Сказка о туманном городе. Глава VII. Город Истины

Предупреждение: В тексте этой главы присутствует ненормативная лексика и сцены не для людей с нежной психикой. Возрастное ограничение: 18+

***

Аменте долго шла по тропинке, хотя времени она не замечала. В голове она прокручивала встречу с Нектро и продолжала с ним спор, и чем дольше этот спор продолжался, тем более кот казался ей прав. Так она не заметила, как оказалась у городских ворот. Она бы, наверное, ничего не заметив, в них бы и вошла, как вдруг услышала опять голос. Но нет! В этот раз голос не пел, он шептал. Это был очень страстный шёпот.

Змеи целуются. Дети играют.
Слепые бредут, дороги не зная:
Один упадёт – все в бездну за ним.
И только младенцу остаться живым.

Аменте почувствовала страх. Слова ей показались мрачноватыми и страшноватыми, может быть, потому что она младенцем не была, а зрения лишиться дело нехитрое. Она колебалась, стоит ли входить ей в город, или, может, ещё не поздно воспользоваться советом кота.
– Приветствую тебя, о прекрасная спутница! – раздался елейный голос над ухом. – Ваша истомившаяся душа пришла в Город Истины. Будьте моей сестрой, и я вас проведу сквозь Улицы Лжей в обитель Истинной Истины.
Аменте посмотрела на незнакомца. Тощий как дождевой червяк тип в длинном платье с закатанными рукавами нависал над ней.
– Меня зовут Стахан. А Вас? – продолжал червякообразный.
– Аменте, – неохотно отозвалась девочка.
– Какое неподходящее имя! – зацокал языком Стахан. – Вам бы подошло что-то более… более такое… Ну, например, Трудоголия или Рабита. А это прям какое-то такое… ну, вот такое…
– Загробное?
– Возможно. Не наше, в общем. Но мы вам обязательно имя подберём. Вы с нами?
– М-м-м, – неопределенно протянула Аменте.
– Я знал, что вы согласитесь! – радостно заверещал Стахан. – Для начала нужно засучить рукава.
– А зачем? – поинтересовалась Аменте.
– Ну, во-первых, чтобы сразу было видно, что вы с нами, следуете нашим заповедям, и последователи других лжей вас будут обходить, а во-вторых, одна из наших заповедей гласит, что нельзя ничего делать спустя рукава. Мы даже спим их засучив.
Пока Аменте пыталась осознать только что ей сказанное и увидеть в этом хоть какой-то смысл, червякообразный гражданин стал закатывать ей рукава. Рукава закатываться не хотели. Мудрено ли пытаться закатать широкие рукава, чтобы они ещё и держались? Их-то и на запястьях обычно перехватывали верёвочками. Мимо них в город прошёл седоватый мужчина в чёрном бархатном костюме с золотой цепью, трубкой и чемоданом. Он высокомерно, презрительно взглянул на Стахана и бросил: «Болван!» Стахан оскорбления не вынес и начал поливать уходящего самой отборной бранью, из которой самыми печатными и интеллигентными были «скотина неверная», «грязный безбожник» и «маловерная свинья». Потом последовал мысленный сексуальный эксперимент со всей роднёй «нечестивца», а затем угрозы, что, дескать, кто-то там придёт и мужчина сильно пожалеет о своих словах.
Пока Стахан рассыпался в проклятиях, Аменте, хорошенько всё обдумав, закатала рукава и перетянула их перевязями. Нет, она вовсе не испытывала симпатии к данному человеку, просто посудите сами: если ваш первый встречный с такой чудиной, то можно предположить, что в городе таких немало. И тут уж лучше иметь какого-никакого знакомого, чем никаких вовсе. К тому же единственный, по всей видимости, адекватный человек уже скрылся из вида, а искать его в незнакомом городе – не самая лучшая идея.
Стахан оценил «качественно засучённые рукава», и они вошли в Город Великих Истин. Опасения Аменте сбылись буквально сразу. На первой улице первое, что она увидела был огромный транспарант с надписью «ЧУВСТВА И ЭМОЦИИ УБИВАЮТ! ДА ЗДРАВСТВУЕТ БЕСЧУВСТВЕННОСТЬ И БЕЗЭМОЦИОНАЛЬНОСТЬ!» По улице гордо расхаживали люди с каменными лицами, которые иногда ухмылялись, глядя на прохожих, всё-таки выражающих чувства и эмоции. Иногда прохожие отвечали на эти ухмылки оскорблениями. Лица сразу же переставали быть каменными, и, хотя их носители утверждали, что ничего они вовсе не чувствуют и совсем не злятся, тон их голоса свидетельствовал об обратном.
