Дети Небесного острова. том 2. глава 54

"Новый путь"

Масштабное крыло, куда по остановке команды Небесного острова в солнечных чертогах, господин Герольд великодушно определил их просторный дирижабль, на деле представляло собой весьма протяжённую открытую площадку, фактически пристроенную к господской резиденции и расположенную между разветвлениями пышных палат. Внизу она была умело вымощена бледно-золотой плиткой (материал которой по свойствам своим весьма напоминал привычный для Небесного острова мрамор), а наверху также предусмотрительно укрыта, как от вездесущих пылких лучей, так и от посторонних глаз широким навесом из металлических дощечек, обтянутых плотной тканью и по обе стороны зафиксированных крепкими столбиками искусно выпиленных и обработанных пальмовых чешуйчатых стволов.
По непререкаемой воле молодого правителя Острова солнечного света, за воздушным судном вёлся строжайший уход: каждый день в установленное время несколько выделенных им слуг приходили к пришвартованному в тени летучему кораблю и тщательно промывали его рельефный корпус от пыли и сора, всякий раз приносимыми песчаными ветрами, а потом с необыкновенной преданностью этой работе, отдраивали его бока насухо и до блеска, что даже его капитану и главному пилоту, Дарену, коему приходилось в такие моменты наблюдать со стороны, дивился их непостижимым упорством, то и дело распахивая карие глаза – ему просто бы не хватило ни терпения, ни сил, чтобы проделать такое самому.
Члены спасительного экипажа Небесного острова довольно часто приходили на это место, чтобы навестить свой верный воздушный аппарат, но, как правило, только два виртуозных пилота вплотную подходили к нему, осматривали его на предмет каких-либо неурядиц, поправляли что-нибудь припасённым в кармане инструментом и с величайшей гордостью поглаживали по рельефным бокам – Эми, Рина и Александр останавливались под самой тенью, так, чтобы их фигуры были не слишком досягаемы нещадному светилу и чтобы ощутить небольшое, фактически редкостное, но чрезвычайно необходимое им веяние прохлады. Не заходя далеко вглубь, они усаживались на слабо поблёскивающую под тусклым навесом плитку и долго смотрели: порой в одну точку – на громадный и грузный дирижабль, мерно покачивающийся то влево, то вправо на своей привязи, то в совершенно разные, но всегда сосредоточенно, со спокойной задумчивостью.
И всякий раз Эми посещало чувство, будто время, простирающиеся во все концы обоих миров неотвратимо замедляется, или же, останавливается вовсе, что солнце перестало со степенной важностью плыть по небу, очерчивая острозаточенными горячими лучами синий небосвод и ведя за собой неусыпно свой собственный остров, что минуты зависли и на злополучной станции «Вивет», и алчный капитан Энцберг наконец-то перестал взращивать в своём чёрном уме непреодолимую мысль о крахе и полном порабощении их безвинной родины, что и на самом Небесном острове замерли стрелки у всех домашних часов – напольных маятниковых, или же тяжёлых настенных, тех, что с кукушкой, не важно.
 На площадях, как обычно, само собой, много людей, и все они застыли, словно восковые статуи, собираясь начать или же уже давно приступив к делам. Только вот, какие они? Как себя чувствуют?.. быть может, воодушевлены и веселы, взбудоражены идеей об скором возвращении своих защитников? Или напротив, бледны, понуры и тягостны, будто самим сердцем чувствуя нечто недоброе?..
Но самое главное чувство, что посещало семнадцатилетнюю девочку в те моменты – необыкновенное единение: с почвой, с небом, с друзьями. Тогда между ними существовали такая гармония и доверие, что, как твёрдо знала она, они могли бессловесно понимать друг друга, как будто входили в резонанс – всё, как когда-то очень давно, в своих кратких встречах и размышлениях хотел донести до неё Лумен. Поглощённая этим состоянием, необычным настроением, Эми практически не прислушивалась к наружному пространству, но также была уверена: в сии миг сердца всей команды бились в унисон. Казалось, что они могут длиться целую вечность.
Но так не бывает. И узы той крепкой связи, что сложилась у них за долгие общие странствия, поиски и передряги уже не будут такими сильными, как то было прежде. Теперь их столь легко не склеить, по крайней мере, пока…

Со всем остальным своим трудом Эми справилась довольно быстро и поспешила присоединиться к занятым друзьям. Как выяснилось, предметов, которые надо было подготовить к дороге, оказалось не так много – большую часть из того, что ей удалось найти и собрать, занимали, конечно, поистине объёмные рукописи Александра и прочая канцелярия, других принадлежностей – нечто вроде лент, шпилек и резинок для волос, какие в изобилии хранила младшая сестрёнка, несколько пар сменной одежды для каждого из членов экипажа или иных атрибутов – отыскалось Эми в гораздо более компактном количестве.
Немного поискав, за дверцей письменной тумбы ей удалось отыскать несколько аккуратных маленьких пакетиков, сделанной из чуть тёмной плотной и шероховатой бумаги, наподобие папируса. Именно по ним она с удивительной точностью, расстановкой и кропотливостью распределила все собранные мелкие вещи, а затем слегка согнула края упаковок, чтобы ненароком не обронить их содержимое впопыхах, начиная своё выдвижение.
Взяв на себя всю эту поклажу, что в итоге очутилась в её распоряжении, превозмогая её изрядное неудобство, Эми стремглав выскользнула из предоставленной команде опочивальни, стиснув зубы от сковавшей её тяжести и всем существом своим надеясь, что таким образом она не привлечёт к себе неуместного внимания со стороны охраны и дворцовых прислужников правителя.
К высоким дверям, знаменующим главный вход во дворец главы Острова солнечного света, Эми, по собственному везению, подоспела как раз в самое удачное для неё время: девочка застигла их в те самые мгновенья, когда в определённо заведённые часы происходил процесс смены караула и могучие стражи кратко покидали свой пост, чтобы по должному церемониалу передать его присланным товарищам. Вид одиноких тяжких створок, оставленных без сторожей, и звучный строевой топот где-то там, за поворотом коридора, даже позволил Эми испытать некоторое облегчение и взбодриться, ведь, ещё издали увидав её с громоздкими ношами, охранники бы непременно не пропустили её дальше, скрестили бы алебарды и принялись бы грозно и настойчиво допытываться, куда же она направляется с таким серьёзным багажом. Эми и не осуждала их: за весь тот период, что она провела на новой для себя земле с иными людьми, традициями и культурой, она успела узреть своими собственными глазами, насколько честные, храбрые и сильные люди приняты во служение Герольду, какие они непоколебимые, надёжные и самоотверженные, способные без предварительных раздумий пойти на всё ради блага своего повелителя, но… пересекаться со стражами и разрешать донимать себя назойливыми лишними вопросами – это то, чего она хотела в самую последнюю очередь.
Внимательно осмотревшись по сторонам, Эми быстро метнулась к дверям, сбросив с себя половину своего бремени, она слегка приоткрыла их и опрометью вместе со всеми своими вещами прошмыгнула в узенькую щёлочку, которая очень скоро закрылась обратно из-за лёгкого дуновения. Через туго запертые створки семнадцатилетняя девочка без особенных усилий смогла бы услышать стук приближающихся чинных шагов, но она не стала занимать себя этим и со всех ног понеслась к команде, к затенённой площадке, на коей был пришвартован их дирижабль, всей чистой душой надеясь, что там её хоть кто-то будет ждать…

Придя туда она, однако же, вполне ожидаемо, больше не узрела и не почувствовала той размеренной, неторопливой и умиротворённой атмосферы. Былой слаженности, будто в механизме проверенных часов, теперь тоже не стало: вся палитра чувств, какая только царила там являлась, скорее наоборот, чем-то спешным, суетным и мимолётным, что ясно показало Эми, насколько прежняя обстановка была отчаянно хрупка.
Члены экипажа даже и не заметили сперва её прихода, или хотя бы сделали подобный вид – они просто маячили, молниеносно мелькали в её распахнутом взоре, так что растерявшаяся семнадцатилетняя девочка поначалу никак не могла разобрать, кто есть кто – они моментально переключались с одного дела, на другое, нередко меняясь местами.
Самыми активными, бесспорно были Рина и Александр. Пятилетняя сестрёнка Эми почти немедленно приноровилась быть в помощниках у Дарена и теперь неслась во весь дух каждый раз, когда тот наделял её новым поручением – чаще всего, принести ему что-либо из пыльной коробки с инструментами, запасными деталями и датчиками, которую он заранее вынес из дирижабля, поставив возле распахнутой платформы парящего судна. Старший сын правительницы Небесного острова прежде всего оставался господским распорядителем, даже несмотря на некоторое новое своё положение и новую ответственность, какую возложило на него личное монаршее назначение сопровождающим и защитником доблестной команды сопротивления – он был совсем не силён в вопросах инженерии и пилотирования, но ещё издалека было заметно: крепкий ловкий молодой человек отнюдь не собирался оставаться равнодушным ко всему стремительному действу, подготовке к взлёту дирижабля, и так же открыто и живо помогал всем ребятам по мере своих возможностей.
