Рассказы города на Неве. Глава 7

Глава 7
 
Чем славится Петербург? Своими достопримечательностями? Дворцовой площадью, Исаакиевским собором,  памятником Медному всаднику?  Этот список можно продолжать бесконечно.

А чем знаменита Дворцовая?  Памятником Ангелу?  Эрмитажем?  Атлантами?  А возможно чем-то еще,  что скрыто от людских глаз?  В чем кроется мистика Петербурга?  В чем его необычность? Почему людей тянет сюда, как-будто они влекомы какими-то необъяснимыми нитями?  Ведь в нем,  как  и в других городах, есть очень много всего.  И все же,  есть в Петербурге что-то притягательное,  таинственно манящее,  заставляющее возвращаться сюда вновь и вновь,  куда бы ты не уехал.
   
Елена любила приходить на Дворцовую, чтобы пообщаться с Городом. Она всегда считала, что Дворцовая площадь - это сердце Города.  Здесь можно было услышать его голос  и узнать о его предпочтениях.  Например, Город любил русский рок,  особенно группы Сплин, ДДТ,  Би 2,  Арию,  Алису и много других.  Это можно было понять хотя бы потому,  что в центре Города очень часто звучала  именно эта музыка.  Город  любил талантливых музыкантов.  Посредственное  исполнение  он не терпел,  и  если   слышал некачественную игру, начинали происходить необъяснимые вещи.  Например, отключались микрофоны,  музыканты вдруг забывали слова, инструменты фальшивили... После такого фиаско  этим исполнителям было очень сложно получить шанс проявить себя вновь в сердце Города.
   
Выйдя с работы, Елена решила изменить свой привычный короткий маршрут до метро.  Она пошла на Дворцовую пешком. Пройдя по Разъезжей,  Достоевской,  Рубинштейна и Невскому,  попутно  плутая по дворам,  оказалась на Дворцовой.  На площади  звучала песня группы Сплин "Выхода нет".  Елена  всегда любила  постоять и послушать музыкантов.  А потом подходила к Александровскому  столпу  и вставала прямо за спиной  у  Ангела.  Часто,  стоя вот так,  Елена  начинала слышать Город,  задавала ему вопросы,  мысленно общалась с ним,  не обращая внимания на окружающих людей.    
 
-  Что мне делать?  Мне нужна помощь, - говорила она сегодня сквозь слезы.  Мне кажется,  что я попала в очередную историю,  какую-то ловушку.  Пожалуйста,  помоги.
 
Если человек просит помощи у Города,  он всегда ее получает.  Она может прийти по-разному:  в виде людей,  возможностей и мыслей,  которые не просто так появлялись у человека в голове. Чтобы ваша просьба была услышана,  Город надо  попросить.  Это один из главных законов взаимодействия городов с людьми.  Его нельзя нарушать.  За это может последовать наказание,  которое бывает разным,  но всегда неприятным.  Вот почему у Петербурга везде глаза и уши в виде барельефов,  статуй,  домов,  картин, дорог, мостовых, набережных... Услышать ответ от города часто весьма сложно. Елена придумала для себя единственный способ,  который никогда ее не подводил.  Это походы на Дворцовую.  Но сегодня почему-то ее мысли путались,  голова болела и отказывалась что-либо понимать. В какой-то момент Елена замерла,  услышав красивую мелодию в исполнении неизвестного музыканта. В ее голове пронеслись строчки короткого стихотворения:
 
     Выйди на проспект,
     Прогуляй Неву,
     В этом жизнь вся есть,      
     В этом я тону.
 
Елена попыталась сосредоточиться  и услышать еще что - нибудь,  но голоса людей со всех сторон становились все громче,  музыка тише  и она поняла, что сеанс их общения с Городом на сегодня закончен.
   
