Дорога в Мосгосантракт. Глава 16

Выйдя из здания театра, Андрей Лукич сначала намеревался пройти вниз по Тверской, но, подойдя к кулинарной лавке братьев Караваевых, почувствовал ощутимую боль в спине и решил вернуться в гостиницу. Последние пару дней совершенно выбили его из колеи. Он плохо спал, чувствовал себя разбитым и усталым, а теперь вот и боль в спине дала о себе знать. Войдя в двери гостиницы, Андрей Лукич бросил взгляд на большие часы, висевшие в холле. Было без четверти три. «Эх, придется платить за полные сутки», – с сожаление подумал он, подходя к стойке ресепшена.
– За сегодняшний и завтрашний день у вас все оплачено, – сказала ему девушка за стойкой. – Кстати, вам просили передать письмо, – она протянула Андрею Лукичу плотный конверт с логотипом телекомпании НТЛ. Андрей Лукич взял переданное ему послание и, не в состоянии удержаться от любопытства, прямо тут же в холле сел в кресло недалеко от стойки ресепшен и распечатал его.
«Здравствуйте, уважаемый Андрей Лукич, – читал он. – Телекомпания НТЛ рада будет завтра в 19.00 видеть Вас в качестве нашего гостя и одного из участников передачи в память народной артистки СССР Бжеской Е. В. на канале «Вы в курсе». В 16.00 за Вами заедет наш сотрудник. Прилагаем к письму два экземпляра договора, а также чек на получение указанной в пункте 4.1 суммы, гонорар за Ваше участие. Рады сотрудничать с Вами. С уважением и наилучшими пожеланиями…». Была также и приписка в конце письма. «P. S. В знак уважения и признательности Вашего таланта просим принять от нашей телекомпании презент – костюм, рубашку и галстук. Надеемся, эти вещи понравятся Вам. За справками обращаться по телефону…».
Удивленный Андрей Лукич подошел к лифту и поднялся к себе в номер. Первым делом, не раздеваясь, он открыл дверцу шкафа и увидел хороший темно-синий костюм, белую рубашку и темно-бордовый галстук в тонкую синюю полоску. Он давно не носил таких модных костюмов. А тем более галстука. С минуту поколебавшись, Андрей Лукич решил примерить обновки. Все подошло идеально. И костюм не висел. И особенно галстук был подобран правильно и со вкусом. Андрей Лукич не без удовольствия смотрел на себя в зеркало.
«А что? Неплохо бы поучаствовать в передаче», – думал он, внимательно разглядывая себя. – Еще вполне даже ничего. Пусть видят, жив курилка». Он собирался уже раздеться, натереть спину феналгоном, который предусмотрительно взял с собой, принять лекарство и прилечь, как в дверь неожиданно постучали.
– Да-да, заходите, не заперто, – крикнул Андрей Лукич. Он обернулся и увидел на пороге молодую, симпатичную, очень элегантную и со вкусом одетую женщину. Даже совсем еще девушку. Длинная, плотная, темно-зеленая юбка почти в пол плотно облегала ее бедра. Такого же цвета тонкий кашемировый свитер подчеркивал очень хорошие формы. Поверх на девушке было надето светло-коричневое пальто тонкой шерсти с длинным шарфом на шее в тон ему.
– Простите за беспокойство. Вы Михайловский? – быстро, несколько стесняясь, спросила она.
– Да. А с кем имею честь? – поинтересовался Андрей Лукич, делая шаг навстречу гостье.
– Я Ксения Кирилловна Полетаева. У меня к вам дело. Не могли бы вы уделить мне несколько минут? Много времени у вас я, надеюсь, не займу.
– Да-да, конечно, проходите. Вы, простите за любопытство, как я понимаю, внучка Елизаветы Витольдовны Бжеской? – удивленно спросил Андрей Лукич.
– Да, и дочь Кирилла Романовича Полетаева.
– Вот как! Ясно. Конечно, проходите, садитесь, пожалуйста, – Андрей Лукич указал на одно из двух кресел, стоящих в углу комнаты у окна.
– Позвольте, я сразу к делу перейду, – произнесла девушка, садясь в кресло и закидывая ногу на ногу.
– Извольте, прошу вас. Слушаю.
