываемся. 
Через  два дня он вернулся и, проболев несколько дней, умер.
Ему было  49 лет…

О смерти своего отца мама  узнала уже после  освобождения Донбасса... 


А поезд увозил нас все дальше на восток.
Может, мы бы и оказались в Ташкенте,  но мама, опасаясь, что там будет много эвакуированных со всего Союза, сошла вместе с нами на станции Чкалов (Оренбург).

Так началась наша трудная жизнь в эвакуации…

Теперь я расскажу то, о чем помню.
А моя память оставила мне  отрывочные воспоминания.
Могут ли люди помнить себя с пяти лет?
Могут!

1943 год...

Небольшой домик. В нем две комнатки.
Хозяева- старик и старуха.

Мы спали в проходной комнате.
Входная дверь из комнаты стариков и выход из проходной комнаты в сени были смещены  так, что  оставался свободным большой угол у окна.
 
Здесь и  было брошено на пол старое ватное одеяло хозяев, какая-то  серая  холщовая  тряпка и продавленные старые подушки. 
Мы спали одетыми, укрываясь  какими-то лохмотьями.
 
Туалет, как и по всему Союзу, был типичным - находился во дворе.
Это была выгребная яма, над которой возвышалась деревянная будочка с покосившейся дверью.

По ночам  старик, неся перед собой  какую-то банку с горящим в ней помасленным фитилем, шаркал  мимо нас в туалет и обратно.
Я просыпалась и мне было страшно…
 
Один из  дней …
Мы  с сестрой  ждем маму с работы.
В комнате на полочке лежит кусочек хлеба. 
Мы  не решаемся его взять, потому что боимся, что это хозяйский хлеб…

Приходит мама.
Мы садимся  за стол  и мама наливает нам тюрю.
Тюря - это размокшие в горячей подсоленной воде катышки хлебной мякоти.

Один из вечеров…
Мама  поливает растительным маслом тоненькие кусочки хлеба и посыпает чем-то  белым.
Впервые мы едим что-то  сладкое. 
Мне понравилось и я бегу к маме : - Хочу еще!
-А что ты хочешь?
-Хлеб с сОлям!

О том, что эта вкусность называется сахаром, мы тогда узнали впервые.

 14.05.2021.