Бабуля

 
 
Я не знала бабулю. То есть, не знала ее здоровой. Не помнила, как она носила меня на руках, как водила на детскую площадку, покупала мне мороженое. Ничего этого, как будто, и не было в моей жизни. А сейчас она умерла. Я все время подходила к гробу, становилась на цыпочки, заглядывала внутрь. Но все только ахали и говорили: уведите ребенка, у девочки будет травма на всю жизнь.

Вечером, когда все разошлись, я зашла в бабулину комнату. Кровать заправлена, с тумбочки улетучились все лекарства. От них остался только запах, которого тоже скоро не будет, потому что окно в спальне было распахнуто настежь.

В гостиной дедуля сидел в своем кресле и рассматривал альбом с фотографиями. Я молча втиснулась рядом. Он подвинулся и продолжил перелистывать толстые страницы. Те снимки, на которых была изображена бабуля, он вынимал, переворачивал, читал надписи. Потом в сотый раз стал рассказывать, как впервые увидел ее: «Она была в белом платье в синий горошек, с распущенными волосами». Это была его Людочка, которую знал он, а не я.

Скоро мама позвала нас всех пить чай. За столом было тихо. Если кто-то нечаянно громко размешивал сахар в чашке, сразу смущался и просил прощения.

— Мне кажется, — сказала мама, — все прошло хорошо, — и добавила, — достойно.

Нелька фыркнула. Я напряглась — в воздухе сразу запахло грозой.

— Конечно, самое важное в жизни, чтобы всё выглядело достойно, — произнесла она, глядя маме прямо в глаза.

Утром, когда мама просила мою сестру не надевать на похороны яркую футболку, Нелька сказала: «Тебе кажется, что количество темной одежды прямо пропорционально количеству искренне сочувствующих?!» Она была очень умной, и спорить с ней было бесполезно.

У мамы лицо пошло пятнами. Было ясно, что утренний разговор она не забыла.

— Да, — сухо ответила она, — я считаю, что это очень важно. Потому что мы живем среди людей, и есть определённые нормы…

— Достала! — рявкнула Нелька и резко встала со стула, чуть не опрокинув его.

Буря, которая собиралась с утра, грянула! Мама вскочила и влепила Нельке такую пощечину, что даже у меня из глаз посыпались искры.

— Ненавижу! — заорала Нелька, схватила какие-то таблетки и побежала в ванную. Папа не давал ей закрыть дверь и, в конце концов, насильно выволок ее оттуда в прихожую. Мама здесь же рыдала и говорила страшные вещи. Папа метался между ней и Нелькой. Дедушка кричал, что мы только сегодня похоронили бабушку. А я начала икать. Так часто и сильно, что, казалось, сейчас желудок вывернет наружу.

—Ба-бууу-ля! — заревела я от страха.

В то же мгновение во всей квартире погас свет, а нас осыпало осколками лопнувшей лампочки. В полной тишине раздался голос дедушки: «Пробки выбило. Стойте где стоите!». Битое стекло было повсюду. И мы застыли, как в игре «Море волнуется».

Дедуля пришел с фонариком. Осколки противно хрустели под его ногами. Он ввернул пробки, и прямо над нами ярко загорелась целёхонькая лампочка. Мы, как дураки, смотрели то на неё, то на абсолютно чистый пол.

— Это Людочка, — прошептал дедуля.
Мама прижала к себе Нельку, и они почему-то разревелись, как маленькие.
А я скакала от радости, потому что, наконец, узнала свою бабулю.