Нет права на слабость

Растрепанные русые волосы, сбитая на бок бескозырка и потрясающая белозубая улыбка – именно так Александр выглядел на единственной сохранившейся фотокарточке, сделанной по случаю его внеочередного  трехдневного отпуска в мае 1941 года.
В тот день он семьей долго гуляли по набережной, наблюдали за чайками, ели мороженное, а ближе к вечеру добрались до центральной площади города – послушать духовой оркестр. А после зашли в фотоателье.
Александру оставалось служить всего два месяца – в июле он должен был демобилизоваться. А затем они всей семьёй, вместе с дочками перебрались бы в Ленинград – и Лиза уже начала потихоньку готовиться к этому событию.

Но все перевернула и перечеркнула война –  писем от Александра не было, начиная с июля 1941 года,  а Лиза с девочками  вместо Ленинграда оказались в далекой холодной Сибири.
И сейчас она, сидя после тяжелой заводской смены  в холодной  землянке держала в руках единственную фотокарточку мужа и последнее, полученное от него письмо, беззвучно плакала.
Плакала от физической и моральной усталости, от неизвестности, от жутких воспоминаний о немецких налетах на эшелон, в котором их везли в эвакуацию, от страха за любимого мужа…
Неожиданно детская ручка потянулась к зажатой в руке Лизы фотографии.
«Мама, кто это?» - «Отец твой это, папка» - «А где он сейчас?» - «Он защищает от врага нашу Родину»
Лиза прижала к груди русую головку младшей дочери...

Утром Елизавета Никандровна шла по территории  завода, отдавая распоряжения, где и как нужно разместить вновь прибывшее из Краматорска оборудование …
 «Сегодня нам надо выпустить первую тысячу снарядов – начнем работать, не дожидаясь пока будут достроены цеха -  фронт очень ждет их» - жестко говорила она, сейчас, как и у сотен тысяч других женщин у нее не было  права на слабость.