Пока Рина и Александр бегали за нужными принадлежностями, хмурый Дарен довершал свой очередной неспешный круг вдоль дирижабля, тщательно прощупывая его каркас, проверяя исправность тяжёлых винтов и состояние их лопастей. Марго охотно разделила с ним эту задачу: она внимательно осмотрела стёкла широких окон дирижабля – большинство из них были идеально чистыми, благодаря заботе обходительного солнечного господина и его людей, но даже если где-то и оставалась предательская муть, немногословный второй пилот мигом поправлял эту ситуацию припасённым в кармане платочком.
- ах, вот и ты! – Эми так засмотрелась на их бесконечную, почти машинально выполняемую работу, что не сразу заметила, как младшая сестрёнка быстро остановилась перед ней, для удобства придерживая ручками края подола белоснежного сарафана. Рыжие растрёпанные локоны нескончаемо играли, развиваясь на засушливом и нагретом пустынном ветру – мы все тебя очень ждали, спасибо тебе за твою работу.
Она говорила это с широкой и лучезарной улыбкой, с ослепительно добросердечным блеском в зелёных глазах… Эми изо всех сил постаралась ответить ей той же приветливостью и бодростью, но никак не сумела устоять от того, чтобы не посмотреть юной малышке через плечо – с некоторым смятением она увидела то, что Дарен, прохаживавший подле дирижабля, быстро спрятал от неё лицо и неминуемо скрылся внутри летательного аппарата.
Семнадцатилетняя девочка едва сдержалась от того, чтобы не вздохнуть: холодность близкого друга раз за разом отравляла её сердце. Но неожиданное вмешательство прервавшего пред ней ход Александра не дало ей погрузиться в трудные мысли.
- благодарю тебя за доклад, - довольно искренне проговорил он, кивнув на две высокие бумажные стопки, перевязанные ленточками, что та сжимала в руках – быть может, в самом деле, получилось слишком много, но я думаю, госпожа по достоинству оценит мой труд. Позволь мне помочь тебе с вещами.
- да, конечно, - благосклонно откликнулась Эми и протянула ему его щепетильные записи. Тот бережно принял их, и, справедливо разделив тем самым тяжкую ношу напополам, они весьма спокойно и аккуратно занесли их на борт дирижабля.
Впервые за долгие недели ступив на отворённую платформу, как бы зазывающую её, а затем проследовав по ней в сам узкий коридорчик дирижабля с бесчисленными комнатами и окнами, впускающими несметное количество света, она вдруг почувствовала у себя в груди нечто несказанно приятное и трепетное: как будто сами образцовые каюты, строго выстроенные в ряд, умышленно трогают, так или иначе задевают струны её чуткого сердца, медленно навевая ей ласковый поток ностальгии, как в те времена, когда вся команда друзей, вчетвером бороздила привольные просторы Небесного острова, разыскивая его могущественные столпы. Ей показалось, что если она решится подойти к ближайшему окну, то узрит не залитые бесконечными жгучими лучами солнечные владения с иссушенными песчаными тропами и причудливыми растениями, а душистую сочную травку, раскидистую рощу со знакомым путём, ведущим к самому их старенькому домику, а ежели развернуться и ринуться в противоположную сторону, то за некоторый промежуток времени можно выйти к широкому рынку на главной большой площади, а уж коли упросить сердобольного возницу, попутно доставлявшему оттуда свежие припасы во дворец Анн, то и до угодий небесной госпожи можно было рукой подать…
- Эми! – одёрнул её от милых воспоминаний резкий голос Александра – ты не возражаешь, если я оставлю свой отчёт в спальной комнате, в уголку?.. – он ведь будет в порядке и никому не помешает. Ты тоже можешь расположить там свои вещи.
- да, разумеется… - несколько сдавленно произнесла Эми, оторвав пристальный взгляд от центрального окна – всё равно тот родной, душевный пейзаж, что на мгновенье был материализован её воображением, уже давно исчез, вернув прежний бледно-золотистый цвет очищенного песка, господствовавшего по округе.
Она задумчиво потупила янтарно-жёлтый взор – после того, как Александр взял на себя свои докладные сочинения, в её руках остались лежать только три сероватых пакетика, в одном из которых находилась баночка чернил с пером, в другом располагались некоторые украшения и предметы ухода, а в последнем – ещё кое-какая мелочь, кою Эми могла счесть за напоминание, сувенир из этого смешанного путешествия -  пальмовая палочка, осторожно выломленная ею из подаренного Герольдом зонта и тайком выхваченная напоследок с трапезного сервиза чайная ложечка, припудренная слоем золота…
- …но я буду очень признательна, - ненавязчиво добавила она, робко взглянув на своего спутника – если ты не откажешь сам отнести их. Ежели это возможно, положи их, пожалуйста, к моему матрасу, на самый краешек.
Эми шептала это, но по мере сказанных слов, взгляд её сводился с господского распорядителя к одной-единственной точке – широкой железной двери на конце коридора – кабине пилота, где закрылся Дарен. И Александр, обладавший поразительной зоркостью, не мог не приметить этого.
- ты хочешь поговорить с ним?.. – аккуратно сказал он, отзывчиво переняв остаток запакованного груза – я не настолько давно знаю Дарена, как ты, или, тем более, как Марго, но ты точно уверена, что ваш пилот готов тебя слушать? Он невероятно вспыльчивый парень.
- я не знаю, - вновь несмело и смущённо опустила глаза семнадцатилетняя девочка, пожав плечами, однако поспешно вскинула голову – я просто желаю узнать, в порядке ли он, не нужно ли ему чего-нибудь... – она вздохнула – я поступила неправильно, отреклась от голоса разума, совести, не подумала о ваших чувствах, разбила не только его, но и все ваши надежды… я способна понять его боль, гнев, разочарование. Но какая бы ярость не кипела в нём сейчас – он всё ещё мой друг, и я не брошу его, неважно, сколько времени пройдёт, я буду надеяться на возвращение его доверия, хотя бы попытаюсь вернуть!..
Вымолвив это, Эми даже спохватилась в итоге: уж не проронила она что-то лишнее? Александр смотрел на неё прямым вдумчивым взором, однако слегка сощурил глаза, будто надеясь разглядеть нечто в её лице, нечто такое, что было неведомо ей самой. Позднее, выдержав многозначительное молчанье, он спросил суховато и серьёзно:
- а тот юноша, Лумен… ты действительно так сильно его любишь?
Эми невольно зажалась от этого вопроса, заставшего её врасплох, однако внимание Александра было пристальным и напористым, от него было невозможно ничем заслониться… но и лгать она тоже оказалась не намерена:
- очень, - таков был её простой ответ, после которого она торопливо встрепенулась и прошла вперёд, больше не желая поддерживать беседу.
Семнадцатилетняя девочка оставила телохранителя команды так скоро, стараясь не слишком усердно всматриваться в его черты, однако она всё же не могла не отметить напряжение, с каким спрашивал её сын госпожи Анн, а далее и неизвестный ей блеск в опустившимся взоре, похожий на смятение…
Она и опомниться не успела, как очутилась вплотную к заветной двери пилотской кабины. Сердце её сначала стучало с неимоверной силой волнения, потом обрывалось в нервном сомнении, но в любом случае, отступать ей было уже поздно, и поэтому снова совершив равномерный вдох, девочка трижды учтиво постучала в дверь.
Ответ пришёл достаточно быстро:
- Рина, ты наконец-то отыскала баллон с гелием?.. немедленно отнеси его Марго – я её уже предупредил. Эту отвёртку, что я просил у тебя ранее, можешь унести – она оказалась не нужна.
Эми с застенчивым, протяжным скрипом отворила дверь и увидела Дарена, нагнувшимся над панелью управления и скрупулёзно проверяющим её составляющие. Восемнадцатилетний пилот, бывший мрачнее ночи, существенно расслабился, находясь за работой – лицо его, хоть и было отвёрнуто от девочки, но она заметила, что оно значительно посветлело, и казался он уже не таким угрюмым и нервозным, каким был полчаса назад.
Но пока она с внутренним волненьем оценивала всё это про себя, главный пилот резко вздёрнул голову, отвлёкшись от своих принадлежностей, и настороженно прислушался, ожидая ответа.
