Выбрать свою тропу роман

Глава 2. Обиды ничто, если есть добрый человек. Закон Архимеда.
Когда Людмила приехала домой, она чувствовала себя разбитой, как не в своей тарелке. Встреча с бывшим однокурсником немного отвлекло её от грустных мыслей. Но подавленное состояние сохранялось.
Она сказала матери, что хочет уйти в кухню посмотреть телевизор. Но та догадывалась, что дочь будет просто думать о своих проблемах в одиночестве, и не хотела её отпускать. Но Людмила всё-таки решила  уйти. Она включила телевизор (шёл какой-то концерт), однако мысли девушки были далеки от этого шоу.  Причиной её плохого настроения был не сам развод (она давно уже с этим смирилась и сама решилась на такой поступок). Воспоминания о бывшем замужестве терзали её душу. Людмила была очень разочарована и жалела, что вышла замуж за этого человека. Как всё изменилось!  Девушке сразу вспомнилась их семья, когда ещё был жив отец. Он был классным водителем. Не зря его взяли на работу в сельсовет. Он возил самог; председателя. Тогда у их семьи было много друзей, в доме часто бывали гости. Но неожиданная авария унесла его жизнь. Людмила не мола в это поверить. Ведь его часто поощряли за безаварийную работу: и на том предприятии, где он раньше работал, и в сельсовете. А теперь вот так всё резко изменилось и в их семье, и в жизни страны.
В новой семье, куда она пришла, была совсем другая обстановка. И дело не только в том, что муж оказался совсем не таким, каким показался вначале. В этой семье любили хвастать, хитрить, давать пустые обещания. Ей никогда не было известно, чего ожидать от мужа или свекрови. Здесь царствовала самовлюблённость. Но на взгляд Людмилы свекрови, свёкру и мужу особо хвастать было и нечем: ни образования, ни культуры, ни каких-то хороших качеств характера у них не было. Интересы ограничивались тем, на сколько продали и что на эти деньги купили из вещей. Свекровь любила вещи покрупней и поярче. Она с удовольствием приобретала мебель, причём даже ту, которая была и не особо нужна. Часто покупала для себя наряды, но выбирала не то, что ей подходило, а то, что казалось ей роскошным и ярким. После приобретения обнов ходила по соседям хвастала, что  и за сколько купила, и муж, мол, не жалеет на неё денег, потому что любит. Людмиле вдруг вспомнились все эпизоды её жизни в браке.
Вспомнилась пышная свадьба, на которую Чугунковы созвали много своих родственников, а Людмиле свекровь намекнула, что на свадьбу пусть пригласит только родителей,  для остальных, мол, у них места не хватит. Но председателя сельсовета с женой Чугунковы позвать не забыли. На этой шумной свадьбе невесте почему-то было грустно.
В разгар веселья Раиса Пантелеевна громко заявила, что полдома дарит молодожёнам. Гости встретили эту новость аплодисментами, потому что дом был большой. Мать Людмилы, Валентина Андреевна, была довольна этой новостью. Её знакомые считали, что дочка удачно вышла замуж, потому что Чугунковы считались богатыми. Но Люда думала не о каком-то богатстве, а об элементарном уюте. Например, она желала иметь для себя отдельную (пусть даже маленькую) комнату, какая была в доме её родителей, где она могла бы спокойно заниматься, читать, слушать музыку. Но, как потом выяснилось, в распоряжении молодожёнов оказалась «меньшая половина», состоящая из одной большой комнаты (так называемого зала) и одной небольшой, в которой и проживала семейная пара. На следующий же день после свадьбы тоном, не терпящим возражений, свекровь заявила невестке, чтобы она в зал не заходила, так как там она собирается поместить несобранный новый мебельный гарнитур. «От невестки не дождалась достойного приданого, - жаловалась как-то свекровь соседке в присутствии Людмилы, - поэтому решила сама купить приличную мебель (что ж комната будет пустовать?)».  Людмила вспоминала то время, когда ещё был жив отец. Он мог заступиться за свою дочь. Отец сделал замок на двери в их комнату, куда раньше свекровь могла беспрепятственно зайти в отсутствие молодожёнов. Раиса Пантелеевна как-то сразу стала относиться к невестке недоброжелательно и грубо, придиралась к каждой мелочи. Как-то отругала девушку за то, что увидела у неё на столе учебники.
