Орегонская тропа -23-24 глава

ГЛАВА XXIII
ИНДИЙСКАЯ ТРЕВОГА

Мы начали наше путешествие к пограничным поселениям 27 августа, и, конечно , более оборванной кавалькады никогда не видели на берегах Верхнего Арканзаса. Из больших и прекрасных лошадей, с которыми мы весной покинули границу , не осталось ни одной; мы заменили их грубой степной породой, выносливой, как мулы , и почти такой же уродливой; у нас было также несколько последних отвратительных животных. Несмотря на свою силу и выносливость, некоторые из группы уже были измотаны тяжелой службой и тяжелой пищей, и как никто некоторые из них были обуты, у них быстро болели ноги. У каждой лошади и мула на шее висела веревка из крученой бычьей шкуры, что отнюдь не добавляло красоты его внешности. Наши седла и все снаряжение были к этому времени ужасно изношены и потрепаны, а оружие потускнело и заржавело. Одежда всадников полностью соответствовала обветшалому убранству наших лошадей, и из всей компании ни один не имел более непристойного вида , чем мой друг и Я. Шоу имел в качестве верхней одежды старую красную фланелевую рубашку, распахнутую спереди и закрывавшую глаза. он был опоясан ремнем, как платьем, а я, за неимением другой одежды, был одет в потрепанный временем кожаный костюм .

Так, счастливые и беспечные, как многие нищие, мы медленно ползли изо дня в день по однообразным берегам Арканзаса. Тет-Руж доставлял постоянные хлопоты, потому что он никогда не мог поймать своего мула, оседлать ее или сделать что-нибудь еще без посторонней помощи. Каждый день он жаловался на какую-нибудь новую болезнь, реальную или воображаемую . В одно мгновение он бывал удручен и безутешен, а в следующее его посещал бурный поток духов, которому он мог дать выход только беспрестанным смехом, свистом и рассказыванием историй. Когда другие ресурсы вышли из строя, мы забавлялись тем, что мучили его; справедливая компенсация за хлопоты, которые он нам доставлял. Тете Ружу нравилось, когда над ним смеялись, потому что он был странной смесью слабости, эксцентричности и добродушия. Он шагал перед нами, взгромоздившись на спину своего мула и закутавшись в огромный плащ из бизоньей шкуры, подаренный ему в форте каким-то милостивым человеком. Это необыкновенное одеяние, в котором могли бы поместиться два человека его роста, он по какой-то причине, известной только ему самому, предпочел носить наизнанку, и никогда не снимал его, даже в самую жаркую погоду. Она вся трепетала от швов и лохмотьев, а шкура была такая старая и гнилая, что каждый день вспыхивала на новом месте. На самом верху его виднелась большая копна рыжих кудрей, а маленькая фуражка, небрежно сдвинутая набок, придавала ему военный вид. Его сидение в седле было не менее примечательным, чем его личность и снаряжение. Он прижал одну ногу к боку мула, а другую выставил под углом 45 градусов. Его панталоны были украшены военной красной полосой, из которой он был чрезвычайно красив. тщеславно; но так как он был слишком мал ростом, то из-под них обычно виднелась вся длина его сапог. Его одеяло, небрежно свернутое в большой узел, свисало с седла, где он нес его , перевязав веревкой. Четыре или пять раз в день он падал на землю. Каждые несколько минут он ронял трубку, нож, кремень, огниво или кусок табака, и ему приходилось карабкаться вниз, чтобы поднять их. Сделав это, он ухитрился бы встать у всех на пути, а так как большинство членов партии отнюдь не отличались брезгливостью в выборе, то что касается языка, то на него обрушится буря анафем, наполовину всерьез, наполовину в шутку, пока Тет Руж заявлял, что в жизни нет никакого комфорта и что он никогда прежде не видел таких людей.

Всего через день или два после ухода Бента Форт Генри Шатийон выехал вперед на охоту и взял Эллис вместе с ним. Через некоторое время мы увидели, как они спускаются с холма, погоняя трех драгунских лошадей, которые сбежали от своих хозяев на марше или, может быть, сдались и были брошены. Один из них был в сносном состоянии, но остальные сильно измождены и сильно покусаны волками. Убитые, мы отнесли двоих в поселения, а третьего Генрих обменял с арапахами на превосходного мула.

На следующий день, когда мы остановились отдохнуть в полдень, мимо нас медленно проследовал длинный караван фургонов Санта-Фе. Они принадлежали торговцу по имени Магоффин, чей брат с несколькими другими людьми подошел и сел вокруг нас на траву. Новости, которые они принесли, были не из самых приятных. По их словам, тропа внизу была в очень опасном состоянии. Они неоднократно обнаруживали Индейцы, рыщущие по ночам вокруг своих лагерей; и большая группа, покинувшая форт Бента. за несколько недель до нашего отъезда на нас напали и убили человека по имени Свон из Массачусетса . Его товарищи похоронили тело, но когда Магоффин нашел его могилу, находившуюся недалеко от места , называемого Тайниками, индейцы выкопали и сняли с него скальп, а волки потрясающе искромсали его останки. В качестве компенсации за эти сведения они дали нам долгожданную информацию о том, что буйволы были многочисленны в нескольких днях пути внизу.