– Если бы я хоть когда-нибудь злилась или вообще хоть что-то чувствовала, то меня б уже объели на голую кость! – визжала одна гражданка.
– Ну, разумеется! Ничего она не чувствует. Как же? То ли дело я? Я только не понимаю, с чего это она рангом выше, – процедила другая.
В общем, эмоциональный накал безэмоциональных ничуть не уступал остальным. Стахан тоже ввернул своё мнение об этих «лжецах» и в результате сцепился с одним из представителей. Мутузили они друг друга с чувством, и чувство это с обеих сторон было взаимным. Аменте же стояла и наблюдала за этим безумием. Идея, что тут нужен проводник, ей теперь не казалась такой здравой, она поспешно раскатала рукава и перевязала их аккуратно у запястий.
– Быстро же вы переобулись в воздухе, - хихикнул голос над ухом. Аменте посмотрела на говорившего. На карнизе сидел Нектро.
– Нектро! – вскрикнула Аменте. – Как же я вас рада видеть!
– Тише-тише! – прошипел Нектро и выгнул спину. – Не надо, чтобы нас кто-то слышал. Возьмите, пожалуйста, мою коробку, трубку и проводите меня. Мне тут ходить на задних лапах не положено.
Аменте засунула трубку кота в сумку и уже было взяла коробку, когда ещё один голос обратился к ней:
– Тю! А ты, по-моему, была с этим трудовым кретином, разве нет? – перед Аменте стояли «каменнолицые», чьи лица, впрочем, вполне выражали эмоции, и их выражения ничего хорошего не обещали. Стахан лежал посреди дороги и тихо стонал.
– Я просто котика своего искала, а этот в провожатые набился, - попыталась вывернуться Аменте.
– Ко-о-отика? – ухмыльнулась одна из женщин. – Какое прекрасное подношение для Великого Духа!
Нектро вздыбил шерсть, выгнул спину, выпустил когти и зашипел. Вдруг перед Аменте весь мир заколыхался. Она вытащила из ножен свой деревянный меч. Она слышала свой голос, видела, что происходило, но при том ей казалось, что это всё не с ней.
– Руки убрали! Кто к котеньке подойдёт – кишки выпущу!
– Аха-ха! Ты нас своей деревяшкой пугаешь? – захохотала толпа.
– Деревяшка – это только половина дела, - злобно усмехнулась Аменте и достала пузырёк с паучьим ядом. – Как вам перспектива загнуться в корчах?
Аменте выплеснула содержимое на деревянное лезвие своего меча. Яд как живой расползся по всему мечу. Он вдруг покраснел, затем побелел и через секунду в руках Аменте был самый настоящий меч из стали. Лезвие смертоносно сверкало острыми краями на солнце.
– Ведьма! – взвизгнул кто-то и толпа бросилась в рассыпную.
Аменте начала приходить в себя. Она смотрела круглыми глазами на метаморфозы своего деревянного друга. Кот запустил лапу в её сумку, достал трубку и закурил её, потеряв всякое чувство предосторожности.
– Таких фокусов я ещё не видел, – пробормотал Нектро. – Как это у вас получилось?
– Не знаю, - растерянно сказала Аменте, потом посмотрела на курящего кота, забрала трубку к его великому неудовольствию, вытряхнула её и засунула обратно в сумку. – Не знаю, как это получилось, не знаю, что это было, но нам надо валить. И не надо так палиться!
Кот согласно кивнул головой, встал на четыре лапы, Аменте вложила меч в ножны и взяла коробку. Так они пошли дальше по улице. Проходя мимо Стахана, девочка ткнула его мыском сапога:
– Давай, вставай! Надо уходить!
Стахан медленно встал, посмотрел на девочку, поправил оборванные рукава, а потом со словами: «Я с ведьмами, предателями и вероотступниками не разговариваю!» – поплёлся в переулок.
Они прошли ещё немного по улице, когда Нектро вдруг задумчиво обернулся и посмотрел в след ушедшему «трудоверу».
