Тофалария - лесная сказка

  Потом, когда народ разошёлся, Атаман сказал, уставщику:
– Вот какое дело, Аверьян Савич, меня наши жёнки одолели, достань имя рыбы и всё тут, вот вынь да положь, а я где возьму? Давай сего дни лучить налимов, а можа и осетрок, или стерлядка попадётся на острогу – как ты, думаш?
– Чего тута думать, будем плотик ладить, да острогу доставать.
Ответил, Аверьян и пошёл собирать валежник для плотового костра. Любитель всяких рыболовных дел, Степан тоже напросился лучить рыбу. Плот соорудили быстро, из подручных брёвен, которых по берегу таёжной речки было с избытком. Взяли четыре бревна да стянули их друг с другом скобами, вот и весь плот. Пока собирали плотик, солнце спряталось за горизонт. Развели костёр на плоту, да и оттолкнулись в два шеста, уставщик стоял у костра с острогой наготове. Сначала рыбы не было, наверное, было ещё светло. Ближе к полуночи нашли хорошее улово, вода в нём хоть и крутилась, но была почти стоячей. В этом большом водовороте и пошла рыбалка, только успевай острогой махать. Выловили 14 больших налимов, три стерляди и одного осётра весом около пуда. Ночью же половину улова засолили в корчаге. Николай спросил уставщика недоумённо: «Зачем, мол, рыбу-то солить, так съедим, жарёхой да ухой». На, что Аверьян заметил: «Ты этого только нашим бабам не говори, а то они тебе и уху, и жарёху покажут, просили рыбы – знать, просили солёной рыбы». Николай похлопал недоуменно глазами, но промолчал.
Здесь в разговор встрял Стёпа, он спросил уставщика:
– Аверьян Савич, вот вы давеча на речке, место где мы рыбу ловили, называли «улово». Это значит уловистое место, али как? Уставщик отвечал:
– На реках есть такие места, где вода круговертью идёт, где быстре, а где и медленей, где-то больше, а где-то меньше – но все они, что попадает в их крутячую воду, то и утягивают на дно. В улово жучки, личинки всякие попадают, оно их на дно затягивает, а рыбка-то не зеват – цап-царап, и съела. А ещё во всяком улове на дне есть больша ямина, когда наступат зима, рыба большая набивается битком в таку ямину и спит до весны. Люди знают таки рыбные ямы, и бьют в них рыбу острогой, прямо со льда. Прорубят пролубь большую и давай ширять острогой. Я однова на такой ямине трёхпудового осетра вынул, не один конечно, люди помогали. Хорошо острога ему в хребтину попала, дак я его острогой-то подвёл к пролуби, а брат мой Сенька накинул ему на жабры петлю верёвочну. Так верёвкой и вытянули его.
Стёпка сказал, как бы радостно, и разочарованно одновременно:
– Дак это же водоворот обычный, я таких уловов сколь хош видал.
Аверьян ответил ему позёвывая:
– Одни люди говорят водоворот, а у нас говорят улово – по разному люди бають…Пора спать Степан, хватит сумерничать…
Оба пролезли под пологом в шалаш, и больше их не было слышно. Тихая ночь опустилась на становище. Полная луна висела над кронами деревьев, да иногда птички тренькали в прибрежных кустах. Всё это только подчёркивало ночную тишину. Становище спало с тем, что бы набраться сил и завтра снова упорно двигаться вперёд, на восток.
Утро началось, как обычно, с восходом солнца. Народ выходил из тёплых шалашей, потягиваясь и сонно моргая глазами. Но умывшись, оживали, а на молитву становились уж совсем бодрыми. После утренних молений собирали заутрак, который по утрам состоял из того, что не доели вчера. Что называется – заморить червячка. Зато чаю заваривали много, да каждый день разный; то он заваривался смородиновым листом, то брусничными листьями, но чаще всего на чай шли ягоды шиповника. Некоторые ватажники выпивали такого чайку по два, а то и по три деревянных ковшика.
Когда чаепитие уже подходило к концу, с дороги на становище вышел проходящий мужчина – калика перекатная. На вид ему можно было дать, лет 60-65, а может и более. Прохожий перекрестился истово двуперстно, встал на колени и начал отбивать земные поклоны. Откланявшись, пришелец молвил:
– Люди добрые, пожертвуйте корочку хлебца, Христа ради.
На, что Явдоха молвила:
– Садись прохожий человек, отведай косточку мясну, а хлеба у нас самих нетути. Уж и сами, мы об хлебушке соскучились.
Человек обглодал кость, выпил ковшик чаю, что налила ему кашеварка, а затем, как всегда между дорожными людьми начались расспросы – кто, откуда и какими путями. Из разговоров выяснилось, что проходящий, человек бывалый, он путешествовал давно и знал в Сибири многие места.