Бутылка яблочного сидра

 - Ты влюблена, - вдруг после продолжительного молчания произнес Остин. Я посмотрела на него растерянно, стараясь понять с чего он сделал такой вывод. Его глаза и выражение лица не давали мне никаких ответов.

 - Это не так, - натянуто улыбнувшись, ответила я. По спине пробежала дрожь, обстановка в мгновение стала неловкой. Я не люблю откровенные разговоры и еще сильнее не люблю, когда кто-то пытается влезть ко мне в голову.

В ответ на мои слова, Остин пожал плечами и снова замолчал, вглядываясь в лобовое стекло сквозь пелену дождя. В свете фонарика над панелью он выглядел таинственно. Его бледная кожа светилась голубоватым оттенком изнутри, вены на шее проглядывали и отбрасывали объемную тень. Мне на секунду показалось, что передо мной сидит не человек, а фарфоровая кукла.

 - Это так, - снова начал он, переводя взгляд на меня. Его глаза прожигали меня на сквозь, доставляя мне почти физический дискомфорт. Под этим взглядом я казалась себе загнанной в угол мышью. Не зная, как оправдать себя, я нервно засмеялась.

 - Я не хочу об этом говорить, - успокоившись и уняв волнение, твердым голосом заключила я. Остин снисходительно улыбнулся, протянул руку, открыл бардачок и достал две бутылки яблочного сидра. Открыв каждую из них, он протянул мне одну. Я сразу поняла, что он задумал. Когда в кровь попадет алкоголь, я выложу ему все, что думаю. Задержав эту мысль, я сделала глоток сладкого напитка и откинулась назад, вжимаясь в спинку кресла. Поглядывая на меня, Остин поступил также.

 - Как думаешь, они уже близко? - пытаясь хоть как-то сгладить нависшее молчание, начала я. Остин долго не отвечал, продолжая смотреть в окно и попивать сидр. После десяти минут я подумала, что не дождусь ответа, но его мягкий голос убедил меня в обратном.

 - Думаю, что да, - по его интонации я поняла, что беседа ему не интересна. Он хочет поговорить обо мне, понять, что кроется за моим вечно задумчивым лицом и спутанными волосами. Какие мысли обитают в этой голове.

 - Почему ты решил, что я влюблена? - поддаваясь любопытству и молчаливому напору Остина, спросила я. Он улыбнулся краешками губ и сделал глоток из бутылки.

 - Я просто вижу, - ничего не объяснив, ответил он. Эти слова я посчитала эгоизмом. Нельзя просто так заинтриговать человека, но потом ничего не объяснить. Это оставило горькое послевкусие и, в отместку или из шутки, я решила, что больше не скажу ничего. Остин тоже молчал, посматривая в окно.

Теплый сладкий вкус яблочного сидра согревал меня изнутри, горло слегка щепало, мысли становились туманнее с каждым новым глотком. Алкоголь в последнее время слишком часто смешивается с моей кровью. Я никогда не была любительницей выпить, но, как оказалось, именно за распитием чего-то крепкого, я могу по-настоящему расслабиться и отогнать от себя свою социофобию.

Дождь мелодично барабанил по крыше старого фургона, отчеканивая какую-то удивительно складную песню.  Я закрыла глаза и попыталась услышать в каплях систему. Чем дольше я прислушивалась, тем понятнее для меня становилась мелодия природы. Растворяясь в ней, я успокоилась.

 - Все мы влюблены, - чувствуя, что засыпаю, я открыла глаза. Остин смотрел на меня внимательно. В его бутылке оставалось совсем немного. Когда он успел так быстро ее осушить?

 - Не обязательно любить другого человека, чтобы быть влюбленным. Моя любовь - музыка. Я не могу представить свою жизнь без нее. Когда я слышу мелодии, то мое сердце начинает стучать громче, дыхание становится прерывистым, кровь бурлит у самого горла, а мысли становятся едва различимыми. Музыка - моя философия, мой Бог и моя Вселенная. Я готов ради нее на все и никогда ни на что не променяю ее.