На следующий день, двигаясь по берегу реки, мы увидели на горизонте белые верхушки повозок. Прошло несколько часов, прежде чем мы встретили их, когда они оказались вереницей неуклюжих повозок, совсем непохожих на лихие повозки торговцев из Санта-Фе и нагруженных правительственными припасами для войск. Все они остановились, и водители столпились вокруг нас. Я подумал , что вся граница, возможно, была разграблена напрасно, чтобы обеспечить людей, хуже приспособленных к опасностям прерии. Многие из них были просто мальчишками, свежими. от плуга, и лишен знаний и опыта. Что касается состояния тропы, то они подтвердили все, что рассказали нам люди из Санта-Фе. Проходя между развилкой Пауни и Тайниками, их часовые каждую ночь стреляли в настоящих или воображаемых индейцев. Говорили также, что Юинг, молодой кентуккиец из отряда, который спустился до нас, застрелил индейца , который вечером бродил по лагерю. Некоторые из них советовали нам повернуть назад, а другие спешили вперед так быстро, как только могли; но все они, казалось, были в таком лихорадочном беспокойстве и так мало способны на это. хладнокровного суждения, что мы придавали мало значения тому, что они говорили. Затем они дали нам более определенные сведения: большая деревня Арапахов стояла лагерем на реке внизу. Они представляли их вполне дружелюбными, но следовало различать отряд из тридцати человек, путешествующих с быками, которые не имеют никакой ценности в глазах индейцев, и горстку таких же, как мы, с заманчивой сворой мулов и лошадей. Поэтому рассказ об арапахо вызвал у нас некоторое беспокойство.

Выйдя из правительственных фургонов, когда мы с Шоу ехали по узкому проходу между берегом реки и примыкающим к ней крутым холмом, мы услышали за спиной голос Тете Ружа . “Эй!” крикнул он. - Остановите повозку на минутку, хорошо?”

- В чем дело, Тете?” - спросил Шоу, подъезжая к нам с ликующей улыбкой. В одной руке он держал бутылку патоки, а на седле перед ним лежал большой сверток шкур, в котором, как он торжествующе сообщил нам, были сахар, печенье, кофе и рис. Эти припасы он добыл с помощью хитрости, на которую очень рассчитывал, и был крайне раздосадован и удивлен , что мы не разделяем его взглядов. Он сказал Коутсу, старшему вагоновожатому, что комиссар в форте дал ему приказ на больничный паек., адресовано начальнику любого правительственного поезда, который встретится ему по дороге. Этот заказ он , к сожалению, потерял, но надеялся, что от пайков не откажутся из-за этого, так как он страдал от грубой пищи и очень нуждался в ней. Как только он пришел в лагерь в ту ночь, Тет Руж направился к ящику в задней части повозки, где Делорье обычно держал свои кулинарные приборы, завладел кастрюлей и, разведя небольшой костер , принялся готовить еду из своей нечестно добытой добычи. Сделав это, он схватил оловянную тарелку и ложкой, и сел под телегу полакомиться. Его предварительная трапеза нисколько не помешала его последующим усилиям за ужином, где, несмотря на свои миниатюрные размеры, он выглядел лучше любого из нас. И действительно, примерно в это время его аппетит стал совсем ненасытным. Он начал чудесно процветать. Его маленькое тело заметно расширилось, а щеки, которые , когда мы впервые взяли его, были довольно желтыми и мертвенно-бледными, теперь удивительным образом расширились и стали румяными пропорционально. Короче говоря, Тет-Руж стал казаться совсем другим человеком.

Ранним днем следующего дня, посмотрев вдоль края горизонта впереди, мы увидели, что в одном месте он был слабо отмечен бледными вмятинами, похожими на зубья пилы. Ложи Арапахов, возвышавшиеся между нами и небом, вызывали это странное явление. Потребовалось еще два-три часа заката, когда мы подошли к их лагерю. Там было целых двести домиков , стоящих посреди травянистого луга на некотором расстоянии за рекой, в то время как на милю вокруг и по обоим берегам Арканзаса было разбросано около полутора тысяч человек. лошади и мулы паслись группами или бродили по прерии поодиночке. Все это было видно сразу, потому что обширное пространство не было пересечено холмами, и не было ни одного дерева или куста, которые мешали бы обзору.

Тут и там прогуливался индеец, занятый наблюдением за лошадьми. Как только мы их увидели, Тете Руж попросил Делорье остановить повозку и передать ему его маленькую военную куртку, которая была там спрятана. В это он тотчас же вложился , отложив в кои-то веки старую бизонью шубу, приняв в седле самую воинственную позу , с вызывающим видом надвинув шапку на левый глаз и горячо умоляя кого-нибудь одолжить ему ружье или пистолет только на полчаса. Будучи призван объяснить эти замечательные события, Тет Руж заметил, что по опыту знает, какое впечатление всегда производит на индейца присутствие военного в мундире, и подумал , что арапахи должны знать, что в отряде есть солдат .