- Прогуляюсь - ка я по Невскому. Вдруг поможет? - думала она,  направляясь в сторону Большой Морской.  Под аркой люди,  переодетые в лошадь и зебру,  фотографировались с туристами и со всеми желающими,  стремясь как можно больше пополнить свою денежную копилку.  У Елены был сегодня, по-видимому, такой расстроенный вид, что они не обратили на нее внимание.  Пройдя по Большой Морской,  она свернула в сторону Дома Зингера.  На Невском ее внимание привлекли двое мужчин,  идущих впереди. Один из них чем-то напоминал Вульдера. Мужчины очень быстро скрылись из вида и вскоре Елена забыла о них,  свернув на Михайловскую,  продолжив путь в невеселых раздумьях.
 
Двое мужчин быстро шли в сторону Аничкова моста.  Один из них и вправду был Вульдер.  Елена не ошиблась.  Он был  в черном пальто из плотной ткани,  которое спасало его от моросящего дождя.    
 
- Я не помню,  не помню, - повторял Вульдеру его спутник.  Какие - то всполохи в голове,  вспышки.  Ночь или вечер?  Не знаю... Дождина льет... А что еще?

- Вспоминай,  я тебе сказал!
 
-Да, не помню я ,  говорю же тебе.  Ты меня слышишь?  Я тебя - то узнать не могу.  Кто ты вообще?  И почему,  черт побери,  я с тобой сейчас разговариваю? - кричал мужчина.
 
- Пойдем.
 
- Куда?
 
- На Смоленку.
 
- Куда..?  Зачем?  Там же кладбище...
 
- Да...- думал Вульдер, - Хорошо ему вынесла мозг эта трава.  Чтобы бывший могильщик боялся идти на кладбище?  Знает Марфа толк в травах.  Ни одной ошибки,  сколько я ее помню,  не допустила, - а вслух произнес, - Там новостройки,  порт,  парки.  Что ты за бред сейчас вообще несешь?  Тебе нужны деньги или нет?
 
- Нужны, - буркнул мужчина себе под нос, - Но на кладбище я не пойду.
 
- Ты все мозги уже себе пропил.  Пошли!
 
Они сели на десятый троллейбус и поехали на Василеостровскую.  Мужчина был не в лучшем виде,  периодически икал.  Запах сильного перегара отпугивал от него пассажиров троллейбуса.  Вульдер придерживал его под руку,  не давая упасть на поворотах.
 
- Станция метро Василеостровская, - прозвучало над головой.  Мужчины вышли.  Вульдер схватил своего спутника под руку и повел по седьмой линии Васильевского Острова в сторону набережной реки Смоленки.
 
- Куда мы идем? - непонимающе оглядывался мужчина.
 
- Иди спокойно,  тебе говорят.
 
- Да не могу я идти спокойно.  Куда мы идем?  Пока не скажешь,  не пойду!
 
- Эх...Бестолковое ты животное... Ты хоть что-то помнишь из того, о чем мы с тобой говорили,  кроме того,  что получишь тысячу рублей?
 
- Как же расколдовать его? - задумался Вульдер, - Понять не могу:  эта трава полностью накрыла ему голову или уже пустила корни в его мозг?  Лучше,  конечно,  первое, а не второе.  Иначе придется его убить,  чтобы извлечь из его воспоминаний то,  о чем ему наказали молчать.  
   
Жизнь замечательных людей... И почему все сложилось так, что теперь именно мне это больше всех надо?  Мне!  Которого вообще привлекли,   можно сказать,  для массовки! - подумал Вульдер раздраженно. - Ладно.  Это все потом.  А сейчас надо как-то этого реанимировать,  пока еще есть время.  Но с каждой секундой его становится все меньше.  Почему же я медлю? - размышлял Вульдер,  наблюдая как его спутник пытается стрельнуть у прохожих сигаретку.
   
- Ты достал меня,  пойдем, - схватил Вульдер мужчину за руку.
   
Тот послушался и молча пошел рядом с Вульдером,  но дойдя до Камской улицы заметно занервничал.
   
- Ты хотя бы помнишь как тебя зовут?
   
- Само собой, - ответил мужчина.
   