- вообще-то, это я… - скромно и тихо поправила девочка, покладисто вытянувшись во весь рост и слабо опёршись о косяк двери.
Но, по-видимому долго хранящий обиды восемнадцатилетний юноша уже догадался об этом сам, поскольку едва она хотела завести беседу, немедленно обернулся к ней через плечо, насквозь поразив режущим блистаньем тяжёлого взора – немыслимым и совершенно недостижимым для неё сочетанием необузданного сердечного огня с колкими осколками беспросветного льда, ранящими саму душу своими острыми краями…
- ну и чего тебе надобно? Отвечай!
Этот громкий тон, с раздражением процеженный им сквозь стиснутые зубы, его неукротимый пыл и отчётливое пренебрежение заставили Эми невольно оцепенеть, но она вовсе не отступилась от своего порыва, впредь стараясь тщательнее подбирать слова.
- я… я… - почти беззвучно пролепетала та – я просто хотела узнать, могу ли я в чём-либо помочь тебе.
- помочь?.. нет уж, спасибо: ты и так всё испортила, - более монотонно и неэмоционально, без всякой жалости и намёка на понимание отрезал Дарен – ты своими руками разрушила всё то, что только могла…
Эми наклонила взор, ощущая себя приблизительно так же, как беспечный ребёнок, застигнутый за очередной проказой. Хотя, в действительности ей никогда не приходилось чувствовать себя так уж беззаботно и легко, ведь в её прекрасной памяти всё ещё были живы те моменты, когда мать, увлечённая погоней за семейным достатком, целыми днями разрывалась между различными работами, пытаясь отыскать хоть какие-то средства, как она надолго оставалась одна, периодически с усердием выполняя что-то по хозяйству, или просто медлительными часами не сводя глаз с одной-единственной входной двери, в стремлении дождаться от неё чего-то неопределённого. Она была вынуждена рано повзрослеть, часто видя Герду только лишь мельком, ближе к темноте, а потому когда мама однажды передала ей свёрток с дремлющей Риной, наказав хранить и оберегать пуще зеницы ока, ей на душе стало гораздо спокойнее, хотя и ответственности весьма прибавилось.
Быстро превратившись в примерную дочку, ей так и не довелось испытать многих свойственных ребячеству чувств, через которые каждодневно проходила младшая сестра под её защитным крылом. Но почему-то, вероятно, впервые в жизни осознав для себя что-то подобное, Эми была уверена, что узнала это ощущение.
Вскоре в её мыслях, однако же, воцарилось ретивое противоборство: одна часть её разума готова была всецело согласиться со всем мнением Дарена, окончательно низвергнув Эми в глубочайшую совестную пропасть, в другой же части зародилось некое странное убеждение, неудержимое и переменчивое. Оно росло прямо из её дум, стремительно крепчая в её рассудке, так и норовя излиться на свободу.
 - можешь идти отсюда, Эми, - услышала она отрешённую настоятельную просьбу Дарена – тебе не отменить того, что было тобой же и загадано.
Семнадцатилетняя девочка положила руку к сердцу и цепко сжала её, тяжко зажмурившись. Она явно сомневалась, но всё же поняла, что не в силах умалчивать о том, что так взбудоражило её ум, приподняла подбородок, а когда раскрыла глаза, то янтарь в них замерцал яснее обычного.
- если тебе будет это угодно, я уйду, - размеренно и твёрдо проговорила она – но ты не должен забывать о том, что мы – главная линия защиты нашего острова. Энцберг, как вся станция, что он давно прибрал к рукам, понимают это. Они прежде всего желали бы посеять в наших рядах раздор, чтобы ослабить морально, и поэтому мы не можем быть разобщены, наоборот, нам следует быть ещё крепче… ты всё так же злишься на меня, и не без причины, но прошу, помни об этом. Помни о том, что что бы не случилось, я всегда остаюсь твоим другом. Не позволяй никакому разногласию вставать между командой, так ты только сыграешь им на руку!
Выплеснув все свои догадки, она, не требуя от него дальнейших комментариев, развернулась к двери, чтобы удалиться. Но не успела она и дотронуться до ручки, чтобы отворить её шире, как едва не оказалась сбита с ног внезапно вбежавшей в кабину рыжеволосой малышкой.
- ох, извини, - вновь расплылась Рина в нежной улыбке. Пятилетняя девочка кратко остановилась перед старшей сестрой, проделав вежливый реверанс, затем подскочила к главному пилоту, широко распахнувшему глаза – я нашла то, про что ты мне говорил, Дарен. По дороге к тебе я столкнулась с Марго, она заверила меня, что дальше всё устроит сама, и я передала баллон с гелием ей. Вы бы знали, какой он был тяжёлый! – рассмеялась малышка, весело взмахнув руками – но, мне кажется, что именно такого запаса нам как раз должно хватить до Небесного острова.
- хорошо, - сосредоточенно ответил ей Дарен, поспешно разворачиваясь обратно, к панели управления дирижаблем, чтобы снова приступить к незавершённым делам – думаю, если все лётные системы окажутся в норме, мы сможем отбыть отсюда примерно через сорок минут.
- через сорок минут?.. – тут же встрепенулась пятилетняя девочка – так скоро? Успеем ли мы проститься с господином Герольдом за это время? Ведь он сделал для нас столько всего хорошего: принял, дал нам кров, помогал нам в достижении нашей цели, даже обряд призыва бриллианта желаний мы бы не совершили без него – он же являлся хранителем солнечного элеметаля!..
- да, но не упускай из виду, что наши цели переменились, а то, ради чего мы боролись и во что верили было зачёркнуто, нам придётся начинать с чистого листа, - сурово, однако абсолютно справедливо произнёс юноша – и откуда ты знаешь, что Герольд не сердит на нас за то, что мы истратили его силы и силы элеметаля впустую, пробыв столько времени на острове? Быть может, единственное, что удерживает его от того, чтобы не выставить нас – это простая вежливость и жалость?.. пойми, он просто смягчился пред нами. К тому же, он – правитель этого острова, у него каждый солнечный оборот много срочных и неотложных дел, так зачем же нам ему мешать и становиться в тягость – дворцовая прислуга и так рано или поздно сообщит ему о нашем отлёте!..
Выслушав его неоднозначное, посредственное мнение, Рина недовольно нахмурила брови и надула губки, сложив руки у груди: ей явно не хотелось примиряться с точкой зрения вспыльчивого, ещё не до конца пришедшего в себя после масштабного потрясения, пилота. И Эми могла бы всецело поддержать её в этом, ведь, помня всё добро, тепло и радушие, с каким к ним отнёсся господин солнечных чертогов, было бы крайне невежественно, неблагодарно и неучтиво внезапно улететь с острова, так и не попрощавшись с ним. Однако осознание шаткого положения, в котором нынче находился их родной Небесный остров и благая госпожа Анн, остававшаяся там одна без защиты и опоры, заставили маленькую девочку придержать и превозмочь свой неукротимый пыл, она всё же не осмелилась высказать вслух всё то, о чём тогда думала.
Переступив с туфельки на туфельку, она ненадолго потупила свой осмысленный зелёный взгляд куда-то вниз, потом вернула его к Дарену заметно растерянным, хотя поданный ею голосок звучал весьма звонко, как ни в чём не бывало:
- могу ли я ещё чем-то помочь?
Но Эми уже не услышала, как отозвался пилот на просьбу её младшей сестры, так как, кратковременно помешкав у выхода, она всё-таки решилась ещё раз взяться за ручку двери и быстро, твёрдо выйти, аккуратно, но стремительно хлопнув железной створкой. Семнадцатилетняя девочка точно была лишней в этой разговоре, впрочем, насчёт чего она совсем не сомневалась, никто и не хватился её после такого спонтанного ухода.
Снова оказавшись в длинных коридорах громадного летающего судна, девочка почувствовала несказанное облегчение, когда, скоро оглядевшись вокруг, нигде не застала Александра – сейчас, когда совместная длительная миссия вынудила команду сблизиться с ближайшим господским слугой, она понимала, что таить в сердце неугасимую обиду за давешнюю ошибку было чересчур нелепо и поверхностно, но в то же время она чётко осознавала, что ныне не желает опять пересечься с ним, хотя бы пока: от его упорного вопрошания, странных взоров, что он бросал на неё, получая неловкие ответы, ей вдруг стало как-то не по себе.
Особенную настороженность и напряжение вызвал у неё нежданный и прямой вопрос о Лумене, а также необычный блеск, загоревшийся в глазах господского распорядителя и сопровождающего команды после её единого слова. Эми была почти уверена, что в том блеске отразился отпечаток печали и… чего-то другого, более неуловимого и закрытого – может, сожаления?.. только вот что же это значит?