Встреча с арапахами здесь, на Арканзасе , была совсем не то, что встреча с теми же индейцами в их родных горах. Было еще одно обстоятельство в нашу пользу. Генерал Керни видел их за несколько недель до этого, когда он поднялся по реке со своей армией и, возобновив свои прошлогодние угрозы , сказал им, что, если они еще раз тронут волосы белого человека, он уничтожит их народ. Это привело их на время в восхитительное расположение духа, и действие его угроз еще не исчезло. Мне не терпелось увидеть деревню и ее жителей. Мы думали кроме того, наша лучшая политика состояла в том, чтобы посещать их открыто, как будто не подозревая о каких-либо враждебных намерениях; и Шоу, и я, и Генри Шатийон приготовились переправиться через реку. Остальные тем временем двинулись вперед так быстро , как только могли, чтобы уйти как можно дальше от наших подозрительных соседей до наступления ночи.

Арканзас в этом месте и на несколько сотен миль ниже-не что иное, как широкое песчаное дно, над которым быстро скользят несколько скудных нитей воды , то и дело расширяясь в широкие отмели. В нескольких местах, в течение осени, вода погружается в песок и исчезает совсем. В это время года, если бы не многочисленные зыбучие пески, реку можно было бы без труда перейти вброд почти где угодно , хотя ее русло часто достигает четверти мили в ширину. Наши лошади соскочили с берега и, пробираясь вброд по воде, свободно скакали галопом. Перешагнув через жесткие песчаные гряды, они вскоре добрались до другого берега. Пробираясь сквозь высокую траву, мы увидели неподалеку нескольких индейцев; один из них подождал, пока мы выйдем, и несколько мгновений стоял перед нами в полной тишине, искоса глядя на нас своими маленькими змеиными глазками. Генри знаками объяснил, что нам нужно, и индеец, накинув на плечи бизонью шкуру, молча повел нас к деревне.

Язык арапахо настолько сложен, а его произношение настолько резко и гортанно, что ни один белый человек, как говорят, никогда не был в состоянии овладеть им. Даже Максвелл-торговец, который был среди них главным, вынужден прибегать к любопытному языку жестов, свойственному большинству степных племен. С этим Анри Шатийон был прекрасно знаком.

Приблизившись к деревне, мы обнаружили , что земля вокруг нее усеяна огромными грудами отбросов бизоньего мяса в невероятных количествах. Ложи были разбиты очень широким кругом. Они напоминали "Дакоту" во всем, кроме чистоты и опрятности. Пройдя между двумя из них, мы вошли в большую круглую зону лагеря, и тотчас сотни индейцев, мужчин, женщин и детей, выбежали из своих жилищ, чтобы посмотреть на нас; в то же время собаки по всей деревне подняли страшный лай. Наш индейский проводник направился к ложа вождя. Здесь мы спешились и , ослабив веревки на шеях наших лошадей, крепко держали их и уселись перед входом, положив ружья на колени. Вождь вышел и пожал нам руки. Это был очень высокий, худощавый и жилистый человек, похожий на всю остальную нацию и почти без одежды. Не прошло и полминуты , как со всех концов деревни нас окружила толпа индейцев, и мы оказались окружены плотной стеной свирепых лиц. Некоторые из них Индейцы сгрудились вокруг нас на земле; другие снова сели позади них; другие, наклонившись, смотрели поверх голов; в то время как многие другие толпились позади, вытягиваясь и заглядывая друг другу через плечи, чтобы увидеть нас. Я тщетно искал среди этого множества лиц хоть одно мужественное или великодушное выражение; все они были волчьи, зловещие и злобные, и их лица были полны злобы. цвет лица их черты , в отличие от черт дакоты, были чрезвычайно плохи. Вождь, сидевший у самого входа, окликнул сидевшую в хижине скво, которая вскоре вышла и поставила перед нами деревянную миску с мясом. Однако, к нашему удивлению, трубку нам не предложили. Отведав мяса для проформы , я начал разворачивать сверток с подарками-табаком, ножами, киноварью и другими предметами, которые привез с собой. При этих словах на всех лицах хищной толпы появилась ухмылка; глаза их заблестели, а длинные тонкие руки нетерпеливо вытянулись. тянулись к нам со всех сторон, чтобы принять дары.

Арапахо придают большое значение своим щитам, которые они бережно передают от отца к сыну. Я хотел взять один из них и , показав большой кусок алой ткани, табак и нож, предложил их каждому , кто принес бы мне то, что я хотел. После некоторого промедления был изготовлен сносный щит. Они очень хотели знать, что мы собираемся с ним делать, и Генри сказал им, что мы собираемся сражаться с их врагами, Пауни. Это мгновенно произвело видимое впечатление в нашу пользу, которое усиливалось распределением подарков. Среди них Был большой лист шила-подарок, подобающий женщинам; и так как нам не терпелось увидеть красоты деревни Арапахо, Генри попросил позвать их. Воин издал крик , как будто собрал стаю собак. То скво, молодые и старые, восьмидесятилетние ведьмы и шестнадцатилетние девушки, с криками и хохотом выбегали из хижин, и когда мужчины уступали им дорогу , они собирались вокруг нас и протягивали руки, радостно улыбаясь, их природное уродство значительно усиливалось волнением момента.

