О любви. Света и дрова

   - Это да.   - Теще помогаешь, это хорошо. Кстати, о дровах. Ты дрова колоть умеешь?
   - Нет.
   - А будешь?
   - Да, мне интересно.
   - У меня там чурочки лиственничные с лета лежат. Их только по морозцу колоть, когда смола замерзнет. Считай две недели мороз припекал, а сегодня, вот, потеплело. Самое оно колоть.
   - Командуйте.
   - Командовать это я за всегда, с превеликим нашим удовольствием. Давай тогда после завтрака и начнем.
   Чурочки оказались в районе метра, плюс – минус, в диаметре. У нас, в сельской местности, колка дров – занятие вполне себе обычное. А вот раскалывать чурки, да лиственничные это уже не рядовое, где-то даже, эпохальное событие. Его вспоминают долго, примерно год, до следующего подобного события, а особенно выдающиеся моменты не забывают много лет, вспоминая при каждом удобном случае. Кто сколько и как колотушек разбил, клиньев вбил, да колунов переломал. Лука добавил материала для воспоминаний.
   Если представители более старшего поколения работали вдумчиво, активно эксплуатируя клетки и нейронные связи головного мозга, потому как силы уже не те, да и радикулит донимает. То молодежь предпочитает пользоваться исключительно силушкой богатырской, удалью разухабистой и ломает шанцевый инструмент с небывалым воодушевлением.
   «Топорище» - ручка не только для топора, но и для колуна. «Колунище» - звучит как-то не очень. Но, как обычно, есть нюансы. Топорище для колуна: больше, толще, длиннее, прочнее и проще в изготовлении. Рачительный хозяин запасает их заранее в некоторых количествах. Первая запасенная рукоять понадобилась после первого удара Луки.
   - ХАК! – выдохнул Лука и от всей денсарской души всадил колун в чурку. Топорище осталось в руках. Сам колун засел в недрах заготовки для дров, где-то очень глубоко.
   - Лука, - простонал Захар Данилович. – Силища у тебя, конечно, да. Так колун с одного удара загнать. МогЁшь! Но тут же надо аккуратненько, дело деликатное. А ты прямо поперек сучка, не глядя. Сучок, он, как гвоздь, всю конструкцию удерживать будет. Давай покажу, как надо, - подошли к другой чурке, и, используя свой колун как указку, Захар Данилович продолжил объяснение материала. – Вот видишь, здоровый сук торчит, начинаем вдоль него. ХАК! – ну, хоть выдохнул Лука при ударе правильно. Колун вошел в чурку на половину. – Теперь представляю прямую и по ней, чтобы как пунктир через всю поверхность. ХАК! ХАК! ХАК! Вот. Теперь в отверстия от колуна вобьем клинья. Давай ты. Возьми «ИВАН ИВАНЫЧА». Лука, ну, колотушка березовая, вон стоит. Да, эта. Вставь клин, вбей слегка, чтобы крепко встал. Да, так, теперь следующий клин. Молодец. Так во все отверстия. Ага, а теперь «Иван Иванычем» от души. Лу-у-ка! Твою мать. Не, ну, мужики, вы видели? Березовая колотушка вдребезги!
   - Зато трещина пошла, - заметил Михаил. Оба сына принимали активное участие в данном мероприятии.
   - Эффективность наблюдается, но у меня всего две колотушки осталось. Лука, тебе может целую березу взять для этих целей?
   - Здравая мысль, - согласился Михаил. – За одно и березовых дров наломает.
   - Лука, эту чурку я сам добью, а ты из своей давай колун вызволяй. Только бей в пол силы, а то останемся без дров и инструментов. Колуны запасные вон стоят. Их всего три, имей ввиду. Тебе сейчас поперек сучка идти. Как чурка растопучится, сучок надо будет топором перерубить. Колун рубить не может. Он только колет. 
   - Понял, - «растопучил» чурку Лука легко, не особо напрягаясь. Сучок действительно удерживал всю конструкцию. Лука взял топор. – ХАК! Да что же у вас весь инструмент такой нежный? – Лука отбросил в сторону топорище.
   - Лука уже третье полено заготовил, - заметил Михаил.
   - Да, - согласился отец семейства. – Ты, Лука, нам из топорищ поленницу сложишь.
   - Я сейчас.
   - Лука, ты куда? – спросил вслед руководитель процесса.
   - Обиделся, что ли? – спросил Михаил, видимо у отца и брата, Лука уже скрылся из вида.
   - Вот, - вернулся через несколько минут Лука с денсарским топором. Колунов на Денсаре не было. Колоть было нечего, а с появлением тилеанских технологий и незачем. Топоры были – незаменимая вещь в хозяйстве. В Академии Механики доработали форму, теперь топоры имели рубящую кромку толщиной в одну молекулу.
   Толстый сук Лука перерубил с одного удара, чурка развалилась на две примерно одинаковые части. Денсарским топором Лука орудовал ловко, не впервой. От топора отверстия в чурке оказывались поуже, чем от колуна, но клинья встали. Забил их Лука обухом своего топора, поделив половину чурки на четвертины. А дальше совсем легко. Минут за десять чурка превратилась в нормальные поленья дров. Кроме Луки никто больше не работал, все зачарованно наблюдали.
   - Что у тебя за топор такой? – спросил Захар Данилович. – Дай посмотреть.
   - Пожалуйста, только осторожно, очень острый. Им, отец говорит, бриться можно, но не удобно.