Дождь разыгрывался. Стук по крыше становился все громче и быстрее. Сейчас он барабанил так, что я едва различала тихий голос гитариста. Ветер заунывно напевал за окном. Я вспомнила о Клаусе и Крисе, которые отправились искать город в такую непогоду. Я пожалела, что не настояла на своем и не пошла с ними. Сейчас, находясь рядом, я бы переживала все, что чувствуют они и мне бы было спокойнее. Оставаясь здесь в тепле и неведении, в мое сердце закрадывалась тревога. Как мы можем разговаривать о любви, когда наши друзья находятся снаружи в темноте и холоде? Это возмутило меня и на секунду мне показалось, что я ненавижу Остина.

 - Я никого не люблю, - раздраженно бросила я, делая особенно долгий глоток. Остин почувствовал мое напряжение в голосе и, будто прочитав мои мысли, осторожно взял меня за руку своими теплыми ладонями.

 - Все хорошо, им не в первый раз бороться с непогодой, - я посмотрела на Остина и немного успокоилась. Его расслабленный, слегка монотонный голос придавал мне уверенности. Не понимая саму себя, я поверила в его слова. Если Остин не переживает за своих друзей, которых знает уже не один год и прошел с ними через многое, то и я не должна. В конце концов город действительно расположен не так далеко. Наверняка они уже достигли его.

 - Давай споем, Ванесса? - предложил мне Остин. Я натянуто улыбнулась, понимая, что это лишь попытка отвлечь меня от переживаний. Признаваясь себе, что своей тревогой я ничем не помогу ребятам, я утвердительно кивнула головой, соглашаясь.

Остин поставил пустую бутылку, снял куртку и, не долго думая, перелез через кресло, оказываясь в салоне. Я не обернулась, но слышала, как он возиться в куче оборудования, наверняка разыскивая гитару. Мое предположение подтвердилось, когда я услышала, как прозвучала струна, а затем шумно свалившегося обратно на свое место Остина с гитарой в руках. Только сейчас я заметила, что гриф был покрыт мелкими царапинами. Это придавало инструменту вид вещи с историей. Наверняка она побывала в разных местах и ситуациях, встречалась со многими людьми и пела непохожие друг на друга песни. Разум почти мгновенно провел аналогию с моей жизнью и я подумала, что внутри выгляжу так же - потрепанно и болезненно, но вместе с тем по-своему притягательно.

 - Что ты хочешь спеть? - спросила я, допивая остатки содержимого бутылки и отставляя ее рядом с опустошенной Остином.

 - Не знаю, давай придумаем что-нибудь, - он ласково провел рукой по струнам, выдавая мягкую мелодию, - давай придумаем песню специально для тебя. Споешь ее завтра на концерте.

Идея искренне понравилась мне. Во мне всегда был дух творца. Раньше, когда я была подростком, я часто пыталась двигаться к творчеству: рисовала, сочиняла стихи, мурлыкала под нос выдуманные мелодии. Сейчас, слушая, как ветер и дождь слились в своей печальной песне, я вспомнила те времена и пожелала снова ощутить себя частью Создателя.

 - О чем будет моя песня? - спросила я, любопытно поглядывая за тем, как Остин подбирает нужные аккорды. Мне показалось, что в голове он уже сложил все в нужную композицию и ждет, когда я наконец начну петь.

 - Только тебе решать, - он перевел взгляд от гитары на меня. Я снова улыбнулась, но на этот раз моя улыбка было честной, - подумай о том, что для тебя важно и что ты хочешь принести в этот мир. Закрой глаза, позволь мыслям блуждать и посещать тебя самостоятельно. Расслабься и отключи сознание. Слова придут сами собой.