– Зря он туда пошёл, – буркнул кот.
– А что там?
– Там эти… Как же их? Развелось же! Эти… Термиты, – он призадумался.
– И чем же могут быть ему опасны эти насекомые? – поинтересовалась Аменте.
– На-се-ко-мые… Н-нет. Наверное, всё-таки не так они зовутся, и зря я обидел такую великую насекомую цивилизацию. Это всё-таки люди.
Кот задумчиво шёл по дороге, Аменте шла рядом и не мешала его размышлениям.
– Вы сказали, что рады меня видеть, хотя, по-моему, очень были не рады со мной встретиться там в лесу, – Нектро снова заговорил. – Вы обнажили меч, чтобы защитить меня, но не пошевелили пальцем, чтобы спасти лаборита, хотя уж по-любому он при встрече был куда более дружелюбен… Добром за зло, злом за добро…
– Вы хотели мне зла? Тогда в лесу… – поинтересовалась Аменте.
– Не-е-ет… Но разве не так воспринимается неприятный встречный?
– Всё познаётся в сравнении. Одно дело: неприятный встречный, который хоть и не принимает твоего образа мыслей, но не пытается тебя переделать; и совсем другое, когда сомнительно «приятный» встречный воспринимает и пытается тебя выдать за того, кем ты не являешься, не спрашивая хочешь ты того или нет, да ещё и своим поведением вовлекает тебя в конфликт, который в принципе тебя не касается, но светит вполне неиллюзорными люлями. Что из этого большее зло? И такое ли уж зло просто не вступить в этот конфликт и оставить его зачинщику?
– Кто-то бы сказал, что это бесчестно.
– А вы?
– Весьма благоразумно. Потому что так исторически сложилось, что все самые ужасные деяния свершаются по причине высокой моральности и нравственности симпатизирующих.
– Не очень понятная мысль, – почесала затылок Аменте.
– Я поясню. Вот есть человек, который очень не нравится другу друга твоего друга. Принципы верности и дружбы заставляют друга твоего друга не любить этого человека, даже не разбираясь в причинах нелюбви друга. В свою очередь твоему другу тот человек не нравится по тем же причинам принципов верности и дружбы. И с вероятностью процентов в пятьдесят, если ты не последуешь этим принципам, то друга ты лишишься. А если последуешь, то будешь беспричинно негативно относиться к человеку, которого ты можешь не знать вовсе. И вот представь, что неприязнь первого выросла до открытой агрессии, а чем шире круг враждебно настроенных, тем более он уверен в собственной правоте и обоснованности своей ненависти, и вот вы уже вчетвером, но, вероятно, вас будет больше, окружили жертву. И?
– Как-то по-идиотски это всё. Я должна ударить?
– Да, или хотя бы поболеть за бьющих, поодобрять их… Поверьте, если вы этого не сделаете, вам же хуже.
– Они изобьют меня?
– В том числе ваш недавний друг.
– Так бывает разве?
– Повсеместно. И всегда это будет очень нравственно и высокоморально. За верность, за честь, за любовь… И это происходит на уровне межличностном, общественном, идеологическом, религиозном. То же самое касается всеобщей любви, которая непременно сопровождается неприязнью к тем, кто эту любовь не разделяет. И одна разбитая морда или сломанная шея – ничто по сравнению с миллионами убитых в разного рода войнах, только потому что кто-то очередной раз защищал свои представления о высочайшей морали и нравственности.
В этот момент они остановились. В конце улицы разворачивалась масштабная потасовка. Три группы людей, человек по сто каждая, ожесточённо мутузили друг друга. Судя по мелькавшим транспарантам, надежды на мирную развязку не могло быть изначально: «За Югот! За Ктулху!», «Сумасшедшие – тоже люди и атеисты!», «Против мракобесия за здравый смысл!» и другие лозунги рвались в клочья вместе с особой формой одежды, подчёркивавшей идеологическую принадлежность. Примерно прикинув количество сохранившейся в целости одежды, Аменте про себя отметила, что люди в смирительных рубашках на данный момент, очевидно, одерживают верх.
– Опять! – вздохнул Нектро. – Это был самый прямой путь к рыночной площади. Придётся идти переулками до другой улицы, этого я хотел меньше всего.
– Поэтому улица была пуста! – догадалась Аменте. – Едва они выходят на улицу, начинается драка.
