Впредь...

   На рассвете у нас зима, утром весна, а с полудня - осень... Выйдешь поглядеть, как оно там всё, и не иначе, как возвращается зимний ветер, дабы позабавиться напоследок, перебрасывая тебя с ладони на ладонь. Небо же, в чаянии тепла, сытости и довольства, словно прожилками сала, покрывается долгими рыхлыми облаками. И тут же - гневаются тучи, собираясь отправиться в стирку ливней, сбиваются в неряшливые серые комья.
 
   Дождь немедля принимается бить указкой по голове. Ощутимо, небольно, но кому такое по нраву? В попытке укрыться зонтом кроны леса, ступаешь под его редкую весной сень. Каплям становится труднее дотянуться, и они забывают о тебе, но, повиснув на ветвях, в уголках губ почек, смеются, дивясь своему прозрачному очарованию.
  А там и птицы, манкируя льющейся с небес водой, возобновляют дружескую и матримониальную перекличку:

- Люб-ви, люб-ви, люб-ви, -вздыхает одна малиновка.
-Уй-ди, уй-ди, уй-ди, - требует другая.

- Я войду? Я войду? - Спрашивает приятеля зеленушка.
- Ага, ага, ага! - Радостно соглашается тот.

- А это кому? - Вопрошает в смущении синица, и тут же, радостно отвечает сама себе, -  Мне, мне, мне!..

   Возвещая о своём появлении, овсянка кричит:
- Я иду! Я иду! Я иду!
- Ну-ну, не вздумай! - Ответствуют то ли ей, то ли кому-то третьему, невидимому сквозь ветви, на что тот кричит возмущённо, ни минуты не медля:
- Буу-ду, буу-ду, буу-ду!

   Если слушать безо внимания, не стараться разобрать голоса по-отдельности, пение птиц в лесу похоже на варёный поток зябкого до синих губ ручья. Стараясь же понять их разговор, думаешь, что, быть может, они также прислушиваются к тому, о чём беседуем мы между собой, а, тщась вникнуть, переиначивают наши слова на свой лад, толкуя нас и о нас по-своему, по-птичьи.
 
- Иди! Иди! - Недовольно раздаётся вдруг, но оборачиваясь на обращённый, как показалось, именно ко мне крик, я не замечаю никого. Однако, чтобы притязание было ясно уже совсем, ветер гонит из лесу, не шутя, - толкая в спину, да пугая стуком палки о шаткие полати ветвей.

  Последний шаг с пружинистой, мягкой лесной подстилки на мощёную прошлогодней листвой, жёсткую тропинку оказался чересчур шумным. То дерево, что упало без чувств за спиной, из последних сил бросило сук мне вослед. Не для того, чтобы больше не приходил, но дабы был осторожным. Впредь...