- И как? - Вульдер сощурился и внимательно посмотрел ему в глаза, - Как твое  имя?
   
Мужчина виновато взглянул на него,  а затем стал озираться по сторонам,  как будто искал помощи и ответа у прохожих.  
   
- Матвей, - выпалил он, отводя глаза в сторону.
   
- Уверен?
   
- Конечно уверен, - смущенно произнес мужчина, - Там дальше кладбище.  Я не пойду туда, - заупрямился он.
   
- Почему?  Какая причина?  Да,  оно там есть,  но нам надо дойти до Приморской.
   
- И мы пойдем пешком?  Мы же можем доехать!
   
- У меня нет мелочи, - невозмутимо ответил Вульдер.

Мужчина пошарил в карманах и насчитал семь рублей,  десять копеек.
   
- Милостыню собирал?
   
- Пошел ты...
   
- Хотя бы гордость в нем просыпается, - снова рассуждал про себя Вульдер. - Наверно никогда в жизни он не оказывался в таком плачевном положении,  чтобы  настолько не помнить себя и кто он есть.
   
Мужчина вдруг остановился,  подняв палец вверх, как будто что-то вспомнил,  потом внимательно посмотрел на Вульдера.  
 
- Подожди,  я помню... Помню, - схватился он за голову.
 
- Что ты помнишь?
 
- Помню тебя...Твое лицо...Глаза... Эти твои глаза, вечно наполненные иронией и скептицизмом. Ты же все время так на всех смотришь.  Иронизируешь над всем происходящим вокруг как - будто самый умный   и лучше всех все знаешь.
   
- Так,  отлично! - пронеслось в голове Вульдера. - Мы возвращаемся к нашим привычным отношениям.
   
- Вечно ты недовольный, - продолжал мужчина, - Не веришь ни во что,  ни в одну идею.  И в нас ты не верил,  ни разу,  никогда...
   
- Всегда! - резко прервал его Вульдер, - Иначе бы тогда я просто не пришел.
   
- Куда не пришел?,- спросил мужчина,  снова потупив взгляд и оглядываясь по сторонам.
   
- Ээх Марфа, - грустно подумал Вульдер, - Где же ты?  Где тебя искать?
   
- Как же хочется выпить, - канючил мужчина.
   
- Скоро выпьешь,  пошли.

Они пошли по Камской улице. У ворот Смоленского кладбища мужчина резко остановился, как будто что-то вспомнил.
   
- Я не хочу туда,  Вульдер.
   
- Но ты пойдешь!    

Крепко схватив мужчину за руку,  Вульдер потащил его за собой.  Дойдя до церкви они остановились.
   
- Вспоминай! - жестко сказал Вульдер.
   
- Уважаемый,  сигаретки не найдется? - заискивающе обратился мужчина к проходящему мимо работнику кладбища.  Тот окинул его взглядом  как будто узнал в нем кого-то,  покачал головой и пошел дальше.
   
- Да...Рыбак рыбака видит издалека, - подумал Вульдер.- Вспоминай! - рявкнул он...
 
Мужчине вдруг показалось,  что реальность становится  приглушенной,  неразличимой и куда-то уплывает.  Пространство вокруг погрузилось в какой-то тягучий густой  мед.  Он присел на корточки.  Перед его глазами стояла картина:  он с лопатой в руках на этой же самой дороге.  Мимо проходит много людей.  Какой-то большой церковный праздник.  Или Пасха,  или что-то другое. Все стремились попасть в часовню к Ксении.  А Ксения, хлопоча, пробегала по тропинкам между могилами.  Она очень переживала, чтобы всем хватило масла из лепестков роз, икон, свечей потому что знала, насколько для людей это было важно. И  поэтому ежедневно сама лично проверяла все запасы. Мужчина и место-то это выбрал,  так как любил каждый день за ней наблюдать,  а порой и общаться,  если у нее появлялась минутка. Ксения всегда была прекрасна и чиста.  Его удивляла в ней неизменная  бесконечная любовь к людям. Она редко могла выделить время, чтобы пообщаться с ним.  Поток людей не иссякал,  место было известным, и забот у Ксении хватало.
 