   Площадка для разделки чурок на дрова находилась за двором, за оградой, на задворках – как хотите называйте. Сарай – навес примыкал к дому, защищая его от холодных северо-западных ветров, и дрова в поленницах не мокнут под дождем и снегом, и ходить за ними удобно. По нынешним правилам так строить нельзя. Строение должно быть не ближе трех метров от забора. Здесь же дом строился не по глупым правилам, а за долго до их появления, по уму. Практично и разумно. Внешняя стена навеса сама являлась забором. В ней находилась калитка. Вернее дверь, которая полностью сливалась со стеной. Если не знаешь, что она там есть, ни за что не найдешь, да, и искать не станешь. Через нее наши дровоколы и вышли за ограду. Дверь – калитка закрылась сама. Видеть, что происходило во дворе, мужчины не могли.
   Лай собаки с грозным рыком, звон натянувшейся цепи, Светин крик:
   - Ах ты тварь! Тима за спину!
   Что-то обо что-то громко шарахнуло. До этого момента калитка навеса – забора открывалась наружу. Влетевший во двор Лука открыл ее внутрь, попутно разобрав на не очень аккуратные дрова. Света, закрыв собой Тимофея, стояла у дома. Люба, присев на корточки, сидела перед собакой, бережно обхватив собачью голову руками. Пес глядел на девушку такими печальными глазами, что Луке стало стыдно. Врываясь в калитку, он хотел прибить негодяя. Пребывание на Земле породило в душах спокойных и уравновешенных инопланетных туристов сильные чувства и богатые эмоции.
   - Он очень хочет быть хорошим, только у него не получается, - Люба обернулась к людям, не выпуская собачьей головы из рук. Пес не возражал. – Ему сделали очень больно, покалечив чистую собачью душу. Он очень старается быть: полезным, верным, любящим и преданным псом, но душевный перелом все портит. Собакин от этого страдает, от чего становится еще более нервным, - Люба повернулась к собаке и, глядя тому в глаза, сказала. – Я тебе помогу. Согласен? – пес на удивление всех собравшихся, а собрались все, кто был в доме, замахал хвостом. – Как его зовут?
   - Кто бы знал, - ответил отец семейства. – Он без паспорта пришел и не представился.
   - Хорошо, буду звать тебя Товарищ Пес. Согласен? – пес завилял хвостом и лизнул Любину руку. – Вот и договорились, - Люба выпрямилась. – Мужики, а что это вы там такое интересное делаете и без меня?
   - Колуны ломаем, - ответил за всех Лука. Теперь они со Светой и Тимофеем стояли обнявшись втроем.
   - Еще калитки, - добавил Михаил.
   - Я тоже хочу, - Люба уперла руки в «боки».
   - Не вопрос, - согласился хозяин. – Пойдем.
   Выйдя за ограду, Люба деловито огляделась, кивнула своим мыслям и взяла колун.
   - Какой интересный инструмент, - повертела его в руках, примеряясь. Местные мужики только рты раскрыли. А что вы хотели? Мастер фехтования и с колуном мастер. Прицелилась к чурке и, от души. - ХАК!
   - Да, что ж за семейка то такая? – скорбно молвил Захар Данилович.
   - Еще одно полено, - кивнул головой Михаил.
   - Вам этих штук не хватит, - сообщила Люба, кивнув в сторону последнего запасного колуна.
   - Пока вы не помогали, хватало.
   - А это что? Лыжи? – Люба заметила под навесом, через гостеприимно выломанную калитку, лыжи, стоявшие у стены дома.
   - Да, но они не спортивные, охотничьи. На них не покатаешься. На них ходят. И в дрова их превращать не надо.
   - Собакина хочу прогулять. Такие лыжи, как раз, подойдут, а то снег глубокий.
   - А ты на них ходить умеешь? Они на валенки обуваются. Валенки в доме. Размер универсальный – всем большие.
   - Умею, у деда такие.
   - И кто ваш дед?
   - Лесник.
   - Его отец, получается? – Захар Данилович показал большим пальцем за спину в сторону Луки.
   - Да.
   - А чего же в таком разе дрова колоть не научил?
   - Когда Лука родился, дед уже давно на пенсии был.
   - Могуч ваш дед.
   - А то. Собакин, пошли гулять, - Люба отцепила собаку. – Будешь Собакин. Товарищ Пес, слишком официально, не находишь?
   - Смотри, удерет.
   - Удералка не выросла, - дама с собачкой пошли по проулку за огород, в сторону леса.
   - Пойдем, мужики, пообедаем, - Захар Данилович проводил Любу задумчивым взором. Вздохнул и продолжил. – Последствия нашей деятельности предлагаю ликвидировать потом, - все, не спеша, следом за хозяином пошли в дом.
   - Я еще немного тут побуду, - сообщил Лука Свете. – Минут через пятнадцать приду.
   Оставшись один, Лука сходил к машине. Достал молекулярный резак, только таким устройством можно было разрезать волскрим. Лиственница оказалась значительно легче в обработке. Все чурки нарезал на дрова минут за пять, максимум десять.
   - Лука, ты, когда все успел? – опешил хозяин дома, увидав внушительную кучу дров вместо чурок.
   - Перед обедом.
   - Ты же вместе со всеми был?
   В ответ Лука пожал плечами и сменил тему разговора.
   - Вам мой топор действительно понравился?
   - Да, никогда таких не видел.
   - Экспериментальный вариант. Композиционные материалы, - умело ввернул всем известное, мало кому понятное, но все объясняющее слово Лука. – Тогда, я хочу вам его подарить, - Лука протянул тестю топор, как каравай, на двух руках. Рушника и солонки не хватало.
   - Вот это спасибо, зятек! Удружил, порадовал. Ты, если хочешь, можешь последний колун доломать.
   - Так чурки кончились.