Золотой краб

               
          
 История о том, что обязательно когда-нибудь произойдёт.





















                И льется свет в открытый свету ум.
                (Максим Петров)

               


                I         

     Однажды, во времена, которые люди называют двадцать первым веком, в краю, который люди называют Аквитания, в океане, который люди называют Атлантика, жила большая семья крабов.
     Семейство было таким огромным, что никто уже не мог и припомнить, кто  чьи родители, кто прародители, кто чьи дети или внуки. Все были просто родственники. 
      Жили они незатейливо, в ежедневных привычных заботах, из которых главным было – не попасться в сети, сачки, на крючок или в разные другие ловушки, которые использовали несносные люди для того, чтобы наловить их, крабов, побольше. Это была бесконечная охота, цели которой ни один из крабов понять не мог.   
- В нашем мире охотятся, чтобы поесть, - сердито рассуждал старый краб с поломанной клешнёй, которой он чуть не лишился в отчаянной борьбе с жутким металлическим монстром.                Все случилось на рыбацком корабле, где монстр рубил добычу и отправлял прямо в консервы. А родные воды были совсем рядом, и несчастный раненый собрался с силами, вывернулся, скатился с конвейера и забился в какой-то грязный, темный угол. Дождался там темноты и бочком-бочком да за борт – шлёмпть. Только его и видели.
     Клешня отросла через два года, но была меньше и слабее другой и часто побаливала, особенно в те дни, когда штормило. Старик тогда становился еще более сердитым и громко ругался,  выпуская сотни пузырей, проклинал бестолковых людей
     - Ну, понимаю еще выловить такую гору мяса, как тунец, - будешь сыт по горло. Но какая польза может быть от такого кусочка, как краб? Да и вообще – глупых рыб полон океан, ловите,  и хватит вам.
     - Не глупее тебя, - обиженно дернула губой проплывающая мимо длиннохвостая треска. – Твоему-то умишку у тебя и спрятаться негде.
     - Э-уо-буль – презрительно отозвался старый краб и отвернулся.
Тупоголова, невоспитанна, ничему не учена. Вот если бы была образованной, знала бы, что даже всемогущий человек заимствует то, что есть у краба, например, антенны и панцирь-броню. Все крабы это знают, потому что не раз свои антенны и панцири на дне моря видали, только огромные и сделанные из металла.
         Ну, треска-то во всем этом не разбирается - ни в антеннах, ни в радиоволнах, ни в электронике. А все почему? А потому, что из воды не вылезает.
         Другое дело – крабы, которые и на суше и дышать, и передвигаться могут. А на берегу, спрятвшись между камней, много чего интересного и поучительного услышать можно.
      В основном-то, конечно, молодежь любопытствует. Если увидишь где-нибудь в укромном месте между валунов компанию мелких крабов, так и знай – это  крабья школа. Всё слушают-ловят, о чём проходящие мимо люди говорят. Но если хоть малейшая опасность приближается, сейчас же их чуткие антенны отреагируют. Мгновение  - и все исчезли. Потому что хитрое создание – краб, не какой-нибудь там жидкий моллюск.
    Правду сказать, на дне океана тоже можно было увидеть и узнать много интересного: затонувшие корабли, подводные лодки, оружие, обломки ракет, разнообразные приборы и конструкции, -ну, и, конечно, сундуков с сокровищами навалом. 
      Крабы всегда были самыми активными исследователями, все рассматривали, всюду влезали. Но вот однажды случилось так, что одному молодому серому крабу пришлось очень дорого заплатить за свое любопытство.         
     Все произошло в тот день, когда среди подводных обитателей разошелся слух, будто бы в шести милях от акватории затонул огромный танкер, лежит на песчаном дне, полный невиданного карго.   
     Услышав новость, Серый моментально почувствовал, как от нетерпения невыносимо зачесались две задние ноги, и, недолго думая, он поспешил к указанному месту в компании пятерых, таких же дотошных,  приятелей.   
     Никто и не подозревал, что с обыкновенного этого развлечения начнется совсем необыкновенная история серого краба, которая изменит не только его существо и жизнь, но и жизнь многих существ из гораздо большего, по сравнению с одним океаном, мира людей.               

