Киви

  На Новый год, впервые празднуемый полком в Афгане, начТЭЧ сделал воистину царский подарок. Два подарка.
  Майор по фамилии Соловей имел рост под два метра и косую сажень в плечах, за что его и звали в честь Гулливера - Человек-Гора. Пролетев с рязанским краснознамённым по причине какого-то незначительного дефекта организма, мешавшего с гиканьем валиться на супостата с неба, он продолжил упорствовать в желании послужить Родине. И проплутав по жизни какими-то неисповедимыми путями теперь заведовал кухней по обслуживанию наших "файтер-бомберов", в просторечии "су-семнадцать-эм-три". Держа маслопузов если не в железной узде, то под тяжким, но справедливым гнётом. С одной стороны - не давая совсем уж расслабляться, а с другой - вставая за свою орду горой при разборках с эскадрильными. И посылая желающих сунуть нос в его епархию инженеров из штаба армии куда-то очень и очень далеко. Спорить с таким медведем опасались.
  Бедой Соловья была цыганистая внешность. Синеватая щетина на его лице прорастала на глазах, превращая майора к вечеру в жуткое подобие моджахеда. Из-за чего проблем в своей курсантской и лейтенантской юности он хлебнул изрядно.
  Так вот.
  Во-первых. На предварительном командно-штабном собрании, посвящённом исключительно вопросам "Как?", "Чего?, "Сколько?" и ещё раз "Сколько?", проводимом комполка в неформальной обстановке, был тот самый момент, когда присутствующие уже вполне расслабились, но мероприятие ещё не переросло в банальную пьянку.
  Человек-Гора встал и покачиваясь, но не заваливая горизонт, неожиданно выдвинул правильный по сути лозунг. Мол, нам, советским офицерам, в светлый праздник встречи Нового тысяча девятьсот восемьдесят девятого года негоже банально накачиваться "шилом" или подозрительным шмурдяком с ближайшего базара.
  После естественного вопроса: "И-и-и??? Брагу предлагаешь на повидле гнать???", присутствующих передёрнуло. Тогда Соловей, кромсая воздух рукой продекламировал, что дело эстетического ублаженияния организмов военных лётчиков он готов взять под свой контроль. А от остальных потребуется только одно: деньги, деньги и ещё раз деньги! Повторив, сам того не подозревая, слова головастого Тривульцио майор успокоил народ, что драть за выпивку втридорога он не собирается. Не изверг, мол. Но и не альтруист, спаивающий друзей за свой счёт. А продукт будет на уровне мировых стандартов.
  Живой интерес сослуживцев к предполагаемым путям и методам остался неудовлетворённым. НачТЭЧ только отмалчивался и многозначительно играл бровками. Что при его уже заросшей физиономии (а толковище проходило, знамо дело, глубоко ввечеру) привело к ошеломляющему эффекту.
  Во-вторых, Соловей, опять же по собственной инициативе, пообещал к новогоднему столу в качестве десерта чего-то совсем-совсем сверхэкзотическое и недоступное. О чём, к сожалению, толком рассказать не мог. Потому что сам не знал и верил на слово хорошему другу, недавно вернувшемуся на ППД домой из Чехословакии.
  И ведь не подвёл, майор! Почти.
  Несколько последующих дней Соловей собирал наличность и о чём-то шушукался с замом по связи и, почему-то,
с начхимом. Как всё ему удалось, какие ниточки пришлось дёрнуть, как обойти ташкентских таможенников - осталось неизвестным. Оба его подельника тоже не раскололись.
  Но за три дня до конца года из Союза вернулся полковой "борт", притащивший, помимо прочего, пару люлькинских "изделий 89" в здоровенных опломбированных ящиках и посылку лично начТЭЧ. Один из двигателей под надзором самого Человека-Горы был разгружен как-то слишком шустро, с небывалым тщаниением и осторожностью. И моментально утащен в закрома. А с посылкой Соловей не расставался до самого вечера, таская фанерную коробку с сургучными блямбами под мышкой...
  И вот наступил долгожданный "День Д". Насладившись вместо фейерверка лечебно-профилактическим обстрелом соседей-артиллеристов по окрестным местам, предположительно подозрительным, крупный офицерский состав полка, за исключением попавшего на дежурство счастливчика, был приглашён к столу. Украшенному, кстати, добытыми у вертолётчиков еловыми лапами.