По мере того, как она спокойно продвигалась по коридору, будучи наполовину погружённой в томные, нераскрытые мысли, прохлада внутреннего убранства дирижабля постепенно, хотя достаточно различимо сменялась на преобладающий зной Острова солнечного света. Пустынный, чуть охлаждённый тенью навеса, но всё равно изрядно дышащий жаром ветер вскоре хлынул в её бледное лицо, немало обескуражив: замкнувшись в глубинах дум, Эми не сразу догадалась о том, что ходко прошла весь дирижабль и запнулась на опущенной к земле платформе.
До планируемого отлёта, по словам Дарена, оставалось сорок минут… семнадцатилетняя девочка отчуждённо уселась у краешка платформы внушительного судна и окончательно провалилась в переменчивые размышления…

Эми не могла определить, сколько точно времени она провела в этом полусонном, рассеянном состоянии, где-то на границе между дрёмой и явью. Солнце, упрямо стучавшее по огораживающим дощечкам навеса неудержимыми потоками щедрого света, часто пробиравшимися внутрь через маленькие случайные просветы, временами притрагивалось ими, будто ловкими, гибкими ручками, до уложенных тёмных волос девочки, заставляя их отливать каштановым. Иногда тонкий полупрозрачный лучик касался также и её подбородка, тяжко опущенного к груди, словно желая его ласково приподнять, по-дружески воодушевить потерянную девочку, безвыходно тонущую в последствиях своих ошибок. Она уже ничего не понимала, не отличала простое от сложного, правду от лжи, добро от зла, не знала, с чем ей и друзьям придётся встретиться по возвращению на родину, кроме как с тенью собственных необдуманных поступков…
А это была самая чёрная, самая едкая тень! Одна из немногих, с какими справиться светилу-владыке Солнечного острова было не под силу. И, судя по всему, мудрая звезда понимала это: она не могла исцелить её душевные раны, растравленные нескончаемыми личными укорами, а потому в какой-то момент приложила свои лучи к её туманным глазам цвета расплавленного янтаря – вскоре веки Эми стали непреодолимо тяжёлыми и медленно упали, скрыв усталый взор…
Крепкая и высокая фигура нависла над ней весьма внезапно и быстро, осенив ослепительным свечением своей ауры. Почувствовав около себя этот яркий белый свет, чуточку отдающий желтоватым оттенком, Эми даже подскочила на месте, с усердием протерев глаза перед тем, как вновь открыть их: уж никак она не ожидала снова обнаружить на своём пути господского служителя.
Привыкнув к блистающему свечению, заполонившему собою достаточно большое пространство, Эми увидела, что Авариус непоколебимо стоял в нескольких шагах от неё. Сперва он спокойно озирался вокруг, осматривая всю широкую площадку в целом, но, заметив, что пригретая солнцем участница команды сопротивления торопливо пришла в себя после его прихода, он мгновенно обратил свой взгляд на неё, держа руки на поясе свободной туники.
Молчание их длилось не более минуты, затем Авариус с некоторым смущением заставил себя немного отвести глаза.
- значит, вы уже отбываете?..  – проговорил он необычно задумчиво, словно прикидывая что-то. Но очень скоро он заметил отражение чрезмерного волнения, застывшего в распахнувшихся глазах Эми, и поэтому старался говорить, как можно мягче, чтобы её успокоить, исполнив извинительный поклон – простите, если вновь побеспокоил вас, дорогие гости…
- конечно же нет, что вы говорите! – в тот же миг воскликнула семнадцатилетняя девочка, неуклюже опомнившись и немедленно вскочив на ноги: ей показалось неудобным то, что важнейшее доверенное лицо правителя застало её в таком положении – да, совсем скоро мы покинем ваш остров, - бегло отчеканила она, застенчиво поджав плечи.
Как раз в эту самую минуту за её спиной послышались решительные шаги. Обернувшись через плечо Эми увидела тусклый силуэт, уверенно выходивший из глубины дирижабля и постепенно приобретавший знакомые черты, подступая к свету. Взъерошенная голова Дарена была чуть опущена, в округлённом взгляде мелькали искры неотвратимости своих намерений, руки были сжаты в кулаки. Вероятно, он шёл обсудить что-то касательно последних приготовлений к запуску со своей напарницей Марго, поскольку второй пилот к тому мгновенью уже должна была справиться с делами, им же на неё возложенными. Но, с удивлением обнаружив личного помощника Герольда рядом с дирижаблем, главный пилот замер, едва ступив на платформу, и вопросительно приподнял брови.
- что здесь происходит? – недоумённо спросил он, задержав непонимающий взор на Авариусе.
Господский слуга деликатно склонил голову и перед ним.
- я слышал, что вы нас покидаете, вот и пришёл взглянуть, как протекает подготовка, - с незыблемым душевным равновесием ответил тот – прошу простить за возможные неудобства.
- вот как… - медлительно проронил Дарен, подозрительно сощурив карие глаза – но где же сейчас Женьберт?.. не припоминаю, чтобы видел его сегодня, хотя вы обычно ходите вместе.
- Женьберт?.. – тактично переспросил солнечный служитель – о, поверьте, нам совсем не обязательно всюду неотлучно находиться парой, хоть, зачастую, именно так и бывает. Его светлость, уважаемый господин Герольд срочно вызвал Женьберта к себе, чтобы тот помог ему с одним вопросом, сейчас он занят.
- понятно, - вкрадчиво кивнул восемнадцатилетний юноша – тогда передай господину Герольду наши искреннейшие извинения за то, что не повидались и даже не предупредили его о нашем отбытии. Всему экипажу жаль, но мы не смеем более бездействовать, находясь здесь, пока судьба Небесного острова неизвестна.
-  будьте уверены, что я так же всем сердцем сожалею, что находясь вблизи своей цели, вы её не заполучили, - сочувственно промолвил Авариус, печально опустив глаза – я ничем не могу пособить вам, но всё же… - он вновь вздёрнул светлое лицо – быть может, вы не откажете мне, если я проведу всех вас и ваше судно к златым воротам?..
Дарен, казалось, заколебался, но эти сомнения заняли у него не больше секунды. Он отрицательно покачал головой:
- нет, благодарю вас за безмерную заботу, но нам этого не требуется. Наш дирижабль уже готов ко взлёту.
- и всё же, милые гости, я настаиваю, - не отступил страж правителя Острова солнечного света – позвольте мне оказать вам хотя бы такую ничтожную услугу.
Видя всю серьёзность честных стремлений необычайно упорного сподвижника правителя, Дарен не решился заводить с ним спор и уступил его воле, вызвав к себе всех прочих участников экипажа.
Первой на его клик отозвалась пятилетняя девочка – сойдя с платформы и продвинувшись в центр крытой площадки, Эми тотчас же опознала её лёгкие, торопливые шаги, и сердце беззаветной старшей сестры загорелось теплом и отрадой, едва её загорелое, богато обсыпанное веснушками личико вынырнуло из тусклых коридоров дирижабля.
 Но в то же время от внимательного взгляда семнадцатилетней девочки вовсе не укрылся тот рассеянный отпечаток, оставленный на её чертах явной сонливостью: верно, так и не получив от Дарена более никаких ценных указаний, притомившаяся девочка предпочла остаться в его каюте и задремала там – совсем ненадолго, но достаточно, чтобы удивительные зелёные глазки успела объять смутная пелена морфея, а с тёмных ресничек при любом её движении начинали неумолимо осыпаться остатки бледноватой пыльцы неуспокоенных грёз.
- нам пора улетать?.. – недоумённо пробормотала малышка, между тем с готовностью подходя к Эми, но та только волнительно сверкнула глазами, жестами прося малышку остановиться рядом с ней.
Однако не успела Рина послушно поравняться с сестрой, на призыв Дарена прибыла и Марго, выбежавшая откуда-то сзади дирижабля, за ней показалась и сильная фигура Александра, которого она, вероятно, согласилась принять себе в ассистенты. Хладнокровным знаком юноша-пилот приказал им немедленно отвязать прочный трос, с помощью которого дирижабль был пришвартован к маленькому пальмовому колышку, а затем – выстроиться в тесный слаженный ряд вместе со всеми остальными членами экипажа.
Стоило спустить громадное судно с привязи, как оно немедленно, подобно неудержимой, долго томившейся в постылой клетке, но всё же познавшей родную свободу птице, взмыло в воздух и с грохотом ударилось об навесные доски – те шумно дрогнули, но выстояли пред ударом. С помощью троса немногословной второму пилоту и механику удалось равномерно и аккуратно стабилизировать его парение и, отточенным ходом приблизившись к Дарену, та передала дирижабль в его руки.