- Что еще ты помнишь? - донеслось до него.    
 
- Помню какой-то разговор, женщину,  идущую прямо по этой дорожке.  Помню,  что я волновался,  слушая ее.  Не знал,  верить ей или нет?  Она что-то мне дала...Что - не помню... Что-то насыпала в руку,  закрыла своей ладонью,  кивнула и ушла.  А потом... Я не...
 
- Вспоминай! - громко сказал Вульдер,  заставив оглянуться прохожих.
 
- Потом какие-то дни,  в которых я хожу по тем же улицам,  что и сейчас.  Вроде как живу в той же квартире,  но постоянно думаю о чем-то... А о чем - не помню.  Потом я помню... тебя... - мужчина обернулся и с удивлением посмотрел на Вульдера.
 
- Меня? - приподнял бровь Вульдер, - Ты не можешь помнить меня сразу после этих твоих воспоминаний.  Давай,  разберись в своей голове... Ты маг,  ты можешь отличить свое от чужого,  от насланного.  Подумай!
   
- Не могу! - закричал мужчина,  схватившись за голову. - Вульдер,  прекрати,  умоляю тебя, пожалуйста,  хватит!  Я не помню,  я ничего не помню, - жалобно просил мужчина.  А Вульдер продолжал неотрывно смотреть ему в глаза,  не обращая внимания на его просьбы.
   
Мужчина вдруг бросился бежать  на глазах у изумленных прохожих. Вульдер  несколько секунд размышлял стоит ли ему пуститься в погоню,  но решил сохранять спокойствие.  Погоня привлекла бы слишком много внимания, да и кладбище не место для бега с препятствиями.  Поэтому  он решил пойти в сторону 249 маршрутки. Хотелось скорее домой,  а до метро идти было далеко.  Зайдя в маршрутку, Вульдер заметил, что его внимательно рассматривают несколько пассажиров.  Такой взгляд он видел  много раз,  но давно уже не пытался найти разумных объяснений и причин поведения людей. Однако отмечал для себя,  что с того момента  когда им был зажжен фонарь во дворе - колодце, этих взглядов становилось все больше,  перебранки на улицах происходили чаще. Он никогда не стремился стать их участником,  устранялся от таких ситуаций.
   
Доехав до Парка Победы,  Вульдер прошел по Московскому проспекту, завернул во дворы, прошел еще немного и оказался у своего дома.  Во дворе как всегда прогуливалась чудаковатая старушка.  Она терпеть не могла Вульдера.  Несколько раз писала на него жалобы участковому по выдуманным причинам.  Например,  она считала,  что Вульдер обворовывал ее почтовый ящик.  Поэтому она не может вовремя получать пенсию.  При этом объяснить связь между письмами и пенсией она тоже не могла,  но свято верила в то, что виноват во всем Вульдер.  В другой раз требовала полицию заставить вернуть его настольную лампу и люстру,  которые, по ее словам,  он похитил.  Любой шум в доме она ассоциировала с проделками Вульдера,  нисколько не смущаясь тому факту,  что шум стоял совсем за другой дверью и даже на другом этаже.  Вульдер же никогда не выяснял с ней отношений и не пытался что-то кому-то объяснять.  Ее выходки он воспринимал спокойно и часто предлагал купить ей лекарства,  на что старушка отвечала благим матом и посылала его в такие далекие дали,  о которых он и не слышал,  но тем самым обогащал свой словарный запас нецензурной лексики. Вот и сегодня старушка дежурила у подъезда, несмотря на дождь,  как-будто поджидала его в очередной раз.
   
- Хам! - подбоченясь выкрикнула она Вульдеру в лицо.
   
- Добрый вечер, - ответил он ей,  ласково улыбаясь.