– Да. Так вот, дело в следующем, – Ксения сделал паузу, очевидно, подбирая слова. – Суть в наследстве моей бабушки. Она скончалась недавно. Думаю, вам это известно.
– О смерти Елизаветы Витольдовны я знаю, конечно. Примите мои самые искренние соболезнования. Но какое отношение я имею к ее наследству? – изумленно спросил Андрей Лукич. – Простите, я-то здесь при чем?
– Как? Разве вы не в курсе? – в свою очередь удивилась Ксения. – Что, нотариус с вами не связывался? И адвокат мой не звонил?
– Нет, ни с какими юристами я не общался. Да, собственно, у меня и телефона нет, потому как он мне без надобности. Проживаю я сейчас, знаете ли, не в Москве, а за городом.
– Странно, – помолчав и пожав плечами, сказала Ксения, – очень странно.
– А в чем суть вопроса? – Андрей Лукич слегка поморщился. Боль в спине становилась все сильнее.
– Да вы не расстраивайтесь так, не переживайте. Я договориться пришла, – заметив гримасу на его лице, сказала Ксения.
– Мне пока расстраиваться нечего. Извините, боль в спине беспокоит. Возраст, понимаете ли, о себе знать дает, – Андрей Лукич, облокотившись на спинку кресла, принял более удобное положение.
– А… понимаю, – сочувственно произнесла Ксения. – Извините. Но дело в том, что бабушка, согласна завещанию, половину наследства оставила вам, а вторую половину я унаследовала, – после некоторой паузы добавила она. – Вот как-то так.
– Мне?! – удивленно воскликнул Андрей Лукич. – С какой стати? – Он попытался встать, но боль в спине не дала ему этого сделать.
– Вот это мне и хотелось бы знать, – холодно произнесла Ксения. – С какой стати. Нет… Нет, вы не подумайте, я не собираюсь оспаривать бабушкино завещание. Ни в коем случае, будьте уверены. Мне просто хочется знать правду. Понимаете? Правду обо всем, что связывало вас с бабушкой. Я имею на это право? Как вы думаете? – Ксения подложила руку под голову и, наклонившись вперед, посмотрела Андрею Лукичу в глаза.
– Да, вы имеете на это право. Безусловно имеете, – подтвердил Андрей Лукич. – Но что вы хотите узнать от меня? Столько лет прошло…
– Видите ли, у моего отца и у меня с бабушкой были сложные отношения. Точнее говоря, никаких отношений вообще не было. Я знаю, что вы с ней много лет были… вместе. В одних спектаклях участвовали, общались… Вы жили с ней. Это же правда? Скажите.
– Да, это правда, – сощурив глаза, Андрей Лукич в упор смотрел в лицо Ксении. – Что было, то было, – подтвердил он, кивнув головой.
– Каким она была человеком – великая Бжеская?
– Необыкновенной, замечательной красоты и таланта женщиной. Я могу показать вам кое-что, если хотите. Если вас действительно, взаправду интересует Елизавета Витольдовна, а не … – Андрей Лукич, не найдя что сказать, сделал неопределенный жест рукой.
– Да, конечно интересует. Мне так жалко, что я… мы не общались многие годы, так корю себя за это, – губы Ксении дрожали, а на глазах появились слезы.
– Не упрекайте себя. Все в жизни бывает. Хорошо, что вы это поняли. Лучше поздно, чем никогда.
– Вам помочь? – участливо спросила Ксения, видя, как Андрей Лукич пытается встать.
– Нет-нет, я сам. Не беспокойтесь, – Андрей Лукич жестом остановил ее. Поднялся, подошел к шкафу и достал свой видавший виды портфель. – Вот, полюбуйтесь, если желаете, – он показал Ксении крымскую фотографию. – Такими мы были лет этак… пятьдесят назад.
Ксения долго рассматривала фото.
– Позвольте вам заметить, Ксения, вы… вы, знаете, очень похожи…
– Знаю… знаю, – не дав ему закончить, сказала Ксения. – «Копия бабушки» – это мне многие говорят. Правда, некоторые с упреком, – добавила она и посмотрела на себя в зеркало, висевшее на стене.
– Это правда, точная копия, – подтвердил Андрей Лукич.
