Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет

 Я открыл глаза.

 Зажмурился. Пытаясь избавиться от неприятной рези.

 Снова открыл и несколько раз поморгал.

 Где я?

 Монотонный гул люминесцентных ламп.

 Я лежу.

 Кушетка? Стол? Из металла?

 Что вообще произошло?

 Где я?

 Лихорадочные обрывки туманных воспоминаний. Я в кафешке, несу какую-то чушь. Испуганное лицо бариста: «С тобой все хорошо? Вова! Вова! Что с тобой?» Боль в груди, а затем звенящий от тишины мрак, лишь изредка прореживаемый разноцветными искрами.

 Неожиданно, без единого звука, стол на котором я лежал начал приподниматься. Вернее, верхняя его часть. С удивлением и легким стыдом я обнаружил себя обнаженным. С удивлением от того, что в кафе я точно был в одежде, а стыдом, из-за внимательно рассматривающих меня людей. Справа от меня, в большом кожаном кресле, забросив ногу на ногу, расположился мужчина. Чем-то внешне напоминающий министра иностранных дел Российской Федерации Сергея Лаврова. Темно-синий костюм ладно сидел на мускулистой фигуре. В длинных пальцах тонкая сигарета с золотистым фильтром. Мужчина, глядя на меня с задорной хитрецой, выпустил дымное колечко. Сидящая рядом женщина недовольно махнула рукой, всем видом показывая неприязнь к столь вольготному поведению «коллеги». На ней было надето нечто вроде белого балахона, заляпанного неаккуратными пятнами от застывшего кетчупа. И она мне сразу не понравилась. Одутловатое, с двойным подбородком, лицо. Тяжелая фигура с внушительными холмами прячущихся под балахоном грудей. Неудобно устроившись на деревянной табуретке она брезгливо перелистывала содержимое тоненькой папочки. А на полу, между ними двумя, вольготно расположилась пузатая, темного окраса, такса. С упорством что-то выкусывающая в своей короткой шерстке.

 Я молчал. Не имея ни малейшего понятия, как начать разговор. Мужчина пришел мне на помощь.

 - Здравствуй, Володя. Рады тебя видеть.

 Женщина поморщилась. Я прокашлялся и хотел уже задать вполне естественный для человека в моем положении вопрос, но мужчина меня опередил.

 - Нет, Володя. Ты не в больнице.

 Он глянул на сверкнувшие в свете ламп наручные часы.

 - В больницу тебя могут и не довезти. Диана уже вызвала неотложку. Но из-за идиотов снова перекопавших Чапаева «скорая» поехала по объездной. Могут и не успеть. Но ты не волнуйся.

 Он подмигнул.

 - Все умирают. Даже андроиды на свалку попадают. Ладно, не станем тебя мучать. Ты в преддверии Чистилища. И мы прямо сейчас будем решать твою судьбу. Куда ты в конце концов попадешь – в Рай или Ад.

 Мгновенно покрывшись испариной, я только было открыл рот, чтобы возразить, или выругаться от неожиданности, но женщина, вытянув в мою сторону палец, прошипела: «Не сметь!» Я благоразумно заткнулся.

 - ****о завали! – внезапно рявкнула такса, сверля меня своими темно-карими глазенками.

 Я опешил.

 Мужчина нагнулся и достал из-под кресла толстую папку в кожаном переплете. С довольным видом продемонстрировал мне обложку. Золотой краской и искусной рукой на ней были выведены инициалы «В. Ю.» Он открыл ее, и бережно стал перелистывать пожелтевший от времени пергамент.

 - Вот хоть снова Еву яблочком угости, но действительно не понимаю, за что на тебя Ангелина так взъелась? Ну да, все десять заповедей ты пустил коту под хвост. Но в Ад? Если каждого алкаша мы будем в Ад отправлять, то никаких котлов не хватит. Да и квоты, в конце концов, пока никто не отменял.

 - Да нормальный парняга! Какой нахуй Ад, - повернувшись к мужчине осклабилась такса.

 Женщина возмутилась.

 - Ага! И впрямь ангелочек с крылышками! Подумаешь, человека убил, воровал, женщин абьюзил, Бога! – Она закатила глаза и с придыханием повторила. – Бога! Проклинал и оскорблял! А мы его в Рай? Чтобы он там Святому Петру свои бредни про продажных женщин рассказывал?! Ты меня прости, но это точно твой клиент.

 - Гнида какая! На огне пусть его жопу поджарят, - поддакнула такса.

 Мужчина снова закурил.

