Медики без границ

                Детей больных спасает не ракета,
                их лечит врач. Поклон ему за это!

Германия. 2015 год

Этот инцидент произошёл со мной в Германии. Но мог бы иметь место и в другой стране. Я не буду ставить акцентов в своей миниатюре, а лишь расскажу о случившемся и о том волнении, что происходило тогда в моей душе.
Но прежде пару слов о себе.
Я родился и жил в Ленинграде, профессионально занимался медицинской техникой, конкретно аппаратами для помощи больным с различными нарушениями функций дыхания. В перечень приборов входили и сложные аппараты искусственного дыхания. (ИВЛ).
Тем же занимался, переехав жить в Европу. Приходилось работать в разных европейских странах.

Предприятие в Германии, на котором я работал, обслуживало такие аппараты на дому у пациентов. Есть же много больных, чьё состояние тяжёлое, но стабильное и нет смысла держать их в клинике, когда можно организовать такой же уход за ними дома.

Но ближе к тому случаю, о котором я бы хотел вам рассказать.

Я был вызван к одному пациенту. От коллег я зал, что этот годовалый ребёнок имеет врождённое заболевание: лежит без движений и не может самостоятельно дышать. Меня предупредили об особенностях этой семьи. Родители ребёнка верующие мусульмане и если мама ребёнка будет в доме одна, без мужа, то она мне просто не откроет дверь.

Проехав много километров до нужного мне городка, нахожу нужный мне пятиэтажный дом, звоню в подъезде в звонок нужной квартиры, объясняю в домофон, кто я и зачем здесь. Женский голос, на хорошем немецком языке, просит меня обождать некоторое время, должен прийти муж. Жду минут 15. Звоню опять. Объясняю, что мне нужен только аппарат, для ремонта которого меня пригласили. И я не могу терять столько времени, поскольку меня ждут другие пациенты и если мне не откроют, то я буду вынужден уехать. Тот же голос мне объясняет, что она мать ребёнка и находится дома одна с больным сыном. Я, естественно, не вкладывая никакого заднего смысла в свои слова, повторяю, что тоже один и меня интересует лишь аппарат и ребёнок, а не его мама.
Я решил подождать ещё 5 минут. Вскоре появился бородатый мужчина, отец ребёнка и мы с ним вошли в квартиру.

Обстановка в комнате, где находился больной ребёнок, была довольно скромной, выделялся лишь огромный телевизор, стоящий недалеко от постели мальчика.
Женщина, с которой я разговаривал по домофону, была одета в тёмную одежду с платком на голове. Я занялся аппаратом, стоящим на тумбочке, рядом с лежащим в кроватке ребёнком. Все нужные пояснения мне давала мать. Мне было ужасно жалко ребёнка, жалко родителей. Страшно представить то состояние в котором находились они постоянно. Женщина чётко отвечала на необходимые мне для настройки аппарата вопросы. Я испытывал огромное сострадание к этим людям. И какое же это счастье, если так можно выразиться в подобном случае, что они живут в Германии, в стране с развитой медициной. Как же им повезло, и они наверняка благодарят за это Аллаха.

Пока я занимался аппаратом и ребёнком, мужчина включил телевизор. С экрана, какой-то бородатый мужик с зелёной лентой вокруг лба, о чём-то злобно кричал на непонятном мне языке. Единственное понятное слово, которое он произносил, было Израиль. Приглядевшись, я увидел в углу экрана название известного телевизионного арабского канала. А на заставке, позади бородача, большая фотография, на которой были изображены детишки в военной форме (камуфляже) с такими же зелёными лентами на голове и с автоматами в руках. По нижнему краю экрана быстро бежали титры на английском языке. Я не успевал читать весь текст, но заметил часто упоминаемые слова: название террористической организации запрещённой в цивилизованных странах.
Мне, как человеку очень эмоциональному и в душе ещё советскому, хотелось нагрубить этому мужику. Но тут же подумалось, что этот несчастный мальчик — инвалид не виноват. И я просто попросил выключить телевизор, сославшись на то, что он мне мешает. Что бородач и сделал с гримасой досады и недовольства на лице.
Перед уходом, когда я подал на подпись этим людям документ о проделанной работе, и мужчина ставил свой автограф, между мной и матерью ребёнка состоялся короткий диалог.

- Я понимаю, насколько вам было сложно настроить этот аппарат, предназначенных для взрослых пациентов, под нашего малыша.
Вы говорите на немецком языке с акцентом. Вы приехали, очевидно, из другой страны? Скажите, а в вашей стране нет аппаратов искусственной вентиляции лёгких, предназначенных непосредственно для детей до года? Или может, вы знаете страну, где они есть?

- Да, действительно, я переехал в Германию из России. Нет, в стране, откуда я родом, насколько мне известно, вообще не выпускаются аппараты ИВЛ для использования пациентами дома. Только для клиник.
Да, я знаю такую страну. Мой хороший приятель, бывший коллега по работе ещё в России, переехал на постоянное место жительства в Израиль. Там он работает на фирме при одной из клиник в Тель–Авиве. Они разрабатывают и производят аппараты искусственного дыхания именно для малышей. Как приятель мне рассказывал, их фирма охотно продают уже запущенные в производство такие аппараты и частным лицам. Эта израильская фирма надеется продавать их и в Германии и поэтому обратилась ко мне с предложением, быть её представителем у нас в стране. Я охотно могу дать вам адрес этой израильской клиники.

Я заметил, что при этих моих словах, у мужчины сжались кулаки и недобрые искорки появились в его глазах.

Женщина же, чтобы закончить разговор, тихо произнесла:
- Вы извините меня, что заставила вас ждать, когда вы пришли.

На обратном пути, сидя уже за рулём автомобиля, я сожалел не о том, что эти люди одобряют терроризм, а может быть и сами такие, а то, что живут в стране, пользуясь всеми плодами цивилизации, но это не мешает им оставаться тем, кем они есть.
Мне всё равно было очень жаль ребёнка, но я как бы выключил в своём сознании жалость к его родителям...