Они еще долго говорили о Бжеской, о театре, о закулисных сплетнях и театральных интригах. Андрей Лукич рассказал Ксении о великих актерах, уже ушедших и еще живущих. Он рассказывал ей о гастролях по стране и за рубежом. Вспоминал курьезные и смешные случае, имевшие место в его театральной жизни. Очень давно не было у Анд­рея Лукича таких длинных и задушевных бесед. А Ксению интересовало буквально все.
– Представьте себе, даем в Лондоне «Идеального мужа» Уайльда. Аншлаг. Яблоку упасть негде. Бабушка ваша, пардон, Бжеская, в главной роли. Я – слуга. И в одной из мизансцен у нее надломился каблук. Ей уже за кулису идти надо, а она стоит. Я вижу – беда. Не может леди хромая со сцены уйти. И что делать? И вдруг ваша, простите, бабушка снимает с ноги одну туфлю, вторую и бросает в меня… «Поди прочь, болван, – кричит, – я просила воды, а ты мне вино принес!» Я поклонился: «Простите, мадам, – говорю, – виноват». Ну и пошли мы за кулисы. Вот так бывало. Да. А какая она была Диана в «Собаке на сене», вы не представляете! Во Львове после спектакля толпа обступила машину, где сидела Бжеская, и два часа она была вынуждена давать автограф.
Андрей Лукич совершенно забыл о боли в спине – он все рассказывал Ксении о перипетиях театральной жизни, а она с большим интересом и вниманием слушала его. Время летело незаметно.
– А знаете, Андрей Лукич, – неожиданно предложила Ксения. – Давайте поедем к нам. Отец с удовольствием встретится с вами. Посидим, поговорим, поужинаем. Вы ему о себе расскажете. Мы живем в Орехово. Это по Ленинградке километров тридцать от кольцевой. Поехали, а? – еще раз настойчиво предложила она.
– Ну что ж, можно и поехать, – с некоторой долей сомнения согласился Андрей Лукич. – Назад вы меня подкинете, я надеюсь?
– Конечно, какие могут быть вопросы? Прошу вас, возьмите с собой фотографии, письмо – и поедем. Машина моя внизу на стоянке, – сказала Ксения и подала Андрею Лукичу портфель.
После полутора часов езды по московским пробкам большой черный «лексус» Ксении въехал во двор дома, где жили Полетаевы. Их внушительных размеров особняк и еще два дома, стоящих неподалеку, были огорожены от поселка металлическим забором с пунктом охраны. Вышедший навстречу Ксении молодой человек взял у нее ключи от машины и поинтересовался, куда припарковать автомобиль и понадобится ли он ей сегодня еще. Он попытался взять из рук Андрея Лукича портфель, но тот отказался, сказав, что сам справится. Затем молодой человек провел их ко входу и открыл перед ними большие резные двери. По пути Андрей Лукич заметил несколько клумб, украшенных декоративными цветами, которые поражали свежестью и яркостью, несмотря на глубокую осень. Вой­дя в прихожую, Андрей Лукич был поражен высокими сводчатыми потолками и великолепной итальянской плиткой на полу с мозаикой на тему древнегреческих мифов.
– Дальше мы сами, спасибо, Александр, – сказал Ксения, обращаясь к молодому человеку. – Я думаю, папа ждет нас в гостиной. Пойдемте, Андрей Лукич.
Они прошли по коридору, стены которого были украшены картинами русских авангардистов, и вошли в просторную гостиную. Пол в гостиной был застлан огромным ковром в пастельных тонах. Стены драпированы светло-коричневым шелком. В дальнем углу стоял резной столик на львиных лапах. Два больших кресла расположились рядом. В одном из них сидел человек средних лет с аккуратно подстриженными, начинающими седеть темно-русыми волосами, худым лицом с несколько выдающимися вперед скулами. Тонкая линия рта и ямочка на подбородке позволяли думать о нем как о человеке волевом и решительном. При появлении Ксении и Андрея Лукича он поднялся, но остался стоять на месте.
– Папа, познакомься, – это тот самый Андрей Лукич, – сказала Ксения. – А это мой папа.
– Кирилл Романович Полетаев, – представился хозяин дома и протянул Андрею Лукичу крепкую руку. – Присаживайтесь, пожалуйста, – он указал на кресло. Дождался, пока Андрей Лукич разместится, и сам присел напротив.
