Дом Ипатьевых. Последняя остановка

От автора.
Данное произведение является фэнтези на тему исторических событий.
-----

Как же я хотел - родиться в их семье! У меня было бы семь нянек а личный матрос (или солдат) развлекал бы меня с утра до ночи.
В пять лет мне бы пошили мундир и учили французскому.
Даже медаль вручили.
И я пришил бы ее к кителю.
- Почему? - Спросил бы я однажды папашу. Тихо, что-бы никто не слышал.
А папаша - высокий мужчина с бородой, усмехнулся бы и ответил - Ты особенный.

- Хорошо - Скажу я хотя толком и не понял.
Быт особенным - хорошо.

Нас было пятеро в семье - особенных.
Четверо сестер - выше меня ростом.
Одна - шила.
Вторая - медицину любила.
Третья - балы и прически.
Четвертая - стихи сочиняла.

Короче - скучали девки.

Единственный их талант, это изображать особенность.

К примеры, вот фотограф пришел фотографировать.
Тут же перестают таскать друг друга за косы, пинать и плеваться.
Лица становятся степенными. Глаза  - загадочными. Губы - желанными.
Щелкунул фотоаппарат.
И все...
Эй! Поручик и корнет кто купил фотографию! Даже не сомневайся... ты влюбишься, будешь мечтать, посылать стихи в письмах, просить руки....
Это же написано на тех лицах что на фотографии.
И разве может быть иначе?

Ведь мы - особенные.
А ты - нет.

Корнету остается лишь вешаться.

Я не могу выйти просто так с поезда. Мне должны подать руку.
Спросят - или мне не жарко. не хочу ли в туалет, или воды...
Я отвечаю что нет. Не надо.
Но сестрицы что идут сзади - капризничают.
Кто будут  их мужья?
Знают ли бедняги, сколько мук им придется выдержать с особенными? Истерики... сумасбродность...  глупые желания... балы... платья...

Что в их девичьих головах?
Не знает никто...

Когда я наклоняюсь что-бы взять в руки снег, они прыгают на меня сзади.
Толкают, пихают снег за шиворот...
Кричу им - Хватит! Дуры!
А они - смеются...
Смеется и папаша.
Матрос что рядом.
Да и я - смеюсь тоже..

А потом придет фотограф.
Мы встанем вокруг папаши. Снова сделаем серьезные лица. Я выпячу грудь что-бы была видна медаль что папаша повесил мне. И тихо прошепчу - Завидуйте!
В тот самый миг когда щелкнет камера.
Это - есть мой секрет. Пусть потомки гадают, почему мои губы открыты.
У особенного.

Меня научили молиться, давать подаяние, благословлять солдат на подвиг.
Когда я выхожу на улицу - вокруг многотысячная толпа.
Мои имя - повторяют хором.
Плачут от счастья.
Молятся..
Мои слова - заучивают наизусть.
Будут рассказывать детям, внукам, правнукам - о встрече со мной.
Что однажды - я поглядел на них.
Улыбнулся... или нахмурил брови...
Не зная почему...

Только люди от этого - счастливы...

Им нужен такой.... особенный...

Тяжело ли падать с Олимпа?
 
Если однажды, матрос что прислуживает - скажет мне снять медальку.
Скажет - Ты больше не радуйся что особенный.
Я тогда - к папаше...
А у того - синяки под глазами от бессонных ночей,  он стареет на глазах.
- Что ты наделал, папенька?
Я хочу быть особенным вновь.

- Надо ждать, малыш - Тихо ответит папенька. - Все уляжется. Я знаю.  Ты все равно - особенный...

К чему ты все это пишешь? - Спросит меня читатель.
А я отвечу - сон снился мне давеча.

Как семейка особенных - оказалась в одном доме - в трудное время.
Когда вокруг них - все  меняется.
Никто больше  не подает руки что-бы выйти с поезда. Не спрашивает - Не изволите ли выпить лимонаду?

И слово "особенный" - вдруг становиться опасным..
Даже дружить с нами нельзя оказывается.

Люди вокруг становятся грубоватыми. Небритыми.
У них нету погон на плечах.
Французского не понимают.
Плюются на пол.
Не молятся. И едят без сервизов.
- Что за страна теперь вокруг? - Шепчутся особенные с тревогой.
Где Вы, корнеты и поручики?
Фотограф что всегда был рядом.
Неужели никто ими не любуется.

- Ведь мы.. особенные - Напоминает одна сестра им.

В ответ -  на них смотрят серые лица солдатни. В которых зависть смешана с ненавистью.

И им вдруг становится страшно..

  - А я ведь медсестра - Растерянно вдруг говорит одна из дочерей. - Перевязывала раненых.. жизнь спасала...

- Не дури... - Крутит головой один из солдат - Ты особенная...

И они понимают что особенный - это на всю жизнь. Что-бы ты не делал.

Потянулись длинные однообразные дни.
По ночам  - артобстрелы

Но все имеет начало. И конец.
В одну из ночей - тревожное ожидание.  Где-то слышатся грохоты взрывов.

Особенные понимают - их нужно беречь. Кого же еще, как не их? Поэтому ждут когда их ведут в безопасное место. В подвал.
23 ступеньки.
Садятся  на удобные стулья. А кто-то - остался стоять.
Даже не удивились что потом зашли туда мужики.
Охрана?
Или прикрывать от осколков - своими телами?

Но дальше - пошло совсем не так... те вытащили маузеры. И сказали - Капец вам,  особенным.
- Что?-  Не понял бородатый папаша. Хотел что-то еще добавить но не успел.

Короткая пауза.
Двенадцать пар удивленных глаз - уставились на солдат. В них светиться недоумение  - Мы такое услышали что право, это скорее смешно чем страшно...