 - Ну, положим, человека он не хотел убивать. Или концепция Намерения тебя уже не волнует? Да, убил. Да, пьяный за рулем — это серьезная проблема современного общества. Но ведь и раскаялся вроде, и наказан был. Воровал... Календарики в книжном магазине по малолетству тырил. Тоже мне грех. А женщины... Любовь у него такая к женщинам. Своеобразная. Как говорит мой дорогой друг Пикассо: «Есть только два типа женщин — богини и подстилки». А Володя у нас человек с тонкой душевной организацией. Другим словом – дурачок. Вот и принимал богинь за подстилок, а подстилок за богинь. Да, Володь?

 Я растерянно кивнул. Женщина вспыхнула.

 - Раскаялся? А кто пьяный за рулем и после аварии ездил? Я? А может Мария Магдалина? Календарики? А в номерах гостиничных, кто вино и сыр воровал у постояльцев? Великомученица Варвара? А в трусы детишкам, кто лез? Святой Себастьян? Кто с дочерями Евы, как с дерьмом обращался? Преподобный Иларион?

 Она распахнула папку.

 - Вот! Полюбуйся! С хорошей женщиной, доброй, набожной, много лет сожительствовал, что уже грех, но мало того, что так и не женился, но и в итоге...

 Ангелина напялила на нос очки, по одному из стекол которых бежали маленькие трещинки, и начала громко читать:

 - Оскорбления, обвинения, равнодушие, напоминание о возрасте, придирки к внешности, вещам, покупкам. Ты убивал мою любовь к тебе по крупицам.

 Она резко захлопнула папку.

 - Убивал! Любовь! По крупицам! Любовь! Убивал! Извини, конечно, но лучше бы он какого-нибудь педоистерика убил. Но любовь? Убить любовь?!

 Она сорвала очки, закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Подергиваниями плеч показывая, что убить Любовь - это самое страшное, что есть на Земле и на Небе.
 
 Я сглотнул, понимая, что мне пришел конец. Нестерпимо захотелось в туалет по-маленькому.

 - Пидор какой. В Ад его! — возмущенно закачала головой такса.

 Мужчина ухмыльнулся и всплеснул руками.

 - Ангелина, тебя послушать, так прям Чикатило! А по поводу твоей напыщенной демагогии, ну что я могу сказать. Пьяный даже после аварии за руль садился? Так Святой Григорий Нисский сказал: «Соломон хорошо врачует печаль, ибо приказывает давать вино скорбящим, говоря это нам, делателям винограда. «Дайте ваше вино скорбящим. То, которое веселит сердце и на которое указал нам пророк, говоря: …вино веселит сердце человека»». А Святой Иоанн Златоуст добавил: «Дайте сикеру находящимся в печали и поите вином находящихся в болезни». А Володя тогда был опечален очередной любовной историей с плохим концом. Что же до вина и сыра, которые воровал из номеров отелей, так сказано было в Книге Притчей Соломоновых: «Не презирают вора, когда крадет он из-за голода лишь для того, чтоб насытиться». А жрать тогда Володя очень хотел. Денег не было «на покушать». Тебе бы, Ангелина, ваши же источники подучить. К детям в трусы лез? Так сам почти еще ребенок был. А Иисус говорил, что Рай принадлежит таким, как Володя. «Пусть дети приходят, ибо Царство Небесное принадлежит таким, как они». Любовь убил? Но он в юности фильм смотрел «Страсти Христовы» и плакал от сострадания. И до сих пор с Ним иногда разговаривает. А Иисус и есть Любовь! Так что, Ангелина, твои обвинения сплошная каша из софистики, логических ошибок и апелляций к эмоциям.

 - Сплошной ****еж, - подтвердила зевнув такса.

 Мужчина поднялся с кресла, потянулся, бросил взгляд на часы и с решимостью отрезал:

 - Я его к себе забирать не буду! Пусть еще погуляет. Дядя перспективный, но до нашего Закрытого Клуба пока еще не дорос. Увы!

 Промокнув краем балахона слезы Ангелина быстро меня перекрестила, и последнее, что я увидел перед сгустившейся перед глазами чернотой, была насупленная морда таксы.

 - ****уй отсюда, пассажир!

 Я открыл глаза. Заплаканная Дианка вскочила и побежала к ворвавшимся в кафешку медикам.

 - Что у нас? На что жалуетесь? – приятным голосом Спасителя задал вопрос молодой фельдшер.

 - На гребаную жизнь, - пробормотал я.

 - Ну, это исправимо, - весело ответил фельдшер и со спокойной уверенностью профессионала открыл сумку с набором для оказания скорой и неотложной медицинской помощи.