Скорый из прошлого. Глава 9. 6. Её живая душа...

       В тот самый час, когда «любезные» бандиты отстреливали ближайшее окружение Комиссионера, как зайцев на осенней охоте, Карина под мелодиии зарубежной эстрады отменно развлекалась в лесном коттедже с очередным блудливым гостем, местным крупным чиновником. Как в страшном фильме-детективе, в спальне возникли вооруженные мужчины в камуфляжных масках. Одни из них вытолкали ошарашенного кавалера за дверь, а другие — наручниками пристегнули её к спинке двуспальной кованой кровати, рот заклеили скотчем. Бизнес-леди поняла, что произошло нечто ужасное и не подвластное Максиму.

       Освободиться из дикого плена не было никаких шансов, и безукоризненное знание смертельных приемов каратэ уже не могло как-то помочь расправиться с неизвестными «негодяями», посягнувшими на её свободу.

       Карина резонно предположила, что её могут тотчас изнасиловать. Однако никто ею не интересовался. Ощущая усталость в ногах, она становилась на колени. Но и в этом положении ноги начинали испытывать судорожную боль, и тогда она поднималась почти во весь рост. Иногда сидела на карточках или, изловчившись, могла прилечь на самый край кровати.
         
       Сменяя друг друга, два молчаливых охранника стерегли ее. Жалобными ужимками она всё-таки попыталась выторговать у одного из них свободу. Он лишь бесцеремонно разглядывал её, совершенно нагую, и ухмылялся.

       Судьба «бизнес-леди» была предрешена:
         
       — Любезные мои, вне всякого сомнения, она безумно хороша собой и была бы незаменима в той же роли, которую исполняла при Максиме. Но есть просьба нашего большого друга ликвидировать ее. Известные люди не желают подмочить свою репутацию какими-нибудь откровениями необыкновенной проститутки. Мне думается, уважаемый полковник не обошел ее прекрасное тело стороной.
          
       Сказанное Интеллигентом, главарём новой бандитской группировки, было сущей правдой. Однажды Юшикин признался Максиму:
         
       — Завелся я капитально на Карину.
         
       — Организую в любое время.
          
       — Только без фотосъемок умельца Пикселя.
          
       Да, полковник Юшикин любил подолгу просматривать фотоснимки, на которых вездесущим Пикселем были запечатлены восхитительные забавы Карины с известными людьми города, а также приезжей публикой. И беззлобно ругался он, и весело смеялся:
         
       — Вот же неисправимые стервецы, вот же развратные шельмы!
         
       — Надо ее обязательно убрать, — считай, приказал он Интеллигенту. — После гибели Максима ей может всякое взбрести в голову.
         
       — Никаких следов не останется.
         
       Карина напряглась от страха, когда бандитская четверка вошла в спальную комнату. Интеллигент резким движением освободил её рот от скотча и приказал корноухому:
       
       — Начинай, любезный Палач. В своё время я любил посещать спектакли в драматических театрах, но там скучновато было. С наслаждением понаблюдаю за кровавой драмой.
         
       Обезумевшая от страшных слов Карина содрогнулась всем телом. Заметив финский нож в руках корноухого мерзкого типа, она истошно закричала:
         
       — Хочу жить, не хочу умирать!!! Где Максим?! Кто вы?!
         
       Палач мрачно предупредил:
         
       — Умолкни и не дергайся, хрянь. Иначе для начала отрежу уши. 
         
       Карина пугливо притихла и попыталась успокоиться: возможно, ошиблась насчет ножа, зря перепугалась. Пускай они получат своё — ей не привыкать. И нож тут не для того, чтобы зарезать ее, а только для устрашения. Широко открытыми от страха зелёными глазами она смотрела на омерзительное лицо Палача, искаженное гримасой гипертрофированного удовольствия, и, задохнувшись от его сильного удара в солнечное сплетение, оказалась на постели, столь любимой раньше. Интеллигент заклеил ей рот скотчем.
          
       — Отведешь взгляд в сторону, ножом проткну, хрянь, оба глаза, — насмехался над жертвой Палач.
            
       Карина беспрекословно повиновалась, недоумевая, зачем ее нужно так жестоко мучить, если она согласна на всё-всё добровольно. Острый кончик ножа чиркнул по коже возле ключиц и уже не оставлял её тело в покое. Как в жестокой лихорадке, она заметалась от жгучей боли, осознавая каждым потревоженным нервом: ей вынесен смертный приговор.
          