Сев на лошадей, которых мы держали рядом во время всей беседы, мы приготовились покинуть Арапахов. Толпа расступилась по сторонам и стояла, наблюдая. Когда мы прошли половину лагеря, нам пришла в голову одна мысль. Пауни, вероятно, были поблизости от Тайников; мы могли бы рассказать об этом Арапахо и спровоцировать их послать военный отряд и отрезать их, в то время как сами могли бы остаться на некоторое время и охотиться на бизонов. На первый взгляд этот план натравливания наших врагов на уничтожение друг друга казался нам шедевром но мы тут же вспомнили, что, если встретим на реке воинов Арапахо, они могут оказаться не менее опасными, чем сами пауни. Таким образом, отвергнув наш план, как только он представился, мы вышли из деревни на другой стороне. Мы быстро погнали лошадей по высокой траве , которая доходила им до шеи. Несколько индейцев шли по ней вдалеке, их головы едва виднелись над ее колышущейся поверхностью. Она несла в себе семена, сладкие и питательные, как овес, и наши голодные лошади, несмотря на хлыст и поводья, не могли устоять. искушение ухватиться за эту непривычную роскошь , когда мы проходили мимо. Отъехав примерно на милю от деревни, я обернулся и посмотрел на волнистый океан травы. Солнце только что зашло; западное небо было все в сиянии, и на его фоне , на самом краю равнины, стояли многочисленные вигвамы лагеря Арапахо.

Дойдя до берега реки, мы шли по ней еще некоторое время, пока не различили в сумерках на противоположном берегу белое покрывало нашей маленькой повозки. Когда мы добрались до него, то увидели перед собой значительное число индейцев . Четверо или пятеро из них сидели в ряд на земле, похожие на полуголодных стервятников. Тет Руж, одетый в мундир, оживленно беседовал с кем-то, стоявшим рядом с повозкой. Его жестикуляция, попытки изобразить какие-то жесты и гримасы были просто смешны; и, видя, что все это бесполезно, он попытался заставить индейца понять его, повторяя английские слова очень громко и отчетливо снова и снова. Индеец сидел, не сводя с него глаз, и , несмотря на суровую неподвижность его лица, с первого взгляда было ясно, что он прекрасно понимает характер своего военного товарища и глубоко презирает его. Выставка была скорее забавной , чем политической, и Тете Ружу было приказано как можно скорее закончить то, что он хотел сказать. Получив такой упрек, он забрался под телегу и сел там.; Генри Шатийон остановился, чтобы посмотреть на него, когда он уходил, и спокойно заметил, что индеец убил бы десять таких людей и все время смеялся.

Один за другим наши посетители поднимались и удалялись. Когда темнота сгустилась, нас приветствовали мрачные звуки. Волки невероятно многочисленны в этой части страны, и потроха вокруг лагеря Арапахо собрали их такое множество , что несколько сотен дружно выли в непосредственной близости от нас. На реке был остров или, вернее, оазис посреди песков на расстоянии пушечного выстрела, и здесь они , казалось, собрались в самом большом количестве. Ужасный диссонанс низких заунывных воплей, смешанных со свирепыми криками. завывания, доносившиеся из него беспрестанно в течение нескольких часов после захода солнца. Мы отчетливо видели, как волки бегают по прерии в нескольких метрах от нашего костра или прыгают по песчаному руслу реки и плещутся в воде. С их стороны не было ни малейшей опасности, потому что они - величайшие трусы во всей прерии.

По отношению к человеческим волкам в нашем районе мы чувствовали себя гораздо менее непринужденно. Мы редко ставили палатки, разве что в плохую погоду, и в ту ночь каждый человек расстилал на земле свою бизонью шкуру, положив заряженное ружье на бок или сжав его в руках. Наши лошади были привязаны так близко вокруг нас, что один из них неоднократно переступал через меня, когда я лежал. У нас не было привычки выставлять стражу, но каждый человек в ту ночь был встревожен и насторожен; в лагере почти никто не спал крепко, и кто-то из отряда был на ногах в это время. большую часть времени. Что касается меня, то я лежал попеременно то просыпаясь, то дремля до полуночи. Тете Руж отдыхал недалеко от берега реки, и примерно в это время, полусонный и полусонный, я заметил , что он переменил положение и на четвереньках заполз под телегу. Вскоре после этого я погрузился в крепкий сон, от которого меня разбудила рука, тряхнувшая меня за плечо. Подняв глаза, я увидел склонившегося надо мной Тете Ружа с бледным лицом и широко раскрытыми глазами.

“В чем дело? - спросил я.

