Люба-Любанька. 6

    Поставила поднос на табурет, подошла к кровати. Ольга Николаевна отвернулась от меня к стене.
   -Ольга Николаевна, я борщ сварила. Поешьте, пожалуйста, пока тёплый. Вам сметану положить?
   Она молчала.
   -Как Вы себя чувствуете? Может что-нибудь нужно? Не стесняйтесь!
   Молчание.
Я ушла.

 Гена и Наташа доедали борщ, им понравилось.
   -Наташа, а тётя борщ ест? Может, не любит?
   -Ест! Только мы борщ в последний раз ели года три назад, когда Гене пенсию повысили.
   -Наташа, Вы потом сходите к тёте, заберите тарелку.
   -Нет, я к ней не пойду! Пусть дядя идёт!
Гена тоже не выражал желания общаться с сестрой.
  -Гена, придётся тебе! На меня она плохо реагирует, я для неё сильный раздражитель.
   Пока мы так пререкались, Ольга Николаевна сама вышла на кухню с пустой тарелкой, поставила её в мойку. Я положила ей второе, налила компот. Она села за стол и стала есть. Она старалась соблюдать этикет, но было видно, что голодна, что давно не ела нормально, что во многом себе отказывала. Мне было её жалко, ведь она старалась собрать и сохранить свою семью, когда её мир рушился, выжить, отгородиться от нового жестокого мира. Спасла, сохранила, но так и не смогла выйти из «схрона», отрезала всех от жизни, от людей, осталась в прошлом и пыталась затянуть туда остальных, не давая им развиваться, учиться, искать своё место. Она не видела хороших перемен, замечая только негатив и своим пессимизмом отравляя жизнь близких и обрубала им социальные связи.
    Наш обед-ужин закончился в молчании. Ольга Николаевна еле слышно сказала,-
   -Спасибо!
Вымыла за собой посуду и ушла в свою комнату. Наташа убежала, не предложив мне помощи.
   Я убралась и пошла заказывать нам билеты, Гена радовался как ребёнок нашей поездке.
За три дня Ольга Николаевна совсем оправилась, снова стала покрикивать на Наташу, та огрызалась в ответ. Узнав, что деньги Наташе заплатят через меня, и она не потеряет статуса безработной, она успокоилась и стала планировать, как они их потратят, но у Наташи были свои планы. Она выпытывала у меня, сколько ей заплатят за проработанное время, даже не постеснялась у начальника спросить. Он предложил ей убираться в офисе, и Наташа, «неряха», как называла её Ольга Николаевна, с радостью взялась за тряпку и ведро. Ей очень были нужны деньги, она поделилась со мной своей мечтой,-
   - Рядом с нами есть парикмахерская «Имидж». Стрижки там очень дорогие, но подбирают то, что именно твоё. Там моя подруга подстриглась, ей ещё посоветовали сумку и очки купить, так она в тот же день познакомилась с мужчиной и через три месяца вышла замуж. Сейчас живёт с мужем где-то на тёплых островах, он у неё программист, работает по интернету.
    Не очень я верю в такие рассказы, но подстричься Наташе не мешало, а если у хорошего мастера, то тем более. Она молодая ещё, может, найдёт свою судьбу, я же нашла Гену. Мне даже странно, что я без него жила, такой он родной, хочется жить, хочется о нём заботиться, хочется слышать, как он по-московски мягко акая, называет меня,-
  - Любанька!


      Накупив подарков внуку, сыну, подруге, даже невестке купила, наготовив на неделю и заполнив холодильник и буфет, мы уехали. Для Гены это было первое путешествие «послеперестроечного» времени. Всё его удивляло, всё приводило в восторг, и удобная плацкарта с лесенкой, и виды за окном, и фирменный чай в стаканах с подстаканниками.
   Прибыли в мой город. Он маленький и тихий, на Москву непохожий. Гене всё интересно,-
   -А как мы поедем? На такси?
   -Поехали на такси!
Вот они три старые «Лады» стоят, в Москве такие редко увидишь. Сели мы в такую Ладушку и покатили к моей подруге, быстро доехали.
   -С вас пятьдесят рублей!
У Гены глаза больше очков стали и он с достоинством протянул шофёру сотку,-
   -Сдачи не надо!
Водила, обрадовавшись чаевым, помог затащить наш багаж на третий этаж, дом без лифта.


