Дорога в Мосгосантракт. Глава 8

В странном мирке оказался Андрей Лукич. В Доме ветеранов сцены обитали более семидесяти постояльцев. Помимо актеров и актрис, в старинном особняке и пристройках проживали звукооператоры, костюмеры, драматурги, осветители, парикмахеры, гримеры, пиротехники и даже рабочие сцены. Некоторые провели в пансионате уже много лет. Некоторые, подобно Андрею Лукичу, прибыли сюда совсем недавно, несколько месяцев назад. Кого-то, чаще всего летом, забирали на месяц-другой домой взрослые дети или внуки, кто-то проживал в пансионате безвыездно. Обычно в начале проживания к некоторым вновь заселившимся постояльцам родственники приезжали довольно часто, почти каждую субботу и воскресенье. Со временем визиты становились все реже и реже. Большинство проживающих в пансионате стариков и старух были совершенно одиноки – никто их не навещал, никто ими не интересовался. Конечно же, самым веским поводом для приезда родственников была смерть ветерана. Тогда съезжалась многочисленная родня, которая прежде даже не была знакома друг с другом. Один из таких визитов состоялся совсем недавно, накануне приезда Андрея Лукича. Умер старейший, уважаемый всеми обитатель приюта Федор Федорович Углов. Он провел в Доме ветеранов более пятнадцати лет, а служить во МХАТе Федор Федорович начал в далеком 1960-м. Он выходил на сцену с самим Кторовым в пьесе «Милый лжец» Дж. Китли. Потом была маленькая роль в пьесе Коростылева «Дон Кихот идет в бой». А затем последовали долгие годы бездействия, но тогда из МХАТа Федор Федорович не ушел. Он умел ждать. Перед выходом на пенсию, уже в преклонные годы, его пригласили сниматься в кино. Он играл крошечные эпизоды. По амплуа его герои были обманутые старики, жадные ростовщики, бомжи с окраин больших городов. Театральное начальство не простило Федору Федоровичу «измены», и его выперли из труппы на пенсию. За долгие годы, проведенные в Доме ветеранов, его никто не навещал. Но Федор Федорович каждый день тщательно брился, а по праздникам нафабривал свои пышные усы и надевал пиджак с медалью «Ветеран труда».
Умер Федор Федорович тихо, не причинив беспокойства соседям, во сне. На следующий день состоялись его скромные отпевание и похороны на местном кладбище. И конечно, через неделю все постояльцы забыли бы о существовании Федора Федоровича Углова, но дело приняло совершенно неожиданный оборот. Через три дня после похорон в Дом ветеранов сцены нагрянула его многочисленная родня. Явившись прямиком к директору, они в ультимативной форме потребовали архив актера. Разразился скандал. В Дом ветеранов вслед за родственниками нагрянули следователи и адвокаты. За обладание архивом разразилась нешуточная битва. И, как оказалось, воевать было за что. Федор Федорович во время своей службы во МХАТе приятельствовал и был в переписке со Степановой, Раневской, Ахматовой, Пляттом и многими другими великими актерами и деятелями культуры тогдашней страны. В архиве Федора Федоровича, к удивлению многих, оказались два письма от Лоуренса Оливье, с которым он познакомился, когда МХАТ гастролировал в Англии в 1965 г. Сейчас все эти раритеты стоили немалых денег.
Битва за наследство Федора Федоровича закончилась полным разгромом его многочисленной родни. Все дело в том, что незадолго до своей смерти он успел составить завещание, нотариально заверенное, где прямо указал, что лишает родственников наследства и передает свой архив Московскому городскому дому ветеранов сцены. С проклятиями и угрозами в адрес администрации родня Федора Федоровича разъехалась по домам. Но еще долго перипетии этой битвы обсуждались постояльцами. Директор пансионата, милейший Александр Васильевич, с победным видом прохаживался по коридорам, заходил в именные персональные апартаменты и с сияющей улыбкой принимал поздравления. К сожалению, слава земная изменчива и скоротечна.
Но долго торжествовать победу обаятельнейшему Александру Васильевичу, увы, не пришлось. Как-то раз теплым июньским днем к зданию администрации пансионата подъехала черная «Волга» с затемненными стеклами. Из машины вышли два молодых человека в одинаковых темных костюмах, такого же цвета галстуках и, предъявив секретарше Валечке удостоверения работников Нацио­нального архивного фонда, прямиком прошли в кабинет директора. О чем конкретно шла речь в кабинете начальника, Валечка не знает. Но, дважды занося поднос с чашечками кофе, чая и печеньем, она видела вальяжно развалившихся на диване гостей и потного, очень озабоченного и расстроенного шефа, сидевшего за столом в напряженной позе. Пробыв в кабинете директора около часа, гости уехали. Вместе с ними уехал и архив Федора Федоровича Углова. В столовой, библиотеке и даже, трудно себе представить, в некоторых персональных комнатах шли жаркие дебаты по поводу «незаконного изъятия» архива. Некоторые горячие головы предлагали даже пригласить для объяснений милейшего Александра Васильевича. Но до этого дело, конечно, не дошло. И скоро жизнь в пансионате снова вошла в привычное русло.