Господа, вы вправду пошутили? - В глазах детей и взрослых.

- Не принесёте ли лимонада?

- Пардон, повторите, что Вы сказали?

- Начинай! - Кто-то говорит из солдат.
В тот же миг, черта разделяет два мира - старый и новый.

Как красиво будет написано в учебниках истории.

Там не будет, как пронзительные визги девчонок смешались с грохотом выстрелов и визжанием пуль рикошетом летящих по комнате. В клубах вонючего дыма.
- Лимонада не будет сегодня, господа!
Бородатый папаша глядел прямо в глаза своему убийце.. пуля прошила сердце.. он охнул и сел на пол.
Хуже было тем кто стрелял в девчонок - они визжали и бегали от угла к углу через лежащие тела.
Да и как солдатам целится, когда на них смотрят детские глаза?
Они отворачивают взор и нажимают курки не целясь - бах! Бах! Бах! Пули летели куда угодно - в стены, в двери, в руки.. ноги.. животы...
Стоны, крики, вой...
- Революция.. революция.. нету больше особенных - Как молитву читает комиссар.
 
Патроны кончаются.
Перезаряжают, а стрелять больше некого.
Все лежат на полу.

- А может они живы?.. - Кто-то с опаской спрашивает - Ведь особенные...

Начинают колоть штыками - действительно, кто-то еще дергается...
Кто-то отступает... из под тел слышен детский плач.. тонкие руки ребенка  все в крови, тянутся к матросу.. - маменька, помоги...

 Тот начинает рвать, выбегает из комнаты.
Штыком добивают другие.

И тоже идут из комнаты.

Они не разговаривают с друг другом.
Не хвастаются победой.
И что особенных - больше нету.

Они прячут глаза.
Им стыдно. И страшно.

Уже ненавидят ту идею, которая привела их сюда. Только пути назад - нету.

Тела особенных накрывают мешками, выносят в подводу.

Затем под покровом ночи, и пряча лица от прохожих - везут в лес.
Только не все едут.
Из тех кто стрелял - половина остаются. Пьют водку не закусывая. Рвут прямо на окровавленный пол, плачут. И снова пьют.
Что-бы забыть это как страшный сон.

Везут тела - другие. Но им тоже не лучше.
Особенных сейчас будут поливать кислотой, палить огнем. Что-бы вонь от паленного мяса - известила всему городу и всему миру что особенных больше нету. Есть - только матросня, солдаты. И комиссар с наганом. Что пьяные сейчас у дома.
 
Новый мир, господа!

Яма уже вырыта. Ждет еще с вечера. Оттуда пахнет сырой могилой.
 
И вдруг - из под мешков раздается детский всхлип...

- Мать твою.. - Кричит солдат и отскакивает от ямы.
Политые кислотой, из ямы выползают два тела - мальчик и девочка...

Зовут маму, папу. И совсем на особенных они не похожи...

Одно из тел натыкается в темноте на солдатский сапог - Дяденька, я не хочу больше быть особенным...
простите меня...
А тот смотрит на кровавое месиво вместо лица и видит что это девочка...
Нежные черты.
- А-а-а!! - Орет солдат и бежит к городу.

Через пол часа к яме прилетает комиссар.
- Чего остановились? Свидетелей оставляете, черти? - Кричит он напуганной солдатне.  Видит -  солдаты  совсем потеряли боевой дух. Девочка ползает между ними, лезет на руки.. кто наклонится  - обнимает ручками.
 Что-то просит...
Рядом пацаненок лежит. Не шевелится.
- Вон! Вон! Вон отсюда! - Визжит комиссар с обезумевшими глазами.
Вы что забыли? Это же особенные!!!!

Солдаты испуганно отступают в сторону, а двое детских тел теперь ползут куда-то в лес... как будто он может спасти их от этого ужаса...
- Не надо... пожалуйста.. не убивайте... - Лишь тихий отчаянный плач доносится.

Комиссар подходит к одному. Рассматривает.
- Ты думал, особенный - это на всю жизнь? - Криво усмехается. - Только ты не знал, как долго она будет...

Пацаненок подымает на него голову, изувеченную кислотой, в крови. Что-то хочет сказать. А может - просто целовать сапог?
Комиссар подходит ближе.

- На... - протягивает ногу.

Мальчишка смотрит на него. Капля крови стекает по подбородку... капает на голенище.
Затем стекает с него на землю.
Оставляя еда заметную полоску.

Наверное он знает что нужно говорить сейчас... что он - проклинает свой род, отца и мать. Сестер своих. Что хочет стать - таким же как те солдаты.
 А еще лучше - предложить вместе с ними добить ту сестру что жива еще... и закопать  - вместе с новыми друзьями.
Может - поверят...
И тогда пойдут они вместе - в новый мир. Счастливые и радостные.
Вытирая руки - об штаны и рубашки.

Они будут рады это услышать. Он знает...

Где над лесом подымается зарево. Мальчишка смотрит на него и уже не плачет.
Он же... особенный.

- Не изволите ли принести лимонаду? - Вдруг слабо улыбнулся порванными губами.

И лес наполняется глухими ударами - их добивали сапогами... что-бы не шуметь выстрелами.

Я просыпаюсь утром.
Дурацкий сон.
Приснится же такое...

Стараюсь не вспоминать, про ту семью, особенных...
Про то как они жили, во что верили, мечтали.

Про тысячи фотографий что оставили после себя.

Про последнюю остановку в их жизни.
Место казни.
И ту загадку что оставили - почему два трупа оказались не в общей могиле..

Да и пусть, это остается тайной - и дальше.
Полной и глухой.
Что-бы даже сны - не давали на нее - ответа...