– Папа, ты не представляешь, как много Андрей Лукич знает о бабушке! Какие у него фотографии, какие интересные случаи о жизни бабушки он помнит! Я…
– Хорошо, Ксения. Мы поговорим с Андреем Лукичом обо всем. И он мне сам, надеюсь, все, что захочет, расскажет о маме, – прервав дочь на полуслове, сказал Полетаев. – Вам чай? Кофе? – спросил он, поворачиваясь к Анд­рею Лукичу.
– Я бы, пожалуй, от чайку не отказался. В такую-то погоду.
– Хорошо, сейчас, – Полетаев потянулся к лежавшему на столе телефону.
– Я сама приготовлю и принесу, а вы пока поговорите, – сказала Ксения и вышла из комнаты.
Андрей Лукич с любопытством огляделся по сторонам. Классический узор шелковых обоев очень гармонировал с лепниной на стенах, а белые фасады тумб подчеркивали парадное звучание дизайна. Пол гостиной был уложен паркетом из выбеленного дуба и делал обстановку светлее. Все в этой гостиной дышало богатством и роскошью.
– Я пригласил вас, Андрей Лукич, чтобы обсудить один деликатный вопрос, – после затянувшейся паузы произнес Полетаев и забарабанил пальцами по стеклянной столешнице чайного столика. – Да, вопрос непростой, – он слегка хлопнул по столу ладонью, и руки его замерли. Андрей Лукич обратил внимание на ухоженные пальцы и свежий маникюр.
– Да, слушаю вас, – сказал он сдержанно.
– Вы уж меня извините, Андрей Лукич, я человек прямой и не хочу тянуть кота за хвост. Скажу вам прямо, я не в восторге…
Дверь в это время открылась, и Ксения вкатила тележку с дымящимся чайником, чашками, фруктами, печеньем и конфетами. Легкая гримаса досады и неудовольствия пробежала по холеному лицу Полетаева, но он быстро овладел собой и, вполне дружелюбно обращаясь к дочери, сказал:
– Замечательно, в такую погоду, как говорит наш гость, горячий чай действительно не помешает. Так на чем мы с вами остановились? – спросил он Андрея Лукича, наливая ему полную чашку ароматного чая. – Прошу вас, угощайтесь.
– На том, что вы не хотите тянуть кота за хвост и вы не в восторге, – ответил Андрей Лукич. Бросив взгляд на Полетаева, он разглядел маленькую темную родинку на его верхней губе. Точна такая же родинка была и у него самого.
– Не надо, не надо иронизировать, Андрей Лукич. Дело для меня может принять скверный, даже серьезный оборот, надеюсь, вы понимаете? – маска гостеприимного хозяина вмиг слетела с лица Полетаева. Теперь перед Андреем Лукичом сидел человек волевой, жесткий, решительный, знающий, чего он хочет, и готовый заплатить цену за свое решение.
– А ты пошла бы занялась своими делами, – повышая тон, обратился он к дочери. – Надеюсь, понимаешь, что у нас с товарищем серьезный разговор предстоит?
Андрей Лукич перевел взгляд на Ксению. Она стояла, словно окаменев, широко раскрыв удивленные глаза. Лицо ее сначала побледнело, а затем на щеках выступил яркий румянец.
– Никуда я не пойду, нет у меня никаких дел, – наконец сказала Ксения твердо. – Ты же просил пригласить Андрея Лукича и сказал, что хочешь познакомиться со своим… корни наши узнать, а сам…
– Хватит! Хватит молоть чушь! – повышая тон, сказал Полетаев. – Какой он мне отец! Я его первый и, надеюсь, последний раз вижу. Будь любезна, не мешай нам, пожалуйста, – холодно закончил он, вновь овладевая своими эмоциями.
– Я никуда не пойду, – повторила Ксения. – Делай что хочешь. – Она отошла в другой конец гостиной и присела на широкий кожаный диван, стоящий в углу. Сейчас, подобрав под себя ноги и низко склонив голову, она напоминала нахохлившуюся испуганную птицу.
– Да. Так вот, Андрей Лукич, я не намерен обсуждать с вами любовные романы своей матери перед всей страной. Понимаете, не намерен. И точка. Не знаю, с кем она наставляла рога моему отцу. Но я настоятельно требую от вас: расскажите мне, кто поднял эту тему, от кого вы получаете инструкции, в чьих интересах вы действуете? Вы сами, лично вы, меня мало интересуете. Я хочу знать, кто стоит за вашей спиной. Кто всю эту кашу заварил? Итак, слушаю вас.
