УШЛА

Замечательное весеннее утро, гуляю в лесу с собакой, птицы поют, как в шоу «Голос», только лучше! Явно у них тоже конкурс- поют по очереди, потом месте, потом кто громче и красивее- соревнуются. Рассматривая в высоких кронах самих певцов, я наслаждалась до неприличия ярким, лазурным небом. Идилличная картина- подумала я.


Вдруг небо, которое я так внимательно рассматривала стало стремительно приближаться ко мне и через секунду заняло все пространство перед глазами. Птицы пели и еще кружились прямо перед глазами, танцуя хоровод, хотя может это были уже не птицы, а мистические комары или кто-то другой.
Я лежала на земле и понимала, что упала навзничь, точнее, кто-то меня совершенно точно сбил с ног.


Виновница, неуемная собака- динамит, с черной мордой и чебурашьими ушами- бельгийская овчарка Ника стояла тут же и виновато выглядывала из -за дерева.
Придя в себя и вспомнив заветы немецкой кинологической школы, я стала ругать ее на чем свет стоит, призвав в помощники лесное эхо.


«Ни в коем случае не допускайте, что бы собака Вас задевала- у овчарок это знак презрения к партнеру»- стояли в моих ушах слова кинолога.
Ника стойко сносила упреки, прижимая поочередно то правое, то левое ухо.
Я осторожно встала, голова кружилась, как лопасти вертолета и видимость была почти такая же, все было красивое, но вдалеке и нечеткое.


Ника попробовала выйти из- за дерева, тщательно подметая прошлогоднюю листву, низко опущенным хвостом.


«Недопустимое действие»- звучал в ушах голос кинолога –«такая собака если почувствует слабину, будет главной». В шторме накинувшихся на меня эмоций и страха по поводу «главной в доме собаки», в Нику полетела деревяшка.
Удивлению собаки не было предела. Деревяшка летела не со словами «Играем, веселимся», а со страшным криком и прямо в нее. Она опешила и перестала двигаться. Я прошла мимо, оградив ее презрительным взглядом. Дошла до пня и попробовала понять, что с моей головой и руками. Голова здорово кружилась и побаливала, руки были немного ободраны.


Собака медленно и виновато ползла в мою сторону. Хвост так же оставлял за ней чистую дорожку подметенных листьев.
«Уйди от меня, что бы глаза мои тебя не видели»- махнула я на нее рукой. Она беспрекословно повернулась и пошла, уже ничем не виляя.
Минут через пятнадцать, я пришла в себя и поняла, что можно идти домой. Позвала собаку, сменив гнев на милость и приготовила тираду о том, как же должны себя вести воспитанные питомцы…


Собаки рядом не оказалось. Я позвала еще немного с тем же успехом. Удивлению моему не было предела. Собака НИКОГДА не отходила от меня дальше, чем на три-четыре метра. Она ВСЕГДА была привязана внутренним поводком и вот… ее нигде не было.


Я стала медленно ходить по дорожке вперед и назад в надежде дозваться собаку. Через пол часа паника стала просачиваться в мою «вертолетную» голову. Через час я поняла, что собака потерялась.


Перед глазами всплывали картины мечущейся собаки по лесу, по дороге с машинами, по поселку- все они были одна другой хуже…


Я последний раз стала прочесывать лес зигзагами по пути к выходу. Ни собаки, ни ее следов, ни звуков – ничего не было видно и слышно.
Огромное выкорчеванное дерево лежало на моем пути. В его корнях можно жить- подумала я и посмотрела вниз. Внизу, у самой земли, под сплетенными корнями виднелась норка. Интересно- подумала я и пригляделась. Внутри нее, что -то блеснуло. «Ёжик»- подумала я и наклонилась. Из норы на меня смотрели два черных глаза… моей собаки!!!


Как она, большая собака, смогла поместиться в маленькую нору я понять не смогла.
Очень обрадовавшись, я стала звать ее и тянуть к ней руки. Собака стала скрываться в норе.
Я была ошарашена! То есть все это время, целый час, она слышала, как я зову ее и не реагировала, не хотела иди ко мне.
Из норы высовывались два глаза, которые без слов, но очень доходчиво говорили:  «Я домой не пойду, останусь жить в лесу, вот и домик уже нашла». Глаза смотрели на меня с таким немым укором, которого я не видела и у людей.



Я пробралась сквозь корни, попробовала достать собаку. Она не сопротивлялась, просто не двигалась совсем, как буд-то ее парализовало. Я все же достала тридцать пять килограмм парализованного пушистого тела и посадила на поводок. Тело не шло. И тут я испугалась еще больше. Собака не двигалась и не вставала на лапы.


Я села рядом с ней, тем более стоять мне было все еще тяжело, погладила по морде и начала говорить, но уже не как с собакой, а как с хорошим другом.
Никочка, сказала я, ты выросла огромной лошадкой, и когда ты разгоняешься и врезаешься, устоять не может никто, ну, кроме, может быть Николая Валуева, хотя… Хозяйка твоя, точно никак этот напор не выдерживает. Вот упала и до сих пор все кружится перед глазами, голова болит. Собака глубоко вздохнула.


Я не хотела на тебя так сильно кричать и чурку в тебя бросила не сосем умышленно, я никогда ни в кого не попадаю, и тогда не надеялась… Ты прости меня, пожалуйста. И поцеловала ее в нос.


Собака медленно поднялась и пошла вперед, я пошла за ней. Первый раз этот щенок- подросток не тянула поводок, никуда не рвалась и ни на что не смотрела, она шла как очень старая, больная  собака.


Так мы прошли всю дорогу до дома. Дома она не притронулась к еде и впервые сама зашла в свой вольер.


Сейчас закроет дверь с той стороны и не откроет- подумала я.
Я поняла- дело плохо. Совсем-совсем…


Сын выслушав трагическую историю, попробовала поиграть с собакой, получил тихий отказ. Зашел в вольер и лег рядом. Так они лежали около получаса. Черех пол часа оба вышли, сын покормил собаку из рук и она стала похожа на прежнюю Нику, только чуть пришибленную.


К вечеру все прошло окончательно.
Я никогда не видела таких глаз ни у собаки ни у человека. Такой немой вопрос: Почему так? И такое тихое, но ,в то же время, решительное принятие судьбы: Близкий человек сказал «уйти», значит надо уйти.
Этот случай поразил меня до глубины души. Я поняла, что все стандарты воспитания, в том числе и собачьи- это всего лишь стандарты. А прежде всего у живого существа есть душа.