Остальная команда сопротивления и моргнуть не успела, как сей трос оказался перекинутым через широкое плечо Авариуса, доверительно принявшим их воздушный корабль у вспыльчивого юноши. Под его предводительством миротворческий экипаж скудной вереницей в спешном порядке покинул сначала любезно предоставленную Герольдом швартовочную площадь, а потом и весь господский двор.
Эми хорошо запомнила тот самый миг, когда, совершив незначительный круг вдоль низкой ограды, обрамлявшей резиденцию повелителя Острова солнечного света, их учтивый ведущий задержал почётных гостей у выхода, чтобы отпереть замок. Эми тогда, полностью позабывшись в каком-то грустном, прощальном чувстве, осторожно обернулась к владениям Герольда, ловя, захватывая жадным взглядом всё то пространство, которое ей было только под силу захватить в этот момент, с неистовым рвением стремясь запечатлеть в своей памяти любую, даже самую непримечательную его мелочь, сие необыкновенное место, где было предначертано слиться в одно общее абсолютно разрозненному: где статный блеск роскоши и величественности грозных куполообразных палат подчёркивал простой дворик, где обложенная плитка смешивалась с будто бы дикими, пустынными тропами, а весь целый вид того искусства – архитектурного и дизайнерского – одновременно внушал и неотвратимый трепет, и ласковое спокойствие доброго уюта, затаённого в чём-то непонятном, но неизмеримо родном…
 
Никто из участников экипажа не дал бы точного ответа, сколько продлился их поход к великим златым вратам, оберегавшим Остров солнечного света от внешних бед. Как бы то ни было, дворец Герольда скоро остался позади, его тропинки уступили место широкой глади нагревшегося асфальта, по коему беспечно и свободно пересыпались мельчайшие песчинки, гонимые ветром то в одну, то в противоположную сторону.
В тот солнечный оборот его незримые потоки действительно оказались для них гораздо крепче и ощутимее, чем то чувствовалось обычно. Своей неописуемой духотой и иссушенным дыханием он обдавал бледноватые лица небесного экипажа, проявляя на щеках слабый, едва ли видимый румянец, который они были вынуждены аккуратно прикрывать ладонями, ретиво колыхал кончики волос, неуклонно приподнимая их к небу, и в то же время приглушённо шелестел под их ногами, перемешивая небольшие щепоти песчаного сора.
Солнце, как тогда виделось, тоже чуточку изменилось: будто бы приосанилось, приподнялось над своими угодьями, заняв самый центр всеобъемлющего купола безграничной синевы, словно жёсткий, но справедливый правитель, принявший заслуженный трон. С этой непомерной, недосягаемой высоты оно смиренно и величественно наблюдал за подконтрольными ему угодьями, рассылая по всему светлому острову чистые навострённые лучи, повергая тьму.
 Вполне возможно, что, обрушивая на команду верные меткие стрелы, источающие жар, могучее светило лишь хотело поддержать посланцев Небесного острова, воодушевить их и пожелать им удачи в их дальнейших странствиях и действиях, но получилось совсем иначе: назойливый расплывчатый свет только ослеплял их, проливая яркое сияние на их томно-бледные черты, от его напора небесным сопротивленцам приходилось зажмуриваться ещё сильнее, зачастую наклоняя голову и вжимая её в плечи. И поэтому, спустя всего несколько минут такого похода, который обещал быть, пускай и не слишком затяжным, но и определённо не коротким, друзья уже изрядно пожалели о том, что не взяли с собой лёгкие и практичные пальмовые зонтики, не раз за период их пребывания на палящем острове доказывавшие им свою необходимость.
Именно с этим досадным чувством, но также и с невероятным восхищением они нередко поглядывали на стойкого служителя палат солнечных земель: свет его сияющей ауры непреклонно отталкивал от себя назойливые песчинки.  Из-за своего яркого свечения, присущего всем солнечным островитянам, даже при самых сильных порывах ветра, когда тот, игриво переменившись, опрометью бросался к ближайшему бархану, зачерпывал с его гребня весомую горку буро-золотистой пыли и с хитрым озорством нёс её обратно, прямо к ним, рассеивая её длинным сухим шлейфом, и подымая плотный и неясный туман на их пути, проводника команды было очень хорошо видно, ведь белый блеск его необыкновенно упрямо пронзал это сухое темноватое полотно, оказываясь для них ориентировочным бликом, вроде мощного маяка.
Путь их был продолжительным, но за этот временной промежуток Авариус ни разу не оглянулся на своих ведомых, не заводил разговоров и не убавлял ходу, а лишь наоборот, как заметили сами посланники Небесного острова, делал его твёрже и быстрее. И чем дальше они шли, отклоняясь от спокойных площадей и привольных миражей, короткими минутами всплывавшими где-нибудь среди отдалённых барханов, тем всё решительнее чувствовал себя соратник молодого правителя, тем чётче становились ритм его движений, с какими он непреклонно тянул за собой могучий дирижабль небесного сопротивления, задавая темп всей дороги маленького и незаметного, будто навеки затерянного в песчаных краях, отряда славных защитников родного острова.
Впереди устоявшийся вереницы, в шагах пяти от провожатого стража вышагивал Дарен с видом глубоко отрешённым, как бы заблудившимся в собственных целях и мыслях,  однако с усердием и напряжением старающийся придумать совершенно иной, как можно более грамотно выстроенный и действенный план касательно теперешнего оберегания глубоко уязвлённого Небесного острова, чья и без того неустойчивая независимость сейчас, не имея под собой никакой стабильной опоры, ныне практически висела на волоске.
Марго была следующая за ним. Она была не менее серьёзно задумчива, что, в отличие от запальчивого напарника, являлось состоянием более свойственным и обыденным для её замкнутой натуры, хоть линии её призрачно-светлого непоколебимого лица всё-таки выглядели существенно мягче и плавней, по сравнению с более натянутыми и принуждёнными чертами друга.
Александр держался от неё чуть меньше, чем на расстоянии вытянутой руки и также шёл неторопливо и размеренно, со слегка опущенной главой, какую иногда приподнимал довольно резко и судорожно, с очевидным предубеждением, чтобы окинуть прилегающее пространство острым взором, словно в предвкушении неведомой опасности, но всё же тщательно скрывал свои чувства, в любом случае оставаясь несколько равнодушным в своей мимике, и нельзя было понять: что же он чувствует в данный миг?..
Сёстры замыкали эту крошечную пешую цепочку. Заслонённые фигурами товарищей-пилотов и господского распорядителя, они имели в своём распоряжении весьма прохладную тень и порою позволяли себе, чуть прищурив глаза, осматривать все те пейзажи, что проносились вокруг.
Особенно активной в этом стремлении была любознательная Рина, что несмотря на те непростые проблемы и суровые обстоятельства, хлёсткой волной набежавшие на них, умело сохраняла оптимистический настрой духа и была единственной в команде, кто совершенно не прятал своей искренней, ребяческой улыбки, надеясь передать её и остальным друзьям.
 Пусть изначально Эми шагала впереди инициативной сестрёнки, но вскоре она сама для себя не заметила, как вновь попала в плен тяжёлых мыслей, почти намертво вцепившихся в её израненную муками душу, и та вскоре вырвалась на несколько шагов далее, оставив старшую сестру немного позади, продолжая с огромным впечатлением и упоением, какое может быть присуще только чистому детскому сердцу, всплёскивать ручонками и на мгновенье замирать, приоткрыв рот, лишь узрев новое для себя очертание у горизонта – будь то длинный песчаный хребет или очередная заасфальтированная площадь с домами и торговыми лавочками.
Но Рина совсем не забывала старшую сестру: среди каких бы просторов не витал её искрящийся взгляд, он непременно возвращался назад, к высокому, стройному силуэту семнадцатилетней девочки. И в ту же секунду малышку почти немедленно переставали интересовать те виды и краски Солнечного острова, от которых прежде она просто не могла оторвать увлечённых глаз. Неровная цепь бурых холмиков, ослепительно блистающих на свету, каких отметило само солнце, слегка нагнувшись и коснувшись их приземистых разглаженных верхушек своими длинными лучиками, разлив по ним свою волшебную краску, или ещё одна, другая возвышенность, что приближалась к ним правее, находившаяся недалеко от горизонта и державшая на себе старенький, необычный, по меркам Небесного жителя, домик, со слабо покосившимися стенами и искривившейся крышей из широких резных листов пальмы, даже тот сверкающий родник, развернувшийся точно за ним в живописной тени пальм крошечного, но симпатичного и уютного оазисного уголка – всё это будто исчезало из её зрения, когда она задевала взором Эми, сердце младшей сестры начинало биться опустошённо и медлительно, душа сжималась, теряя драгоценную лёгкость…
Ей стоило непомерных усилий то, чтобы оторвать глаза, не дать сестре понять истинную силу своего беспокойства, и наспех попытаться занять внимание чем-то другим, что обязательно вновь возбудит в ней жизнерадостную улыбку.
