Однажды в Мессине

                ЕНВ Бэйли Джей
     Как это часто случалось с негодяйской прозой Савенко, за век до злоехидного харьковчанина весьма многие из правивших тогда влиятельных лиц узнавали себя среди персонажей хлесткого по - гозмановски памфлета дядюшки Примуса о похождениях луковичного пацана, вобравшего черты и незабвенного Хавроша, и сотни парижских гаменов Буссенара, и даже уменьшенного диспропорцианально ( о, гарна дивчина ! ) Гаргантюа, но мало кто знает и поныне, что прообразом лукавого Чипполино ( на италийском - Циапольно ) послужил никакой не политический деятель, а сам дон сицилийской мафии Лука Брази, чье имя позаимствовал впоследствии Марио Пьюзо, наделив им громилу на подхвате у мифического дона Корлеоне, тоже, в свою очередь, сложенного пазлами из отдельных черт Лакки Лучиано, Бонанно и Гамбино, в общем, моя Богиня, дабы не запутать тебя еще дальше, раскажу я о реальном историческом персонаже, любя историю и литературу до рези в яйцах от вожделения к неожиданно не испугавшейся Золушке, нежданно - негаданно чотко ворвавшейся в наши веселые игры разума идеальным профилем носа, что обожаю, но и докторски так же, за что хвала носастенькой блондинке и ложить на чины с ранжирами, тем паче ( о, Дитушка ! ), что отец за совершеннолетнего сына не ответствует, как заявил товарищ Сталин, узнав, что его Яков мужественно шагнул на запретку, устав терситься в концлагере говенных наци.
      - Из Рима, - нашептывал юркий Фигаро, тщательно пробривая подбородок Труффальдино, стараясь деликатно не замечать вытарчивающий из - за пояса постоянного клиента свинорез, отточенным до синевы лезвием угрожающий психо - эмоциональному здоровью любого, кто помнит рыжеволосую минетчицу Андерсон ( о, Готфрик ! ), - спосылал его сам Муссолини, об чем и песню сложат, и книжку накатают, и кино сымут.
     - Михалков сымет, - утвердительно пророкотал Труффальдино, прикрывая свинорез полой сюртука в полосочку, - даст в руки префекту претория лопату, титьки ридной дочурки не пожалеет усатый, а потом будет возмущаться, почему зрители катались со смеху, проклиная родную речь.
     - Пидарас, - подтвердил Фигаро, с личной неприязнью относясь к зловредному клану российских делаваров. - Вместо дуче придумает генерала Балуева, балующегося в попу колюще - режущими предметами трудовго быта угнетенных народов Востока, немцев каких - то подпустит и получит закономерный орден Героя и уголовное дело вдогон.
     - Мы говорим  " делюга", - высокомерно бросил Труффальдино, бросая три сольдо рядом с орущим радиоприемником, из картонного чрева коего доносился неприятный фальцет Сукачева об Ахмадулиной, ее как раз везли на Троекуровское, вот Сукачев и подсуетился на злобу дня литургическим прощанием, уложив на музыку странные слова не по - русски и партизаны.
    - У вас свой язык, - почтительно подбирая сольды с ударением в конец, бормотал Фигаро, - как и у рыб есть свой язык, и даже русские вербализируют мысли по - своему. 
    - Не п...ди, - посоветовал Труффальдино, самоосвежаясь кельнской водицей из пульверизатора, - русские мыслить не способны.
    Фигаро благоразумно промолчал, заранее зная, что следующим клиентом будет член русской мафии Рыйко Грогич, чье сиреневое пальто на ратине уже завиднелось за поворотом на Палермский храм Исуса Флинта. Труффальдино, выходя из перукарни, столкнулся с пальто, пренебрежительно сплюнув на жолтые ботинки входящего, тоже априори зная, что мафия бывает лишь сицилийской. На углу его ждал дерганый Пестоцци.
     - Айда, - приказал на татарском полиглот Труффальдино, переходя улочку и забегая в кофейню папаши Руссо. В самом прохладном углу, окруженный верными, восседал дон Лука Брази. Верные отличались усами с велосипедный руль, за что и получили прозвища  " Усачей Питов", а поскольку было их ровно пять штук, то к  " Усачам Питам" неизбежно присовокуплялась цифирь, и позволяющая отличать верных.
    - Пижон Труффальдино, - заметил в сторону Усач Пит Первый, знаком приказывая папаше Руссо сменить кофейник и подать с прибором чесночных колбасок.
    - Хренов пергамец, - добавил Усач Пит Второй, возмущаясь попранием устоев, но не осмеливаясь в лицо дону Луке заявить претензии на точное знание никому не ведомых законов и традиций мафии.
    - Сын еврея, - уже выкрикнул осмелевший молчанием дона Усач Пит Третий, стуча кулаком по столу.
    - Сын шакала, - принялся выяснять родословную пижона Усач Пит Четвертый, принимая от папаши Руссо здоровенное блюдо пасты ( о, пани Моника ! ).
    - По х...й, - мудро высказался Усач Пит Пятый, вызвав благосклонную улыбку дона Луки, что - то выслушивающего от склонившегося к его уху Труффальдино, - главное, что он наполняет наши карманы.
    Сраженные чугунной логикой Усача Пита Пятого остальные Усачи Питы замолчали, благо кушать с разговаривающим ртом не совсем удобно, хотя вегетарианец Гитлер и опроверг бы этот, казалось, незыблемый постулат.