– Именно. И «каменнолицые», и «случайные прохожие» были у ворот города неслучайно.
– Они поджидали лаборита?
– Точно. Они вышли из своих переулков, потому что увидели лаборита.
– Но почему они не атаковали нас сразу, как мы вошли?
– А вы думаете, почему этот город ещё цел? Почему они ещё не поубивали друг друга?
– Это запрещено?
– Без повода – да! А вот если их чувства оскорбят, то они будут иметь моральное и нравственное право их защищать. К несчастью, представители всех этих группировок несдержанны на язык, и где бы даже в одиночку не появились, обязательно оскорбят чувства кого-либо.
– Какой ужас! А я могу их оскорбить? – Аменте запаниковала.
– Конечно, оскорбить их чувства – плёвое дело.
Они теперь шли по переулку и говорили в полголоса. Переулок был странным: на стенах красовались надписи вроде «Х*Й», «П**ДА» и «MOTHERF*CKER», женщины в странной мини-одежде неверной походкой дефилировали по дороге, цепляли друг друга, скандалили, дрались и шли дальше, пока их не цеплял какой-нибудь подпитый мужчина, с которым она сначала вступала в матерную перепалку, а потом прямо здесь на улице вступала в сексуальную связь, к ним присоединялись другие, потом внезапно начиналась драка, потом кто-то уползал куда-то, кто-то продолжал заниматься сексом. Аменте смотрела по сторонам, онемев, вдруг она заметила транспарант: «ТОЛЬКО Е**НАТЫ ДРОЧАТ НА МОРАЛЬ!» В этот момент она с подозрением взглянула на Нектро, и увидела ещё один лозунг: «НАХ*Й НРАВСТВЕННОСТЬ! ТОЛЬКО ЖИВОТНОСТЬ! ТОЛЬКО ХАРДКОР!» Аменте положила руку на рукоятку меча с готовностью выдернуть его из ножен в любой момент. Нектро это заметил:
– Это аморалиты. Они против морали и нравственности, но у них своя мораль и нравственность.
– Это как? – Аменте удивлённо уставилась на кота.
– Ну, их мораль и нравственность прямо противоположна морали и нравственности других, в том числе животных. Хочешь получить мораль аморалита – действуй от противного.
Вдруг один из аморалитов подбежал к другому и воткнул в него нож, но второй не растерялся и воткнул ему в глаз кусок заточенной арматурины. Два трупа под всеобщее ликование упали наземь, тут же были причислены к лику святых, затем сброшены в мусорный бак.
– Не убий? Убий! – предположила Аменте.
– Ага, – кивнул кот.
– И как они друг друга ещё не поубивали?
– В том-то и фишка! Декларировать ценности и реально их разделять – это очень разные вещи. Поверьте, окажись они на месте «каменнолицых» дисэмоитов, то от одного вашего вида в тот момент, когда вы клинок ядом поливали, их бы как ветром сдуло. Почему вы меня защитили? Только будьте честны с собой.
– М-м-м… Ну, Стахан мне сразу не очень-то понравился, но так как в растерянности я упустила возможного нормального попутчика…
– Нормального попутчика? – хмыкнул кот. – Едва ли нормальные в такие места ходят, – тут они с Аменте резко шарахнулись в сторону. Мимо них пробежал с гордым видом подросток, за которым гнался пьяненький дядечка, бешено ревя:
– У-у-убью, сука! Верни лопатник, шпана!  Ты ваще нюх потерял? Знаешь, с кем связался?
– Не укради, – иронично в один голос прокомментировали девочка и кот, едва сдерживая смех. Толпа же на улице ликовала, восхваляя святость мальца и улюлюкая дяденьке: «Лох – это судьба!»
– Так где вы в этом дурдоме нормального потеряли? – усмехнулся Нектро.
– Я не могу быть уверена, что он был нормальным, но впечатление такое производил несмотря на своё высокомерие и чопорность. Мужчина в чёрном костюме с чемоданом и трубкой. Может вы видели: он вошёл примерно минут за пять-десять до нас. Вы не могли его не видеть с того места, где вы были при встрече. Мне кажется, это был бы куда более подходящий провожатый, чем безумный лаборит.
Кот как-то странно прищурился на девочку, цокнул языком и отвёл взгляд.