– Простите, но мне нечего вам сказать. Я не собирался и не собираюсь действовать ни в чьих интересах. Это какое-то недоразумение. Никто мною не руководит.
– Какое, к черту, недоразумение?! Что вы несете?! Меня, вы понимаете, меня, приглашают принять участие в шоу на телеканале НТЛ. Они намекают, пока, конечно, неофициально, что имеется генетический материал. Вы сдали тест на ДНК, так? Это же правда?
– Я не сдавал никаких тестов, – спокойно ответил Андрей Лукич. – Это неправда, – но волна гнева и возмущения уже начала подниматься в его душе.
– Ах, неправда? Я что-то сомневаюсь. Вот, полюбуйтесь, какую информацию они мне принесли. Это же вы их ими снабдили? – Полетаев взял в руки телефон и показал Андрею Лукичу его фотографию с Бжеской, точно такую же, которая вместе с письмом лежала в его портфеле.
– Хороша была мамочка, нечего сказать. Народная артистка, а крутила романы с кем ни попадя. Всю жизнь только для себя жила. Развлекалась как могла. А мне сейчас расхлебывать. Стыда не оберешься.
– Папа, перестань, как ты можешь? – подала голос Ксения. – Прошу тебя, прекрати!
– Замолчи, дура! Ты ничего не понимаешь. Жизни не знаешь. Он же наследство наше захапать хочет, неужели тебе это непонятно? Ну скажите, скажите, денежки наши очень хотите получить? – кричал Полетаев, уже не пытаясь себя сдерживать.
В комнате было жарко. Лицо Полетаева пошло красными пятнами. Несколько минут в комнате стояла мертвая тишина. Слышно было, как потрескивают сухие дрова, ярко горевшие в камине у стены напротив.
– Вот что я вам скажу, господин Полетаев, – собравшись с силами, начал Андрей Лукич. – Не смейте так говорить о Елизавете Витольдовне. Вы ее ногтя не стоите вместе со всем вот этим, – Андрей Лукич очертил пальцем круг почти у самого носа Полетаева. – Это первое.
Оторопев, Полетаев в изумлении смотрел на него. По его виску бежала едва заметная струйка пота.
– Второе, – продолжал Андрей Лукич твердо: – Я не собираюсь участвовать ни в каких шоу. С меня хватит. Я за свою жизнь наигрался. На многих сценах выступал. Перед разными людьми. Но заставить меня «петрушку» исполнять еще никому не удавалось. Понятно вам?! И последнее, третье, – Андрей Лукич глубоко вздохнул. – Так вот, третье, – он открыл портфель и, достав фотографии и письмо, положил их перед собой на стол. – Я в родственники к вам не набивался и набиваться не собираюсь. Я актер Михайловский, МХАТовский кандидат. Ясно? К вашей семье отношения не имею, – Андрей Лукич сгреб со стола фотографии и письмо и, подойдя к камину, швырнул их в огонь. – Вот видите, не было ничего, все вздор… Сплетни грязные. Не было и нет. И вы мне никакой не родственник. Ясно вам? – взяв пустой портфель, Андрей Лукич повернулся и тяжелой походкой направился к выходу. Ксения выбежала вслед за ним.
– Подождите, Андрей Лукич, – едва сдерживая слезы, говорила она. – Прошу вас, не уходите так, ну пожалуйста! Простите меня, я не знала. Ну позвольте Александру хотя бы до отеля вас подвезти.
– Оставьте, ничего мне от вас не нужно. Я Михайловский, МХАТовский кандидат, сам доеду. Слышите? Я жизнь прожил и копейки ни у кого не просил. И от вас мне ничего не надо. Я актер МХАТа, понятно вам?
Добравшись до отеля, Андрей Лукич с трудом разделся и с яростью швырнул свой новый костюм и рубашку с галстуком в угол комнаты.
– Подавитесь, гады! Кого хотели шмотками купить? Меня, МХАТовского кандидата? Нет, брат, не на того напали. Я в таких нарядах хаживал, что вам и не снились. Подавитесь, сволочи!
