У камина...

     В эту февральскую ночь вьюга, словно шальная императрица, разыгралась не на шутку: она вальсировала на черном бархате звездного неба под своеобразный оркестр сверкающих снежинок. Вьюга-шалунья не только вальсировала, но и напевала  только ей одной понятную тихую мелодию, которая бесшумно пробиралась через окна домов и нагоняла тоску на одинокие души...
    В огромном красивом особняке, в старом скрипучем кресле-качалке, у пылающего камина, сидел старик: его взгляд был прикован к огню: яркие, красно-багровые языки пламени обволакивали своими языками сухие поленья, а они от такой жаркой ласки трещали, не умолкая, словно сплетницы...
   Дмитрий Олегович жил один в своем шикарном просторном доме: он был богат, у него имелась прислуга, две тихие женщины средних лет, которые не отличались особыми умственными способностями, но делали свою работу исправно, никуда не  совали свои носы, а самое главное - были преданы своему хозяину, как сторожевые псы. Единственным условием семидесятилетнего хозяина, чья голова была слегка посеребрена временем, было - распускать прислугу на ночь: ночью он должен быть один.
   По ночам Дмитрия Олеговича мучила бессонница: она терзала его, словно искусная любовница, к рассвету оставляя  совсем без сил, выпивая до дна его мужскую силу.
 



    На время старик задремал, но вскоре очнулся: из камина, словно из сказки, выпрыгнула прекрасная девушка ангельской красоты: алые губы, иссиня-черные глаза, рыжие длинные волосы, белая кожа... чаровница была в белом прозрачном балахоне... Она подмигнула ему и стала пританцовывать, то приближаясь к старику, то отдаляясь...Дмитрий Олегович ущипнул себя и почувствовал боль: «Неужели явь?» - озадачился он.
- Не веришь своим глазам, мОлодец?- заискивающе произнесла незнакомка.
- Тоже мне, молодчика нашла...ха-ха...мне недавно семьдесят лет стукнуло...- старик даже оживился.
   Девица поднесла к его лицу неизвестно откуда взявшееся зеркальце в золотой оправе:
- Не может быть! Так мне здесь всего восемнадцать!- воскликнул Дмитрий Олегович молодым звонким голосом.- А кто ты, девица, с небес что ли сошла?
- Я Огненная Дева, дочь огня и Луны...прихожу к тем, кому душу излить некому...
- Вот те раз! Это что ж получается, ты некий посланник оттуда, - здесь Дмитрий Олегович поднял указательный палец и показал на верх, - пришел послушать о жизни моей грешной, а потом - того?- его глаза округлились в изумлении.
 Огненная Дева хитро улыбнулась, подошла к Дмитрию Олеговичу, села к нему на колени: и такой прилив мужской энергии ощутил в эту минуту мужчина, словно по волшебству скинувший несколько десятков лет...Он закрыл глаза, снова открыл и оторопел: вместо Огненной Девы на его коленях сидела Танюшка, его Танюшка, наивная светлая девочка, со вздернутым носиком,  очаровательными веснушками на лице... и пахнущая ромашковым полем!
- Здравствуй, Дима!
- Танюшка, да как так может быть: ты ведь давно умерла...и в твоей смерти виновен я и только я...столько лет я жил без тебя... Я променял нашу любовь на красивую перспективную жизнь, женился по расчету, уехал из нашей скромной провинции в столицу...
- А я ждала тебя, любимый, я так тебя ждала, - Таня ласково посмотрела в его глаза.
    Он обнял ее, зарылся в копну  каштановых кудряшек и вдохнул этого незабываемого ромашкового аромата... и глаза его заблестели в свете пылающего камина.
- Танюшка, а помнишь, как я тебя катал на велосипеде? А потом мы бросали его на опушке леса и безумно любили друг друга, целовались до крови на губах, не могли насытиться друг другом...как я был счастлив с тобой, больше никогда ни с одной женщиной я не испытывал такого...
- Ты прислал мне письмо, сказав , что не приедешь больше и что женишься...а в конце письма - сухое «прости»...знал бы ты, как я голосила всю ночь, подушку от боли сердечной искусала, а утром пошла на вокзал и бросилась под товарный поезд...
- Боже! Что я наделал! Если бы вернуть все назад...но жизнь одна...как я виноват перед тобой, Танюшка... жизнь наказала меня, сурово наказала: жена была, да сгорела в пятьдесят лет от рака... нелюбимая трех сыновей мне родила, да только внуков мне не дождаться уже никогда: все трое, один за одним, молодыми ушли мои кровиночки... Прости меня, любимая моя, прости за все!
- А знаешь, Димушка, когда ты уехал в столицу, вскоре я поняла, что частичка тебя во мне, - Таня положила свою изящную руку на голову Дмитрия и погладила нежно шелк его русых волос.
 Дима несколько минут смотрел на Танюшку, пытаясь понять сейчас, о чем говорит его любимая.
- Ты бросилась под поезд будучи беременной? Ты так возненавидела меня, что лишила жизни не только себя, но и нашего ребенка?!
- Что ты, что ты, Димушка... В ту горькую ночь, накануне которой я получила твое злосчастное письмо, скинула я ребенка от предательства твоего, обезумела я от бездушия твоего...но а дальше ты уже знаешь...Поцелуй меня, любимый, на прощанье, - неожиданно произнесла Таня.
 Губы сомкнулись: полынную горечь от Танюшкиных губ почувствовал на мгновение Дмитрий, но ,открыв глаза, увидел снова Огненную Деву. Она бойко соскочила с его колен и прыснула со смеху:
- Айда танцевать, - скомандовала чаровница.
  Дева протянула ему свою руку - и они закружились в смертельном танце...А огонь в камине все разгорался и разгорался, и жар его передавался танцующим.


   
    Утром одна из домработниц обнаружила  тело Дмитрия Олеговича в кресле-качалке, у давно остывшего камина: его глаза были ясными, на лице застыла улыбка, голова - повернута к окну... будто он до сих пор смотрел на чье-то до боли  знакомое и такое дорогое ему отражение...