Скорый из прошлого. Глава 10. 12. Попутчицы

       Их в купе — трое. Антон и две молодые женщины. Попутчицы работают учетчицами на заготовках лесной древесины и едут в родные края  отдыхать. Из вместительных сумок они, первым делом, выложили на купейный столик дорожную закуску и простодушно предложили Антону выпить за их отпуск. Он отказался:
       
       — Нет, спасибо. На вокзале успел пообедать. Приятного вам аппетита!
         
       — А мы проголодались. Может, по одной?
         
       — Не нужно. Садитесь, пожалуйста, к окну.
         
       — Спасибо, нам и рядышком удобно.
         
       Антон всё же переместился с газетой к двери. Не обращая на него никакого внимания, подруги негромко разговаривали:
         
       — Ксюша, живем на чемоданах. Сколько можно? Пора поближе к дому работу искать.
         
       — Найдешь разве? Кругом кавардак. Не страна, а сплошная разруха. Была страна.
      
       — Ну да, жизнь у многих наперекосяк. Народ спивается, а мужики впереди планеты всей. Не за кого замуж выйти.
       
       — Наташке повезло! Муж и зарабатывает, и не пьет. Ты же знаешь, он детьми хочет обзавестись, Наташку уговаривает, а она все твердит своё: успеет ещё детей родить, надо пожить для себя. Уведёт его какая-нибудь энергичная бабёнка, точно уведёт.
         
        — Глупая она! Женщина должна рожать детей. А как же иначе? Будет себе локти кусать, да поздно. Ты права, Аня, уйдет он от нее. От такого мужика не хочет забеременеть! Точно — глупая. Когда вижу её мужа, то просто готова в него влюбиться. Идеальный мужчина.
         
       — Ксюша, не играй с огнем. Наташке жизнь испортишь, и сама ни с чем останешься. Не балуй. Обожглась на молоке — дуй на воду. Было, уже было.
         
       — Я же, конечно, пошутила.
         
       Антон тихонько вышел из купе. За окном возникали и исчезали из виду дачные поселки, растянувшиеся на десятки километров вокруг большого города. Кружились в бесконечном хороводе березы и тополя, тонкие ели лесных полос и небольших рощиц. Удалялся ли беглец вместе с поездом от неминуемой гибели или только получал отсрочку? Во время посадки он волновался, оглядывался, смотрел по сторонам. Вдруг Палач  неожиданно объявится на вокзале, как в той «баньке»?
      
       А сейчас думы горькие были только об одном. Куда ему спрятаться в огромной стране? Некуда. И некого в том винить. Только себя. Вот и сказанное попутчицами про неизвестную «глупую Наташку» обличало его: запрещал жене рожать детей. В каком-то смысле он и есть та самая «глупая Наташка».
         
       Дверь купе отворилась. Одна из попутчиц, синеглазая пассажирка, засмеялась:
      
       — Куда вы от нас сбежали? Чаю-то хоть попьем вместе?
       
       Антон не отказался:
       
       — Согласен. Иду за чаем.
       
       — Нет-нет, позвольте мне.
       
       Она заторопилась по слегка раскачивающему вагону к проводнице и быстро возвратилась:
      
       — Чай будет. С лимоном.
      
       Следом за ней Антон вошёл в купе. На столике белела стандартная салфетка. Не было  ни рюмок, ни закуски.
    
       — Признавайтесь, как вас зовут, — улыбнулась «синеглазка». —  Я — Аня, моя подруга — Ксения.
    
       — Антон.
    
       — Тоже в отпуск или по делам?
   
       Он раздумывал недолго:
    
       — Да, есть дела.
 
       — Вы, наверное, бизнесмен?
   
       — Он самый, — почему-то слетело с языка. Наверное, по привычке. Не так давно он уверенно и с радостью отвечал на такой вопрос.
   
       — У вас, попробую угадать, красивая жена, шикарная квартира и офис в центре города, крутой автомобиль?
   
       — Да, моя жена очень красивая.
   
       — Как ею зовут?
   
       — Таня.
   
       — И у вас куча мала детей?
    
       Антон не знал, что ей ответить, даже растерялся, но выручила возникшая на пороге купе проводница:
      
       — Чай с лимоном, печенье.
   
       Она попросила сразу рассчитаться.
      
       — Не надо сдачи, — Антон заплатил за весь чай.
      
       — Сразу видно, что вы не жадный, — заметила Ксения.
      