       Когда сознание возвратилось, она увидела высоко над собой яркие звёзды. Лунный свет освещал всё вокруг. Она не попыталась шевельнуть руками и ногами, поскольку их не ощущала. Будучи прочно прикреплённой скотчем к широкой доске, она лишь сумела повернуть голову влево — стена высокого леса. Вправо — двое мужчин с лопатами в руках. Рядом с ними высился холм земли.

       Рот был по-прежнему заклеен скотчем, и она промычала через нос просьбу к могильщикам сжалиться над ней. Хочется жить!
      
       — Очнулась, хрянь? — Палач насмешливо всматривался в ее глаза. — Живучая тварь, как я и предполагал. Ага, хрянь, мычишь, жить хочешь. Могу тебя, как свинью, заколоть ножом. А могу живьем засыпать в яме. Не хочешь живьем, да? Тогда я тебе, хрянь, отрублю руки и ноги. Или отвезу к голодным псам. Ты думай, выбирай. А хочешь, отрежу язык, выколю глаза и отпущу в глухом лесу на все четыре стороны?
       
        — Любезный Палач, пора завершать, других забот полно, — распорядился Интеллигент.
       
        Двое мужчин воткнули лопаты в холм земли. Они подняли Карину, ухватившись за края доски, а затем ловко отправили на дно ямы. Луч фонарика выхватывал из темноты перекошенное от страха лицо и больше никому на свете не нужное и почти бездыханное тело. Из канистры в руках Палача забулькал в яму бензин. Сначала — на ноги. Затем ближе и ближе к голове.
         
        — Любезная, как самочувствие? — Интеллигент потешался над умирающей Кариной. — Сейчас отправим тебя к Максиму. Сильно не переживай за деньги и драгоценности, которые ты виртуозно зарабатывала. Мы обрели их с помощью известного тебе в самых разных обстоятельствах Пикселя. Заодно — желтый портфель с валютой и золотой цепью. Отныне Рома Пиксель наш верный друг. Он клятвенно обещал увековечить память о тебе в изумительных фильмах. Все эти годы, как ты сама хорошо знаешь, Рома не расставался с фотокамерой. Обошёл своим зорким вниманием, исключительно по уважительной причине, только полковника Юшикина. Кое-что из фотографий я успел просмотреть. Тетя Анфиса была бы, безусловно, довольна твоей короткой жизнью, а вот финалом — увы. Любезный Палач, плесни ей на лицо. Пожалуйста, аккуратненько. Бензин пахнет противно, зато горит хорошо.

       Сознание затуманивалось и угасало. В стремительном калейдоскопе обозначилась эпизоды совсем недавней «счастливой» жизни. Любимая тетя Анфиса в огромном корыте, улыбающаяся, но почему-то беззубая; школьная подружка Алина с мальчиками в подсолнухах; дядя Веня, сожитель тёти Анфисы, пьяный, в придорожной канаве; школьный учитель физкультуры Виктор Петрович с петлёй на шее; папа Арнольд с тетей Анфисой на её постели; мама Лукерья, возвратившаяся в хорошем настроении от якобы стоматолога; соседка тетя Людмила с книжками для дочери Алины о половом воспитании; посреди болота головы родителей с выклеванными глазами. Замелькали вереницей лица мужчин, с которыми переспала по приказу Максима в целях приумножения бизнеса или их шантажа; чередой — изумлённые мальчики на курсах полового воспитания, а вовсе не на тренинге личностного роста; сейф с валютой и драгоценностями в элитной квартире; Максим и Пиксель, равнодушно поедающие ложками чёрную икру; доверчивый бизнесмен Антон Кревестов, блистательно очарованный и обманутый ею; передовая доярка тётя Раиса и красавец-пастух на матрасе под кудрявой берёзкой, а в нескольких шагах, за густой листвой кустарника, любопытная девочка в зелёном платьице. Изнасилованная, истерзанная и облитая бензином Карина узнала в ней себя...

       Прозвучал выстрел зажигательной пулей — полыхнуло жаркое пламя. Карина не почувствовала никакой боли ни от пули, ни от огня. Она была мертва. Над местом казни заполошно металась её живая душа и ужасалась...

      Продолжение: http://proza.ru/2021/05/17/996