                II  

     Когда Марюс заметил, как между черными,  округлыми камнями что-то блеснуло, он не поверил своим глазам. Нагнулся, всмотрелся, потом лег на живот. Ранним утром на молу  никого не было, родители и сестрёнка  Маринка еще крепко спали, никто не мешал.   
     Ходить на мол во время прилива ему строго-настрого запретили, но сейчас был отлив.  Океан отступил далеко, оставив на песке пляжа много интересного:  разрисованные камешки, крепко захлопнутые раковины с живыми моллюсками, идеально отшлифованные  кусочки матового стекла и дерева.   
      Марюс знал: в такое время на камнях у мола собираются группками крабы. Было любопытно наблюдать за их смешными схватками, догонялками и прятками. Их маленький мир казался таинственным и недоступным. Мол был высоким, на камни не спуститься, опасно, уж очень они далеко внизу. Да и крабы дружбы с человеком не искали, исчезали при малейшем звуке или движении в их сторону.               
      Иногда, после отлива, мальчишке удавалось прихватить сачком одного-двух зазевавшихся  рыжевато-коричневых крабов. Отпраздновавший  десятый свой день рождения он уже успел узнать рыбацкий азарт: отец брал его с собой даже на рыбалку с ночёвкой в настоящей мужской компании.   
     Снятых с крючка рыб, которые били хвостами и ловили раскрытым ртами  воздух, никогда не было жаль.  А вынутый из сачка краб выглядел беспомощным,  попавшим в беду и растерянно таращил грустные глазки-бусинки. 
       Марюс относил бедолагу  на мол, отпускал и наблюдал, как тот спешил поскорее присоединиться к веселому своему сообществу.                Марюс будто и сам радовался  вместе с ними, и  на сердце становилось теплее.
     В то утро у него не было с собой ни сачка, ни веревки с привязанным к ней вонючим кусочком протухшего мяса. Но даже если и было бы... Вспыхнуло еще раз, где-то в глубокой щели  между камней, в их черноте еще ярче, заманчивей. Марюс уперся руками, вытянул шею так далеко, как только можно было, изо всех сил стараясь рассмотреть. Что там такое? Золотая монета? Потерянное кольцо? Серьга? А может просто бумажка, фантик от шоколадной конфеты? Так ничего и не увидев, он поднялся на ноги. Странный блеск  погас и больше не повторялся.    
    На пляже стали появляться первые отдыхающие. Кто гулял вдоль линии прибоя по твердому мокрому песку, кто бегал, кто бродил по дальним отмелям в поисках какой-нибудь съедобной, или необычной, или, может, даже ценной находки.         
       За спиной просыпался Городок: велосипеды, автомобили, спешащие в булочные за свежим хлебом, булочками и круассанам молодые и пожилые.  Пора домой.               
       Марюс бросил безразличный взгляд вниз и вдруг застыл на месте, замер, почти не дыша.  Глубоко внизу, далеко, но очень четко проявившийся, на плоском черном камне светился небольший золотой краб. Как фантастический мираж, как раскрытый сундук с сокровищами, как купол собора, ослепительно сияющий на утреннем солнце.               