       — Может, Антон решил перед нами прихвастнуть, оставляя сдачу на целый автомобиль! — Аня улыбнулась. — Какой же у вас бизнес?
    
       Вот синеглазая егоза! Ее вопросы загоняли Антона в тупик. Сказать ей о своем прошлом крупном бизнесе, или о нынешнем, увы, рукавичном:
      
       Брякнул неосторожно:
    
       — Швейное производство.

       — Целая фабрика?
    
       — Да, и очень большая фабрика, — сам не зная, почему, он продолжал сочинять.
      
       — Вы, видно, начальник спокойный, добрый, и вас швеи любят. Жена не ревнует?

       — Нет, Аня, не ревнует жена.
      
       — И вы не материтесь, как наш начальник? Баньку с девочками не посещаете? Пивком в стельку не упиваетесь? — подсыпала перцу в разговор Ксения.
         
       — Не матерюсь, не посещаю, не упиваюсь.
         
       — Представляю, какая ваша Таня счастливая, — не унималась Аня. — Так сколько у вас деток?
      
       Антон посмотрел растерянно в ее смеющиеся синие глаза, источающиеся любопытство. Сказать ей правду или полуправду? Лучше солгать — только это ему сейчас по силам. Скажет, что двое или трое, да хоть четверо! Пусть Аня и Ксения, мечтающие счастливо выйти замуж и рожать детей, утешатся таким ответом.
       
       Раздался стук в дверь, и высокий мужчина, лет сорока пяти, с небольшой спортивной сумкой заглянул в купе. Поздоровавшись, он поставил её на свободную верхнюю полку и, виновато улыбаясь и запинаясь, заговорил:
      
       — Лучше сразу… вот сейчас и предупредить… Чтобы заранее знали… Я во сне… словом, сплю беспокойно. Скрежет зубов… Только не пугайтесь, если что… Вы извините,  ехать тоже надо… Рано утром выйду… Проводница обещала поговорить с начальником поезда… Будет свободное купе где-нибудь… доплачу, перейду… Есть справка… Бруксизм, понимаете, тяжёлый случай... Извините… Иду к проводнице за ответом...
      
       Человеческая беда понятна, но то, что она может оказаться так близко, никого из троих не обрадовало. К всеобщей радости, попутчик возвратился быстро и, протискиваясь в купе через полузакрытую дверь, как и в первый раз, бочком и виновато извиняясь, сказал:
       
       — Пришел за сумкой… Получилось… Ухожу… Не буду вам мешать… Извините.

       — Можно теперь спокойно выспаться, — порадовалась  Аня и начала заправлять свою постель на нижней полке.
         
       Антон вышел из купе, закрыв за собой дверь. Грустный взгляд в окно. Промелькнула какая-то маленькая станция, опускалось за горизонт побагровевшее солнце, обещая возвратиться завтра. Любуясь сказочным закатом, он подумал о том, что если бы он своим попутчицам поведал хотя бы часть правды о себе и Тане, то Аня не сказала бы, что он замечательный «домашний» парень.
      
       — И вы, Антон, точно такой же, как все! — вспыхнули бы с укором ее синие глаза, возможно, что и с презрением.
       
       Вынесли ему обличающий приговор молодые попутчицы. Нет у него никакого оправдания. Они хотят выйти замуж, создать семью и в полной мере испытать счастье материнства. О том же мечтала и Таня, его жена. Только ее естественная мечта никак не вписывалась в его понятие о счастье, начиная со дня свадьбы.
 
       Антон приоткрыл дверь купе. Попутчицы безмятежно спали на нижних полках под белыми простынями. Окно было зашторено наполовину, и в купе не было кромешной темноты. Как можно аккуратнее, он забрался на верхнюю полку, мельком взглянув на спящую Аню. Почему-то она не замужем — красивая и, видать, не легкомысленная женщина. Сказать бы завтра ей:
      
       — Увези меня куда-нибудь на край света от бандитов, от  одиночества и постоянных укоров совести.
      
       Нет, это невозможно. Да и такое предложить — глупо, наивно. Он долго не мог уснуть, вспоминая свою жизнь, которая однажды неумолимо пошла вкривь и вкось…
      
       — Доброе утро! Чай или кофе?  — проснувшись, Антон услышал голос проводницы...
      
       В купе приятно пахло какими-то духами, а с противоположной нижней полки приветливо улыбалась ему Аня:
      
       — Доброе утро, Антон! Поскорее, умывайтесь. Будем завтракать.
      