Сначала Эми шла отчётливо и стремительно, кратко осматривая территорию, раскинувшуюся перед ней, однако её движения постепенно становились скованнее и труднее, блеск безучастных янтарно-жёлтых глаз она сокрыла под прикрытыми веками, и можно было подумать, что девочка, потупив голову, вознамерилась пересчитать все песчинки, проносящиеся мимо её туфелек. Затем, однако, будто от какого-то внезапного, порывистого чувства, она вдруг подняла подбородок и поглядела направо – это произошло как раз в ту минуту, когда перед ними выросла главная площадь Острова солнечного света, именно та, с которой они, казалось, совсем недавно – чуть более месяца тому назад – ступили на свой новый путь, на новую землю, с новой миссией.
Тогда эта масштабная площадь запомнилась очень ярко, в каких-то своих аспектах представ поразительно: она вся переливалась, ежесекундно брызгая чистым светом пламенных аур в глаза, густо заполонённая солнечным народом – людом хоть и однообразным, но очень изящным и светлым, как по наружности своей, так и по складу сердца. Вопреки своей раздольности она была довольно скромной и тихой – гораздо тише, чем, к примеру, многие площади Небесного острова – но на самом деле, в ней кипела жизнь: жизнь доселе закрытая и отверженная, покой которой они нежданно решились потревожить – оттого и то удивление, непонимание и опаска, что отразились в их жестах и манерах, да и в яркости их свечения, от одних приветственных слов Рины. Их остров был далёк, одинок, однако само его население – никогда. Оно сумело создать своё независимое устройство быта, ту атмосферу вокруг себя – столь мерную и неторопливую, но на деле – удивительно душевную, искреннюю и добрую, кое-где родную Небесному острову, и при всём – совершенно отличную.
Но куда же это делось теперь?.. Эми с внутренней мольбой, с терзающей болью окидывала взором распахнутое перед ней пространство, местами обставленное увесистыми расписными горшками с растениями, да торговыми постройками, но уже не находила там никаких признаков непринуждённой, неспешной и уравновешенной жизни, только пустоту. Эта пустота была кругом, неописуемо давящая и суровая, словно оба мира – небесный и наземный, тяжкая ноша, упавшая на неподготовленные, неокрепшие плечи – по периметру площади не было ни одной человеческой души, пристанища купцов и торговцев, будь то прилавки, или крошечные лавочки – тоже оказались абсолютно одинокими, будто брошенные – на их витринах вовсе не красовался различный товар. Здесь, в таком, обыкновенно, насыщенном краю всё было оставлено, опущено, и даже в окнах примыкающих к просторной площади домов, стало сложно разглядеть какое-либо движенье. Всё это, в общем и целом, вновь начало наводить Эми на уже известные мысли…
- отчего ты грустишь опять?..
Семнадцатилетняя девочка поневоле вздрогнула, тотчас повернув голову: кто-то тронул её за плечо, аккуратно, но неожиданно. Тогда же она обнаружила рядом свою возлюбленную сестрёнку, дорогую Рину, которая за период её отвлечения смогла снова поравняться с нею в шаге – теперь они шагали рука об руку. Но, как малышка ни старалась развеять своё волненье насчёт сестры, ей не удалось справиться с этим: она просто не могла держаться равнодушной, а потому нынче смотрела пристальным, сконцентрированным, хотя и безмерно мягким взглядом прямо в её тускнеющие глаза.
Эми вздохнула, как и всегда, не желая утаивать что-либо от сочувствующей кровинки. Она ещё раз быстро обратилась к заброшенному месту, после вернулась к сестрёнке, сделав взор более открытым, и Рина заметила, что лучи солнца едва ли отражались в её взгляде: скорее, проходили его насквозь, как тонкое стекло.
- ты помнишь, какими раньше были солнечные площади и улицы? – негромко, но очень вкрадчиво всё же прошептала она – во всяком случае, не такими, какими мы вольны видеть их теперь, - Эми перевела взор прямо, к горизонту – повсюду находились жители, спокойные, привыкшие к устоям своей жизни, уважающие и почитающие свой остров, его традиции, как никакой иной народ… не так давно, эти места были насыщенны теплом и преданностью делу, всякий усердно занимался своим трудом, а сейчас… видишь ли ты что-нибудь? – вновь с тоской в изнеможённом лице оглянулась та к сестрёнке – никого нет. Площадь, которая раньше так и пестрела людьми, стала совсем бездушной и тёмной, даже солнечный свет едва стремится к ней!.. и что, если… - Эми в который раз напряжённо склонила главу, после нескольких мгновений отстранённого молчания – что если это из-за меня?..
- к чему ты клонишь?.. – всерьёз озадачилась её словами Рина, непонимающе взглянув на площадь через её плечо округлившимися глазками.
 - Герольд пригласил на обряд слияния элеметалей практически всех своих подданных, он надеялся устроить островитянам ещё один повод для радости – ведь это не только великие столпы Небесного острова соединялись воедино в тот миг – это сами острова были готовы проложить друг ко другу новые мосты, поверх некогда сожжённых, - взвешенно рассудила её старшая сестра – позабыв о непростом прошлом, они хотели наладить отношения, провести спокойный диалог, кто знает, может быть, Остров солнечного света стал бы нам хорошим союзником в борьбе против неисчерпаемой корысти станции!.. но своим безумством, я умудрилась разрушить и это, и я совсем не удивлюсь, если теперь вся наша команда станет нежеланными гостями ни Герольду, ни всему острову, ведь, я уверена, с того самого момента больше никто из верных граждан острова просто не захочет увидеть в нас родственные им души, даже если попробует – как можно рассчитывать на благоприятное союзничество с тем государством, представительница доверенных лиц которого, открыто, у всех на виду пренебрегла плачевным положением исконной земли, преминула той бесценной возможностью его спасения, ради личных амбиций и чувств?..
Рина лишь опустила зелёные глаза: похоже, её старшая сестра до сих пор не может справиться с мучительным осадком своего импульсивного поступка, всё так же накручивает себя, пытаясь отыскать след личной вины везде, где это только возможно, или нет. Но, так или иначе, кое в чём она была абсолютно права, и теперь, с непередаваемым прилежанием оглядывая асфальтовую гладь, простирающуюся всё дальше и дальше, малышка беззвучно воззвала к своей безупречной памяти, стараясь вспомнить, встречался ли им в течение всего их пути, хотя бы единственный прохожий.
Итог её изыскания оказался неутешительным для рыжеволосой девочки, что немало изумило её саму, однако она призвала разум взять себя в руки и в спешке принялась придумывать, пускай одно, но логичное оправдание для той правдивой безлюдности, что неожиданно сомкнулась над ними, чтобы, по мере сил своих, отвратить Эми от подобных мыслей и вселить в её душу хоть немного успокоения.
Однако когда малышка, собравшись было с духом, решительно подняла свой взор на сестру, желая, наконец, убедить её в обратном, Эми, предчувствуя это стремление, стремительно пресекла его, плавно погладив девочку по взъерошенным рыжим волосам бледной рукой. Во взгляде оттенка жёлтого янтаря озарилась искренняя благодарность, какую Эми совместила с тонкой, нежной, но по-прежнему грустной улыбкой.
Семнадцатилетняя девочка хорошо понимала младшую сестрёнку: неиссякаемая доброта Рины, прощение и привязанность, уже давно тронули её сердце, всякий раз наполняя её гордостью за юную девочку, что, несмотря на трудный быт их семьи, встреченный ею с самого раннего детства, та выросла упорной, неутомимой и чистосердечной. И она также глубоко ценила поддержку пятилетней сестры, дорожила каждой её фразой настолько сильно, насколько сама Рина просто не сумела бы вообразить… однако в мыслях её, тем временем, царил иной вихрь слов, звенящие слова коего были в состоянии заглушить речь даже самого близкого для неё, самого любимого человека…
«Поверь, для меня вовек было бесценно всё то, что ты говоришь, моя милая, каждый твой благосклонный жест значит для меня больше целого мира – тяжко твердили цепкие думы, пока она с волненьем всматривалась в её светлые черты – но... ты моя сестра, и я уже знаю всё то, что ты собираешься мне сказать. Я бы хотела… я бы взаправду очень хотела отречься от скверных сомнений, довериться твоим заверениям, но… я не забыла, как они смотрели на меня тогда, в следующий же миг после произнесённого мною желания – их пристальные обескураженные взгляды были исполнены неподдельным разочарованием и осуждением. Я не оправдала ничьей веры: ни веры в победу дорогой команды, ни веры обоих господ и их граждан в восстающую между нашими островами! Как бы то ни было, прошлого не возвратишь, я опорочила Небесный остров, и, возможно, именно поэтому, солнечные жители не показываются на улицах: они просто не желают опять столкнуться с экипажем пришельцев, который так задел их в отплату за горячее радушие и гостеприимство!..»
