Должок

Лидия Георгиевна, учительница французского языка в 5 х классах жила вдвоём с сыном в небольшой квартирке в новом, но очень уютном, зелёном районе, который особенно хорош был весной. Вот и сейчас она вышла на балкон за банкой и не удержалась, постояла облокотившись на поручни балкона. Утро было восхитительным. Лидия Георгиевна невольно улыбнулась на настойчивое треньканье в кроне тополей с нежно-зелёными, недавно проклюнувшимися листочками, какой-то пичужки.
Она с наслаждением втянула свежий, прохладный ещё воздух, насыщенный запахами весенних трав, и прикрыла глаза на брызнувший, из-за заблудившегося видно в чистом небе облачка, луч солнца. Но в это время снова ощутила в душе неприятный укол, так некстати вспомнив вчерашний эпизод в школе, когда она отчитывая в классе, в котором была классным руководителем, мальчишку за некрасивое отношение к товарищу, вдруг услышала:
- Своего сына воспитывайте! Он, между прочим, у Вас са-ам долги не отдаёт!
- Какие долги, Илья? Кому не отдаёт?
- Моему бра-ату, напримерно, вот кому! - мстительно резанул разозлённый парнишка...
- Нужно говорить не напримерно, а например, - машинально поправила Лидия Георгиевна.
- Ну, например! А я сказал, отдам, значит, отдам! Просто мамке зарплату задержали, она сказала, что в следующую неделю точно дадут, вот! И я тогда отдам, вот! - тут он резко выдернул плечо из рук учительницы и выбежал из класса, успев при этом погрозить ябеднику кулаком....

Настроение испортилось. Лидия Георгиевна рывком схватила банку и, громко поставив её у раковины на кухне, решительно направилась в комнату сына. Вообще-то сыном она всегда гордилась. Он, несмотря на то, что воспитывала она его одна, - муж потерялся у бывшей подруги детства, через год, как родился Серёжка, да с тех пор так и не нашёлся, другими словами, пропал без вести, - рос без особых проблем для матери. И учился хорошо, и сам поступил на бюджетный в институт, и, слава Богу, пусть, не отлично, но успешно его закончил. И от армии, кстати, как другие, не отлынивал! Теперь вот пришёл, но у матери на шее ни дня не сидел, - сразу устроился на работу. И вдруг теперь... Господи, как стыдно-то....

- Серёж, Серёжа, проснись, сынок, девять часов уже! Слышишь меня? Ну вставай же!
         
Сергей недовольно открыл глаза, - выходной ведь! - потом потянулся в постели, выпростав из-под одеяла лапищи 46 размера и пошевелил пальцами.

- Ну, чего ты, ма? Воскресение ведь, хотел отоспаться, а ты....
- Сынок, скажи мне честно, ты у Юры ничего не занимал?
- Н-нет. Я его сто лет не видел.
- А сто лет тому назад?
- Ма, ну чё ты привязалась?! Не занимал я!
- Подумай, вспомни, сынок.
- Да … так, мелочь.
- А если мелочь, почему сразу не отдал?!
- Вот потому и не отдал, что - мелочь.
- А он у тебя по мелочам занимал? – не унималась мать.
- Не помню, не… да причём тут это-то?!
- Притом! Занял – отдай. И вовремя!
- Он не спрашивал!
- Ах, у тебя, оказывается, твой долг ещё и спрашивать надо?!
- Мать, отстань!
- Я т-те щас отстану, я т-те отстану, я те так отстану… говнюк ты эдакий! Щас возьму полотенце,  да так тебе отстану!..
- Ой, боюсь-боюсь!  - дурашливо заверещал сын, изворачиваясь от шлепков полотенцем.
- Ма, ну хватит что ль!..
- Сергей, как тебе не стыдно?! В кого ты уроди…
- Ну, если не в родителей, то в соседа дядь Сашу, значи…

Сергей не успел договорить, как получил от матери звонкую оплеуху. Одновременно открыв рот и вытаращив глаза, он ошалело смотрел на мать, которая, не отреагировав на шутку, впервые дала затрещину взрослому сыну.

- Ма, ты чё, очумела?..
- Очумеешь тут с тобой, пожалуй. Мало того, родной сын долги не возвращает, - между прочим, раньше у мужиков это самым позорным считалось! - дак он ещё и хам!
- Какие «долги»?! Ну какие «долги», мать?! Я спросил, он дал. Всё! «Занима-ал» уж прям! Можно подумать....
- Думать не «можно», а нужно! И как можно чаще!..  Я вот только не пойму, а ты-то чего психуешь? Я что ль виновата, что ты занимал и не отдал?!
- Ой, да ладно те!.. Сто рублей каких-то говённых взял, прям тоже мне, – «долг»!..
- Э-э, сынок, деньги, если они нечестные или долговые, неважно, мелкие или крупные, - все говно.
- Ой, да ла-адно!.. Только вот почему-то все их стремятся получить, да побольше!
- Это да. Тут ты прав. Тут уж я только руками могу развести. Поэтому с некоторыми не только стоять рядом – не продохнёшь,  но и по телевизору смотреть противно.
- Ну, не смотри!
- А я и не смотрю.
- Вот и не смотри!
- Так!.. …

С самого детства Сергей усвоил и всегда боялся этого «так!» от матери. Это короткое слово парализовало его, как удав кролика. Он тут же осознавал степень своей вины и готов загладить как угодно её, лишь бы мать надолго потом не замолкала. Вот и сейчас он вдруг ощутил в себе сомнение, может, правда, не так что-то, мать ведь никогда из-за ерунды так вот просто, ни с того, ни с сего, не заводилась? Он посмотрел на мать. Она стояла спиной к нему. Сергей, тем не менее, заметил, как она сжимает часто-часто зубы, - тоже очень нехороший признак, который ни к чему хорошему не приводил.  Он подошёл и обнял мать, положив подбородок на её макушку.
- Ладно, ма, ну, чего ты?.. Я понял, сегодня зайду к нему... разберёмся.   
- Да уж... разберитесь, сынок. Чтоб я за тебя в долговой яме не сидела, не позорилась...
- Да уж прям позо-орилась, скажешь тоже...
- Скажу! Именно - позорилась!
- Ну, всё-всё, ладно, не такой уж я у тебя плохо...
- Ну что вот ты теперь городишь?! Кто тебя плохим-то назвал?! - снова вспыхнула Лидия Георгиевна, - Просто, сынок, не хочу я, чтоб ты запятнанным был ... даже по мелочам.

Она уже ласково взглянула на сына, нависшего над ней ... голой мачтой, в трусах, и, усмехнувшись, спросила:
- Ну? Блинчики-то будешь на завтрак?
- К-конечно буду, - радостно хмыкнул Сергей, - Нет, ты всё-таки у меня самая-пресамая лучшая мамка на свете!

Тут он, подхватив мать, закружил её по комнате.

- Серёжка! - охнув, крикнула Лидия Георгиевна, - сейчас же поставь на место! Сдурел?! Грыжа тебе нужна?! Поставь, кому сказала, ну?!

Они ещё долго разговаривали за столом на кухне обо всём на свете. Сын с огромным удовольствием уплетал блинчики со сметаной, время от времени согласно кивая головой. А Лидия Георгиевна, глядя на то, как он ест, наслаждалась ощущением безоблачного семейного с ч а с т ь я.