       Антон поздоровался и поймал себя на мысли, что Аня ему, действительно, понравилась мягкой и скромной женственностью. Не было в ее словах и поступках пошлости, тщеславного самолюбования. По-домашнему — радушная и гостеприимная. Когда он возвратился в купе, на столике уже  лежали булочки и пирожки, плитки молочного шоколада.
         
       — Не стесняйтесь, Антон, ешьте вволю, — угощала Аня. — Пирожки я люблю печь.
         
       — Спасибо, не откажусь…
         
       Поезд прибыл на очередную станцию, и в купе вошла пожилая женщина, поздоровалась.
       
       — Места скоро освободятся, — ни к кому конкретно не обращаясь, сообщила она. — Вот и хорошо. Полка для меня будет внизу.
       
       — Через два часа выходим, — подтвердила Аня.
       
       Допили кофе, ни о чём не разговаривая. Аня с нерастраченной нежностью в глазах посматривала на Антона. Он отнес пустые чашки и, возвращаясь, увидел её у окна, напротив их купе, невольно остановился рядом.
       
       — Прекрасной погодой встречают нас с Ксенией родные края, — Аня заговорила так тихо, что слышать ее мог только он. — Но я не о том хочу сказать. За время поездок я и Ксюша много  пассажиров перевидали. Говорю о мужчинах. Порой просто тошнило. Хвастаются, слова грубые произносят. Пиво лакают. Нестерпимая вонь в купе. Некоторые нагло обшаривают нас бессовестными глазами с ног до головы, ухмыляются. Бывает, что и приставать начинают.
      
       — Вы красивая молодая женщина. Ксения — тоже.
      
       — Спасибо, Антон! Вы только не подумайте, что я внимание каждого встречного обращаю на себя подобными разговорами. Я не лгу: вы какой-то другой. Скоро мы расстанемся, никогда не увидимся, а мне хочется что-то доброе сказать вам на прощание. Не скрою, вы мне приглянулись, но вы женаты. Если бы вы не были женаты, я бы вот сейчас оставила вам свой адрес и ждала бы вас, ждала. Почему-то я уверена, что вы бы приехали ко мне. У нас была бы счастливая семья, были бы дети. Только, в самом деле, не подумайте, что я каждому встречному вот так… Я даже не помню, чтобы я была с кем-либо настолько откровенной.
      
       — Аня, вы непременно выйдете замуж.
      
       — Очень хочу. А теперь прощайте…
    
       Антон взял её за руку:
    
       — Пойдемте со мной, Аня!
      
       Она удивилась:
   
       — Куда?
   
       — Пойдемте…
   
       Они быстро прошли в пустой тамбур. Антон рассказывал и рассказывал, пусть и кратко, всю правду о себе и Тане. Аня слушала внимательно, временами прикрывая лицо ладонями.
      
        — Таня хотела быть счастливой, а я оказался ей в этом врагом. Я невольно слышал ваш с Ксенией разговор о «глупой Наташке». Так вот «глупая Наташка» — это я. Мягко даже сказано! Во много раз хуже.
      
       Аня легонько обняла его:
    
       — Не терзайтесь так. Вы сейчас другой, не такой, как раньше. Я не обманываюсь. Потому и сказала, что вы мне понравились. Вдруг родилось необычное для меня, хорошее, нежное чувство к вам. Я даже не ожидала, удивилась сначала, как так быстро это чувство во мне возникло. Вы другой: всё плохое осталось в прошлом. Что же поделать, если так случилось? Не терзайтесь, не отчаивайтесь.
      
       В глазах Ани было столько к нему сострадания!
    
       — Я потерял Таню навсегда. По документам мы с Таней — муж и жена, но по жизни — разошлись наши пути. Я ничего не знаю о ней. Скажу и остальную правду. Я вовсе не счастливый бизнесмен, как врал вам напропалую. Был им когда-то, а сейчас бегу подальше от большого города, в котором меня могли убить.
      
       — Почему убить?!
      
       Он не успел ответить. Дверь в тамбур открылась, и Ксения настороженно спросила:
      
       — Антон, надеюсь, вы тут беседуете с моей подругой мирно?
      
       Не проронив ни слова, он ушел в купе. Подруги возвратились не скоро  и молча собрали свои вещи. Аня обратилась к нему на «ты», сама того не замечая:
         
       — Поможешь нам вынести на перрон сумки? — у неё были заплаканные глаза.
          
       — Обязательно помогу.
          
       Поезд остановился. Вот уже и сумки на багажной тележке.
         