  Подруга ждала нас, стол накрыла, обниманья-целованья, и мы проходим в «зал». Вроде недолго я отсутствовала, и вся жизнь моя здесь прошла, но чувствую себя «в гостях», отвыкла, по-другому на всё смотрю, московскими мерками меряю. Сели мы за стол, выпили, закусили. Подруга нас со свадьбой поздравила, подарила новую льняную скатерть, интересно, сколько она у неё в загашнике лежала? Сейчас такие не выпускают. Мы ей тоже московский подарки вручили.
   - А ты Лешке звонила? Он знает, что ты приехала?
   - Нет, и что замуж вышла не сказала.
   -Как же так, сыну и не сказать?
Я пожала плечами,-
   -Не очень-то он слышать обо мне хочет, на звонки не отвечает.
   -Давай ему сейчас позвоним!
   -Давай!
Она набрала номер, Леша сразу же взял трубку. Мой номер, наверное, у него в чёрном списке.
   -Леш, здравствуй! Как вы? А Гриша?  Леш, я чего звоню-то, мама приехала. Твоя. И с мужем. Ты б в гости зашёл, ведь полгода не виделись, с бабушкиных похорон. Да, у меня остановились. Завтра мы все на кладбище с утра, а ты заходи после работы, с женой, с Гришей. Ждём!
   -Ну что?
   -Всё хорошо, обещал завтра зайти.


Утром мы как буржуи покатили на такси на кладбище, таксист оценил поездку в семьдесят рублей.
Гриша широким жестом дал ему сотку, вызвав благоговейное восхищение моей подруги,-
   -А он у тебя богач! И не жадный.
  Меня полгода не было, город не изменился, а вот кладбище… Оно выросло, заняв еще две рощицы. Уходят люди, уходят. Тут мы расстались, подруга пошла на «ковидную» часть, а мы -  к своим. Могилы были ухожены, листва убрана, всё посыпано песочком. Стояли искусственные букеты, на крестах висели веночки. Я заметила на всех могилках следы от прогоревших свечей.
Мы воткнули живые цветы прямо в землю, ночью они замёрзнут и простоят до весны. Весной уберём, если живы будем. Свечи жечь не стали, забыла купить. Выпили по рюмочке, по блину съели. Представила я Гену своим, особенно маме,-
   -Вот мой муж, прошу любить и жаловать!
Гена им понравился, они ему тоже. Поклонились, попрощались, пошли к подруге, а у неё беда: упало дерево, кресты повредило, один совсем развалился, надо варить, а сварщик занят. Тут мой Гена, почувствовав себя джентльменом и суперменом, пошёл за сварщиком, посулил ему сотку и сварщик тут же появился, всё сделал. Крест, правда, почернел, но весной покрасим. Подруга моя растроганно,-
   -Вот что значит настоящий мужчина! Ох, и повезло тебе!
Гена грудь колесом, голову выше, плечи расправил. Потом в сторонке попросил,-
   -Не могла бы ты мне рублей пятьсот дать по сто? Вдруг пригодиться?
   А вечером пришёл Лёша, один, но с цветами. Красивый букет астр преподнёс, наверное, у бабушек на вокзале купил. Познакомила его с Геной, он вначале настороженно держался, потом оттаял. Про Гришу много рассказал, даже на мой телефон фотки сбросил, подарки взял, вежливо поблагодарил, рано откланялся. Гена спать пошёл, надышался кислородом, рано сомлел, а мы убирали да беседовали,-
   -Хорошо, что Лешка пришёл! Будете теперь общаться, может и Гришу приведёт.
   -Да он меня и не узнает!
  -Ты что, у детей память хорошая! То, что в детстве было, до сих пор помню, а что вчера - вспомнить не могу.
   Она опять начала хвалить Гену, что помог ей кресты починить, что денег не пожалел.
Я, чтобы перевести тему, стала благодарить её, что так хорошо поддерживает мои могилки, а она,-
   -Это не я, это Лёша. Он там с Гришей обихаживает.
Прямо бальзам на сердце: живой значит, помнит Род, сыну память передаёт. Даже всплакнула.
 Долго мы сидели на её маленькой кухне, а я ей всё рассказывала: как свадьбу в ресторане гуляли, и как я в окно залезала, и о родственниках, и о грязи и нищете, как я с этим боролась.
   -Всё равно, я тебе завидую! Грязь отмыть можно, и обои переклеить, а вот человека найти… Хорошо, что ты тогда меня не послушала и уехала, с Геной встретилась. А у нас тут только и новости, что люди умирают. В магазине встречаемся: как здоровье, кто умер. Всё! Тяжело, пойти некуда, ты уехала, и поговорить-то толком не с кем, кто работает, ещё как-то в отпуска ездят, а у меня дом да дача.
Я пригласила её к нам в гости,-
   -Приезжай к Новому году, если ковида не будет, погуляем по Москве, в театр сходим.
Она прямо загорелась, -
   -Приеду! А твои родственники против не будут?
   -Не знаю, в крайнем случае в окошко влезешь, мы на первом этаже.