- Ты замуж вышла, так забудь про всякое чтение, - строго говорила она. – Тебе делов и без этого хватает! А не найдёшь - так я тебе укажу.
Отец же заступился за дочь и твёрдым голосом сказал своей свахе:
- Ты к ним меньше лезь  –  будет лучше! А в сессию чтоб вообще не трогала Людмилу! Ей нужно заниматься: она ведь учится!
- А кто ж будет готовить и убирать?! Мы с курями, ты знаешь.
- В период  сессии ты и готовь. Всё равно для своей семьи борщ варишь - вот и им отлей. С тебя не убудет. Иногда и мы обед принесём. Только не хами! Не принимай мою дочь за работницу в твоём доме. Ты сама в тёплой кухне стряпаешь, а Людмила, значит, должна готовить в холодном тамбурочке, где удобств никаких нет?! Не пойдёт так, дорогая сватушка! И сына своего чего на пирушки зовёшь, да ещё без жены?! Заметил я, что последнее время спиртным от него разит. Приструни своего сына! А обижать мою дочь не смей!
Сначала свекровь немного поутихла, а после смерти отца снова начала пилить невестку. Теперь заступиться за неё было некому. Людмила заметила, что муж стал иногда приходить с работы пьяным. Причиной этого пристрастия Люда считала частые пирушки, которые Раиса Пантелеевна устраивала, созывая гостей. А в гости она звала обычно людей нужных, занимающих важные должности. Обычно это было совхозное начальство; несколько раз ей удалось пригласить председателя сельсовета с женой, как она говорила, главу. Такие попойки обычно заканчивались поздно ночью. Но Людмиле на этих мероприятиях было совсем не весело: не только скучно, но и даже противно. Ей всё чаще приходилось идти к матери, чтобы там спокойно позаниматься, потому что в новой семье у неё для этого не было никаких условий. Девушка всё больше отдалялась от этой семьи, а чувства, которые она раньше питала к мужу, постепенно таяли и порой превращались в ненависть. С матерью они часто разговаривали об отце. Девушка погружалась в эти воспоминания и только там, в  прошлом, в родной семье, чувствовала себя счастливой.
Однажды Людмила осторожно намекнула матери о возможном разводе. Она думала, что мать посочувствует, поддержит её, но та почему-то повела себя по-другому. Она была категорически против развода;  заявила, что не хочет такого позора. Мол, только недавно вышла замуж и уже разошлась: что люди скажут? Дочь была обескуражена реакцией матери и с возмущением произнесла:
- Мам, когда я собиралась выходить замуж, ты была против. Теперь ты против развода. Как это понять? Я что, всю жизнь должна с пьяницей жить? Я же не знала, что так всё обернётся. И свекровь, получается, только претворялась добренькой, а потом зубки показала.
- Вот и правильно, что я тебя отговаривала идти за него: я сердцем чувствовала, что не пара. Хотя мне частенько говорили, что не насмотрятся на вас: и он парень хоть куда, и ты красавица.
- Да это тогда. А сейчас что от моей красоты осталось? Измученный вид.
- Ты хотя бы не так торопилась. Ну, а со свекровью старайся не конфликтовать: может, всё наладится. Постарайся тактично её попросить, чтобы не вмешивалась в вашу жизнь.
- Ничего там не наладится! И ещё: тактично с ней разговаривать невозможно. А вот папа с нею поговорил один раз – она стала как шёлковая. Но после смерти отца опять гонор свой показывает! Вот если бы был жив папа, он бы за меня заступился!
Девушка при этом зарыдала. На глазах у матери тоже показались слёзы.
Затем Людмила стала второпях одеваться.
- Пойду прогуляться, - бросила она, открывая дверь.