       — До свидания, Антон.
         
       — До свидания…
         
       Антон смотрел вслед бывшим попутчицам  с явной грустью. Отдохнут они и отправятся в обратный путь «учитывать» лес. Наверное, выйдут замуж. Он заметил, что Аня остановилась и принялась  что-то искать в своей дамской сумочке. Возвратилась она к Антону быстрым шагом, поцеловала его в щеку и чуть ли не бегом бросилась догонять Ксению. В его руках осталась записка, которую он сразу прочитал: «Антон, я буду вас ждать. Пишите». Ниже этих строк  два адреса. Первый адрес тот, куда она сейчас приехала; другой — северный, рабочий.
 
       — Молодой человек, — проводница обращалась к Антону, — решили на перроне остаться?
         
       А он перечитывал и перечитывал записку. Судьба? И надо возвратиться в купе за нехитрым багажом и затем догнать Аню или приехать вслед за ней по указанному адресу? Но зачем делать несчастной еще одну женщину? Кто он и что он на белом свете? Сам не знает. Ни жилец, ни мертвец.
       
       — Вот и хорошо, — радовалась в купе пожилая пассажирка, размещая свои скромные вещи на нижней полке. — Вот и хорошо…
      
       Она тихо спросила Антона:
      
       — Долго ехать?
      
       — Выхожу ближе к вечеру.
      
       — Вот и хорошо! Господи, помилуй…
      
       Благоговейно взялась за спицы и принялась вязать какой-то узор, временами рассматривая его и повторяя одни и те же слова:
       
       — Вот и хорошо…
      
       Надо было всё же пообедать, и Антон отправился в вагон-ресторан. Там сразу обратил внимание, что за соседним столом вели разговор двое мужчин. Одному было лет за сорок, другой — моложе. Перед ними стояла большая бутылка с этикеткой лимонада. Судя по всему, с коньяком. Старший энергично тыкал указательным пальцем в карту какой-то области:
      
       — Обширный район, считай, наш. Трезво поразмысли. Маслозавод — раз, кирпичный завод — два, консервный — три, сахарный — четыре. Земли вокруг! Будем стричь жирные бабки. Давай, понемногу, аккуратно.
         
       В чашки периодически булькал коньяк, а в горькой памяти Антона всплывал зловещий образ Палача, залпом пьющего коньяк из граненого стакана.
       
       — Поразмысли сам, — старший, как золотым ключиком, открывал очередную дверцу в извилинах, как ему казалось, своих гениальных мозгов. — Всё схвачено. Так и дальше — без конфликтов, незаметно, тихой сапой. Никуда не денутся — будут платить. Ага, вот, у тебя, начальник, дочка быстро созревает. Думай, соображай. Дачка не хилая. Горит, как хорошо пылает. Машину угнали и тоже сожгли? Как жаль… Давай, понемногу наливай, аккуратно. В жизни главное — деньги! Поразмысли сам. Кто не хочет иметь их много? И всё больше и больше! Давай… Аккуратно…
      
       Подвыпившие и самоуверенные, они ушли, оставляя за собой запах будущего похмелья. Рано или поздно оно наступает. Антон в этом убедился на собственном жизненном опыте.
       
       — Вот и хорошо, — улыбнулась ему бабушка с вязаньем, когда он, покидая купе, сказал ей:
       
       — До свидания, счастливого вам пути!
       
       Его не оставляло ощущение, что в часто произносимых ею словах кроется смысл всей её жизни. Больше, мол, и знать ничего не надо. Захотелось даже спросить:
       
       — У вас в жизни, действительно, «всё хорошо»?
       
       Но вопрос прозвучал бы неуместно.
       
       — Вот и хорошо. Маму повидаете, и станет на душе легче. Вы уж, родимый, о своей жизни не рассказывайте ей всей правды. Пощадите ее материнское сердце. Никто вас за это никогда не осудит, а я о вас потихоньку Богу молиться буду.
      
       Он остановился, удивленный. Откуда она знает что-то о его жизни? Аня с Ксенией рассказали? Исключено.
       
       — Вот и хорошо. Поторопитесь, а то ведь две минуты промелькнут быстро.
       
       Поезд тронулся. Бабушка с вязаньем взглянула из окна купе на Антона, осенила крестным знамением.
      
       — Вот и хорошо! – сказал он и бодро зашагал к выходу на привокзальную площадь.
      
       На такси доехал до автовокзала, откуда час езды до родного села.

       Продолжение: http://proza.ru/2021/05/20/1317