                III

     Веселая компания любопытных крабов отчего-то распалась по дороге. Одним показалось слишком далеко, другие встретили приятелей и остановились поделиться новостями, поэтому на месте крушения серый краб оказался в одиночестве.
     Затонувший корабль был очень странной, никогда раньше не виданной формы, и юный исследователь сильно запереживал, что не может ни с кем поделиться своим удивлением.  Судно было похоже на гигантский штурвал с тысячами длинных и  тонких черных и серебряных игл, покрывавших весь корпус.
    - Нет, это не танкер, как говорили рыбы, - краб в раздумье поскреб панцырь. – И опять они ерунды наболтали.               
     Он решил  попытаться забраться на верхнюю палубу, которую, как ни старался, не смог разглядеть, осторожно лавируя между иглами начал карабкаться  кверху и внезапно замер. Внутри корабля что-то пищало, сигналы были короткими с длинными паузами. – Радиоволны? – успел подумать Серый и в следующую секунду почувствовал, что все его маленькое тело будто разрывается изнутри. Под панцирем болело и горело все сильнее. Краб попытался сползти вниз, но клешни сцепились, очень сильно мешали металлические иглы, а корпус корабля вдруг вздрогнул, снизу взвилась струя какой-то густой жидкости, которая подняла несчастного краба и бросила на песок, где уже образовалась огромная, глубокая, невпитавшаяся лужа. Упавший прямо в нее краб почувствовал, как его затягивает липкое болото, а сил сопротивляться  не хватает... Бдззззззззззззззимммммммм!     Послышался  резкий звук, и мощная взрывная волна вырвала краба из болота и подбросила с такой силой, что бедняга взлетел над поверхностью воды, перевернулся в воздухе,  нырнул обратно и чуть  живой обнаружил себя завалившимся между коралловыми рифами недалеко от взорвавшегося судна.
     Немного придя в себя, краб выкарабкался из щели, протер глаза и остолбенел. Странное судно лежало на прежнем месте, но до половины было засыпано песком, через который просвечивали иглы, совершенно поменявшие свою окраску. Теперь они были  такого же золотого цвета, как самые красивые украшения, пластины, вазы и статуэтки, на которые не раз натыкался краб, бродя среди останков затонувших кораблей. Однако этот золотой блеск слепил  глаза так, что они сейчас же стали болеть и слезиться.   
      Почувствовав, что он уже сыт по самые конечности приключениями, Серый отвернулся и собрался уже вроде двинуться в обратный путь, как что-то будто остановило его и заставило снова приблизиться к опасному месту. Он осторожно подкрался к кораблю и прислушался:  загадочно поменявшийся корпус,  его нутро транслировали все тот же назойливый сигнал, теперь очень слабый, но все равно хорошо слышный. Вспомнив жуткую боль под панцирем, Серый испугался, что она сейчас повторится, но нет – на этот раз его тело на сигнал не отреагировало.   «Ууфф, - с облегчением вздохнул краб, - лучше держаться от этого чудного объекта подальше.» И более не оглядываясь и не останавливаясь, он припустил по песчаному дну. Скорей домой.


                IV

    В родной  акватории было спокойно, все до мелочей знакомо.  Вот наполовину проржавевший самолет, с однимм крылом и без хвоста. Дальше больший грот,  за ним поля морской капусты и еще один грот, поменьше. В нем живет старая сиреневая медуза, которая всегда вылезает поздороваться, такая уж она милая и воспитанная дама.  Вот и сейчас краб еще издали заметил меж камней легкое колыхание ее мантии. Мадам  медленно выплыла, подняла прозрачный пальчик, который каждый, кто разбирается в местном этикете, должен был поцеловать, однако... Однако не успел наш краб и приблизиться, как медуза внезапно перевернулась и мгновенно пропала в глубокой темноте грота.                -Этакие сальто-мортале в ее возрасте! – пораженно выпучил глаза  Серый и повернул налево, на Жемчужную тропу, чтобы скорее оказаться в своем микрорайоне, разыскать приятелей и рассказать им о своих впечатлениях от путешествия.  Совсем недалеко отсюда, на плошади Пяти скелетов, допоздна работал небольшой бар, где можно было потанцевать, выпить коктейль из рыбьего жира и весело провести время в кругу молодежи.
     Отдернув зеленую занавесь из водорослей, Серый шумно ввалился в помещение бара, радостно задрал правую клешню, приветствуя всех присутствующих, однако ответа не получил. Знакомые посетители, все как один, таращились на него, будто видели впервые. После минутной паузы, к великому его удивлению, многочисленные крабы, кальмары, осьминоги и медузы один за другим стали выскальзывать через щели в стенах и окна. В одно мгновение все будто испарились.  Только за стойкой бара тихо колыхался на своем привычном месте Хитрый Октопус, хозяин заведения.
- Мосьё? – вопросительно обратился он к крабу. – Чем могу помочь?
Было видно, что Октопус смертельно напуган, бледен и вибрирует.
- Что с тобой, старик? – нервно выкрикнул краб. – Ты что, не узнал  меня? Я Серый, из Серых песков.
    Бармен слегка полиловел и приподнялся над стойкой, все же страясь держаться на расстоянии.
-   Ну, голос вроде знакомый, глаза помню...но... Серый.., - он криво усмехнулся, - да на тебе ни пятнышка серого нет. Ты, приятель, теперь не Серый, а Золотой, цвета чистого золота. Ты вообще и не краб, а какое-то ювелирное изделие.  Честное осьминожье слово. Правду говорю.   
     Голодный, смертельно уставший после долгого путешествия,  краб поднял свою клешню, присунул к самым глазам и, не выдержав потрясения, потерял сознание.               

