О любви. Митька

   - Чёт я волнуюсь, - не уверенно сказал Митя.
   - В смысле? В первый раз к жене с сыном едешь?
   - Нет, Лукич, но все-таки. Тут же врать придется, а я как-то в этом не очень.
   - Не переживай, Мозг поможет, - флаер Лукича остановился во дворе типовой пятиэтажки в возрасте давно просроченного кап. Ремонта.
   - О, и эта грымза здесь. Вон ее япономарка древняя стоит, - Митя кивнул головой в сторону Тойотки начала девяностых годов выпуска. – Сестра тещина. Терпеть меня не может. Я же им не ровня, сплошной, блин, мезальянс необразованный, деревенщина и быдло пролетарское. Не может деревенщина быть пролетарием, дуррра обррразованная.
   - Мить, ты к жене с сыном приехал, и вот скандал от отца им совсем не нужен. А «Р» у тебя прям, как у Высоцкого, получилась. Сильно любишь тещину сестру.
   - Она же завуч! В людях разбирается, профессия ее, видите ли, обязывает. Таких, как я сотни перевидала. Никогда из такого толку не будет. Так ведь и к сыну моему, как к получеловеку относится, гены ж тапком не выбьешь. Вроде как породу я им испортил. Тесть, правда, тоже не великий эстет, но с высшим техническим. Вот он, как раз пролетарий, вахтовик – затейник. Слесарит, нефть или газ качает, не помню. Лукич, а в Канаде на каком языке говорят?
   - Английский и французский.
   - Как так? Сразу два что ли? Я за пять лет в школе только: дую спик инглиш? Дую дую, но хреново – выучил. Да еще: фейс об тейбл. Всё, все познания. Вот тут она меня и раскусит, сестра тещина. Она ж англичанка, хоть и завуч. Учителей не хватает, сама тоже преподает.
   - Раскусывалку поломает. Мозг, можешь помочь?
   - Могу, - ответил Мозг вслух, через динамики. – Только это время потребует. Часа два точно, а то и три. Погуляйте пока с Шаропузом.
   - Пойдем, мой денсарский друг, город тебе покажу, - сказал Лукич, открывая дверь. – Помнишь Иваныч про сквер Кирова и набережную говорил? А сам Иваныч пусть в машине поспит. Сон для него лучшее лекарство, а мы пока по местам его славы пройдемся. 
   Лукич с Шаропузом ушли гулять. Прогулялись по набережной. Вечный огонь поразил инопланетного гостя до глубины души. Долго перед ним простояли. Про Вторую Мировую Шаропуз знал из фильмов, а теперь прикоснулся к ее живой памяти. Потом прокатились на кораблике. А на детской железной дороге, Шаропуз чуть не завизжал от восторга. На новых, появившихся за время отсутствия лесника аттракционах поорал даже он. Потом посетили пару музеев и уличное кафе.
   - Слушай, а сильно тут все изменилось. В самом городе стало лучше, красивее и приятнее. По крайней мере, в центре, - Лукич взял в кафе кофе и не спеша попивал ароматный напиток.
   - Хорошая прогулка, мне понравилось. А вот чай у них, это не чай, это гадость, какая-то. Кто вообще придумал насыпать чай в пакетики? Нормального заварника нет что ли? - Шаропуз не любил кофе, чай его расстроил.
   Обучение Дмитрия английскому языку несколько затянулось. Ни то Мозг не спешил, ни то впрямь способностей к языкам у ученика не было. Флаер догнал гуляющих лесничих через четыре часа с хвостиком, и хвостика еще минут двадцать.
   - Как там все прошло? - спросил Лукич, усаживаясь за руль.
   - Нормально, - ответил Мозг мысленно сразу обоим, чтобы ни разбудить Иваныча. – Сейчас покажу.
   Лукич и Шаропуз увидели мир глазами Митьки. Железную дверь открыла нестарая еще женщина, а приветливая улыбка на ее лице сменилась презрительной ухмылкой.