  Нет, не было на этом столе ни "Посольской", ни "Столичной". Но поблёскивающие "бескозырками" бутылки с родимыми "Русской" и "Пшеничной" вызывали слёзы умиления и ностальгии в самых чёрствых душах. Рядом с благородными напитками в тарелках возлежали неведомые доселе... Овощи? Фрукты? А чёрт их разберёт! Странно бурые по цвету и такие же щетинистые, как Соловей вечером. Каждому по одному. Или по одной?
- Это что же такое? - вопросил комполка с подозрением обнюхивая волосатое диво, - На кокос не похоже, вроде. Мелкое слишком и мягкое.
- Тащ командир, это фрукт такой... Киви.
- Будь здоров!
- Спасибо!
- Так что же это?
- Фрукт, - ещё раз, но уже тише повторил Человек-Гора, - Киви называется.
  Он успел приглядеться к подарку неведомого нам друга, но блюдя мужскую справедливость и солидарность ещё не пробовал. Командир хмыкнул.
  Обратились к медицине. Рыцарь клистира и градусника в предвкушении близкого удовольствия отмахнулся:
- Чего только юные мичуринцы не выдумают!
  И начался праздник. Тосты, поздравления, шутки. К фруктам никто не притрагивался. Побаивались. Но спустя какое-то время любопытство победило осторожность.
- А как его едят? - подкидывая в ладони тёплый киви поинтересовался комэска-два.
- Хрен его знает! Санька инструкцию не прислал. Но, ты кушай, не боись, его кипяточком хорошенько простерилизовали!
- А сам чего не?
  Соловей поёрзал.
- Неудобно как-то, первой харей.
- Уж больно заросло... - присоединился к обсуждению зам по ПДС.
  Человек-Гора автоматом пощупал начавший колоться подбородок.
- Да, ладно вам, нормальное оно! Люди же в европах едят и не жалуются.
- А что скажет доктор?
  Полковой эскулап ничего не сказал. Вдосталь откушав беленькой, он уже тихо сопел в своей тарелке.
- Если помру, виноват будешь ты!
  И комэска кусанул первым.
- Сплюнь, нехристь!
- Тьфу, колется! Но... М-м-м... Вкусно. На чего-то очень похоже!
  Глядя на смельчака подтянулись остальные, и вскоре киви были сожраны с кожурой. Общий консилиум притупленных алкоголем вкусовых сосочков пришёл к выводу, что кисло-сладкое и зелёное внутри чудо похоже на клубнику.
- Недозрелую! - поставил точку командир.
  Примерно через полчаса первый из присутствующих с побледневшим лицом выбрался из-за стола и скрылся в дверях. Второй выскочил вслед за ним. Третий. Четвёртый убежал, снеся табурет и прижав руки к животу.
  Отодвинув колпачки от С-8, прочно укоренившиеся в полку в качестве стаканов, оставшиеся тревожно прислушивались к себе.
  Комполка грузно выбрался с красного места и рванул к выходу, выкрикнув на ходу:
- Соловей, ты что, отравить нас решил?! Водка палёная!
- Да ну, не может быть! - Соловей сделал контрольный глоток, просмаковал и обиженно буркнул, - Нормальная она!
  И тут же страдальчески сморщившись попросился на улицу "подышать свежим воздухом". Вскоре за столом не осталось никого, кроме храпящего врача. Всех раскидало по сортирам и закоулкам аэродромного "шанхая". Несло с обеих сторон. Долго. Начмеда так и не добудились.
  Вырванный из-за стола паникующими летунами, обещавшими самые безумные военно-воздушные ништяки за помощь, лекарь ближнего мото-стрелецкого полка с изуверским наслаждением напичкал угнетённых офицеров ударными дозами закрепляющего. Версию с водкой после немедленной органолептической экспертизы он отверг категорически. Крутя так и не съеденый доктором киви в руке, его коллега глубокомысленно ответствовал:
- Шут его знает, я такое никогда не видел! Но лопать бы эту волосатую хрень нечищенной не советовал бы. Это ж вредно для слизистой. До прободения дойти может!..
  И оставив протрезвевших от пережитого летунов в покое он шагнул в ночь к "уазику", обнимая увесистый свёрток и чем-то позвякивая в карманах бушлата. Последний киви гиппократ в погонах утащил с собой.
  Наутро заступая дежурным вне очереди начТЭЧ был тих и угрюм, получив выговор "за подрыв боеспособности полка"...