Пушкин и Николай

  Имеется ввиду царь Николай1. Так вот этот самый царь, расправившись с декабристами, в начале 1826 года поехал из Петербурга в Москву, и уж очень ему захотелось узнать мнение Пушкина насчёт декабрьского восстания. Пушкин отбывал ссылку на Псковщине, и царь вполне мог заехать к нему, но особы такого рода предпочитают вызывать к себе, а не вышибать косяки у простолюдинов.   
   В самом деле: вдруг царский каблук, к примеру, застрянет меж гнилых половиц? Пушкин хихикнет и мгновенно превратит царя в приятеля. Это недопустимо. Лучше вызвать во дворец, под высокие своды, натёртые до блеска полы, бегающей челяди и стоящей столбом охраны, чтобы дать понять, кто есть кто.
   Пушкин приехал. Он был в дорожном платье. В дороге нервничал, потому что не знал, зачем он мог понадобиться царю, но то, что тема декабристов будет затронута, предполагал.
   Царь, надушенный, холёный, напрямую спросил поэта, принял бы тот участие в восстании, случись такая возможность? Пушкин также напрямую ответил, что принял бы.
   Ответ Пушкина поразил царя. Вот такой, как Пушкин, дай ему в руки пистолет, подойдёт и, не моргнув глазом, убьёт его, Николая, поставленного над народом самим господом Богом. Пушкин – смертельный враг, и хорошо, что он в ссылке, там ему и место.
   Если бы это был Иван Грозный, от Пушкина осталось бы мокрое место. Но времена изменились, и ставка на грубую силу не проходила. Николаю пришлось похвалить поэта за прямоту, хотя в душе он был готов повесить его, как повесил пятерых его товарищей.
   Пушкин расслабился, даже присел на стол. Мыслей Николая он не знал, думал о нём дурно, а тут такой приём, такая благосклонность…
   Заговорили о разных разностях. Царь убедился, что Пушкин – серьёзный оппонент по всем вопросам, и позиций своих не сдаст. Мысли царя относительно Пушкина были схожи с мыслями Екатерины 11 по поводу Радищева. Та сказала, что Радищев – бунтовщик похуже Пугачёва. Николай пришёл к мысли, что Пушкин не лучше Радищева, и его надо прибрать к рукам.
   Пушкин сам дал повод. Когда зашла речь о цензуре, поэт пожаловался, что цензоры грубые, недалёкие, пытаются выхолостить основу произведения, придираясь к мелочам. Тяжело поэту в России: понимает ли это царь?
   Неслыханная удача плыла в руки Николая, человека несомненно хитрого, и он не преминул ею воспользоваться. Он предложил Пушкину направлять произведения лично ему. Цензором он быть не собирается, а просто будет знать, над чем работает поэт. Сказать-то сказал, а подумал о другом: Пушкин теперь сам превратится в цензора.
   Какие чувства испытывал поэт, трясясь в кибитке по дороге домой? Далеко не радужные. Он попался. Его купили. Чувство досады поселилось в нём, и поселилось надолго. Николай провёл его как мальчишку. Глаза поэта были полны печали. Не в этот ли момент ему подумалось: «Чёрт дёрнул меня родиться в России с умом и талантом»!
   Поэт обратился к прозе, драме, сказкам. Его творческий потенциал был велик. Но о своём промахе он не забывал.
   Однажды на стол царя легло стихотворение, озаглавленное «Из Пиндемонти». В нём воплотились мысли о свободе творчества, которая исключает цензуру и цензоров. Пушкин как бы напомнил царю их давний разговор.
   Царь прочёл стихотворение и разрешил печатать. На название он не обратил внимания. Действительно: что ему Пиндемонти? А именно в названии и заключалась месть Пушкина. Достаточно в нём изменить одну букву, как становится ясно, какую шутку отпустил поэт в отношении царя, а тот её проглотил.
    Хитрован есть хитрован, а гений есть гений.