                V

      Не веря своим глазам, боясь спугнуть чудо, Марюс молча стоял и смотрел. Он даже сдерживал дыхание и не моргал.  Сияющий краб внизу тоже не двигался. Краем глаза мальчишка осторожно отслеживал обстановку. Это было только его чудо, и мысль о том, что кто-нибудь еще может его увидеть, была пугающе невыносима. 
     Рядом послышались голоса и громкий смех: на молу показалась компания взрослых и детей.  Марюс истинктивно вытянул руку, будто хотел защитить увиденное от чужих глаз, и почти властным выглядел отчаянный жест. Краб шевельнулся. Еще две -три секунды Марюс мог  видеть сказочный блеск – потом краб пропал из виду.
     С сожалением, но в то же время и с облегчением он развернулся и огляделся. Никто не видел. Только он.
    Однако золотой краб на мокром черном камне все еще слепил глаза, и  очарованный мальчик продолжал его видеть внутренним своим зрением, как будто видение впечаталось  в его мозг.
     Сделав над собой усилие, Марюс наконец заставил себя уйти с мола, вернулся домой, поздоровался с домашними и заперся в ванной комнате. Надо было побыть одному, подумать. Он давно не верил в сказки, но то, что с ним случилось, не было ни сказкой из ярко раскрашенной сетренкиной книжки, ни галлюцинацией.  Это была РЕАЛЬНОСТЬ! Видимая, но не осязаемая... Прикоснуться! Взять в руки! Подержать в своей ладони! Но как?
     Он спустился в столовую к завтраку. Рассказывать о том, что увидел, совсем не хотелось, но даже если  бы он и надумал, какой-то внутренний голос будто говорил ему: «нет, нельзя».
    Прошли три дня. Марюс старался как можно больше времени проводить на молу. Сочинил себе предлог – чтение. Вроде не отрывает мальчишка глаз от книги, ноги свесив, а сам за камнями внизу наблюдал. Крабов-то там, внизу, полно, только золотого среди них нет и нет. За его спиной проходили, останавливались, разговаривали и спорили разные люди. Обсуждали новости.   
      В то утро он услышал, как какой-то мужчина увлеченно рассказывал, что на прошлой неделе видел ночью пролетавший над городком воздушный корабль. Говорил рассказчик по-английски, и Марюс понимал не все слова, уловил только то, что то, что летело, якобы было гигантским, округлой формы и величиной с футбольное поле, и за собой оставляло искрящийся след, похожий на феерверк.   
    – Очевидно, - продолжал свидетель  удивительного явления, - что это был НЛО. Я все время за ним наблюдал. Над городком пролетел очень быстро, а потом над океаном  - очень медленно, почти не двигался, и так понемногу удалялся, удалялся и совсем изчез...
     Марюс хоть и слушал с интересом, большого впечатления рассказ на него не произвел, поскольку число подобных историй и по телевизору, и в интернете  в последнее время сильно увеличилось, и тема уже порядком надоела. Мысли мальчика были заняты совсем другим. Через четыре дня приятный отдых на океанском побережье заканчивается, и семья возвращается домой. Там, где они жили, тоже было море, и дюны, и пляж почти такой же, как здесь, но гораздо меньше, зато город большой, и есть морской порт. Только к своему морю Марюс давно привык, а океан оставался загадочным существом, живущим своей таинственной жизнью. Он был силен и непредсказуем, мощным своим дыханием он напоминал громадного зверя, он страшил и манил.
     Мальчик не знал, что делать, потерянно бродил вдоль линии прибоя или сидел на молу, уставившись в одну точку. Как теперь уехать, как оставить нераскрытой тайну, которую только ему одному доверил океан?
     А гигант был на удивление спокоен. Волны невысоки, что здесь редкость. Тихо – только изредка вскрикивали беспокойные чайки.
      Внезапно какой-то посторонний, чуждый окружающей природе звук заставил мальчика прислушаться.  Звук казался странно знакомым: тонкое, металлическое «пи-и-и», долгое, идущее снизу, из щели в камнях.
    Марюс свесился с мола, до боли в глазах всматриваясь в камни. Есть! Он не мог ошибиться: там, глубоко внизу, золотое свечение. Вот оно слева, вот ушло под камень, вот передвинулось вправо, где щель неглубока, и горит жарче. И странный сигнал все время сопровождает его передвижения.
  Он там.  Играет, манит, дразнит. А, может, ждет? Четыре дня, всего четыре. ...
  И тогда Марюс решился. Он не может уехать, так и не сделав этого.
 

