Взгляд из окна

– Папа. Я дома. А что ты там делаешь?

– Серёжа, сынок, иди сюда!

– Да, пап.

– Ух ты! Телескоп, – радостно закричал мальчуган. – Папа, мы будем смотреть на звёзды?

– Звёзды, – начал задумчиво отец, – это непостижимое, вечно загадочное явление, которое не поддаётся оценке нашего сознания. Звёзды – это нечто прекрасное, сынок. Многие тысячелетия люди смотрят в небо, пытаются соприкоснуться с тайной мироздания. Но мы сегодня будем смотреть не на звёзды, сынок.

– А куда, папа? – перебив отца, спросил Серёжа.

– Ну и торопыга всё-таки ты! Хорошо, скажу. Сегодня мы будем смотреть на людей, они, мой сынок, не менее загадочны, чем звёзды. Внутри каждого из нас своя вселенная, свой мир, который мы стараемся скрыть от остальных, доверяя ключи от него только самым близким. Но сколько там скрыто переживаний, сомнений, невероятных надежд и горечи поражений! Сынок, очень много людей, которые несчастны, и причина этого – одиночество. Многие люди, друг мой, одиноки, у них нет друзей, они не могут полюбить кого-то, потому что боятся довериться другому человеку. Может быть, их предавали уже, возможно, они боятся, что их обманут. Так и живут в сомнениях и страхах.

– Папа, а как можно помочь этим людям? – с жалостью в голосе спросил мальчуган.

– Дружочек, к сожалению, мы не в силах им помочь. Точнее, можно помочь не всем. Большинство людей стали заложниками своих амбиций. Может быть, они бы и отказались от них, но страх настолько глубоко засел у них внутри, что искоренить его практически невозможно.

– Папа, ну давай попытаемся хотя бы чуть-чуть, а?! Ну, пожалуйста, пап.

– Сынок, когда-то давным-давно я тоже думал, что смогу помочь всем, кто в этом нуждается. Я был молод и наивен, видел только светлые моменты в жизни. Я был окрылён, улыбался каждому прохожему, делился с ним частицей тепла, и люди улыбались мне в ответ. Мир в те годы был простым и понятным…

– А что стало потом, пап? – тихим голосом спросил Серёжа.

– А потом, сын мой, я вырос, стал взрослым и понял одну вещь.

– Какую, пап?

– Я понял сынок, что невозможно помочь человеку, пока он сам этого не захочет. Сколько угодно ты можешь прилагать усилия, пытаться, барахтаться, но всё это будет

безрезультатно. Все твои усилия пройдут даром, канут в реку забвенья, не оставив и следа.

– Пап, неужели человек настолько несчастен, что живёт себе во вред?

– Зачастую это так, сын мой. Человек сам себе создаёт сложности в жизни. Вот взять хотя бы тётю Свету, Алинкину маму. С виду она счастлива, говорит всем, что у неё прекрасная семья: детки, любимый муж. Сынок, это лишь маска для окружающих. Сняв её, она будет несчастной и слабой женщиной. Она без ума любит дядю Колю, старается всё делать, лишь бы он был счастлив. Но он её не любит, пьёт постоянно, срывает на ней злость.

– Папа, а она знает, что он её не любит?

– Ох, сына, здесь не так всё просто, как кажется на первый взгляд. Конечно, в глубине души знает, но постоянно обманывает себя, она убедила себя в том, что все эти пьянки и дебоши из-за неё, что она причина его несчастий, и всячески пытается это исправить, её любовь превратилась в яд, который её убивает. Я хочу, сынок, чтобы ты понял некоторые вещи ещё до того, как станешь взрослым. А теперь давай посмотрим, что происходит там, за окном.

После продолжительной паузы Серёжа посмотрел на отца тяжёлым задумчивым взглядом.

– Папа, – практически прошептал он, – как взрослым тяжело жить…

– Посмотри, что ты видишь, сынок? Смотри внимательно, не торопись, попытайся описать мне, что ты видишь.

– Хорошо, пап.

Взяв телескоп поудобнее, Серёжа начал им медленно водить в разные стороны, пытаясь чётко разобрать картинки происходящего за окном.

– Я вижу киоск с цветами на углу улицы. Возле него стоит женщина в белом пальто и чёрных сапогах. Она держит за руку девочку, одетую в разноцветное пальтишко, фиолетовый берет и розовые сапожки. Они о чём-то переговариваются, девочка то и дело показывает пальчиком на цветы. Что ещё? По брусчатке ходят люди, их много, некоторые беседуют между собой, кто-то разговаривает по телефону, есть те, кто идёт молча, глядя себе под ноги. На светофоре горит красный свет, машины стоят в ожидании разрешения продолжить движение. Около супермаркета сидит попрошайка. Он там всегда сидит. К нему подошла женщина, положила пару купюр и заплакала.

– Что ещё? – спросил отец.

– Дом напротив. Третий этаж. Старушка смотрит в окно и ругается на парня с девушкой, которые целуются на лавочке.

– Что ещё?

– Люди, папа. Их много, одни ходят, другие сидят, третьи просто смотрят в окна своих квартир. Седьмой этаж, на подоконнике сидит женщина с бокалом в руках, смотрит в телефон. Я могу предположить, что ей грустно, и она слушает музыку.

– Серёжа, – спросил отец, – а с чего ты решил, что ей грустно?

– Пап, на улице вечер, люди возвращаются домой, она сидит с бокалом вина (ну я так думаю) и смотрит на поток людей за окном, по её лицу побежала тушь, значит, она плачет, если она плачет, значит, ей грустно. Я даже могу предположить, что она думает.

– И что, мой друг?

– Она думает о том, как можно быть одиноким, когда столько людей вокруг. Пап, мне её жалко.

– Мне тоже, сынок. Что ещё ты видишь?

– Вижу, как к подъезду четвёртого дома подъехала скорая помощь, вокруг собралось много народу, они достали телефоны и начали снимать происходящее на видео.

– А что там случилось?

– Не могу сказать точно, но, кажется, кто-то выпал из окна.

– Что ещё?

– В том же доме на пятом этаже ругаются мужчина и женщина. Точнее, ругается женщина, мужчина просто стоит и смотрит на неё. Ещё вижу, как люди вышли гулять с собаками. Загораются витрины магазинов, проезжающие машины включают фары. От того, что темнеет, людей не становится меньше, одни сменяют других, и их поток не иссякает.

– Ты прав, сынок. Людей очень много. И, несмотря на такое их количество, много одиноких. Как будто мы вливаемся в этот безумный поток, плывём по нему, но не замечаем вокруг никого, видим одни лишь силуэты, не можем разглядеть в них людей. Боимся открыться другому человеку, признаться в своих чувствах, рассказать о том, что у тебя на душе. Вот из-за этого, сына, люди одиноки. Таких, как та женщина в слезах с бокалом вина очень много. На работе или на улице она не покажет, что ей плохо, и она устала, не скажет о том, что ей одиноко. А дома она может поплакать в одиночестве, не боясь, что увидят её слёзы. Такова жизнь, сын. Нам приходится прятаться друг от друга или обманывать себя, нанося вред самим себе.

– Пап, неужели нет счастливых людей? Тех, кто улыбается в лицо людям и не боится показать слёзы?

– Есть, сынок, но таких называют ненормальными.

– Папа, я не хочу быть взрослым.

– К сожалению, сын, это крест каждого из нас, и отрезок этот надо пройти достойно.