Тете Руж заявил, что, когда он лежал на берегу реки, что-то привлекло его внимание, что возбудило его подозрения. Поэтому, забравшись для безопасности под телегу, он сидел там и смотрел, как два индейца, закутанные в белые одежды, подкрадываются к берегу, хватают двух лошадей и уводят их. Он выглядел таким испуганным и рассказывал свою историю таким бессвязным тоном, что я не поверил ему и не хотел тревожить гостей. И все же это могло быть правдой, и в таком случае вопрос требовал немедленного внимания. Времени на осмотр не оставалось, и поэтому он велел Тете Руж показать его мне. Повинуясь какому-то необдуманному порыву, я взял ружье и покинул лагерь. Я прошел двести или триста ярдов вдоль реки, прислушиваясь и тревожно озираясь по сторонам. В темной прерии справа я не мог разглядеть ничего , что могло бы вызвать тревогу, а в темном русле реки волк прыгал так, как не мог бы подражать ни один индеец. Я вернулся в лагерь и, оказавшись в пределах видимости, увидел, что весь отряд встрепенулся. Шоу крикнул мне, что пересчитал лошадей и что все они на своих местах. Тет-а-тет Руж, будучи допрошен относительно того, что он видел, только повторил свой прежний рассказ со многими утверждениями и настаивал на том, что две лошади, несомненно , были унесены. На это Джим Гурни объявил себя сумасшедшим; Тет-Руж с негодованием отверг это обвинение, на котором настаивал: - обратился к нам Джим. Так как мы отказались высказать свое мнение по столь щекотливому вопросу, между Тете Ружем и его обвинителем разгорелся спор, пока ему не было приказано лечь спать и больше не тревожить лагерь, если он увидит, что приближается вся деревня Арапахо.

***

ГЛАВА XXIV
ПОГОНЯ

Местность перед нами теперь кишела бизонами, и набросок способа охоты на них не будет лишним. Обычно практикуются два метода: “бег” и “приближение".” Погоня верхом, которая называется “бегом", является более жестоким и лихим способом из двух. Действительно, из всех американских диких видов спорта этот самый дикий. Оказавшись среди буйволов, охотник, если только долгое использование не заставило его ознакомиться с ситуацией, бросается вперед в полном безрассудстве и самозабвении. Он ни о чем не думает, ни о чем не заботится , кроме игры; его ум стимулируется к игре. самый высокий тон, но при этом интенсивно сконцентрированный на одном объекте. В разгар летит стадо, где шум и пыль толстым, он никогда не колеблется на мгновение, он бросил поводья и бросил коня его яростный карьеры; он уровнях его пистолет, доклад звуки в обморок посреди гром буйвола; и когда его раненый противник прыгает зря ярость на него, его сердце трепещет, чувствуя, как свирепый восторг поля боя. Опытный и умелый охотник, хорошо сидящий на коне, иногда убивает пять или шесть коров за одну погоню, снова заряжая ружье и снова, когда его лошадь мчится сквозь суматоху. Такой подвиг совершенно не по силам новичку. Нападая на небольшую группу буйволов или отделяя одно животное от стада и нападая на него отдельно от остальных, вы испытываете меньше волнения и меньше опасности. С храброй и хорошо обученной лошадью охотник может скакать так близко к буйволу , что, когда они скачут бок о бок, он может протянуть руку и коснуться его рукой; и в этом нет большой опасности , пока сила и дыхание буйвола не ослабеют; но когда он устанет, он не будет бояться. и если он уже не может спокойно бежать, когда язык у него вываливается и пена вылетает из пасти, то охотнику лучше держаться на более почтительном расстоянии; огорченное животное может в любой момент повернуться к нему, и особенно в тот момент, когда он выстрелит из ружья. Раненый буйвол бросается на своего врага, лошадь яростно отскакивает в сторону, и тогда охотнику нужно крепко держаться в седле, потому что, если его сбросить на землю , у него не останется никакой надежды. Когда он видит, что его атака побеждена, буйвол возобновляет свое бегство, но если выстрел хорошо направлен, он скоро останавливается; на несколько мгновений он стоит неподвижно, потом пошатывается и тяжело падает на прерию.

Главная трудность в беге буйвола, как мне кажется, состоит в том, чтобы заряжать ружье или пистолет на полном скаку. Многие охотники для удобства носят во рту три или четыре пули; порох высыпают в дуло ружья, пуля падает вслед за ним, приклад сильно ударяется о луку седла, и дело сделано. Опасность этого метода очевидна. Если удар по луке не приведет к попаданию пули в цель или если последняя, прицеливаясь, отскочит от своего места и покатится к дулу, ружье выстрелит. скорее всего, разорвется при разрядке. Многие сломанные руки и худшие потери, кроме того, были результатом такого несчастного случая. Чтобы избежать этого, некоторые охотники используют шомпол, обычно подвешенный на веревке к шее, но это существенно увеличивает трудность заряжания. Луки и стрелы, которые индейцы используют при беге буйволов, имеют много преимуществ перед огнестрельным оружием, и даже белые люди иногда используют их.

