1. Оккупация. Август 1942

Лето 1942 года. Германия уже не могла развернуть наступление на всех фронтах. Героическая борьба Красной Армии и советского народа, поднявшегося на защиту Отечества, вынудили гитлеровское командование изменить планы дальнейшего ведения войны. К этому времени оно решило первоначально сосредоточить все имеющиеся силы на южном фронте с целью уничтожить обороняющиеся советские войска западнее Дона, и в последующем, захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы Кавказского хребта.

На совещании в Полтаве, в июне 1942 года Гитлер заявил:
- «Если нам не удастся захватить нефть Майкопа и Грозного, то вынуждены будем прекратить войну!»
С захватом Кавказа и выходом в район Сталинграда, фашисты мечтали господствовать на Среднем Востоке. Согласно плану «Ориент», шесть танковых, двадцать мотострелковых, кавалерийских и горнострелковых дивизий Германии, при поддержке более тысячи самолетов, должны были двинуться к предгорьям Кавказского хребта, с расчетом бросить свои силы на захват Ирана, Ирака, Афганистана и Индии. Битва за Кавказ началась с тяжелых кровопролитных боев на Дону, где особое упорство проявляли войска пятьдесят первой армии, в том числе, сто десятая отдельная Калмыцкая кавалерийская дивизия. «В боях за Северный Кавказ».


В этой дивизии сражались многие жители нашего села.  В боях на реках Дон и Маныч, дивизия выдержала одно из самых суровых испытаний на своем боевом пути. С шестнадцатого по двадцать второе июля 1942 года, дивизия вела тяжелые бои, прикрывая отход частей и соединений армии южного фронта. Активная оборона  Калмыцкой дивизии в боях в районе Богаевска и Семикаракорска, длившаяся двенадцать суток, способствовала сдерживанию вражеских сил, что дало возможность выиграть время для подготовки новых рубежей советскими войсками на Сталинградском и Кавказском направлениях.
В конце июля 1942 года танковая армия врага прорвала фронт пятьдесят первой Армии и пошла на город Сальск. Сметая на своем пути малочисленные армейские подразделения и народные ополчения, вторглась в западные районы Калмыцкой АССР.

Калмыцкая дивизия, под натиском превосходящих сил противника, с большими потерями отступала на Ставрополь, затем на Моздок, а также в Прикаспийские степи. Некоторые воинские части отступали на восток по нашим Калмыцким степям в район Черных земель. Много двигалось и гражданских людей, скота, гужевого транспорта. Некоторые из них прошли тысячи километров. Шли из Украины и Белоруссии, из-за
Дона, Сальских степей и Ставрополья. Движение не прекращалось ни днем, ни ночью. Многие были без сил, измотанные, голодные, брели по Калмыцким степям, не зная куда, лишь бы убежать подальше от надвигавшейся фашистской чумы. Особенно чувствовали свою обреченность евреи. Многие из них попали в наше село из Польши, Западной Украины, Белоруссии, некоторые - из Ленинграда.
В селе было немало таких беженцев, особенно из-за Днепра. Они трудились в колхозах. Труженики колхоза им «10 лет октября» были эвакуированы с колхозным скотом на восток в первых числах августа, а люди из колхоза им. «Молотова», задержались. Они ждали сигнала об эвакуации, но его не последовало из-за предательства председателя колхоза. И когда уже были слышны орудийные выстрелы,  они под прикрытием ночи пробирались по степи на восток.
   