Старушка хотела плюнуть в сторону Вульдера,  но он успел закрыть дверь подъезда.  Она последовала за ним да замешкалась с ключами и когда,  наконец,  открыла дверь, Вульдер уже подъезжал на лифте к восьмому этажу.  Открывая дверь своей квартиры под номером 188,  он услышал,  что лифт вновь заработал.  Дома Вульдер погрузился в атмосферу спокойствия и тишины  собственных мыслей.  Ядовитый тарантул,  медленно переходящий с места на место в аквариуме,  еще больше успокаивал Вульдера своей неторопливостью и грацией,  которая,  если не соблюдать меры предосторожности,  может стать смертельно опасной.  Тишину дома нарушил резкий,  продолжительный стук в дверь вперемежку с  матерными ругательствами.  Не обращая внимания на прибабахнутую бабульку (а это была она),  он спокойно прошел в ванную,  принял прохладный душ.  А потом,  сидя на кухне и попивая вкусный чай с травами,  приготовленному по только ему известному рецепту,  начал рассуждать.    
   
- Сегодня Кира Григорьевна беспокоится намного сильнее чем в день,  когда я зажигал фонарь.  Что-то непростое грядет.  Она не ошибается в своих чувствах.
     
Надо сказать,  Кира Григорьевна была для Вульдера своего рода манометром для измерения окружающего пространства в отношении негативных событий,  направленных в его сторону.  Чем невыносимее и грубее она себя вела,  тем больше было в окружающей среде проблем,  которые Вульдеру надо было разрешать.  Само собой,  Кира Григорьевна не знала о таком своем "даре" и о том,  что она очень полезный для него человек.  Ее уникальной особенностью  на протяжении всей жизни была - нелюбовь. Не к конкретному человеку, а к людям в целом.  Поэтому всегда,  когда удавалось,  она стремилась выместить свою антипатию не важно на кого - взрослого,  ребенка,  старика.   Как-то раз она встретилась с Вульдером в подъезде у почтовых ящиков.  Воспользовавшись ситуацией,  накричала на него и обвинила в том,  что из-за таких как он,  она не получает корреспонденцию вовремя. Наблюдая за ней, Вульдер поразмыслил и решил,  что все ее негодование и злость можно использовать себе во благо.  А еще он заметил,  что Кира Григорьевна  обладала прекрасным даром  чувствовать любые негативные изменения в стране,  мире,  в соседней квартире.  Например,  каждый раз когда у соседей назревала ссора,  она всегда начинала сильно волноваться. И  чтобы как-то снять  стресс кричала на свою собаку, кошку или полуглухого мужа. А так как Кира Григорьевна всегда чувствовала такие ситуации,  то и стресс она испытывала часто.  Анализируя ее поведение,  Вульдер понял, что ее "дар" может быть очень полезен для него.  Поэтому, приложив немного усилий для того чтобы настроить ее мысли на себя и свою жизнь,  а также на возможность улавливать любые негативные колебания атмосферы  касающиеся его,  он обрел в лице Киры Григорьевны самого что ни на есть Ангела Хранителя,  пусть и матерящегося и бьющего палкой в дверь,  но все же незаменимо полезного и важного в его жизни.  Кира Григорьевна  естественно об этом не догадывалась.  Единственное,  что она для себя поняла,  это то,  что у нее появилась так называемая  "миссия "вывести странного соседа на чистую воду.  И делала она это любыми удобными и доступными для себя способами.  Обретенная   "миссия" наполнила ее жизнь смыслом.  Она была довольна собой.  Соседи, наблюдающие за этими ситуациями,  сочувствовали Вульдеру.  Кто-то даже предлагал упрятать ее в психушку.  Участковый только качал головой и каждый раз объяснял,  что его обязанность отрабатывать заявки от населения.  В полиции разводили руками.  А потом к этим скандалам все привыкли,  перестали обращать внимание,  воспринимали их спокойно и буднично как, например, уборку опавших листьев дворниками во дворе по утрам,  или странный скрежет лифта,  поднимающего людей наверх.  Но все к нему настолько привыкли,  что не испытывали ни страха,  ни дискомфорта.