- Ты смотри, скоро уже стемнеет, - предупредила мать. – Когда хоть придёшь?
- Не знаю точно. Часа через два.
Людмила брела по маленькой аллее и всё никак не могла успокоиться. Она присела на лавочку. Вдалеке играла музыка. Девушка не знала, куда же ей потом идти: то ли к матери, то ли в дом ненавистного мужа. Она даже не заметила, сколько прошло времени: стало уже темнеть, солнце спряталось за деревьями. Вдруг Людмила услышала рядом чей-то голос:
- Здравствуй, моя дорогая!
Девушка вздрогнула и повернула голову: перед ней стояла какая-то женщина, знакомая ей в лицо. Она продолжала разговор:
- Милочка, что такое? Что случилось? Почему плачешь? Может, помогу я чем.
- Вы меня знаете? – слегка улыбнулась девушка.
- Конечно, я тебя ещё совсем маленькой помню. Просто куколка ты была, налюбоваться тобой не могла! Да ты и сейчас повзрослела, похорошела. Какие у тебя могут быть неприятности?
- Вряд ли вы мне можете помочь, тётя. А вы кто?
- Тётя Лена меня зовут. Я и родителей твоих знаю. Особенно хорошо отца твоего: я с ним вместе работала не один год. Хороший был человек: добрый, справедливый. Жаль, что такая трагедия произошла.
Елена Трофимовна вздохнула и немного помолчала. У неё на глазах выступили слёзы. А Людмила после слов об отце снова принялась плакать.
- Успокойся, деточка, - постаралась утешить её женщина. – То, что случилось, не исправишь, а жить всё равно надо.  Почему здесь одна? Я слышала, что замуж ты вышла.
Неожиданно девушка почувствовала, что от этой женщины веет добром, теплом, и это расположило её к откровенности.
- Ой, тёть Лена, лучше не напоминайте мне об этом. Плохо мне в том доме. Хочу я оттуда уйти.
- Да, - махнула рукой Елена Федотовна, - там хоть кому тошно было бы. Знаю я твою свекровь: не человек – змея подколодная. Да и сынок, хоть и видный, да не подарок. И раз уж сама так решила, то и уходи оттуда без сожаления. Пока детей-то нет, это проще. И не переживай за свою судьбу: найдёшь себе спутника. Это я тебе точно говорю: ты ведь девица видная, да и характер у тебя хороший. Я вот здесь-то недалеко живу, приходи, если что. И на прощанье я тебе одну тайну открою: мы с твоим отцом брат и сестра, но воспитывались отдельно, так случилось. У нас одна мать, а отцы разные. Когда-нибудь расскажу тебе об этом подробнее. Так что, я тебе не чужая тётя, а родная. Не стесняйся, приходи! Я тебе и телефон дам (Люда записала телефон). А сейчас иди к матери, чтоб она не тревожилась.
Людмила на минутку отвернулась, смотрит: а женщины уже и след простыл, быстро она куда-то делась. Девушка была очень рада тому, что у неё нашлась родственница, да ещё такая добрая. Девушка сама не поняла, что с ней произошло, но печаль куда-то исчезла, она почувствовала бодрость, и чуть ли не бегом понеслась к матери.
- Мам,  на днях у меня начинается сессия.  Там, у них, я всё равно не подготовлюсь.  Лучше я здесь пока поживу, хотя бы во время сессии, - предложила девушка. Хотелось ей рассказать матери о встрече с  той женщиной, но так и не решилась.
На следующий день Людмила всё-таки пришла к свекрови и сказала ей, что на время сессии перейдёт к матери, объяснив это тем, что ей там ближе к автобусной остановке. Возмущений свекрови она слушать не стала – ушла. 
Вечером мать начала разговор с дочерью о её проблемах с мужем и свекровью:
- Что же делать дальше? Такой муж тебя не устраивает, свекровь тоже. Послушай, дочь, - поживи пока здесь, а там будет видно.
- Я тебе как раз это и хотела сказать, мама.
