Закон Мерфи. Вертолёт для фотографа

 Закон Мерфи, или, в простонародье "закон пакости", ещё никто не отменял. Этот закон не физический, а скорее, философско-эмпирический. Суть его в том, что "если что-то может пойти не так, оно пойдёт не так", зачастую, вопреки очевидной логике и самым благим намерениям.

 Командующий приграничным военным округом, генерал-полковник Сургучёв А.Т., участник 2-й МВ, фронтовик, с довольно радикально - беспощадным нравом по отношению к подчиненным командирам военных гарнизонов, завёл необычный способ контроля исполнительской дисциплины.
 
 По выходным, он облетал на литерном вертолёте удалённые гарнизоны, расположенные на расстоянии от 50 до 200 км от места дислокации штаба округа.
Цель облёта: выборочный визуальный контроль исполнения своих приказов и распоряжений.
 
 Если, с высоты птичьего полёта, видел нарушения (неокрашенные казармы, покосившиеся бетонные ограждения, неухоженные пешеходные дорожки или подъездные дороги,  мусорные свалки, военные автомобили вне автопарка…), то приказывал пилотам совершать посадку на строевом плацу воинской части или на территории закрытого жилого городка.

 Приземление летательного аппарата командующего на плацу – никому ещё не приносило "благую весть". Всё происходило по, одному и тому же, драматическому сценарию, хеппи-эндов не случалось.
 
 Когда винты вертолёта останавливались, командующий округом выходил к стоящему в ожидании "смертного приговора" начальнику гарнизона и произносил монолог, однообразное содержание которого, стало "притчей во языцех".
 Сначала, в произвольной форме, оглашалась гневно – аллегорическая преамбула приказа:
 "Сироты мы с тобой, тов. полковник, с и р о т ы!!! Только, я, - без отца и матери, а, ты – без стыда и совести!!!,- гнусавым голосом ёрничал трех-звездный генерал, а, в заключении, произносил суровый приговор: "тов. полковник, ты не соответствуешь занимаемой должности.  Я тебя снимаю".
                "Снимал" он так часто и усердно, что вскоре, получил прозвище "фотограф"…


 
 В одном из гарнизонов, расположенных вдалеке от населённых пунктов и вышестоящих штабов, отмечали день рождения начальника гарнизона полковника Кубышкина Петра Федоровича.

 Стол накрыли в "греческом зале" офицерского кафе, расположенного на территории военного городка,  вдали от посторонних глаз, но, с видом на казармы, учебные корпуса, огромный строевой плац и памятник В.И.Ленину, расположенный у входа в штаб соединения. Вытянутая рука вождя, указывающая на четыре окна "греческого зала", а также надпись на пьедестале, - "верной дорогой идёте, товарищи", - неоднократно служили подсказкой в поисках начальника гарнизона.

 Во главе длинного стола, на правах, не только лица начальствующего в гарнизоне, но и виновника торжества, восседал Пётр Федорович. Гостей было человек двадцать, все из районного бомонда, люди не только статусные, но и уважаемые, как говорится, "узкий круг ограниченных лиц".

 По правую сторону от юбиляра, по статусному ранжиру, - первый секретарь районного комитета КПСС тов. Птоломеенко Г.С., рядом председатель районного совета тов. Заклёпкин З.Я., за ним,- начальник районной милиции полковник Лобурякин И.Р., далее,- глава районного отдела КГБ тов. Неандертальских Э.П., генеральные директора ПО, заводов, фабрик, председатель колхоза-миллионера (кстати, Герой Соцтруда) и завершал расчет, сидящих по правую руку именинника, - двоюродный брат космонавта Дубликатова В.В.

 Слева от полковника Кубышкина, в соответствии с "табелем о рангах", разместились командиры соединений и частей гарнизонного подчинения, все как один, согласно установленного на мероприятие варианта формы одежды, - в парадной форме с орденами и медалями.
 
 Стол обслуживал один человек – адъютант Петра Федоровича, прапорщик Челомбитько Герасим. Будучи беззаветно преданным своему боевому командиру, он, одновременно, был не только оруженосцем и денщиком, личным секретарём и поваром, но и  советником по всем житейским вопросам.
 К Герасиму, у полковника было особо - уважительное отношение, он прислушивался к советам и мнению своего адъютанта, а, характеризуя его говорил:
 
  - Герасим – человек "бывалый", рассудительный и башковитый.