Предельно замедлив свой шаг, старшая сестра брела рядом с младшей и, не сводя с её прелестной, упрямо нахмурившейся фигурки, молча высказывала всё это, то, о чём так боялась нечаянно поведать вслух. Но проницательной девочке не требовалось никаких слов, чтобы прочесть в её движеньях и осанке серьёзные опасения, распознать дрожавшую в её прозрачном взоре тревогу.
- но Эми… - всё же неотступно начала было Рина, на пару шагов опередив старшую сестру, однако так же неожиданно осеклась.
 Всё потому, что в тот самый миг, Авариус, ранее вышагивавший точно прямо, изредка меняя своё направление, сперва внезапно остановился, как бы в раздумьях, а потом, наскоро туго обвязав вокруг талии трос с дирижаблем, быстро развернулся к площади и с незыблемой уверенностью двинулся к ней, почти перейдя на бег. Аура его замерцала только сильнее, словно некий сигнальный огонёк, стремительно удаляясь от них, но служитель так и ни разу не обернулся к своим ведомым, чтобы объяснить столь резкую торопливость. Судно полетело строго над ним, рассекая небо острым носом, покачиваясь на ветру, однако ничуть не уступая ему в шустрости, будто в одну секунду у него выросли крылья, вместо привычных винтов.
 От этого неясного происшествия, экипаж неминуемо растерялся, Дарен, предварявший ход своей команды, сперва застыл на месте, пронаблюдав за проводником удивлённым взглядом, однако вскоре кивнул помощнице Марго, остановившейся по правую руку от него – и они продолжили направлять экипаж, следуя за господским стражем, заметно убавив свой шаг.
Александр, пожалуй, сильнее прочих негодовал из-за этой ситуации. Он тут же запрокинул гордую голову и вопросительно нахмурил брови, обратившись к отбежавшему Авариусу. Когда Дарен призвал товарищей продолжить шествие, он сделал всё, чтобы встать с ним на равных, а после встревоженно осведомился:
- что-то произошло? Отчего он так резво свернул к площади?
Но пилот лишь недоумённо пожал плечами, демонстрируя, что и сам не в силах понять сию поспешность.
- мы совсем близко к златым вратам. Может, он решил сначала осмотреть и проверить их, прежде чем подводить к ним нас?..
Едва заслышав сие смело выданное мнение, этот твёрдый, более гладкий и спокойный, хотя и не лишённый чёткого отзвука привычной озабоченности, Дарен поспешно оглянулся за спину, и сперва даже не сразу поверил глазам своим, как, впрочем, до этого и слуху, пускай тщательно старался это скрыть за непреклонной каменной маской: к ним стремительно подбегала Эми с младшей сестрой.
 От его внимательного, колкого взора не смел уйти тот факт, что семнадцатилетняя девочка неожиданно стала намного живее, чем несколькими мгновениями до этого: лицо её будто бы очистилось и освежилось, приобретя гораздо более здоровый вид, походка и жесты были увереннее – она, как ему показалось, и сама была рада как-нибудь отвлечься, хотя бы ненадолго скрыться от назойливо-удручающих предчувствий, вырваться из глухого, гнетущего омута беспокойств. При всей своей искренней обиде и разочаровании в ней, Дарен всё же не мог не признать, что сей благоразумный и собранный образ подходил хрупкой небесной девочке сильнее прочих, хотя это не умаляло его общего огорчения её поступком – главный пилот пока что не хотел и не пробовал смягчить свои черты и яростный блеск в распахнутых глазах, пока смотрел на неё.
Эми это осознавала, и поэтому также изо всех сил старалась не пересекаться с ним янтарно-жёлтым взглядом. Когда участники экипажа собрались в небольшую тесную группку, ей стало заметно не по себе, ведь она то и дело ощущала на себе пристальный, переменчивый и неукротимый взор пилота, однако продолжила держаться стойко, наравне со всеми, хотя и при этом чуть в стороне, сложив руки у груди и не выпуская из поля зрения Рину, ощущая в ней свою главную защиту.
«Кто знает… - в думах своих утомлённо протянул он, как бы отвечая на оставленный им без должного ответа вопрос Александра, или, возможно, опровергая таким образом предположение непрощённой им Эми – может быть, он так обрадовался приближению к вратам, может ему просто не терпится спровадить нас с Солнечного острова?..»
Однако он недолго удерживал на ней грозный, вдумчивый взгляд, поскольку очень скоро команда услышала зазывающий выкрик Авариуса:
- что же вы мешкаете, милые гости?.. прошу вас, сюда скорее!
По центру площади горел манящим свечением его силуэт, навстречу которому, коротко переглянувшись, послушно, но осторожно направились сначала главный и второй пилоты, а далее и телохранитель с сёстрами. Уже пройдя чуть более половины необходимого расстояния к служителю, они узрели, как тот приподнял подбородок, отправив свой взор куда-то вдаль, а затем подал аккуратный и плавный взмах рукой, будто обращаясь к чему-то постороннему, невидимому для их глаз.
- они уже тут!.. – следом за необычным жестом вскоре донёсся до них весьма воодушевлённый возглас, пророненный им совсем негромко, сквозь зубы.
Непонятное волненье, которое отпечаталось в этой краткой торопливой фразе, заставило друзей ускорить напряжённое шествие. Оставаясь настороже, Дарен прищурил карие глаза, в единую секунду вспыхнувшие красноватым пламенем. Он быстрее всех остальных подобрался к только дожидавшемуся экипаж Авариусу, который, пронаблюдав за их быстрым приближением к нему, успел расторопно завести руки за спину.
- всё в порядке?.. – незамедлительно настойчиво спросил Дарен, очутившись пред ним почти вплотную, не выделив себе и одного короткого мига на то, чтобы отдышаться – что-то не так с вратами?..
Служитель и советник повелителя Острова солнечного света выглядел совершенно невозмутимо, и, вопреки тому, что лучи его светлой ауры простирались широко и ярко во все стороны, в проницательных очах его плескался сдержанный холод.  Но вся эта неуклонность и несгибаемость, практически мгновенно развеялась внезапной вспышкой добродушных искр, не успел главный пилот и кончить своё недоумённое вопрошание. Из-за этого восемнадцатилетний юноша растерялся ещё больше и даже отступил на несколько шагов от Авариуса, хотя и не оставлял попыток разгадать его таинственные намерения и повадки, да только сильнее, неотвратимо жмуря глаза от его пронизывающего беловато-золотистого света, впивался в его благородные черты упрямым взглядом.
Краем глаза серьёзно взвинченная Эми узрела, как Александр в скором времени неудержимо и решительно выдался из их собрания, так же не отводя от затейливого солнечного слуги своего внимания. Сам он в тот момент машинально потянулся к ножнам, с готовностью взявшись за свой меч, чтобы в случае чего-то непредвиденного, обеспечить доверенной ему команде безопасность.
После непродолжительной тишины ответил так, абсолютно не скрывая мягкой, чистосердечной весёлости ни в голосе, ни в лице своём:
- а с чего же вы, дорогие гости, взяли, что с ними может быть что-то не так?.. – тут он, похоже, заметил всеобщую подозрительность и напряжённость, объявшую членов сопротивления Небесного острова – извольте принять на веру моё слово, здесь вам ничего не угрожает, напротив – именно тут находится скромное обиталище ваших покорных друзей.
При этих словах солнечный исполин низко поклонился, благоговейно повернувшись ко всем прочим посланцам родственной земли, потом всё же вынул ладони, упрятанные за спиной, и простым знаком попросил их встать возле него. Когда они непонимающе выполнили его желание, он с чувством поднял перед собой главу, представительно и восхищённо вновь заглянув в ровную даль, вольно открывшуюся для всех них.
  - а сейчас, пожалуйста, вглядитесь-ка получше к горизонту, - напоследок, с каким-то облегчённым оттенком гладкого тона распорядился он.
