воспоминания Иваныч Аппалон прекрасный 3

 В пятьдесят третьем отец окончил институт с красным дипломом и поступил в аспирантуру, заочно, а в день моего десятилетия защитил кандидатскую диссертацию. Токарь – кандидат искусствоведения. К маминому удивлению его пригласили сразу в три места преподавать: в Государственный университет, в Педагогический институт и в Театральное училище. Нарасхват оказался, а с таким количеством совместительства, заработок даже больше, чем на заводе выходил. Мама ворчать перестала. Интересно они жили. Мама ворчит, а отец не перечит, улыбается глуповато и делает все по-своему, как решил. Вот у меня так не получалось. Я по ору в ответ и вообще ничего не делаю. А он делал, всегда делал.
   Несколько лет отец пытался все успеть: и преподавал, и на заводе работал, только от бригадирства отказался. На заводе как раз переоборудование проводили. Новые станки осваивали, очень ему интересно было. Провели и освоили в предельно сжатые сроки. На награды тогда не скупились и у отца орден «Трудового Красного Знамени» появился, а маму орденом «ЛЕНИНА» наградили. Этот момент я очень хорошо помню. Как меня тогда гордость распирала. О!   
   На девятое мая мы всегда гулять ходили на площадь Кирова и набережную. Отец надевал парадный мундир. Ему, как диссертацию защитил, подполковника запаса присвоили. Мама тоже в парадный пиджак облачалась. Идем, они все такие красивые со всеми наградами на груди и я с мороженым. Красота. Отцу форма очень шла. Часто замечал, как женщины на него оборачивались, особенно когда он в форме.
   Сестры все уже взрослые, активные в маму. Шесть сестер и все на ударных стройках союзного значения. Что они только не строили: города, заводы, плотины ГЭС. На месте не сиделось. Достроят и на следующую стройку века. Так до самой старости – комсомолки. Но все, кто мог вырваться, на девятое мая у нас собирались. Семейный праздник, даже до того, как официально праздником сделали, с выходным днем. Вот близняшки, те никуда не рвались. Всегда с нами. Различий между своими и приемными детьми никто: ни родители, ни бабушка, ни мы дети – не делали. Фамилии разные, ну и что с того? Все наши, все свои родные. Особенно для меня. Старшие все разъехались, а близняшки всегда со мной. Пока маленький был, они со мной играли – возились. Постарше стал, в школу пошел – уроки помогали делать. Отец, когда с войны вернулся, их так же, как своих обнял и поцеловал, так и познакомились. Он вообще очень добрым был. Я не понимал, как так пацанов отцы пороли? Ни разу такого не было.
   Вот мама та да. И то, только разок провела основательную воспитательную работу. Такую, что попа цветной стала. Я в войну играл, ну, и естественно, герой. Наградил себя. Награды с подушечек поснимал и наградил. Мама, когда увидела, о-ох. Я такого страшного лица у нее никогда не видел. По заду крепко прилетело, но боли совсем не помню, а вот лицо ее ужасное помню. Потом вместе, обнявшись, сидели, ревели. Впятером: мама, я, близняшки и бабушка. Больше наград не касался. А во всех остальных случаях мама воспитательную беседу проводила. Так душу могла вывернуть, что лучше б выпорола. Настоящий парторг.
   В шестидесятом году отец с завода окончательно ушел, а через пять лет защитил докторскую диссертацию. Преподавал много, в трех учебных заведениях. До самой смерти. Мама уже на пенсию давно ушла, здоровье стало подводить, а он на здоровье не жаловался. Пришел с экзаменов. Прилег перед ужином отдохнуть и всё. Шестьдесят семь ему было. Вот так.
   Так что фамилия у меня прославленная, грех от такой отказываться. А имя – так отец хотел. Любил, да и люблю я его очень.
   Посвящение Шаропуза в лесники состоялось сразу же после завтрака. Мероприятие вроде бы как абсолютно шуточное, никого, ни к чему реально не обязывающее. И в тоже время, оставляющее след в жизни всех, кто его прошел. Даже те, кто со временем изменяли род деятельности, все равно в сердце своем хранили этот момент своей жизни.
   Приводить текст клятвы целиком не вижу смысла. Лейтмотив: хранить и оберегать. Повторив за Иванычем все слово в слово, стоявший приклонив колено Шаропуз, закончил речь полагающимся в таких случаях словом:
     - Клянусь! – пожалуй, из всех посвящений это «клянусь» оказалось самым горячим и искренним. Возможно, по тому, что было последним. А быть может от того, что денсарец Шаропуз на собственном опыте и опыте своей планеты, знал, насколько это важно. И для него слова клятвы имели особый смысл.
   - Посвящаю тебя, рыцарь лесов Шаропуз в лесничие, - Иваныч помолодел без ревматических болей и стал значительно выше ростом, чем был еще вчера. Теперь форма на нем сидела идеально, а не горбатым мешком. И выглядел он очень статно. – Ура лесничему Шаропузу!
   И хоть количество людей присутствующих на церемонии было довольно скромным, «ура», все равно, получилось знатным. Потому что от души. От всей души. Опять же, далеко - далеко во вселенной, жители планеты Денсар внимательно следили за церемонией посвящения и их, почти миллионное «ура» долетело до сердец тех, кто находился на Земле. Денсарцы кинулись поздравлять и обнимать друг друга, а растрогавшийся король, даровал Шаропузу титул герцога, и решил провести всенародный праздник по этому поводу. Чему особенно обрадовался лорд Олдар. Всенародные гуляния стали редкостью для современного Денсара. Денсарцы стали значительно меньше пить.