– Я и сам-то туда прибыл незадолго до вас. И знаете ли, незаметно забраться коту на карниз с коробкой не самая простая задача, пусть окружающие и в упор не замечают ничего, кроме себя и впечатлений других от своей персоны. Так что возможно, я пропустил сей знаменательный момент вхождения очередного шизофреника в город.
Аменте внимательно смотрела на кота и её губы тронула лёгкая усмешка.
– Весьма самокритично, – пробормотала она.
– Что?
– Ну, не видели – так не видели, говорю, – сказала девочка. – Когда мы со Стаханом вошли в город, уже через минуту, глядя на поведение своего нового знакомого, я поняла, что дело пахнет керосином, и моя голова уже была занята планом отступления, и тут снова появились вы. Я надеюсь вас не обидит тот факт, что во время нападения история про потерянного котика – единственное, что пришло мне в голову, – вдруг лицо Аменте стало мрачнее грозовой тучи. – А вот дальше, честно говоря, я сама не поняла, что произошло. Мне казалось, что я – не я. И трудно сказать, то ли вы мне в этот момент внезапно стали дороже, то ли действительно мне хотелось всем этим милым людям кишки выпустить, и вы были просто достаточной причиной для этого. Когда я поливала клинок ядом, я имела в виду именно то, что говорила. Я не собиралась решать всё полюбовно, я хотела покрошить всю эту толпу и танцевать в её кишках. О, как я этого желала! Эта мысль приводила меня в экстаз! Это ужасно. Ужасно. Ужасно! Простите меня, дорогой Нектро, что втянула вас в это всё! Простите, что вам пришлось стать свидетелем, как я потеряла человеческое обличие, – последние слова девочка произнесла дрожащим голосом, едва сдерживая слёзы.
– Ну-ну, здесь нечего стыдиться, – примирительно промурчал кот и совсем по-кошачьи боднул Аменте в локоть. – Вы были великолепны. Никаких морали и аморальности, никаких нравственности и безнравственности. Вы были искренни и полны решимости, без колебаний, без сомнений, без высокопарных оправданий вы были готовы реализовать своё естественное право защитить свои границы. И вы сделали это! Вы выпустили им кишки, станцевали свой танец и пнули их под зад. Не физически, но глубже и больнее. И большое вам спасибо, что не примешали меня к этому. Меньше всего мне хотелось бы стать оправданием чьего бы то ни было гнева. Мы все имеем право на гнев, но если у него вместо внутренней причины внешние оправдания, то это нелепый выпендрёж.
– Даже н-не знаю, – задумчиво пробубнила девочка.
– Но могу сказать одно: они вам этого не простят! Поэтому нам нужно, как можно скорее попасть на площадь Непродажных Истин, где вы попытаетесь найти и купить свою, а затем покинуть город.
Они ускорили шаг и свернули в другой переулок. Этот сильно отличался от предыдущего. Жители его – как назвал их Нектро, «амориты» – выглядели абсолютно так, как подобает приличным людям, а их переулок казался местом весьма тихим. То там, то тут висели аккуратненькие таблички: «ВОЗЛЮБИ БЛИЖНЕГО КАК САМОГО СЕБЯ», «ВОЗЛЮБИ БЛИЖНЕГО БОЛЬШЕ СЕБЯ», «ВОЗЛЮБИ БЛИЖНЕГО БЫСТРЕЕ, БОЛЬШЕ, СИЛЬНЕЕ» и тому подобное. Повсюду светились красочные билборды и пестрели объявления: «КАК ВОЗЛЮБИТЬ ЛЮБОГО БЛИЖНЕГО ЗА МИНУТУ. БЕСТСЕЛЛЕР №1 В МИРЕ!», «СЕКРЕТ КАК ОТЛИЧИТЬ НАСТОЯЩУЮ ЛЮБОВЬ К БЛИЖНЕМУ ОТ ПОДДЕЛЬНОЙ В 5 ТОМАХ. СПЕШИТЕ КУПИТЬ!», «НЕ ЗНАЕТЕ, КАК ВЫГОДНО ОТДАТЬ ПОСЛЕДНЮЮ РУБАШКУ? ПРИХОДИТЕ! МЫ ВАС НАУЧИМ!» и так далее. Когда наши путники входили в переулок, в нём не было ни души.
– Надо его пройти, как можно быстрее. Ещё пара переулков, и мы на параллельной улице. Только бы там эти идиоты очередную манифестацию не устроили, – озабоченно в полголоса протараторил кот.