Опасность погони возникает не столько от нападения раненого животного, сколько от природы местности, по которой охотник должен ехать . Прерия не всегда представляет гладкую, ровную и однородную поверхность; очень часто она изрезана холмами и ложбинами, пересечена оврагами, а в отдаленных местах усеяна жесткими кустами дикого шалфея. Однако самыми грозными препятствиями являются норы диких зверей, волков, барсуков и особенно луговых собак, норы которых часто представляют собой соты. В слепоте погони охотник мчится по ней, не сознавая опасности; его конь на полном ходу засовывает ногу глубоко в одну из нор; кость ломается, всадника швыряет вперед на землю и, вероятно, убивает. Однако несчастные случаи при беге бизонов случаются реже, чем можно было бы предположить; в безрассудной погоне охотник пользуется всей безнаказанностью пьяного человека и может безопасно скакать по оврагам и ущельям, где, если бы он попытался пройти в трезвом уме, он непременно сломал бы себе шею.

Метод “приближается,” практикуется на ноги, имеет множество преимуществ перед что “бег”; в первом, ни один ломает его лошадь не ставит под угрозу его собственную жизнь; не уступая волнения он, должно быть круто, собрали, и бдительность; он должен понять, буйвол, наблюдать за особенностями страны и курс ветра, и квалифицированных, более того, при использовании винтовка. Буйволы-странные животные; иногда они настолько глупы и безумны, что человек может подойти к ним на виду в открытой прерии, и даже расстреляйте нескольких из их числа, прежде чем остальные сочтут нужным отступить. Опять же, в другой момент они будут настолько застенчивы и настороженны, что для того , чтобы приблизиться к ним, необходимы предельное умение, опыт и суждение. Кит Карсон, по-моему, стоит на первом месте в беге буйволов; в приближении ни один живой человек не может отнять пальму первенства у Генри Шатийона.

Чтобы возобновить рассказ: После Тет-а-тет Руж поднял тревогу в лагере, больше никаких беспорядков за ночь не произошло. Арапахи не пытались причинить вреда, а если и пытались, то бодрствование отряда помешало им осуществить задуманное. Следующий день был полон активности и волнения, потому что около десяти часов люди, шедшие впереди , радостно закричали: “Буйвол, буйвол!” а в низине прерии прямо под нами паслась стая быков. Искушение было непреодолимым, и мы с Шоу бросились на них. Мы были плохо оседланы на наших путешествующих лошадях, но жестким хлестом мы настигли их, и Шоу, бежавший рядом с быком, выстрелил в него обоими ядрами из своего двуствольного ружья. Оглядываясь по сторонам, я видел, как бык в смертельной ярости снова и снова бросался на своего противника, лошадь которого то и дело отскакивала в сторону и уклонялась от нападения. Моя погоня затянулась, но в конце концов я подбежал к быку вплотную и убил его из пистолетов. Отрезав хвосты нашим жертвам в качестве трофея, мы присоединились к отряду примерно через четверть часа после того, как покинули его. Снова и снова звонили в то утро раздался тот же приветственный крик: “Буйвол, буйвол!” Каждые несколько мгновений на широких лугах вдоль реки мы видели стайки быков, которые, поднимая свои косматые Головы, с тупым изумлением взирали на приближающихся всадников, а затем, переходя в неуклюжий галоп, длинной вереницей тянулись через тропу впереди, к поднимающейся слева прерии. В полдень вся равнина перед нами была заполнена тысячами буйволов, быков, коров и телят , которые быстро двигались по мере нашего приближения, а далеко за рекой вздымающаяся прерия темнела от них до самого горизонта. Вечеринка была в более веселом настроении, чем когда-либо. Мы остановились в полдень возле рощицы на берегу реки.

-Завтра языки и горбатые ребрышки, - сказал Шоу, с презрением глядя на бифштексы из оленины , которые Делорье поставил перед нами. Покончив с едой, мы улеглись спать под временным навесом. Нас разбудил крик Генри Шатийона, и мы увидели , что он стоит на колесе повозки, вытянув свою высокую фигуру во весь рост и глядя на прерию за рекой. Проследив направление его взгляда, мы ясно различили большой темный предмет, похожий на черную тень облака, быстро проходящего над зыбью за зыбью далекой равнины.; за ним следовал другой, похожий на него, хотя и поменьше. Его движение стало более быстрым, и он все ближе и ближе приближался к первому. Это были охотники из лагеря Арапахо, преследовавшие стадо бизонов. Мы с Шоу поспешно разыскали и оседлали наших лучших лошадей и, ныряя в песок и воду, направились к дальнему берегу. Мы опоздали. Охотники уже смешались со стадом, и бойня почти закончилась. Когда мы добрались до земли , то увидели, что она повсюду усеяна бесчисленными черными тушами, а остатки стада разбросаны повсюду. во все стороны в ужасе разбегались индейцы, а те все еще неслись в погоню. Многие охотники, однако, остались на месте, и среди них был наш вчерашний знакомый, вождь деревни. Он сошел на землю рядом с коровой, в которую пустил пять или шесть стрел, и его скво, сопровождавшая его на охоту верхом, давала ему глоток воды из фляги, купленной или разграбленной у какого-то солдата-добровольца. Переправившись через реку , мы догнали отряд, который уже был в пути.