    Изредка, небольшими группами, двигались бойцы Красной Армии, измученные бессонными ночами. Когда проходили через наше село, обещали жителям, что скоро вернутся назад. Люди провожали их взглядами безнадежности. Уж слишком воины были слабы. Вид был у них не военный. У многих потерты на локтях гимнастерки, из брюк галифе  выглядывали коленки. Шли они в беспорядке, одни несли на плечах оружие, другие шли еле-еле, пошатываясь от ран и усталости. Это было отступление, которое нельзя забыть. Разве мог такое забыть, житель села Онуфриенко Василий Сергеевич, командир взвода третьего кав. эскадрона, сто десятой дивизии, который там, в боях на Дону был серьезно ранен: ему разорвало челюсть, оторвало половину языка, истекая кровью, теряя сознание, он уходил на восток. Разве могли забыть те, кто уходил из-под шквала вражеского огня, и непрерывных налетов вражеской авиации. Уходили сами и уносили с собой раненых товарищей. Много убитых оставалось на поле боя, тяжело раненые бойцы, которых не успевали уносить, они лежали среди убитых товарищей и ждали своей участи.               
Отступление запало в душу многим. Болью оно обжигало сердце и Каземирова Андрея Кузьмича в прошлом, 1941 году. И вот знойным летом 1942 года, Андрей Кузьмич пережил его снова. Он уходил от фашистов с группой пехотинцев после неравного боя на Дону. Шел, с покрасневшими от бессонных ночей глазами. Шел через родные Калмыцкие степи, совсем рядом с родным селом, через поля с созревшим урожаем хлеба. Горько было сознавать, что эти поля, землю, где он родился и жил, будут топтать враги. Остановился Андрей Кузьмич и пристально посмотрел в сторону своего села, где он рос, работал в колхозе, здесь он стал коммунистом, здесь его научили любить свой народ, свою Родину. Совсем близко, в трех, четырех километрах была его большая семья - жена Пелагея Андреевна и шестеро детей.
      - Как вы там? - Мысленно обратился он к ним, - беда к вам большая надвигается. Рукой подать до вас, а вот свидеться не удается. Простите, надо двигаться дальше.

     Постоял Андрей еще минутку, смахнул с почерневшего лица показавшиеся слезы и зашагал дальше за уходившими товарищами. Дойдя до бывшего Петренкивского хутора, бойцы подошли к колодцу попить и набрать в дорогу воды. Стояла знойная жара. Возле колодца толпилось множество крупного рогатого скота и верблюдов. Андрей узнал одного из них. Это был верблюд по кличке Шаратын, на котором чуть больше года назад он косил сено. Верблюд стоял связанный ременным путом и поедал полынь. Андрей несколько минут любовался благородным животным, с которым прошла часть его жизни, вспомнились довоенные, счастливые годы. К бойцам подошла женщина средних лет. Андрей радостно обратился к ней:
     Здравствуй, Екатерина Васильевна! Та удивленно смотрела на запыленное, с ввалившимися щеками, лицо солдата.               
        - Андрей? Ты ли это? Как ты здесь? Екатерина Васильевна Чуланова, парторг колхоза им. «10 лет октября», была рада встретить своего земляка. Андрей засыпал ее вопросами: что делается в родном селе? Как там его семья? Екатерина Васильевна в свою очередь расспрашивала о положении на фронте. Они проговорили всего несколько минут, торопились узнать друг о друге как можно больше. Андрей Кузьмич чувствовал себя виновным в том, что фашисты уже рядом с родным селом. И как бы оправдываясь, рассказывал:
        - На Дону были жаркие бои, бывало, что над нами часами висели вражеские юнкерсы, били пушки, шли танки и пехота, мы в окопах оглушенные, засыпанные землей, но держались до последнего. Сколько товарищей погибло, такое перенесли, что словами трудно передать. У нас закончились патроны, боеприпасы, вода. А вражеские автоматчики не давали головы поднять, их танки ползали по нашим окопам, давили наших раненых бойцов. Екатерина Васильевна молча слушала земляка и думала: «Совсем недавно это был скромный по натуре парень, труженик колхоза. Сейчас перед нею другой Каземиров, испытанный в боях, защитник Родины, лейтенант Каземиров» 
  - Скажи, Андрей Кузьмич, - обратилась она.
   - Долго им еще ходить по нашей земле, когда вы остановите их?
Андрей ждал этого вопроса, поэтому сразу и уверенно ответил, - скоро! Крепко наседают проклятые, но мы их пересилим, погоним назад, как зимой под Москвой! Екатерина Васильевна слушала, а сама поглядывала на дорогу, где через некоторое время показалась линейка с парой лошадей.
   - Ну вот, мне пора, Андрей Кузьмич, наши колхозные гурты и транспорт уже ушли на восток, а мы задержались. Встретимся после, и я тебе все расскажу.
Так случайно встретились друзья, сельчане в момент эвакуации колхозного скота,  Чуланова Екатерина Васильевна и отступавший на восток солдат Каземиров Андрей Кузьмич. Пути их расходились, и они попрощались. Попрощались, как оказалось, навсегда.

продолжение