Бухгалтерские букли

               

     Галина красивая женщина. Очень красивая. Но за долгие годы службы в бухгалтерии крупного предприятия, она научилась мастерски камуфлировать свою красоту под окружающий ландшафт - как бы микрорайоникрировать.
    
     Каждый вечер, оказавшись дома после посещения метро, супермаркета и неказистого придомового магазинчика, она первым делом сооружает на голове шлем: ровно двадцать одна пластмассовая бирюлина  последовательно водружается поперек линии лба до подбритой подзатылочный части головы и по бокам - вдоль височных долей к гипоталамусу; вокруг каждой бирюлины тщательно оборачивается локон коротко стриженных русых волос, ещё достаточно крепких и лишь чуть поперченных сединой, однако в целях маскировки закрашенных в неестественно-одинаковый ржаво-золотистый тон. В этом шлеме она живёт в "не на работе" и спит в нем же. С каждым годом число бирюлин уменьшается, соответственно количеству лет оставшихся до выхода ... не в космос. Когда-то, совсем недавно, Бирюлин было 46. Галина относится к этому философски и продолжает маскироваться.
   
      Утром на припухшее после сна, удивительно милое, с чуть детскими миниатюрными чертами лицо основательно и размеренно наносится слой жирного крема "Оркидерм", продукта надежного, прошедшего проверку армией бухгалтеров, подключённых ко всемирной маркетинговой паутине. Затем, каждая пора, словно соты в улье, тщательно закупоривается порошком с длинным, непонятным и труднопроизносимым французским именем, называемым поэтому попросту "пудра". Цвет у него жженого кирпича и кожа приобретает в темноте оттенок воспоминаний о жгучих августовских днях никогда не наступающего отпуска у моря. При дневном свете эта иллюзия жестоко рушится, но Галина об этом не знает - самой себя никак не увидать, коллегам её не видно при естественном освещении, а прохожим вовсе нет до неё никакого дела.
   
     Следующим объектом обезображивания в течение долгих лет оставались облысевшие надглазья, где тонким полумесяцем чудом сохранённым едва просматривалось то, что когда-то было бровями. Пространство требовало ежедневной и болезненной вечерней прополки. Однако, к счастью Галины и многих её товарок, внезапно возникшая профессия мастера-бровиста положила конец многолетним пыткам: теперь на месте бровей были нарисованы брови, совсем как настоящие, особенно издали. Галина часто любовалась работой набойщицы, слегка наклонив голову и покачиваясь перед зеркалом, она говорила даже и вслух иногда - "а ведь хороша ещё, чертовка!". Прибывающая с годами дальнозоркость смягчала приятие неизбежной трансформации знакомого отражения в зеркале и Галина была даже благодарна за это природе.
   
       Глаза следовало подвести так, как в юности - стрелами, ибо идеал красоты заданный французским кинематографом непогрешим и нерушим. Технологии позволили наконец перманентно опушить ресницы и под томной их сенью взгляд обретал обворожительную глубину проникновения в отчетные ведомости.
   
       Румяна были по-сути резаком скульптора - они отсекали своей контрастностью наросшие излишки плоти на и под лицом и придавали ему вид решительный и безукоризненно профессиональный.
   
       Линия губ нахально выдавала Галин жизнелюбивый от природы нрав, поэтому с годами она научилась умерять их игривую полноту так сказать физиономически - простым поджатием, и технически: умело умаляя их ширину при помощи тёмно-коричневого контурного карандаша и темно-фиолетовой помады.
   
      Облик в результате такой маскировки получался именно такой, какой был ожидаем от бухгалтера с безупречным тридцатилетним стажем на предприятии - полностью обезличенный. Дамы в отделе были подобно труппе ансамбля "Березка" - все как на подбор. Как их не перепутывали мужья и начальство? Перепутывали. И часто. Но Галина научилась не видеть неприятные стороны реальности и громко включать телевизор фоном к своей жизни. К тому же у неё был волшебный шлем, имевший следствием ношения букли.
    
      Какая она на самом деле красавица знали только муж и сын. Но муж о её красоте давно забыл за просмотром телевизора, а сын ... Сын вырос и встретил свою Галю, ещё такую весеннюю, воздушную, ни на кого не похожую студентку экономического факультета местного университета.
    
     Он смотрит на неё восхищенно и повторяет:
- Ты такая же красавица, как моя мама в молодости!

Вот бы догадались, что телевизор выключается, вместе со множеством своих программ, одна из которых старость. Но эти букли ... как было бы грустно без них.