Шаг, за которым...

Нервным шагом он спускался по раздолбанным временем ступенькам. Его окружали исписанные нецензурными словами стены затхлого подъезда дома, в Богом забытом месте. Впопыхах, надевая куртку трясущимися руками, и пытаясь сдержать боль и страх он сам для себя не заметив, пробежал три пролета. За окном лестничной площадки прохлаждался ноябрь, плача ленивым дождиком и запускал внутрь промозглый резвый ветерок.

Где-то наверху слышались крики женщины и матерщина какого-то мужика: та умоляла его чего-то не делать, а он говорил что-то за проклятого щенка и его наказание. С глазами на мокром месте, подросток суматошно достал смятую в хлам пачку вонючего «Винстона» и чиркая трёхкопеечной зажигалкой, купленной в ближайшем киоске, прикурил сигарету.

Сев на подоконник и свесив одну ногу на батарею, шаркая тёмно-коричневой штаниной, мальчик сделал глубокую затяжку. Горьким хваткий дым захватил на непродолжительное время лёгкие, одурманив болезненной тоской сердце. Слегка прислонив обросшую голову к замызганной и давно некрашеной стенке, пацан шмыгнул с обидой своим острым носом. На его лице зиял свежий синяк, обрамлённый бордовыми паутинками кровоподтёков.

Апельсиновым огоньком маячил окурок, измазанный слегка сгустившейся кровью от рассечённой губы, насыщая железным привкусом едкий дымок. Взглянув на окурок, малой достал влажные, почти выдохшиеся салфетки из кармана и небрежно вытер кровь, обводя рану. Его рот залил хоть и слабо уловимый, но неприятный спиртовой вкус, но аромат был получше, напоминал яблочный. Он бросил смятую, теперь уже розовую салфетку в окно и на какой-то момент задумался.

Паренёк чувствовал себя безнадёжно и опустошённо, словно кто-то взял и оторвал от него часть - самую главную. Ему не представлялось возможным оценить всю красоту и ужас действительности, потому что с каждым днём всё сильнее становилось безразлично окружающее. Так продолжалось уже несколько лет - лишь мрак, страх и обиды, и не важно где. Хоть дома, где так же уютно, как в этом подъезде, в угнетающей школе, где приходится так же подавлять боль, или просто на улице, во дворе.

Немного погодя в задумчивости, он отвернулся от окна, и уткнулся носом в воротник куртки. Сырой подъезд заботливо укутывал его промозглым холодом, заставляя содрогаться и выдыхать пар. Он вспоминал то немногое, что радовало его и грело, воспоминания, повторяя которые, ему было вновь хорошо. Немного пошуршав своей тёмно-синей парусиновой курткой, он нашел во внутреннем кармане жетончик с кличкой и пожившую фотографию.

На блестящей овальной вещице было выгравировано незамысловатое «Кроля», а на оборотной стороне «Любимому сыночку Мише от любящих родителей». Как сейчас, парень помнит тот день: в своё семилетие получить такой великолепный подарок – кролика-друга - было незабываемо. Ушастый был маленьким пушистым комочком абрикосово-веникового цвета с синим бантом примерно того же размера. Миша сиял и от счастья был на седьмом небе. Ошейником с висячей овальной штуковиной наградить зверька смогли только, когда тот подрос и поправился.

Глуша слёзы от свербящих губы и скулы сигаретным дымом, Миша погладил брелок Кроля, улыбнулся и положил его рядом. Затем подросток всмотрелся в истрёпанный снимок и с грустью вздохнул. На фото были запечатлены счастливые лица родителей и его самого, где он держал на руках своего только что подаренного кролика. Перевернув изображение, перед ним проявилась подпись «12.11.2004. Мишке семь»

Проведя рукой по волосам и затянувшись последний раз, пацан затушил о раму бычок и щелчком выбросил его на улицу, на которой дождь уже успел разыграться не на шутку, громко стуча по стеклам в облупленных рамах. Миша всмотрелся в снимок, тщательно рассматривая отца, тогда еще живого и здорового.