   - А, явился. Давненько тебя видно не было, ни как весь спирт закончился? Про семью вспомнил. Заходи, раз пришел. Ой, а вырядился то как. Марина, твой пришел, - и, уже повернувшись спиной к гостю и удаляясь в сторону кухни, в пол голоса проворчала, так, чтобы гость услышал. – Принесла нелегкая.
   В узкий коридор хрущевки из зала вышла большеглазая совсем юная женщина – девочка, а следом за ней пацан начально-школьного возраста, очень похожий на Митьку в том же возрасте и радостно закричал.
   - Папка пришел!
   - Привет, Сын! – Митька. Хотя какой «Митька»? Дмитрий подхватил уже не маленького сына и, подняв до своего уровня, поцеловал в лоб.
   - Отеческое благословение! – весело прогорланили отец и сын дуэтом, традиция. Дальше отец продолжил один. – Здоровый вымахал! - поставил сына на пол. – А я вам с мамой подарки принес, вот, - Дмитрий протянул сыну сумку с ноутбуком и два пакетика со смартфонами.
   - Это нам? – сын аж подпрыгнул.
   - Вам, только не разбей. Смартфон, который побольше маме, - крикнул вслед скрывшемуся в комнате сыну. – А это только маме, - достал из кармана небольшую коробочку, вынул из нее цепочку с элегантным кулоном и надел на шею жены. – Мало я тебе подарков дарил, ты уж прости. Но люблю я тебя все время много, эээ, сильно.
   В ответ жена засмеялась ни чего, не говоря, глядя на мужа любящими глазами. Мама, тетя – все говорят – неудачник. Может и неудачник, но любимый неудачник.
   - Пап, помоги.
   - Да, проходи, чего тут стоять, - опомнилась жена.
   Сын уже вытащил ноутбук. Повернулся к вошедшим в комнату родителям.
   - Пап, а где тут, о, - оборвал себя на полуслове. В полумраке подслеповатого коридора, он не разглядел одежды отца. – Ого, а это ты теперь кто?
   Одет Дмитрий был в повседневную форму Разведывательного флота планеты Тилен, только без аксельбанта и звезд на погонах. Последствия похмельного синдрома аптечка устранила полностью. Лицо посвежело. Форма сидела очень ладно. Выглядел замечательно.
   - Лесник, только в Канаде, - врал, как выглядел. Блестяще.
   - Ой, понатащил игрушек, - раздалось за спиной. В комнату вошла теща, а следом за ней сестра. – Любовь ребенка купить хочешь? Лучше бы денег жене принес.
   - Так я и привез. Хотел на карточку скинуть, но у вас здесь сейчас все строго. Счет арестовать могут, если на него деньги из-за рубежа поступают. Вот, как только дали увольнительную, сразу к вам, - Митя достал пачку стодолларовых купюр в банковской упаковке и положил на стол. – Здесь десять тысяч, на первое время вам хватит, а я, как только вид на жительство получу, вас к себе вызову. Вы пока заграничные паспорта сделайте.
   Жена и ее мама обе молчали. Жена глядела на своего «непутевого», а мама на деньги, открыв рот.
   - На каком, интересно, языке господин лесничий в Канаде объясняться изволит? – спросила на английском тещина сестра.
   - У вас ужасный акцент, - на том же языке, совершенно не задумываясь, ответил Дмитрий. – А ваше «the» повергает в ужас. И этому безобразию вы детей учите. Просто кошмар какой-то.
   Отпала еще одна челюсть. И сестры, ни проронив ни слова, удалились на кухню.
   - Есть хочешь? – первой опомнилась Марина.
   - Хочу. Собирайтесь.
   - Куда?
   - Кутить. У меня всего два дня есть, будем отрываться.
   - Лишь бы сильно далеко не оторвался, - прокомментировал увиденное Лукич. – Иваныча будить надо, полетим его имущество распродавать.