Я засмеялась. Он говорил будто герой любовного романа, которые я читала в пятнадцать. Однако, не смотря ни на что, его совет показался мне серьезным. Не придумав ничего лучше, я послушалась его и закрыла глаза, чувствуя, как расслабляется мое тело от откуда-то навалившейся тяжести.

В голове всплыл образ Бэнтона. Его светло-серые глаза, похожие на грозовое небо, темные волосы, взъерошенные на затылке и голос - твердый, уверенный, заставляющий подчиниться. Он всегда говорит прямо, не боится обидеть или задеть и читает меня как открытую книгу. Ничто не ускользает от его внимания, ничто не тревожит его и ничто не сможет разубедить его в своей правоте. Его решимости можно только позавидовать.

Не послушав совет Остина, я задумалась над тем, почему вижу именно сына Лорен. Мы не так близко общались, явно недолюбливали друг друга и бесились от бессилия. Мы совершенно разные люди, которые не должны были вообще встречаться в этой реальности. Оставаясь дома, я бы никогда не узнала его, а он меня. Нас свела случайность, глупая шутка судьбы, ошибка в расписании. Ничего этого не должно было произойти и сейчас это казалось мне лишь очень правдоподобным сновидением. Но все-таки, почему именно Бэнтон?

 - Ванесса, ты готова? - отпугивая новую волну размышлений, спросил Остин. Я открыла глаза, растерянно улыбнулась и кивнула головой. Остин также кивнул и начал играть мне мелодию. Вслушиваясь в каждый новую аккорд, я сидела словно завороженная, наблюдая за тем, как пальцы гитариста ласкают струны. Музыка была грустной, почти трагичной. Она задевала меня, заставляя сердце биться чаще. К горлу подкрадывался ком, а на глазах выступали слезы. Только сейчас я поняла, что пьяна. Мои чувства обострились.

Остин закончил, красиво убрав тонкие пальцы со струн. Я улыбнулась и тихо похлопала ему. Его музыка была волшебной. Это была действительно любовь.

 - Давай еще раз, только сейчас ты должна петь. Не бойся, слова возникнут сами собой, - ободрил меня гитарист. Я кивнула и он снова заиграл. Судорожно я начала хватать всплывающие в сознании слова.

 - Темнеет время на часах,

Горят в тумане огоньки,

 Сегодня ночью не до сна,

Случайно выжили лишь мы.

Берешь ты за руку, клянясь,

Что созданы не просто так,

Что эта встреча навсегда

Изменит каждого из нас.

Ложусь на свежую постель,

Ты закурил в последний раз,

Уйду, не вспомнишь обо мне,

А я забуду как дышать.

Закончив петь, я глубоко вздохнула. Остин доиграл последний аккорд и посмотрел на меня.

 - Ты плачешь, Ванесса, - сказал он, протягивая руку и бережно вытирая с моих щек соленые слезы. Я не заметила, как снова растрогалась. Этот эксперимент был воспринят мной слишком серьезно. Я не должна позволять себе так легко открываться людям. Это непозволительная роскошь. Слишком смело и слишком глупо. Нервно улыбнувшись, я быстрыми движениями вытерла слезы и посмотрела на Остина.

 - Что скажешь? - спросила я его, стараясь придать голосу как можно более непринужденный и радостный тон, но моя ложь была очевидна.

- Это прекрасно, мы должны это спеть завтра, - сказал он, переняв мой настрой. Он понял, что я не хочу обсуждать случившееся. Мысленно я поблагодарила Остина за понимание и поддержку.

Мы замолчали, позволяя друг другу подумать о своем. Спросив разрешения, я достала пачку сигарет и закурила. Дождь прекращался, ветер утихал. Все возвращалось в норму. Мое сердце, полное тревоги за ребят, успокоилось, когда я увидела, как по освещенной первыми лучами солнца, дороге, едет старенький пикап со знакомыми пассажирами.