Палитра без одной краски

 

Перемены в жизни Ольги начались с сущей ерунды. Сидела она себе много лет за дверью с табличкой «Архив»,  дышала бумажной пылью и бесконечно раскладывала документы по папкам. С потолка, готового рухнуть,  сыпалась штукатурка, стены украшали подтёки ржавого цвета, но она привыкла к этому убожеству. Да и сама Ольга  выглядела, прямо скажем, не очень. «Канцелярская крыса…» - шипели за спиной коллеги. Скучная, однообразная работа не радовала, не вдохновляла. Здесь её  удерживали только здравый смысл и трудолюбие. Не желая общаться с коллегами, Ольга не обедала в столовой, а   грела  кипятильником воду,   заваривала чай в  пиале, с облезшим рисунком, и  слегка утоляла голод  сухим печеньицем.

 
Вечером, по дороге домой,  Ольга  устало меряла медленными шагами тишину старинного парка. Здесь столетние дубы, которые при всём желании не обнять, весёлые берёзки – молодое поколение,  цветочные клумбы необычной формы, взмывающие вверх фонтанчики. Здесь можно успокоить сердце тишиной.


Как всегда на Ольге  длинное серое платье, усыпанное  мелкими цветочками, между которыми прячутся только ей заметные дырочки. На голове - соломенная шляпка с выцветшей, почти белой, когда-то красной лентой. Платье и шляпку пора сменить, но с ними столько связано! Их  помнит муж Андрей,  привыкли голуби, которых они иногда  кормили.

 Это было счастливое время! После свадьбы  Ольга и Андрей   в первую очередь объединили библиотеки. Правда, потом каждый читал только свои книги.  А через  три года  муж уехал на курорт и пропал. Вскоре прислал СМС: «Прощайте, голуби!» Это был неутешительный финал. Погоревала Ольга и решила, что  настоящего у неё нет, да и  со светлым будущим  большие  проблемы:   одинокие не бывают счастливыми.

 
Перед Новым годом начальник пригласил её в свой роскошный кабинет и велел захватить  чайную чашку. « Видимо, чаем решил угостить», - подумала она  и улыбнулась. Начальник поздравил её с наступающим праздником, из шкафа достал  чашку из настоящего  фарфора, изящную, лёгкую, декорированную золотом, и  протянул Ольге, а пиалу велел выбросить в урну.  «Красивую женщину должны окружать красивые вещи, - сказал он.


Минутное общение изменило  жизнь. Вернувшись  к себе, Ольга  по-новому оценила свой малометровый мир. Не крашенный много лет подоконник, допотопный стол, подпёртый стулом, готовый упасть шкаф с документами, пыльные шторы, лохматая паутина в углах  теперь  раздражали её.


Через две недели  Ольга  уволилась.


Так бывает,  косые взгляды, резкие  слова, добрые улыбки, знаки внимания, комплименты, замечания, советы постепенно собираются в сознании, чтобы создать индивидуальность, и уже не кажутся  пустяками.


Умение  с удовольствием жить в одиночестве  дано не каждому. И пусто, и светло, и грустно. Ольга привела в порядок своё жилище: расставила мебель, как ей казалось, в духе современности, освободила от пыли книги. Книги Андрея отделила  и сложила стопочками в углу комнаты. В вазе на столе появились ромашки.  Живи и радуйся! Но захотелось общения. Она верила, что в её жизни   не всё закончено.


У входа в парк голуби стали шлейфом её нового  платья. Они преследовали  Ольгу  по пятам, кружили над головой. Узнали…» - радовалась  Ольга их воркованию. В глубине парка у мольберта – стареющий художник  в берете и блузе, на которой доживали свой век цветные краски его палитры. «Стареть скучно, но это единственный способ жить долго», - подумала женщина. Она   заняла скамейку неподалёку и  решила больше не испытывать терпение птиц. Щедрой рукой она рассыпала корм по асфальту.


Художник казался совершенно безучастным к происходящему. Он весь в прошлом. В памяти длинный коридор поликлиники. Тревожное ожидание результатов обследования здоровья жены. Занедужила Лизонька внезапно. Жизнерадостная  активная, она  в одночасье слегла, потеряла ко всему интерес, перестала улыбаться.  Приговор был жестоким и обжалованию не подлежал:онкология. Томительное ожидание почти безнадёжной операции.Но чудес не бывает. С уходом Лизоньки Егор потерял всё: исчезла радость, а ведь она и есть фундамент счастья, угас интерес к творчеству, да и вообще к жизни.


Можно погрузиться в работу,  а можно горевать   на диване,  время от времени, прикладываясь к бутылке. В мире много бездельников, которые хотят иметь деньги,  не работая. К этой категории Егор  не относился. Настоящий человек, как кирпич: обжигаясь,  твердеет.  Егору  предстояло научиться жить по-новому.


И вот теперь с утра до вечера он за мольбертом на аллее старинного парка. В поисках сюжета  рассматривает  вековые дубы, и воображение создаёт кота учёного, что «ходит по цепи кругом». Представляет себе барышню-крестьянку, которая опускает письмо в дупло дуба. Воображает и сердится: всё это было.


Тусклые краски, которые ложились на холст, не радовали ни Егора,  ни заказчиков, которых было  мало.  Кому хочется иметь картину, на которой    осень с проливным дождём, серым небом, покрытым   тучами, или звёздами - сгустками  холодного  света?


Иногда Егору хотелось создать новый амбициозный бренд. Начинался дикий шквал интенсивной деятельности: резкие взмахи руки, неистовые, хаотичные, размашистые мазки создавали картину, не поддающуюся логике. Егор  понимал, что это результат его эмоционального самовыражения. Рассматривал! Ликовал! И тут же разочаровывался: кто купит?  Судьба не каждому даёт деньги и понимание искусства.  Очередная картина готовилась на ближайшую помойку.


Мысли мрачные… Ему хватало пяти глаголов, чтобы выразить своё состояние: «Всё, пора собраться, встать,  пойти купить выпить…»


Но он не успел реализовать задуманное. У скамейки, где сидела женщина, кормящая голубей, остановилась старуха, чем-то напоминающая известный сказочный персонаж.

 
- Эй, женщина! - закричала она, размахивая клюкой, - Ты совесть поимей! Хлебом птицу кормишь… А в мире сколь народу от голода пухнет! –крикнула, как плюнула, и клюкой разогнала голубей.


- Я помогаю тем, кому могу помочь, - засмущалась женщина.


Взволнованные голуби замахали крыльями, подняли пыль, которая оседала на холст, закреплённый на мольберте.


- Идите, откуда пришли! – крикнул раздосадованный художник вслед старухе.  Вы, - он оценивающе посмотрел на женщину, - не обижайтесь на старую. Подойдите поближе. Хотите, я для Вас что-нибудь нарисую?


- Я и сама хотела попросить Вас об этом, но  раздумала. На Вашей палитре нет голубой краски. А у меня глаза голубые... – улыбнулась она.


На другой день Егор почему-то поставил мольберт рядом со скамейкой, где сидела женщина. На следующий  -   подвинул    ближе. На третий - едва  дождался её появления.


- Смотрите, - Егор развернул холст, на котором солнечные лучи украшали облака и  бесконечное   небо, а голубоглазая женщина в светлом платье кормила голубей.


- Поздравляю! Спасибо! В Вашей палитре появились  голубая и белая краски, -  обрадовалась Ольга.


Белая голубка села художнику  на плечо и касалась клювом  его седеющей  бороды. Наверно, это тоже было своеобразное выражение благодарности.

На следующий день Ольга и Егор кормили голубей вместе.