- Ну, тогда я тебя попрошу: зайди к Андрею и узнай, что у него там приключилось в школе. Он сегодня двойку принёс, давно такого не было. Я, прямо, сама не своя из-за этого.
Людмила этому тоже удивилась, зашла в комнату брата и начала с ним разговор без предисловий:
- По какому предмету двойку схватил? Как это получилось?
- По физике, - угрюмо ответил мальчик.
- Как по физике?- с изумлением спросила сестра. – Ты же у нас по точным наукам отлично шёл. Так, признавайся, в чём причина: что-то не выучил, поленился или не понял? Давай учебник!
- Я учебник… У меня учебник украли.
- Ты бы поспрашивал у ребят: может, кто случайно взял.
- Я спрашивал: никто ничего не знает. Да, то давно было, ещё при папе.
- Ну-ка, ну-ка, расскажи подробнее, как это произошло.
- Я тогда хотел выучить урок, но учебника не нашёл.
- А что вы в это время проходили?
- Закон Архимеда.
- О! – сказала сестра. – Да, ведь это проще пареной репы. – Я его и сейчас помню.
- Вот и папа так говорил. Он даже написал его по памяти, чтобы я выучил. Вот этот листок.
- Людмила взяла бумажку и, увидев знакомый почерк, чуть не расплакалась.
- Вот смотри, - сказала Людмила, еле сдерживая слёзы: «На тело, погружённое в жидкость, действует выталкивающая сила, направленная вертикально вверх и равная весу жидкости, вытесненной телом». Что тебе здесь непонятно? Я объясню.
- Да, мне, в общем-то, всё понятно.  Только в нашем учебнике этот закон не совсем так был написан: он гораздо длиннее был, а точно я его не запомнил.  Но папа с уверенностью сказал, что этот закон не может измениться и посоветовал выучить его так, как он записал. Он также привёл для меня примеры и частные случаи этого закона.
- Ну, ты знаешь: папа у нас башковитый, - вставила сестра. - Я думаю, он правильно всё написал.
- Я тогда в душе даже обрадовался: изложу тот же закон гораздо проще и короче, и учительница меня за это похвалит. Но получилось как раз наоборот. Татьяна Фёдоровна после моего ответа сказала, что я всё переврал, и нужно отвечать так, как в учебнике написано, а не нести отсебятину. Она мне чуть двойку не влепила, но потом сказала, что пока  поставит «3» с условием, что я выучу этот закон верно.
- Постой-постой: так ведь это давно было. А теперь что случилось? И почему ты до сих пор новый учебник не взял?
- В школьной библиотеке мне сказали, что лишнего учебника у них нет. Сам виноват: не будешь, мол, терять. А в магазине именно такого учебника тоже не было (мама спрашивала). Я после этого материал старался запомнить на уроке, а домашние задания переписывал из учебника друга. Я о той теме уже забыл. Но вот началось повторение, и я опять «попался» на этом законе. Но теперь она уже по-настоящему разозлилась и поставила мне двойку в журнал.
- Да, странно-странно, - подумала Людмила и сказала брату: «Она, значит, у вас слишком строгая и принципиальная. А как же этот закон был изложен в вашем учебнике?»
- Я его потом уж запомнил так: «На всякое физическое тело, погружённое в какую-либо жидкость (или газ) действует выталкивающая сила, которая имеет направление вертикально вверх и равна весу жидкости (или газа), вытесненной (вытесненного) этим физическим телом».
- О! Сколько лишних слов, без которых можно обойтись!
- Вот и папа это говорил. Он ещё сказал, что в их учебнике ниже просто было указано, что данный закон справедлив и для газов. Просто и понятно.
- Ну, ладно, мы всё выяснили. Ложись пока спать: утро вечера мудренее. Но двойку нужно как-то исправлять. Раз ты уже запомнил, то пересказывай так, как написано в учебнике. Что ж поделаешь?
Но бунтарская натура Андрея не хотела с этим смиряться:
- А почему это?! Папин вариант проще и понятней. И он верный! Пусть мне объяснят, что там неправильно.