– Не повезло им с соседями, – констатировала Аменте. – И по какому принципу они здесь селятся?
– Аморалитам-то? Да, безусловно не повезло, хотя они все друг друга стоят, – кивнул Нектро. – Размещать их по алфавиту – способ без сомнения удобный, но спорный.
– Но разве аморалиты не устраивают набеги на аморитов? – удивилась девочка.
– Ну, во-первых, это противозаконно, а во-вторых, они хоть и придурки, но не до такой степени. Ой-ой! Так, лучше не реагируй на них и не смотри! Прибавим шаг! – кот явно нервничал.
Тут к ним стали подходить люди, они улыбались и смотрели на Аменте с восторгом.
– Какая она милая! – вздыхал один.
– Я только увидела её, и моё сердце переполнилось любовью, – всхлипнула другая.
– Посмотрите на неё! Какой вкус в одежде! Какой образ! Она безусловно талантливейшее и красивейшее существо из всех, что я видела! – заахала третья.
Восторги нарастали, со всех сторон неслись признания и восторженные комплименты, превращаясь в оглушительный гул. Что-то внутри ликовало и радовалось этому потоку тёплых слов, которые она так редко слышала в этой жизни, и хотелось остановиться и слушать этот хор, но было что-то ещё. Тревога. Нарастающая тревога и страх: при всей своей доброте и милоте эти люди не давали ощущения безопасности, не вызывали доверия. Аменте пренебрегла советом кота и проскользила взглядом по лицам людей. Радостные, доброжелательные, вот только глаза… Глаза их были колючими и холодными, выжидающими и голодными. Ужас пробежал холодными липкими пальцами по спине, и она ещё прибавила шаг, продираясь сквозь толпу. Впрочем того скользящего взгляда хватило.
– Не верь ему, девочка! – раздался женский голос над ухом. – Я люблю тебя больше, чем он, а он лжёт. Я читала серьёзное научное исследование, и по всем признакам, его любовь ненастоящая.
– Ха! Читала она! – взвизгнул мужской голос. – Когда бы ты читать умела! Это моё исследование, между прочим. Я автор этого гениального бестселлера, и уж на сто процентов настоящий эксперт в любви к ближнему, чтобы сказать, что никто из этого стада не любит эту девочку по-настоящему, кроме меня.
Обстановка накалялась. Аменте окинула взглядом улицу она была запружена людьми, которые сейчас с яростью и ненавистью смотрели на эксперта.
– Бежим! – раздался голос Нектро, но слово был излишним, потому что Аменте уже бежала по улице, проскакивая и протискиваясь сквозь сгущавшийся поток разъярённых аморитов. И вдруг всё кончилось. Переулок был пуст, а позади сгрудились люди, от доброжелательности которых не осталось ничего. Аменте остановилась, пытаясь отдышаться, и оглянулась. Люди ожесточённо скандалили, назревала серьёзная драка всех со всеми.
– Не время отдыхать! – крикнул Нектро. – Надо бежать! Бежать со всех ног.
– Она пришла, чтобы рассорить нас, чтобы мы забыли о любви к ближнему! – донёсся истеричный голос из толпы и снова потонул в уже одобрительном гуле.
Аменте не стала вникать, о ком идёт речь, а собрав оставшиеся силы, рванула вместе с котом вниз по переулку. И не зря! Позади раздался топот сотен ног преследователей, и забарабанили по брусчатке летящие в неё камни. Она бежала изо всех сил, но рёв разъярённой толпы приближался. Вдруг Нектро резко повернул налево в небольшую улочку, Аменте шмыгнула за ним, едва не угодив под копыта лошади.
– Простите-извините! – пискнула она, но пробежав ещё немного, остановилась как вкопанная и обернулась. – Муэртэ? Муэртэ!
Лошадь остановилась и повернула голову. Её тёплые и нежные глаза ласково смотрели на девочку, чего нельзя было сказать о всаднике. Он тоже повернул голову на зов. Две ледышки высокомерно и презрительно смерили её взглядом и отвернулись. Прощально кивнув головой, Муэртэ тоже отвернулась и пошагала дальше, через пару минут она скрылась в переулке аморитов. Аменте опомнилась и хотела уже бежать вслед, но тут Нектро с некошачьей силой потащил её вглубь улицы:
– Не время! Надо уходить! Уходить!
