Дорога в Мосгосантракт. Глава 4

Сборы были недолгие. Нина очень торопила отца.
– Давай, давай, папа, быстрее. Собирай вещи и поехали. Договор нужно выполнить в срок, а то клиент соскочить может. Канализация в квартире у тебя старая, трубы водопроводные давно прогнили, а ремонта в доме, наверное, лет пятьдесят не делали. Если покупатель заметит, конец всему. Сто процентов откажется.
– Хорошо. Я постараюсь, а куда это все девать? – Анд­рей Лукич обвел рукой мебель, картины и фотографии, висевшие на стенах.
– Ну, об этом не беспокойся. Рухлядь твоя пока в гараже у Юльки постоит, а фотографии и картинки дома у меня полежат.
– Ну что ж, ладно, – со вздохом согласился Андрей Лукич. – Но, прошу тебя, сохрани картины и фотографии. Мне они очень дороги. Каждая из них – этап моей жизни. Понимаешь? Это не просто картины – это люди, с которыми я дружил и работал. Прими это во внимание, прошу тебя. Мне эти вещи дороги как память.
– Ладно, папа, не волнуйся, все будет ок. Никуда твои картинки и фотки не денутся. Все будет в целости и сохранности.
В дверь, уже не запертую, вошли бравые молодые ребята в темно-бордовых фирменных куртках с логотипом «Твоя столица. Перевозки». Быстро и профессионально они погрузили мебель и другую утварь, получили от Нины причитающиеся им деньги и уехали.
– Ну, вот и все, папа. Видишь, как удачно получилось – быстро и четко. Ничего не поцарапали, не побили. Сейчас умеют работать, не то что раньше. И вежливые такие. Правда, деньги дерут… Ну да ничего, – она закрыла кошелек и огляделась по сторонам.
Андрей Лукич молча стоял в углу своей опустевшей квартиры. Сейчас, без мебели, комната выглядела непривычной и незнакомой. От голых стен веяло холодом. Легкий сквозняк из приоткрытой форточки слегка катал по полу сбившуюся пыль, собравшуюся за долгие годы.
«Неужели я прожил здесь сорок лет? – промелькнуло у него в голове. – Не может быть. Как один день жизнь пролетела». Где-то в груди или животе сильно кольнуло. Андрей Лукич глубоко вздохнул и ухватился рукой за подоконник. Боль так же внезапно исчезла, как и началась. Приоткрытая форточка мерно постукивала о раму, словно метроном, отсчитывая время, оставшееся у Андрея Лукича на сборы.
– О, какой у тебя огромный чемодан, супер! Я его еще с детства помню. Старенький, но крепкий, – Нина несколько раз пнула ногой чемодан, стоящий в центре комнаты. – Ладно, папа, я побежала. Извини, дел прорва. Когда соберешься, позвони. Жду.
Подхватив свою сумку и большой пакет, Нина выбежала из квартиры. Андрей Лукич ничего не ответил. Он продолжал стоять в углу. Косые лучи заходящего осеннего солнца сквозь осиротевшие, без занавесок, окна падали на голые стены. Раньше солнечный свет, проникавший в комнату, заставлял играть всеми цветами радуги натюрморты и пейзажи, придавая картинам особую прелесть. Сейчас свет падал на пустые места, светлые пятна обоев, где только что висели картины и фотографии. Андрей Лукич прошел на кухню, достал из целлофанового пакета, где лежали его медикаменты, валокордин, выпил шестьдесят капель, вернулся в комнату и продолжил сборы.
Вначале он решил взять с собой лишь самые необходимые, нужные на первое время вещи. Но, как он ни старался облегчить свою ношу, сделать это ему не удалось. Множество вещей, которым он раньше не придавал особого значения, оказались и нужными, и необходимыми. Огромный пакет с медикаментами, аппарат для измерения АД, ингалятор, пояс при болях в спине, бритвенные приборы, шкатулки, часы, статуэтки и, конечно же, многочисленные альбомы с фотографиями, ну и, главное, – его архив – забили чемодан доверху. Андрей Лукич насилу справился с замком. Закончив, он попробовал поднять его. Это стои­ло ему больших усилий – чемодан оказался неподъемным. «Хорошо хоть колесики есть», – успокоил он себя и прокатил чемодан от входа к окну и обратно. Колесики крутились исправно. Валокордин начал действовать, и Андрей Лукич помаленьку успокоился. Он даже захотел было взять с собой в пансионат большие фотографии Степановой и Тарасовой, прежде висевшие на стене, но Нина уже успела забрать их. Он набрал телефон дочери, доложил ей о готовности ехать и попросил захватить с собой дорогие его сердцу фото.
– Не валяй дурака, отец, – грубо оборвала его дочь. – Некогда мне за твоими фотками ездить туда-обратно. Мне Юрка сказал, что я и так с тобой слишком много нянчусь. Выходи на улицу, я скоро буду. – «Да, да иду я! Иду!» – закричала она кому-то в сторону и повесила трубку.