На следующий день Леша пришёл вместе с Гришей.  Гриша бросился ко мне,-
   -Бабушка!
Помнит, не забыл.
   -За подарки спасибо!
   -А это твой дедушка Гена!
Смотрят друг на друга, Гриша улыбается, а у Гены рот до ушей давно растянут. Мой муж в душе такой же  ребёнок, они быстро подружились и затеяли в солдатики играть. Сидим, разговариваем с Лешей, а меня чувство не отпускает, что  чужой человек передо мной, тягостно. Он, наверное, то же почувствовал, рано стал прощаться, а Гриша разыгрался, уходить не хочет, жмётся ко мне и Гене, капризничает. Но Лёша отец строгий, внуку пришлось подчиниться. Нас пригласили к себе на завтра, не хотелось мне идти туда, где меня заранее похоронили, а потом из родного дома выгнали, да Гриша так смотрел,-
   -Бабушка, дедушка, вы придете? Я вас буду ждать!
Как его обмануть?
   -Конечно, придем!
   На следующий день стали собираться к назначенному часу, я Гену оглядела, как на нём костюм сидит, ботинки он с вечера начистил. А я в джинсах и кроссовках. Собрали подарки Грише: рюкзачок, в школу ходить, туда пенал красивый и книжку положили чтоб читал. Гена взял радиоуправляемую машину, хотел вчера внуку отдать, я не разрешила. Невестке и сыну купили букет цветов и торт из  единственной кондитерской при местной столовой. Кстати вкусный, мы такой же накануне съели. Вышли из подъезда, а нас такси поджидает, хорошо в нашем городе сарафанное радио работает. С ветерком домчал, свой мобильный оставил, -
   -Когда нужно будет, звоните. Я всегда свободен.
Господи, да как же они живут здесь? Дачи-огороды!


   Нас ждали, стол накрыт, все при полном параде, даже сваты мои здесь. Гена цветы вручил, я сыну торт передала. Гришеньке рюкзачок и пенал понравились, книжке он обрадовался, но машина, машина сделала Гену в его глазах всемогущим волшебником.
   Вся мужская часть компании сгрудилась, изучая инструкцию и каждый поуправлял всласть красной машинкой, невзирая на Гришино нетерпение,-
    -Деда, папа, теперь моя очередь! Ну, дайте мне!
Хорошо, Гена забрал у Лёши пульт и стал учить Гришу управлять машинкой, несмотря на протесты невестки, -
    -Прекрати! Эта игрушка для улицы! Пойдёте с папой гулять, позапускаете!
Но Гриша не слушал, а Гена вступился за него,-
   -Да пусть запускает! Он аккуратно!
Невестка заткнулась, ссориться с «москвичами» в её планы не входило. Я смотрела на внука, на его радость,-
   -Бедная мама! Жаль, что ты не дождалась! Посмотри, если можешь, моими глазами, порадуйся! И знай, он помнит тебя, не забывает, за могилками ухаживает. И твой внук Лёша тоже.


   Сидим, ведём светские беседы, невестка, лиса хитрая, хвостом крутит, из кожи вон лезет, пытается старое загладить, Гришиными успехами хвалиться, сваты ей поддакивают,-
   -У Гриши такая хорошая учительница, да только на пенсию ей скоро, как мальчику хорошее образование дать? Учителей не хватает, дети ужасные, ругаются, дерутся.
Понимаю их намёки, но молчу. Им со мной хоть в маленькой, но трёшке, тесно было, выперли. В одной комнате впятером точно не уживёмся.
 Заходили и так и эдак, честно говоря, разозлили, да и Гена готов был уже всех пригласить,-
   - Гриша начальную школу закончит,  вы ведь учительницу его хвалили? А в среднюю  мы его к себе заберём, будет с нами жить, в московской школе учиться. Поедешь, Гриша, к нам жить?
Он радостный кивает, мы ведь его семья, но его родителей моё предложение не радует, их-то не пригласили в Москву. Но сдерживаются, улыбаются. Заходит разговор о пенсии, получаю ли я московские надбавки?
   -Нет, не получаю. Чтоб их получать нужно в Москве пятнадцать лет отработать, налоги платить. У Гены пенсия московская, он её заработал, 46 лет непрерывного стажа, ветеран труда.
Он смущённо называет свою пенсию. Повисает уважительное молчание, мой сын на заводе меньше зарабатывает. Я стараюсь опустить их на землю,-
   -В Москве это очень скромные деньги, там цены ого-го! Булочка с корицей 150 рублей, мороженое эскимо – сотка! У вас такси – 50-70 рублей, а в Москве поездка на транспорте – 55 рублей.
    Сидят, переваривают.
   -А как в Москве с работой?
   -Работа есть, платят по-разному. За хорошую зарплату будешь по 12-14 часов ежедневно с одним выходным работать, считай в две смены.