Воспоминания из жизни советской студентки

         Мне двадцать один год и я окончила учёбу в университете. Свои дипломные работы мы с моей лучшей подругой Таней защитили на «отлично», за что Танин отец сделал нам царский подарок – он подарил нам туристические путёвки на Камчатку в Долину гейзеров. С благодарностью и любовью я вспоминаю родителей моей подруги, они опекали меня значительный  период моего студенчества. Владимир Николаевич и Зоя Петровна, а также их дети —  коренные петербуржцы. Несколько поколений предков Владимира Николаевича были учёными и профессорами. Сам Владимир Николаевич тоже был профессором – тундроведом. Такой значительной научной величины их было всего двое в мире, а именно Владимир Николаевич Андреев и профессор из Канады. Каждое лето по нескольку дней, а иногда и зимой в выходные дни  я гостила у подруги на даче. Я была очень скромна и достаточно хорошо воспитана, поэтому пыталась не обременять их своей персоной, но удавалось мне это с трудом, меня доставляли туда в приказном порядке.

 Дача была на Сергеляхе, это был большой бревенчатый дом с мансардой, маленьким балконом и вместительной террасой. Участок вокруг дома был большой, там было всё: много больших красивых лиственниц и елей, цветник перед крыльцом, скамейки между деревьями и огород за домом. Со всем этим легко и радостно управлялась маленькая и хрупкая Танина мать - кандидат биологических наук Зоя Петровна.  Мы с Таней, конечно, помогали, но не очень активно, а нас никто и не принуждал к этому. Отношения между родителями подруги были   милыми, добрыми, сразу было видно, что им хорошо вместе. Большой и властный на работе,  Владимир Николаевич легко и радостно подчинялся маленькой хрупкой Зое Петровне. Близкие друзья и приятели называли их по петербуржской моде – ВЭ ЭН и ЗЭ ПЭ.  Сами же они частенько окликали друг друга шутливо и ласково - Веник и Зэпка. Мы с Танькой жили в мансарде, скорей только ночевали.  Недалеко от дачи было озеро, там мы проводили много времени: купались, загорали, читали книжки и катались на лодке.  К нам присоединялись наши подруги. На даче часто гостили известные  в нашей стране того времени люди: поэты, артисты, учёные. С иностранными гостями мы с Татьяной общались с нашей стороны – на плохом английском, со стороны гостей – на плохом русском. Всё вместе составляло неплохую беседу и приятное весёлое общение.

А зимой я гостила у них в городской квартире, с ночёвкой в выходные дни. Время от времени Владимир Николаевич подходил ко мне в коридорах университета и строго говорил: «Наташа, я соскучился по пирожкам и вареникам. Завтра пятница, надеюсь, на ужин их поесть», — и слегка улыбнувшись, шёл дальше по своим важным делам. А я с радостью бежала стряпать для него пироги и вареники, мне очень хотелось сделать для милых ВЭ ЭН и ЗЭ ПЭ что-то приятное, тем более, что я действительно, без ложной скромности, очень хорошо стряпала, у меня получалось отличное тесто. Сейчас-то я, конечно, понимаю, что пирожки с блинами были просто предлогом, чтобы заманить меня к себе домой на выходные с целью подкормить и дать выспаться на уютной мягкой постели в тепле. Хотя стряпала я, в самом деле, очень хорошо.
Как-то однажды, я в  отсутствие Таниных родителей, мечтая сделать для них приятное, вымыла в квартире полы. Дело это было для меня привычным, я жила и убирала в одной лаборатории, каждый день мыла полы  гораздо большей площади, чем их достаточно скромная квартира. Сообщать об этом я никому не собиралась, но качество моей уборки, как оказалось, сильно отличалось от Танькиной, и её родители сразу обо всём догадались. «Чтоб это было в первый и последний раз, — очень строго и единодушно заявили они, — Ты – наша гостья. Больше не ставь нас в неловкое положение».
 
С благодарностью вспоминаю ещё один случай их ненавязчивой и незаметной для меня тогдашней  заботы. Одежды в те времена у меня было  совсем немного, буквально одно платье, одна юбка и одна блузка, но я как-то не страдала по поводу скромности моего гардероба. Платье моё было сшито маминой приятельницей из очень качественной ткани чёрного цвета  и модного фасона.  Форма трапеции, длинная французская косая вытачка и большой круглый воротник. К этому воротнику я в свои длинные одинокие вечера сшила и связала множество воротничков и широких манжет разной расцветки, отчего платье каждый раз выглядело по-новому. До сих пор вспоминаю это платье с любовью.  Но я уже была девочка большая, двадцати лет и, вероятно, что-то во мне уже стало просыпаться женское.  Однажды, бродя с Таней по Универмагу, я увидела синенький свитерок, мягкий, тонкой шерсти отличного качества и мне неожиданно остро  захотелось его купить. Жила я на стипендию, которая по тем временам была очень хорошей,   училась практически на одни пятёрки и последние два курса получала ежемесячно 49 рублей. Понравившийся свитер стоил 30 рублей или немного больше. Это была для меня непосильная трата, стипендия была рассчитана чётко на питание, гигиену, канцелярию и необходимое бельишко, а ещё мы с подругами раза три в месяц по пятницам обязательно ходили в театр, после чего съедали по пирожному в молодёжном кафе. Это развлечение, хоть и со студенческой скидкой, забирало из бюджета до 15 рублей в месяц, но лишить себя такого удовольствия было выше моих сил. Я ещё помнила, как после отъезда сестры, лишившись заработка, но имея стипендию тогда в 36 рублей, я пару месяцев не рассчитывала свой доход. Но жила я в СОВЕТСКОЕ, не всеми сейчас любимое, время и это меня спасло. Я, после занятий заходила в столовые,каждый раз выбирая разные. Там, я брала чай, садилась за столик и ела, сколько влезет, бесплатный и вкуснющий чёрный хлеб, щедро намазывая его такой же бесплатной горчицей или посыпая солью. И ни разу никто не прогнал меня и даже не посмотрел косо. Таким образом,  свитерок остался только моей мечтой.

 Я полюбовалась, повздыхала, а подруга мне посочувствовала. Назавтра была суббота, и Таня после лекций передала мне приглашение её родителей в гости. За ужином Зоя Петровна рассказала, что у дочки её подруги скоро свадьба, ей сшили белое милое платьице, а подходящую комбинацию найти не могут. Тут Танюша своевременно "вспомнила", что такая есть у меня, я ей сама показывала. Действительно, когда я была дома в летние каникулы, мама мне подарила очень миленькую, нарядную, всю в кружевах  белую комбинацию, но я ни разу не надела её и она лежала новенькая с этикеткой, на которой красовалась немалая цена, целых 22 рубля. Зоя Петровна стала умолять продать её подруге и я, конечно же, с радостью согласилась, чтоб хоть как-то помочь ей. Назавтра мне передали вместе с благодарностью за помощь 30   вместо 22 рублей.  Тогда подруга напомнила мне про свитер, и мы с радостью помчались покупать его. Я была счастлива, но мне только спустя несколько лет пришла в голову догадка, что всё это было придумано специально, чтобы помочь мне приобрести свитер, который мне так понравился. Сейчас я в этом совершенно уверена. Я, сдержанная по характеру и воспитанная на классике,   любительница английской классической литературы, ни за что не приняла бы такой дорогой подарок, тем более деньги. Поэтому моя дорогая Зоя Петровна, которая уже изучила мой характер,  придумала всю эту историю, чтоб я могла купить понравившуюся мне вещь.

Вечная благодарность и Светлая память Зое Петровне и Владимиру Николаевичу.