Не успели мы пройти и мили , как перед нами предстало внушительное зрелище. Справа от берега реки , слева над вздымающейся прерией и впереди, насколько хватало глаз, простиралось огромное стадо бизонов. Предместья стада находились в четверти мили. Во многих местах они были так тесно прижаты друг к другу, что вдали их округлые спины представляли собой поверхность однородной черноты; но в других местах они были более разбросаны, и среди множества поднимались маленькие столбы пыли, где буйволы катались по земле. Тут и там царила большая неразбериха заметно, где среди быков шла битва . Мы отчетливо видели, как они бросаются друг на друга, слышали стук их рогов и хриплый рев. Шоу ехал на некотором расстоянии впереди, вместе с Генри Шатийоном.; Я видел, как он остановился и снял кожаный чехол с пистолета. Действительно, с таким зрелищем перед нами, но об одном можно было подумать. В то утро я пустил в ход пистолеты. Теперь мне захотелось испытать силу оружия. У Делорье была одна, и я подъехал к повозке; там он сидел под белым покрывалом, покусывая трубку. зубами и ухмыляясь от возбуждения.

“Одолжите мне ваше ружье, Делорье,” сказал я.

- Oui, monsieur, oui, - сказал Делорье, изо всех сил пытаясь остановить мула, который, казалось, упрямо шел вперед. Затем все, кроме его мокасин, исчезло, когда он забрался в повозку и потянул пистолет, чтобы вытащить его.

- Он заряжен?” Я спросил.

“Oui, bien charge; вы убьете, mon bourgeois; да, вы убьете c'est un bon fusil.”

Я передал ему винтовку и поскакал к Шоу.

- Ты готова?” он спросил.

“Пошли, - сказал я.

“Держись в этой лощине, - сказал Генри, - и тогда они не увидят тебя , пока ты не подойдешь к ним поближе.”

Лощина представляла собой что-то вроде оврага, очень широкого и неглубокого; она шла наискось к буйволу, и мы скакали галопом по дну, пока оно не стало слишком мелким, когда мы нагнулись поближе к лошадям. шея, а затем обнаружив, что она больше не может скрывать нас, вышла из нее и поскакала прямо к стаду. Он был в пределах выстрела; перед его окраинами были разбросаны многочисленные старые гризли-быки, охранявшие своих самок. Они гневно и изумленно уставились на нас, прошли несколько ярдов и , медленно повернувшись, побежали рысью. он перешел на неуклюжий галоп. В тот же миг главный корпус поднял тревогу. Буйволы начали отходить от того места, к которому мы приближались, и в стороне от стада образовалась брешь . Мы вошли в нее, все еще сдерживая возбужденных лошадей. С каждым мгновением суматоха усиливалась. Буйволы, теснясь большими телами, теснились от нас со всех сторон. Впереди и по бокам виднелись темные колонны и массы, наполовину скрытые облаками пыли, несущиеся в ужасе и смятении, и слышался топот и топот десяти тысяч человек. копыта. Это бесчисленное множество могучих животных, не знающих своей силы, в панике бежали от приближения двух слабых всадников. Дольше молчать было невозможно.

“Возьмите вон ту ленту слева, - сказал Шоу, - я возьму эти спереди.”