- Послушай, Андрюша! Ты снова хочешь двойку получить? Ну, не играй у нас на нервах! Ответь так, как в учебнике,  хотя бы ради нас с мамой. Хорошо?
- Угу! - недовольно пробурчал мальчик и опустил глаза.  – Ой, я ещё кое-что забыл. Нам в школе сказали сдать двести  рублей на учебники, по которым будем заниматься на следующий год.
- Ну, мы с мамой найдём деньги для этого, только не именно сейчас. Пока с деньгами у нас туговато.
- Нет, мне Мишка Сорников сказал сейчас сдать: уже, говорит, все сдали – один ты остался. И ещё добавил: если не сдам – на второй год оставят.
- Ведь сейчас только начало апреля… Почему такая срочность? А при чём здесь Мишка Сорников?
- А у него мать в родительском комитете главная. Я слышал, что она всегда деньги собирает. А почему сейчас  -  не знаю.
- Я не пойму, для чего нужно сдавать деньги на учебники: мы тебе купим их летом. Вам что, предлагают их купить дешевле? Может, они не новые?
- Мама сказала, что не сможем купить: они очень дорогие. Говорит, что даже один учебник нам не по зубам.  А у вас,  что ли, такого не было? Ты ведь тоже в школе училась.
- Мне всегда папа учебники покупал. Я об этом даже никогда не беспокоилась.  В общем,  ладно:  я иду завтра в школу.
На следующее утро Людмила направилась в школу, в которой уже давно не была. Она с трудом отыскала классного руководителя своего брата. Но та явно куда-то спешила и дала понять, что на разговор не настроена. Людмила вкратце попыталась объяснить положение в их семье, но учительница ответила тоном, не терпящим возражения:
- Вы взрослый человек и должны понимать, что без учебников ребёнку заниматься невозможно. А учебники стоят денег, поэтому их нужно срочно сдать. Вы считаете, что это много? Этот вопрос не ко мне. Я цены на учебники не устанавливаю. До свидания.
- А кому же деньги сдавать? – поспешила спросить вслед девушка.
- Спросите у брата - он знает, - бросила на ходу учительница и быстро пошла по коридору.
 Людмила всё-таки приняла решение деньги сдать, хотя тогда получалось, что ей не хватит на поездки во время сессии. Она опять разыскала брата и спросила, кому нужно сдать деньги.  К её удивлению, их нужно было сдать школьнику Сорникову.
- Поручать ребёнку собирать деньги – это же безответственно! - подумала девушка. – Он может потерять деньги, забыть, у кого принимал и т. д.
Тут как раз подошёл Сорников, а Андрей заявил, обращаясь к Михаилу:
- Вот, моя сестра хочет сдать деньги на учебники.
- Погоди, Андрей! А, может, я отдам деньги кому-то из взрослых? – предложила Людмила.
- Нет, давайте мне, - без всякого стеснения ответил Сорников. – Из родительского комитета вы сейчас никого не найдёте, а наша учительница этим заниматься не будет. Все мне сдают. Я сейчас вас запишу.
- Да, отдай, Люд, - начал приставать к сестре Андрей. – А то меня могут на второй год оставить. Отдай, пожалуйста, – заныл мальчик.
- Я отдам обязательно, сказала Людмила так, чтобы слышал Сорников. – Но только кому-то из взрослых. А где у вас тут касса?
- А я уже птичку поставил, - пробурчал  нештатный кассир.
 Людмила уходила из школы с каким-то прегадким настроением. Ей даже расхотелось ехать в университет. Вроде бы мелочь какая-то, а неприятно. Девушка вернулась домой, но матери об этом рассказывать не стала.  Вечером Людмиле позвонила студентка из её группы и сказала, что лекции несколько дней будут заканчиваться в 8 вечера. Это означало, что она не будет успевать на последнюю маршрутку. Но сокурсница тут же её подбодрила, сказав, что они могут ночевать у её тёти.
На следующее утро Людмила уже отправилась на занятия в хорошем настроении.         Г л а в а  3  с л е д у е т .