Он достал таблетку снотворного, подумав, добавил еще одну, запил их стаканом воды и забылся тревожным, беспокойным сном. Проснувшись утром, Андрей Лукич обнаружил себя достаточно бодрым. Боль в спине его не беспокоила. Он спустился вниз, наскоро позавтракал и, выпив чашку горячего паршивого кофе, вернулся в свой номер. Затем Андрей Лукич поднял с пола и аккуратно развесил в шкафу подаренную ему одежду, сел за стол, взял лист бумаги, ручку и стал писать.
«Уважаемый господин… К сожалению, не могу принять Ваше приглашение участвовать в программе «Вы в курсе», посвященной памяти Елизаветы Витольдовны Бжеской, народной артистки СССР. В связи с чем возвращаю вам неподписанный мною договор, подаренный реквизит и деньги за двое суток проживания в гостинице. Убедительно прошу в дальнейшем избавить меня от Вашего участия. Число, подпись». Прочитав несколько раз письмо, Андрей Лукич положил его в конверт и, добавив туда почти все имеющиеся у него наличные деньги, заклеил.
«Ничего, завтра пенсия. Продержимся», – успокоил он себя. Глубоко вздохнув и присев на дорожку, он взял свой огромный чемодан и спустился вниз, к стойке ресепшен.
– Прошу вас, передайте это письмо сотруднику компании НТЛ, – попросил он девушку за стойкой. – Он приедет в гостиницу в 16 часов, а я выезжаю.
– Из какого вы номера? – с участливой улыбкой спросила дежурная.
Андрей Лукич ответил.
– У вас же еще за сутки оплачено, – с удивлением сказала девушка, глядя в экран компьютера. – Извините, но деньги мы вам не сможем вернуть. – Улыбка тут же сползла с ее лица.
– Кто бы сомневался? «Оставь надежду всяк сюда входящий», – процитировал Андрей Лукич классика и под недоумевающий взгляд девушки побрел к выходу, катя за собой чемодан.
В электричке от долгого хождения и тряски у Андрея Лукича вновь разболелась спина. С большим трудом он преодолел дорогу от автобусной остановки до ворот пансионата. Вновь, как и год назад, шел мелкий осенний дождь. Дворник огромной метлой собирал в кучу пожухлые листья.
– С прибытием в Мосгосантракт, Андрей Лукич! С возвращеньицем! – прокричал он и отсалютовал метлой.
Не отвечая на приветствие, Андрей Лукич подошел к главному входу пансионата и принялся затаскивать чемодан на высокие ступеньки крыльца.
– Быстрее, Саша, прошу тебя, быстрее, – торопила Ксения водителя своего джипа.
– Да не волнуйтесь вы, Ксения Кирилловна! Мне водитель автобуса сказал, что высадил на остановке только одного человека – пожилого с большим чемоданом. Это точно он. Сейчас найдем, не переживайте.
Джип ворвался в открытые ворота пансионата, разбрызгивая лужи и взметая в воздух собранные в кучу листья. Дворник что-то закричал и погрозил метлой. Но машина, не обращая внимания на его крики и дорожные знаки, подлетела к самому входу и резко затормозила. Ксения, подхватив с сиденья сумочку, выскочила из автомобиля.
– Андрей Лукич! – закричала она. – Андрей Лукич, подождите, прошу вас. Я хочу…
Андрей Лукич не слышал ее. Сердце его в груди стучало, словно перфоратор, спина ныла, дышать было трудно, но он упорно тащил свой чемодан, пытаясь преодолеть последнюю ступеньку, ведущую ко входу. «Каждый, каждый должен нести свой чемодан», – повторял он про себя. Наконец это удалось ему. И он, уже взявшись за ручку, потянул на себя дверь.
– Дедушка, дедушка, ну подожди, пожалуйста, у меня для тебя сюрприз! – в отчаянии закричала Ксения. Андрей Лукич наконец услышал ее и  удивленно обернулся.
– Ну, слава богу, – выдохнула Ксения, открыла сумочку и, вытащив оттуда какой-то документ, быстро взбежала наверх по крутым ступенькам. – Вот, посмотри. Нашла. Бабушкин архив ночью разбирала, – она протянула Андрею Лукичу сожженное им вчера фото. – Это тебе на память. Все, что было, никуда не исчезло. Оно всегда с нами – прошлое наше: было, есть и будет.