 Торжественное застолье проходило в высшей степени организовано.
Управлял процессом, общепризнанный в районе тамада, - он же,- первый секретарь районного комитета ВЛКСМ, - Ефим Клячин.
 Он, успевал всё: предоставить слово очередному тостующему, сказать пару слов о его талантах, весьма к месту рассказать анекдот, проследить, чтобы у всех было "налито до краёв" и "все выпили до дна", своевременно объявить "перекур" и довести юбиляра "живым" до его заключительного слова.

 
 Водка лилась рекой. Произносились здравницы в стихах, зачитывались приветственные адреса от районных "знаменитостей" и трудовых коллективов, кричали троекратное "ура", спели "Многие лЕта", а, квинтет, в составе приглашённых офицеров исполнил, пусть не точно в ноты, но душевно, -  песню "Батяня комбат".

 Душа, растроганного до скупой мужской слезы, Кубышкина, хотела "продолжения этого банкета" до бесконечности.


 К середине застолья, Пётр Федорович почувствовал, что значительно превысил свою норму алкоголя, - у него заплетался язык, нарушилась координация движений, а, когда он попытался рассказать анекдот - произошел конфузный провал в памяти.
В придачу ко всему, началась икотка, которую остановить трудно, разве-что, "испугом". Это факт общеизвестный.

 "Пугать" Кубышкина пытались все, но безрезультатно, - икотка не проходила.

 - "Испуг", дорогие друзья, должен быть неожиданным и естественным, тогда икотка исчезнет в мгновение ока, а все эти "страшилки", в виде, искаженных физиономий, хрюкания и собачьего лая, они, – "как мёртвому припарка", - не помогут, - рассудительно пояснил свой подход к проблеме Неандертальских, - только так и не иначе.               
 И, тут-же, произошло чудо. Раздался грохот и визг лопастей, пролетающего, где-то совсем рядом, вертолета.

 Все гости испуганно бросились к окнам, а вертолет, на их глазах, сделал круг по периметру части, значительно снизился, и завис, в двадцати метрах, над центром строевого плаца.

 Смертельно – бледный полковник Кубышкин, от страха, на мгновение, превратился в ледяной столб, икотка пропала, казалось он даже не дышал.

- Пётр Федорович, кто это к тебе пожаловал?  – наперебой спрашивали гражданские гости, с любопытством наблюдая за винтокрылым пришельцем.
 
 Ошарашенный Кубышкин, не отрывая взгляд, от неподвижно зависшего вертолета, наконец, пришел в себя, и, каким-то, утробным голосом, прохрипел несколько фраз:

 - Это вертушка "фотографа"… Где Герасим? Ко мне его! Где же он болтается, собачий хвост? Что же делать, ё-пы-ры-сы-ты?
 
 В одно мгновение, из ниоткуда, как черт из табакерки, появился прапорщик Челомбитько. Не теряя драгоценных секунд, пока вертолёт "фотографа" не приземлился, а находился в зависшем положении, он провёл целый ритуал по приведению Кубышкина к подобающему виду.
      
 - Товарищ полковник, всё будет хорошо! Сейчас, в одну секунду, приведем вас в порядок, будете как огурчик! Слава Богу, знаем КАК и ЧТО делать! Это разве проблема, бывало и хуже…, - суетился вокруг Кубышкина его "бывалый" адъютант, застегивая пуговицы на мундире, и, поправляя наградной "иконостас",
 - а запах и хмель "сойдёт на нет", если сделаете два  глоточка подсолнечного масла, - окончательно обнадёжил шефа прапорщик, подавая ему полный стакан масла.

 Петр Фёдорович сделал два глотка, выдержал паузу и, со словами: "так будет ещё лучше", - залпом выпил стакан до дна.
 
 Теперь, глядя на зависший рокочущий вертолёт, он отчетливо увидел, что тот начал медленно снижаться. Напряжение нарастало, отчего, сердце стучало в висках, а выпитое масло провоцировало предательские позывы. Терпеть такие страдания было выше человеческих сил, но Кубышкин сжал кулаки и не отрывал глаз от приземляющегося "фотографа".
   
 Между тем, вертолёт, в трех-пяти метрах от земли снова завис, открылся багажный отсек, оттуда сбросили какой-то предмет, похожий на фельдъегерско-почтовую посылку, и вертолёт, набирая высоту скрылся из виду.
 
 Все гости вздохнули с облегчением, кроме юбиляра.
 Петру Федоровичу облегчение пришло чуть позже. К сожалению, без конфуза не обошлось. Впрочем, пикантные подробности этой истории упустим, памятуя о том, что никто ни от чего в этой жизни не застрахован. Закон Мерфи никто не отменял.