И экипаж Небесного острова, до сих пор слабо представлявший его мотивы, покорно, но изрядно взволнованно обратил свои распахнутые, пытливые и твёрдые, хотя и довольно замешанные взоры в глубь известной линии, чётко разделявшей однородно-синий свободный небосвод от широко развёрнутой во все стороны тверди разглаженного сероватого асфальта, ласково пригретой солнцем. В этой картине, отнюдь, не было ничего необычного для Солнечного острова. Разве что, если направить глаза немногим выше от сего разделения, можно было обнаружить очень крупный золотистый столб, состоявший из пучков густого, в некотором роде даже вязкого света, плавно и величественно опадавших наземь. Проследовав за ними сощуренным взглядом, было нетрудно отыскать и его исток – поток лучей лился напрямую из тонких длинных полос, которые, как выяснялось, если ещё чуточку поднапрячь зрение, формировали собой громадную, вытянутую, судя по всему, до самого конца небес изящную арку, надёжную и неприступную – не что иное, как великие златые врата.
- врата?.. – негодующе блеснул глазами Дарен, на миг снова оглянувшись к Авариусу –  и это всё, что вы желали нам показать?
- не делайте поспешных выводов, юноша, - отрицательно покачал головой страж – возможно, будет правильнее вам с вашими друзьями исследовать не врата, а изучить то, что у их подножия?..
Его уклончивое предложение не сделало загадочных намерений более понятными, пускай и существенно подтолкнуло их к нахождению верного ответа. Дарен торопливо перевёл глаза обратно, решив воспользоваться его подсказкой и упорно сосредоточившись ими на единственной точке – границе между небом и солнечным пристанищем, откуда зрительно брали своё начало великолепные златые врата. Все его товарищи – Эми, Рина, Александр и Марго – тоже последовали его примеру, и все вместе они невольно вздрогнули, вскоре распознав одну любопытную деталь, странное очертание, которое совсем не сразу поддалось их очам…
Поток света, исходивший от нерушимых врат, был настолько ярок и непроницаем, что безо всякого усилия сумел затмить собою что-то совершенно необычное – огромное скопление прочих необъяснимых лучей, слившихся друг с другом в плотную ослепительную массу, подобную чрезмерно большому солнечному блику, из коего весьма размыто и неразборчиво выделялись аккуратно высеченные фигуры, очень напоминающие человеческие. Сам же сгусток света поразительно напоминал соединившиеся воедино ауры местных островитян.
- это же… - не веря увиденному, изумлённо выдохнул главный пилот.
- народ Острова солнечного света!.. – завершил за него оторопелый Александр.
Эми и Рина, стоявшие рядом, медленно повернули головы друг ко другу и обменялись опешившими выражениями лиц. В глубинах мыслей двух сестёр клубилось столько вопросов и догадок, на какие ещё не был дан точный ответ, но они оказались так повержены врасплох этим неожиданным фактом, что просто не осмеливались выплеснуть их вслух.
- все эти люди собрались здесь ради вас, - сердечно признался Авариус, раньше, чем команда Небесного острова лично подумала обратиться к нему – нельзя заставлять их ждать, верно, уважаемые посланцы?..
Когда те снова было переметнулись к нему, они уловили, каким нефальшивым теплом блистают его глаза, желтовато-медного оттенка. По виду Дарена в тот период можно было уверено судить, что он абсолютно ясно хотел бы обрушить на него не одно уточнение, но нашёл в себе силы промолчать, достаточно расплывчато кивнул и, не проронив ни единого звука, как и прежде, повёл за собой друзей. Те двинулись за ним очень неторопливо, будто с трудом переставляя ноги, вдруг ставшие отяжелевшими, и ещё долго не спускали задумчивых глаз с Авариуса, что так же пошёл за ними, но теперь заняв место заключительного ведомого, отчётливо оставаясь позади, и теперь, всякий раз, когда кто-либо из посланцев Небесного острова хотел поворотиться, чтобы удостовериться в его присутствии, он только с ласковой хитростью прятал глаза, да подгонял команду быстрыми взмахами ладоней…

Толпа солнечного народа, караулившая их у главных врат, между тем, весьма оживилась: судя по всему, ещё издали подметив приближение нескольких теней, растянуто отображавшихся на глади асфальта, что принадлежали членам экипажа – лучи блистающих аур, неизменно обрамлявших их высокие, безупречные фигуры, разожглись с невероятной силой, способной, на первый взгляд, превзойти по своему сиянию самого владыку-солнце, то тут, то там стали различимы шустрые движения, ветер, обдувавший станы доблестных сопротивленцев, казалось, доносил до них что-то, похожее на взбудораженный шёпот, какой они, к сожалению, как не старались, всё же не сумели разобрать…
С каждым новым их шагом, наполняющимся всё большей уверенностью, контуры встречавшей их процессии приобретали постепенную ясность, и уже очень скоро товарищи смогли рассмотреть весьма отчётливые очертания многих людей составляющих это собрание –  это были женщины и мужчины, девушки и юноши, старики и дети. Преимущественная часть из них являлась как бы зеркальным отражением друг друга, изящным, но простым: светлые, чаще всего длинные волосы с золотистым отливом, белоснежные струящиеся туники, подолы коих, достигавшие самых пят, обутых в громоздкие сандалии с плетёнными витиеватыми ремешками, медленно развивались на ветру. Даже черты лица у подавляющего большинства люда солнца были идентичны: глубокие и искрящиеся, небесно-голубые, в редких случаях – жёлтые с медным отблеском, очи, и тончайшие, словно их вывели карандашом, бледные, почти не приметные губы.
По мере их шествия к ним, толпа сия будто расширялась, число островитян возрастало всё больше и больше, невольно создавая у всё ещё довольно потерянных странников впечатление, что они появлялись точно из воздуха, из неоткуда. Немалые интересующиеся взгляды оказались направлены на них, так что Эми была уже готова провалиться под землю, терзаемая собственным позором, сжаться, как испуганный зверёк в драгоценном укрытии, но, к несказанному изумлению своему, так и не смогла прочесть в стольких десятках, а, вполне возможно, что и в сотнях, ни одного укора, ни единственного намёка на осуждение, которое, как чудесно помнила она, в тот самый злополучный момент, когда она загадала это несчастное желание, метались и сверкали, грозно пронзая их зрачки истинными молниями…
Но где же, однако, всё это сейчас?.. Эми в абсолютном замешательстве вертела головой по сторонам, янтарно-жёлтыми глазами скоропостижно перебегая от одной части толпы к противоположной, но целиком и полностью не смела ничего понять – в прелестных открытых ликах солнечного населения прослеживалось очевидное нетерпение, некоторое любопытство и безмерная благосклонность, но не было ни капли неодобрения. Это излишне обескуражило семнадцатилетнюю девочку, от тревоги у неё участилось сердцебиение и немного помутнело в глазах. Народ Острова солнечного света обернулся для неё совершенно переменчивым и непредсказуемым, его настроение было невозможно разгадать, и это заставило её похолодеть…
- Эми!.. Эми!.. – от того смешанного, колкого ощущения её опять спас упрямый голосок милой Рины, настойчиво дёргавшей её за короткий рукав. Старшая сестра вопросительно посмотрела на неё, и тогда Рина, не издав более ни вздоха, вскочила на носки и взволнованно указала пальчиком куда-то в центр подступающей толпы.
Эми тоже приподнялась на пальцы ног, едва опустив веки, чтобы защититься от проворных брызг света, так и норовящем пробраться в глаза, надеясь понять, на что же желает обратить её внимание сестрёнка.
 Оставалось не больше дюжины шагов до того, как пылающая гурьба солнечных жителей сомкнулась бы над ними, а потому, пускай назойливые потоки света упёрто жаждали застлать взор, в целом она представала пред командой довольно чётко и разборчиво. Благодаря этому весьма сложно было не заметить то, что столь выделялось на фоне всего однообразия светлых людей – крепкий и гордый силуэт, свечение коего интенсивно распределялось по всем краям, окантовывая широкоплечее телосложение человека, что был чуть больше, чем на две головы выше своих сограждан, какому было по силам оттеснить блеск всех остальных людей вместе взятых. Он стоял величаво и непоколебимо, словно сами врата, переливающиеся за его спиной, сложив руки у пояса своей большой туники, оценивая всё кругом неспешным, чистым взглядом…
Конечно, она не могла не узнать его, да так и заробела, практически оцепенев в доселе несвойственных ей тревожных мурашках – уж чересчур свежо осталось в её памяти недавнее неприятное событие, произошедшее по её возвращению к господскому дворцу. Семнадцатилетняя девочка ясно чувствовала, что пока не была готова встретиться с этим человеком снова.
 Однако не успело имя его откликнуться в её думах, как его в сию же минуту достаточно возбуждённо выкрикнул Дарен, остановившись от него на расстоянии вытянутой руки:
- Женьберт!..
Теперь было понятно, где он находился всё это время.