Оркестр. Аккордеон. Из сборника Портреты

    Модины "Песни и пляски" над пропастью.

     Модест был гением. И знал об этом. Поэтому пил. Безбожно. Собственно жизнь его делилась почти поровну между гениальной игрой на аккордеоне и гениальным пьянством.
    Выныривать из запоя, чтобы подняться на сцену ему помогал тезка-Мусоргский. Вернее не он сам, а его "Песни и пляски смерти", которые Модя принципиально никогда не исполнял на аккордеоне. Это вытрезвляющее произведение было играно им всегда в чужих общежитских  комнатах, всякий раз на разных этажах и разнопородных фортепианах: Ласточках, Ростовых-Донах, Петроффых - тех, что оказывались беззащитными перед его пьяным натиском. Обитательницы комнат благоговейно замирали наблюдая это душераздирающее зрелище: погибающего во цвете лет Гения, безудержно несущегося по направлению к главной героине исполняемого рефреном к своей жизни произведения русского композитора.

И вот однажды.
     Модест был отправлен в гастроль, во Францию. Все мы мысленно попрощались с нашим другом: в те времена редко кто из музыкантов возвращался из зарубежных туров. Гениальность Модеста фонила не хуже чернобыльского саркофага, а Франция была именно той страной, в которой не жаль утонуть, нырнув на дно винного колодца в поисках истины. Вообщем, мы всей общагой проводили Модю в последний путь.

    Но чудо случилось откуда не ждали: Модя вернулся ровно две недели спустя, как и было отпущено на гастроль, абсолютно трезвый и какой-то ... иной.
Отказался он выпить и за приезд. Закрылся в комнате и играл на аккордеоне произведения Франка. Весь долгий вечер. И следующий день.

    Однако, Модя наш был все ещё жив, в чем мы убедились застав его нарезающим круги возле пианистического борща на общежитской кухне днём следующего дня.
Спросить что-либо ни у кого не поворачивался язык, ибо привычно пьяный Модест был вызывающе тверёз и как с ним разговаривать в таком состоянии никто попросту не знал. Заговорил он сам:

- Буржуи проклятые... оставайся, говорят у нас, мы тебе место в консерватории преподавателем, квартиру дадим, давай контракт подпишем на два года, ездить будешь по всей Европе кататься. Я им - у меня бабуля во Владимировке, под Пермью, я ж не брошу бабулю то - ты переведи этому чувачку в леггинсах, у неё акромя меня нет никого, сирота я. Это она мне аккордеон дедовский подарила на пять лет и возила десять лет в соседнюю деревню на музыку по сугробам да по болотам, а потом на пенсию свою учила меня в Перми в училище ещё четыре года. Ты ... нука попробуй пожить то так как мы там во Владимировке живем, пижон, че выставился, видал я тебя с твоей Францией занюханой. Сам к нам вон приезжай в Пермь то. Чего перевести -чего перевести? Переведи - пошёл ты в ..., буржуй проклятый.

Модест покраснел, помолчал и выдал:
-   Бросил я пить то. Влюбился я там. В Светку, вокалистку со второго курса, можа знаете то. У неё тоже это, гастроль была, в параллель нашей то. Её тоже звали остаться то. Она из Пензы. Тоже сирота типа. Вот. Это. Женюсь наверное я.

     О дальнейшей судьбе гениального русского музыканта Модеста Волкова мне ничего не известно, я уехала в Питер. Очень надеюсь, что вокалистка Светка из Пензы - сирота, выдержала Модину гениальность и не наступив на горло собственной песне сделала его жизнь счастливой и счастлива сама. Я почему-то в это очень верю.


Тсс ***  некоторые имена и инструменты несколько видоизменены, ну ... вы
         понимаете, наверное. Очень на это надеюсь.