Его отец ушёл из жизни очень рано, едва бы исполнилось ему сорок. Он был электриком и погиб на работе, накануне юбилея, по несчастному стечению обстоятельств, когда полез по столбу для починки линии. Кто-то или по невнимательности, или по халатности снова подал напряжение и его прожгло током в грудь намертво.

Миша очень скучал по тем временам, от утраты щемило сердце на протяжении уже четырёх лет. Он очень любил ту семью, что канула в прошлое - своих мать и отца. Смерть эта также выбила землю из-под ног и у матери, она долгое время скорбела, страдала и боялась за будущее теперь уже только двоих. Спустя почти три года мать, чтобы, наконец, унять боль вышла замуж повторно, чуть ли не за первого подвернувшегося. К разочарованию, этот брак ничего хорошего не сулил.

Отчим, хоть это не было очевидным поначалу, оказался очень скверным человеком, пристрастился к выпивке, и очень часто в пьяном угаре избивал мамку и пасынка. Сын неоднократно говорил матери, чтобы та прогнала его, но женщина будто не слышала. Мальчик никак не мог разуметь, зачем она это терпит и продолжает с ним жить. Кроля, кстати, увидел мир иной в тот же год, что и отец, бедного грызуна затрепала соседская собака летом, когда они были на даче. Миша много плакал и был еще более опустошен и расстроен. Две потери разом в один год.

Часто, чтобы уйти от реальности и окружающего кошмара он утопал в воспоминаниях и в блаженстве растворялся в них. Выстраивал на их основе целый мир, целую вселенную, свою вселенную, какую хотел, главное, что ему хорошо. Миша, словно художник, рисовал вокруг себя растения, животных и птиц причудливых видов. Он наполнял свой мир тёплым светом и магический воздухом, окрашивал всё в приятные цвета и заставлял крылатых петь шёлковые песни. Его переполняла любовь к этому призрачному миру, сотворенному собственными мыслями и намерениями - его он называл Изнаночным.

Перевернув фотографию, он нацарапал ржавым гвоздём на ней что-то и зажал в руке. Отвлекшись от фото, перед его взором возникла потрясающая картина. По всему подъезду спеша тянулись лианы, раскрывая потустороннего вида листья, а унылые стены стали украшать неведомые никому растения, густо разрастаясь и переплетаясь между собой. Всё зарастало мгновенно, ступеньки, полы и потолок стали рыхлой землёй, дающей жизнь сочной траве. По всем сторонам распускались диковинного вида цветы, из ниоткуда появившиеся пёстрые бабочки и птицы, поющие серенады. Миша, улыбнувшись, встал чтобы оглядеться и окно, на котором сидел, тут же превратилось в двери, словно из сказок. Толкнув легонько рукой, ворота плавно распахнулись и солнце залило всё живительным светом дав, наконец, флоре и фауне свой цвет. Благодаря тёплым лучам теперь было заметно, что цветы пестрили лиловым и желтым, бабочки были розовыми, а птицы синего цвета.

Как и прежде, мальчик восхитился всеми этими созданиями и ощутил радость и спокойствие.

- Как же я скучаю, - произнёс с придыханием Миша.

- Я тоже скучаю, - сказал кто-то, - мы скучаем.

Паренёк развернулся и увидел своего Кролю, тот сидел у скособоченных почтовых ящиков, закостеневших сине-зелёной от мха корой, на задних лапках, а в передних держал пучок травы.

- Красиво ты всё сделал, - продолжал говорить кролик.

- Стараюсь, с каждым разом всё лучше, - улыбаясь и пуская слезу одновременно ответил мальчик.

- Снова отчим избил, в который раз, - взгрустнув констатировал зверёк, - мы всё видим, - добавил он.

- Да, опять, я больше не могу, мне больно и я хочу это прекратить.