Он спрыгнул, и я больше его не видел. К моему запястью был привязан тяжелый индийский хлыст ; я взмахнул им в воздух и изо всех сил хлестнул лошадь по боку. Она бросилась прочь, растянувшись почти у самой земли. Я не видел перед собой ничего, кроме облака пыли, но знал, что оно скрывает отряд из многих сотен бизонов. В одно мгновение я очутился посреди облака, наполовину задыхаясь от пыли и оглушенный топотом летящего стада; но я был опьянен погоней и заботился только о буйволах. Очень скоро стала видна длинная темная масса, маячившая впереди. сквозь пыль я различал каждую громоздкую тушу, копыта, торчащие из-под нее, короткие хвосты , твердо стоящие торчком. Через мгновение я был так близко , что мог бы дотронуться до них пистолетом. Внезапно, к моему величайшему изумлению, копыта взметнулись вверх, хвосты взметнулись в воздух, и в облаке пыли буйвол, казалось, провалился в землю прямо передо мной. Одно яркое впечатление этого мгновения осталось в моей памяти. Я помню, как смотрел вниз на спины нескольких буйволов, смутно различимые сквозь пыль. Мы неожиданно наткнулись на овраг. В тот момент я не был самым точным судьей глубины и ширины, но когда я проходил его на обратном пути, Я нашел его около двенадцати футов глубиной и не в два раза шире на дне. Остановиться было невозможно; Я сделал бы это с радостью, если бы мог; и вот, наполовину соскользнув, наполовину нырнув, маленькая кобылка полетела вниз. По-моему, она упала на колени в рыхлый песок на дне; меня с силой швырнуло вперед на ее шею и чуть не перекинуло через голову к буйволам, которые среди пыли и беспорядка кувыркались вокруг. Кобыла мгновенно вскочила на ноги и начала карабкаться как кошка на противоположной стороне. На мгновение мне показалось , что она сейчас упадет и раздавит меня, но с огромным усилием она выбралась наружу и выбралась в жесткую прерию наверху. Оглядываясь назад Я увидел огромную голову быка, цепляющегося за передние лапы на краю пыльной пропасти. Наконец я оказался среди буйволов. Они были уже не так плотно набиты, как раньше, и я не видел ничего, кроме быков, которые всегда бежали позади стада. Когда я проходил мимо них , они опускали головы и, повернувшись на бегу, пытались забодать мою лошадь; но так как они уже были в полном разгаре, то я не мог их остановить. в их наступлении не было никакой силы, и так как Полина бежала быстрее, чем они, то их всегда отбрасывало назад . Вскоре я стал различать в толпе коров. Одна прямо передо мной , казалось, мне понравилась, и я придвинулся ближе к ней. Бросив поводья, я выстрелил, держа дуло пистолета в футе от ее плеча. Быстро , как молния, она бросилась на Полину; маленькая кобылка увернулась от нападения, и я потерял раненое животное из виду в шумной толпе. Сразу же после этого я выбрал другого и, подтолкнув вперед Полину, выстрелил в нее из обоих пистолетов подряд. Для некоторое время я держал ее в поле зрения, но, пытаясь зарядить ружье, потерял ее из виду и в суматохе. Полагая, что она смертельно ранена и не в состоянии угнаться за табуном, я остановил лошадь. Толпа устремилась вперед. Пыль и суматоха исчезли, и в прерии, далеко позади остальных, я увидел одинокого буйвола, тяжело скачущего галопом. Через мгновение Я и моя жертва бежали бок о бок. Все мое оружие было пусто, а в сумке не было ничего , кроме винтовочных пуль, слишком больших для пистолетов и слишком маленьких для пистолета. Однако я зарядил последний, но всякий раз, когда я прицеливался, чтобы выстрелить, маленькие пули выкатывались из дула, и ружье отвечало лишь слабым выстрелом, как сквиб, поскольку порох взрывался, не причиняя вреда. Я поскакал перед буйволом и попытался повернуть ее назад; но глаза ее сверкали, грива топорщилась, и, опустив голову, она бросилась на меня с удивительной яростью и активностью. Снова и снова я скакал впереди нее, и снова и снова она повторяла свою яростную атаку. Но маленькая Полина была в своей стихии. Она уворачивалась от врага при каждом броске, пока, наконец, буйвол не остановился, измученный. она задыхалась, и язык ее свисал из пасти.

Отъехав на некоторое расстояние, я сошел с лошади, думая набрать горсть сухой травы, чтобы она послужила мне в качестве ваты, и зарядить ружье на досуге. Едва мои ноги коснулись земли, как буйвол в такой ярости бросился на меня, что я со всей возможной поспешностью вскочил в седло. Выждав еще несколько минут, я сделал попытку подъехать и ударить ее ножом, но эксперимент оказался таким, какого не смог бы повторить ни один мудрец. Наконец, вспомнив о бахроме на швах панталон из оленьей кожи, я сдернул несколько из них и перезарядил. затем, подойдя ближе, я выстрелил раненому буйволу прямо в сердце. Опустившись на колени, она безжизненно каталась по прерии. К своему удивлению, я обнаружил, что вместо жирной коровы забиваю толстого годовалого бычка. Больше не удивляясь его свирепости, я вскрыл ему горло и, отрезав язык, привязал его к седлу. Моя ошибка была из тех , которые более опытный глаз, чем мой, легко мог бы заметить в пыли и суматохе такой погони.

Тогда у меня впервые появилось свободное время, чтобы оглядеться вокруг. Прерия впереди потемнела от отступающей толпы, а с другой стороны , с низменных равнин над рекой бесконечной вереницей шли бизоны. До Арканзаса было три или четыре мили. Я повернулся и медленно двинулся к нему. Прошло много времени , прежде чем далеко внизу я различил белое покрытие телеги и маленькие черные пятнышки всадников впереди и позади нее. Подойдя ближе, я узнал элегантную тунику Шоу, красную фланелевую рубашку, бросающуюся в глаза вдалеке. Я обогнал и спросил его, какого успеха он добился. Он напал на жирную корову, выстрелил в нее двумя пулями и смертельно ранил. Но ни один из нас не был готов к погоне в тот день, и у Шоу, как и у меня, не было в сумке запасных патронов; поэтому он оставил изувеченное животное Генри Шатийону, который последовал за ним, застрелил ее из ружья и нагрузил свою лошадь ее мясом.

Мы разбили лагерь недалеко от реки. Ночь была темная, и когда мы легли, то услышали смешанный с воем волков хриплый рев буйвола, похожий на шум океана, бьющегося о далекий берег.