Жестокость во имя искусства?

Отзыв на фильм «Странники терпенья» (реж. Владимир Алеников, 2018).


Фильм  «Странники Терпенья» – это эстетичная драма о смысле искусства и назначении художника от Владимира Аленикова. Но это не добрая картина (а ведь нам уже так полюбились «Приключениям Петрова и Васечкина» – светлые, переполненные солнцем  детские фильмы этого  режиссёра).
«Странники» не добрый фильм потому, что главный герой –  не добрый! И мир, его окружающий – тоже.  Мир полон лжи и лицемерия: посетители фотовыставки за глаза говорят: «дерьмо», а в глаза лизоблюдствуют и аплодируют, не подозревая, что тот, о ком они говорят, и в том и в другом случае – рядом.  В первом, правда, загримирован.
Одна лишь девушка не поёт ему дифирамбы (когда все это делают), а внимательно вглядывается в его работы.  Специально или случайно, он встречает её в кафе. Оказывается, это глухонемая актриса пермского театра пантомимы «Жест».
Очарованный девушкой фотограф приглашает её на рандеву – в свой загородный дом.  И здесь-то уже надо бы насторожиться: «Не ходите дети, в Африку гулять», с дядей не ходите, что жаждет «поснимать». Дальше жесть начинается такая, что впору детям показывать на тренингах по безопасности.
Девчонка-то глухонемая – беззащитная, а «дядя» очень быстро, будто бы случайно, сталкивает её телефон в озеро – тонет единственное средство сообщения с миром. Мило.
Но ей пока ещё нравится – она пока ещё верит «дяде». Он кормит вкусно, холит, лелеет, дом у него удобный,  спальня красивая, постель мягкая. Нет-нет, никакого секса… Однако, насколько мы понимаем, фотограф что-то подсыпает Марине (так её зовут) – то ли наркотик, то ли афродизиак. Она явно себя теряет в первый вечер – в комнате, где проявляют фото (о, эти красные фонари).  Далее, нежданные слёзы в первую ночь, когда он фотографирует её спящей, а она делает вид, что не видит; он уходит, а она в слёзы. Что это? Не довольна тем, что он только фотограф? Ждала близости?
Далее, эпизод в ванной. Ну, точно же что-то в воду подсыпал – непростая у него соль для ванн. И опять подгляд. Нет, фотографии  хорошие получаются – спору нет, стильные  фото.
Герман Гессе писал в «Нарциссе и Златоусте»: «Черты искажённого болью лица почти не отличались от тех, которые он замечал на лицах женщин в момент любовного экстаза! Выражение невыносимой боли сильнее и больше искажало лицо, нежели выражение страстного желания, но в целом не отличалось от него: это была та же самая конвульсия, чем-то похожая на оскал, то же воспламенение и угасание». И Златоуст Германа Гессе идёт по жизни, выслеживая это выражение, исследуя для этого и любовь и боль.  Ради последней он движется по следу чумы. Заходит в заражённые города, заботится о заражённых людях. Всматривается в боль и смерть ради искусства. Но он никому сам не причиняет боль! И в этом колоссальное отличие от нашего фотографа, возомнившего себя богом (ещё один редактор, пытающийся исправить творение вышнего, с целью сделать его совершенным). В свежем триллере В. Тодоровского «Гипноз» появляется такой же герой, но во имя науки. Оба действуют как бы из наилучших побуждений.
В этой связи  на ум приходит сравнение с государственной властью. Есть версия, что власти некоторых стран сами организуют теракты ради получения возможности введения «антитеррористических мер», а заодно и тотального контроля над своим народом. Уж не эту ли метафору разворачивает перед нами Владимир Алеников под видом истории фотографа и его модели? Глухонемая девушка – это  совершенно бессловесный народ. А фотограф – манипулирующая им государственная машина (это всё для твоего же блага, я сделаю твои руки совершенными и т.д и т.п.).
В пользу того, что перед нами метафора, а не «реальная история из жизни» свидетельствует и то, что Марина слишком умна для глухонемой. Человек с таким диагнозом, как правило, имеет отклонения в когнитивной сфере, и режиссёр не может об этом не знать. Марина же проявляет чудеса смекалки в своих попытках освободиться, и в этих моментах очень напоминает любимых нами Васечкина и Петрова (и  даже Маколея Калкина из «Один дома», правда, с другой стороны).
 За этими её попытками чрезвычайно интересно наблюдать, и в то же время метафора противопоставления власти и народ (власти и подчинения) не отпускает. Чего стоят эти её самолётики с просьбой о помощи. Очень напоминает акцию протеста против блокировки мессенджера «Telegramm» (самолетик – его символ). В апреле 2018-го года россияне организовали флеш-моб – бросали из окон именно такие вот самолётики.  Насорили страшно. А девушка, посаженная на собачью цепь? Ей можно перемещаться по дому, но нельзя выйти на улицу – это ли не метафора нашей недавней «самоизаляции» (фильм, правда, снят в 2018-ом, а самоизоляция постигла нас в 20-ом, но никто не отменял пророческого дара гениев). В «свободный» интернет пленнице, кстати, тоже было нельзя. Цепь вроде бы длинная, но до определенного предела. Ни на улицу, ни в компьютер…
Трактовать, конечно, как угодно можно, но что-то же подвигло режиссёра перейти от добрых детских фильмов в сторону таких вот триллеров. Само время стало другим: недобрым стало время, и ситуация в стране тоже. Это не могло не найти отражения в работах такого  большого художника как  Владимир Алеников.
Но вернёмся к происходящему на экране. Наш фотограф использует описанный выше приём: за совершенно справедливы попытки выйти из дома, из плена, наказывает жертву всё жёстче и жёстче – сажает на собачью цепь, наручниками приковывает к столбу у собачьей миски, обривает наголо. Приговаривает параллельно: ты сама виновата, мы договаривались, а ты нарушила договор. О чём договаривались?! О рабстве во имя красоты, или (ещё хуже) творческого тщеславия? А стоит ли творимая им красота слезинки хотя бы одного ребёнка? (Ф.М. Достоевский). Имеет ли право человек так поступать с другим человеком, сколь бы высока ни была его цель (Человек – сам цель, и никогда не средство!)?
Ответ, по-моему, очевиден. Не очень очевидна и понятна последняя реакция Марины. Она, похоже, своего мучителя полюбила. Пересматривает сделанные им фотки (она на них, действительно, хороша), вспоминает его прощальный поцелуй (можно предположить, что он был более чем волнующим – мужчина явно искушён), вспоминает его признание в любви, сказанное «на её языке», на языке глухонемых. Так что же это? Любовь глупой девчонки или правда словила «стокгольмский синдром», о котором так много говорили. Финал открыт. А фильму Браво.

06.04.21
Наталья Летаева