Кроля взглянул на него с сожалением, будто захотел пустить слезу, но он не умел этого делать. Питомец был смазан, будто призрак, как всё здесь, в том числе отец, но раз за разом мир был видим Мишей всё отчётливее. С каждым разом, он делал свой мир сказочней и живей, чтобы пепельная призрачность постепенно исчезала. Мальчуган снова кинув взгляд на фото, зажатое в руке, подошёл к краю двери и присел свесив ноги. Ушастый питомец пропрыгал за ним и сел рядом.

Перед ними распростёрлось безмятежное лазурное небо и молочные облака, кудри которых касались носков синих кроссовок Миши. Легкий ветерок раздувал его каштановые патлы во все стороны, придавая тем самым спокойствие. Он моргнул своими серо-зелёными глазами и незаметно для самого себя оказался тем самым десятилетним мальчиком, потерявшим отца и друга. Посмотрев на кролика, печальный мальчик увидел, что тот изменился, став меньше, словно вернулся в тот день, когда на нем был тот самый синий бант.

- Не смей делать то, что ты задумал, - предупредил тонким голоском Мишин любимец, и начал жевать траву.

- В моей жизни нет ничего светлого и хорошего, только боль и страх, я больше не хочу здесь быть, - начал Миша, - мне хочется, чтобы было легко и тепло, светло и радостно, как вам, - проговорил он, повернувшись к шерстяному другу, и погладил его по спинке. Тот посмотрел на него и предостерёг ещё раз, добавив, что очень любит мальчика.

- Я тоже тебя люблю, Кроля, - с теплом ответил Миша, и отвернул голову от зверька.

Он разглядывал мир, созданный собственными мыслями и чувствами и мир этот был прекрасен. Яркое светило заботливо проникало лисьими лучами во все уголки оранжевым закатом, раскрашивая разноформенных воздушных барашков в персиковый цвет. Ветерок стремился, как грациозная лань и посвистывал словно соловей, блуждая по вечной округе. Нежную, бледно-розовую с лёгкой бирюзовой вуалью палитру размешали пепельно-чёрным певуны - странно выглядящие птицы, напоминающие журавлей и лебедей одновременно. Стая клином летела куда-то вдаль, будто в поисках лучшей участи.

Изредка, через каракулевое полотно облаков-мочалок появлялись изящными движениями, словно руки балерины, шеи-вопросы огромных существ, что топтали землю миллионы лет назад. Чуть поодаль виднелись парящие острова, по всем сторонам каждого из которых спадали сиреневые водопады, служащие водопоем для длинных существ. Расположившиеся на торчащих кое-где ветках дома, полностью поросшего зеленью, барды - дивные птицы лимонного цвета с раздвоенными хвостами стали петь умиротворяющую мелодию. Мальчик жалел только о том, что не мог летать, но ему очень хотелось. Вся эта картина дарила мальчику безмятежность, что окрыляла его и обнадеживала.

- Всё образуется, в жизни и не такое бывает, не делай глупостей, сынок.

- Привет пап, я очень скучаю, мне плохо.

Миша повернул голову и увидел отца, сидящего на месте, где только что сидел грызун. Тот глядел на него лучезарными светло-серыми глазами и улыбался. Такой же, как в тот день, когда погиб, без нескольких дней сорок лет, будто времени для него больше не существовало, что в общем-то являлось истиной. Всё в той же одежде, как в тот день: роба электромонтёра с прожжённой дырой на груди и чёрные уставшие ботинки. Сын крепко обнял папу и повторил, что очень скучает, отец ответил ему тем же самым.

Затем достал из кармана мятую сигарету, и каким-то магическим образом прикурил, медленно затянулся, и выпустив пар продолжил говорить.

- Я знаю, тебе плохо и больно, но то, что ты решил – не выход, Миш.

- Я каждый день боюсь, пап, что он побьет, а то и убьет нас и я ничего не смогу сделать.

Отец молчал и глядел пронзительно.