– Но им надо помочь, они не знают… – взмолилась Аменте.
– Вас, мадам, не поймёшь, то вы от них убегаете, то помогать рвётесь, – перебил её кот. – Живы будут ваши амориты… Наверное… Пойдёмте уже! У вас нет времени. Если вы думаете, что когда они снова вылезут из домов и придут сюда, атеисты вас защищать станут, сильно ошибаетесь. Вас сдадут с потрохами. А если вы не успеете на площадь, – девочка уже не сопротивлялась, но шла за котом, ускоряя шаг и пытаясь осознать то, что он ей говорит, а он всё быстрее тащил её по дороге, –  и кто-нибудь из них дойдёт до ратуши, где без всякого сомнения о ваших похождениях уже рассказывают дизэмоиты… И тебе привет, Дэн! – кот кивнул в ответ светловолосому мужчине в синем костюме. – Так вот… Если это произойдёт, городская тюрьма по вам плачет, и виселица спит и видит вашу шейку в своих крепких объятиях.
Они остановились у поворота в очередной переулок.
– А разве Муэртэ и тому всаднику не угрожает опасность? – ошарашено спросила Аменте. Кот скроил озадаченную мину.
– Кто этот человек?
– Знаете, говорят: «много будешь знать – скоро состаришься». Я обычно не согласен с этим утверждением, но не в данном случае. Вы сейчас пойдёте по этому переулку. Здесь живут афериты. По идее вы там никого встретить не должны. Сейчас самое торговое время, и все они должны быть на площади. Если кто и дома, то вряд ли они отвлекутся на вас от разработки пакетов новых истин. Эти ребята тут снабжают всех прозрениями, так что их редко можно увидеть праздно шатающимися по улице. В конце улицы вы свернёте налево на большую улицу Проспект Сомнительных Достижений и идёте до упора. Рыночную площадь вы ни с чем не перепутаете. Найдёте то, что искали, выходите на Проспект Пути Истинного – это тот, по которому мы до этого шли – и о-о-очень быстро бежите, не оглядываясь, из города. Надеюсь на ваше благоразумие. Если не найдёте ничего, всё равно бегите. Буду верить в то, что больше мы с вами не увидимся.
– То есть вы не идёте?
– А зачем? Я уже дома. В одном амориты правы: вы безумно талантливы… Талантливы находить приключения на собственные ягодицы. Сколько здесь живу, столько бегать не приходилось. Прощайте! – Нектро забрал свою коробку, раскурил трубку и собирался уйти.
– Подождите. Можно пару вопросов?
– Если только пару.
– Вы здесь живёте? Значит, вы один из атеистов?
– Да, я живу здесь. Да, я атеист, но не один из этих атеистов. Во всём городе мне комфортно здесь. Есть ещё пара улиц, но там лично для меня скучновато. Пара вопросов, – кот опять повернулся уходить.
– Нет, подождите, – протараторила Аменте. – Это был только первый вопрос. Второй… Вы сказали, что афериты придумывают истины. Они правители города?
– Нет, разумеется, просто дельцы. Конечно, кто-то из них занимает место в ратуше. Есть те, кто находится в оппозиции и устраивает протесты против тех, кто в ратуше. Большинство просто фрики и торгаши.
– А как уживаются на одной улице противоборствующие стороны?
– Нормально уживаются. По утрам говорят «доброе утро», по вечерам – «добрый вечер». Все стычки для площадей и проспектов. Ещё вопросы?
– А они верят в то, что создают?
– Кто-то верит, кто-то – нет. Их объединяет только то, что сегодня они создают то, во что другие будут верить завтра, и они себя считают творцами.
– Понятно, – задумчиво процедила Аменте. – Всего вам доброго. До встречи!
– Упаси меня тот, кого нет! – парировал кот.
Уже заворачивая за угол девочка вдруг окликнула кота:
– Господин Нектро! Вы знаете, вы удивительно хороши и в обличии кота, и в обличии человека, – с этими словами она скрылась за углом.
Кот обернулся и вынул трубку изо рта, задумчиво повертел её и тихо сказал:
– Всё-таки наблюдательности и логики ей не занимать. Что она забыла здесь? Не понимаю, – постояв ещё минут пять, он вышел в переулок аферитов, девочка уже бодро шагала по пустой дороге метрах в трёхстах от него.