- Каждый день происходит весь этот ужас дома, я просто устал и хочу, чтобы всё это закончилось.

- Нет, не надо, Мишка, подумай о маме, что будет с ней? Она же с ума сойдёт и ничего хорошего не будет. Всё не так, как ты себе представляешь.

- Я думаю, что маме уже всё равно на меня, что не любит.

- Глупый! Она всегда тебя любила и любит, даже когда ты так не думаешь. Ей просто до сих пор больно и страшно. Она боится за тебя. Ты – всё, что у неё есть. Не убивай её этим.

- Пап, что мне делать?

- Просто возьми себя в руки и всё наладится, вот увидишь, а здесь, где я на самом деле, тебе ловить нечего.

- А как же страх? - спросил Миша и ещё больше зажал фото в руке.

- Ты победишь его, ты вообще всё сможешь, ты у меня вот, целый мир создал, - воодушевленно произнёс отец, обводя рукой округу, - всё получится, я люблю тебя, Мишаня.

- И я тебя лю…

Не успев произнести в ответ слова, мальчик услышал скрежет и звук быстро нарастающих шагов, спускающихся сверху. Он слышал их всё громче и более отчётливей, они казались всё страшней вперемешку с рыками и рёвами. Подросток резко обернулся и увидел двух саблезубых тигров бурого цвета, с серыми клыками. Разъяренного вида они бежали к мальчику и рычали, а впереди бежавший зверь выглядел особо угрожающе, с окровавленной пенной пастью!

Миша испугался, ещё никто не угрожал ему в Изнаночном мире, зажмурившись, оттолкнулся руками и подался вперед в двери навстречу облакам. На доли секунд пацан мог летать, он почувствовал себя легко и свободно, спокойно и умиротворенно. А потом услышал, будто внутри, призрачное, еле уловимое «живи» из уст отца, который уже растворился. Тигр с рёвом прыгнул за ним и выпучив глаза крикнул "стой, сопляк!", и махнул лапой.

Лёгкость и свобода покинули мальчика и он стал ощущать на себе холодный осенний дождь и злой ветер. Внизу был гул суматошной улицы, а сверху рука, державшая в замок. Рожа тигра улетучилась и превратилась в лицо отчима, протрезвевшего от всей этой ситуации. Где-то позади слышался плач и полукрик "Мишенька!" матери.

Отчим подтянул за руку мальчугана, теперь уже прежнего, четырнадцатилетнего. Мать помогла ему затащить пацана обратно в подъезд. Она эмоционально расцеловала и обняла его, плача и трясясь. Отчим, тяжело вздыхая, вытер серебро пота со лба и закурил. И лишь старая семейная фотография, с выцарапанной гвоздём фразой "Прости, мама", кружась вертолетом упала на промозглый асфальт и моментально размякла.

Прошло какое-то время и жизнь действительно стала налаживаться, как и говорил отец. Отчим бросил пить после ультиматумов матери, перестал буянить и истязать, прося перед этим у обоих прощения божась, что такого никогда не повторится и, действительно, своё обещание сдержал. Мать изменилась, ей стало гораздо лучше, она расцвела и зажила полным цветом. Всех стало не узнать, все стали нормальными и живыми.

Что же до Миши, то он получил то, что хотел. Ему безмятежно, радостно, тепло и хорошо в полноценной семье с мамой и отчимом. В школе и дворе так же наладилась жизнь, возможно, что пацана изменило всё это, но однозначно он знал, что если дома хорошо, то хорошо всегда.

Мишка с мамой часто навещают могилку отца и говорят с ним обо всём, а тот им часто снится. Но ещё чаще, он посещает Изнаночный мир, чтобы побыть с отцом и другом. Каждый раз отец, улыбаясь, летит к нему навстречу, держа в руках Кролю, они обнимаются и летят мимо гигантских шей древних существ все вместе, в сопровождении бардов, чтобы строить их мир дальше.

2021 г.