                VI

     В часы отлива мол был абсолютно спокойным, безопасным местом, будто застрявший на мели корабль, и огромные валуны, поддерживающие его, казались легкодоступными: достаточно просто перейти вброд небольшой канал, метров пятнадцать шириной, где почти не оставалось воды, взрослому по колено.
     Зато во время прилива, когда вода возвращалась, камни почти полностью заливало,  ветер усиливался и взгонял волны, которые с грохотом бились о стены мола. Вода переливалась через плиты, сбегала водопадом на камни, сбивая и смывая с них все. Никто в это время на мол выходить не осмеливался.
     Марюс все обдумал и обсчитал. Пары часов обычного утреннего отлива будет вполне достаточно для того, чтобы спокойно исследовать крабьи убежища и их секреты.
     Однако запланированное утро выдалось неожиданно мрачным, небо затянуло тучами до самого горизонта, к тому же заметно похолодало.   
      Марюс натянул толстую штормовку, набросил капюшон, тихонько отпер калитку. За воротами еще раз проверил содержимое карманов: длинная веревка с крючком, небольшой, но мощный фонарик, найденный в хозяйской кладовке и скрученный в тугой мячик кусок рыболовной сети, - все на месте, ничего не забыл.
     На улице еще бледно светили фонари. Нос легонько царапнуло сырой иголкой – крапало.
- Вот и хорошо, - подумал Марюс, - пляж в такую погоду пуст, а мне того и нужно.
     До мола пешком всего пять минут. Дождик закончился не начавшись. Скоро и солнце может показаться, быстрой переменой погоды на океанском побережье никого не удивишь.
     Мальчик спустился на пляж, на какой-то момент ему показалось, что он не так широк, как обычно в отлив, и вода ближе, чем должна бы, но в голове был план действий, и отвлекаться от него он не собирался.
     Так, теперь надо перейти канал. Марюс смело вошел в воду. Знал – неглубоко, много раз видел, как бродят здесь ловцы морских деликатесов. Однако на середине канала вода уже доходила до карманов куртки. Марюс снял куртку, дальше нес в поднятой вверх руке. До камней добрался промокший, вытянулся на одном из них, большом и плоском. Солнце не показалось, но камень был сухим и казался даже теплым после холодной воды. Лежать на нем было приятно, к тому же, это было частью его плана. Он лежал, не двигаясь, сдерживая дыхание, сконцентрировавшись, старался поймать малейший звук или движение, однако вокруг было тихо и спокойно.

      На мгновение, будто ниоткуда, показался прямо перед глазами крошечный, меньше ногтя на мизинце, серый крабик, разбежался, затормозил, чуть не влетел мальчишке прямо в прижатый к камню нос, принялся пятиться назад и пропал, слился с серым камнем.
     Марюс взглянул на часы, прошли сорок минут дорогого времени. «Ну, хорошо, продолжаем действовать», - Марюс осторожно приподнялся, встал на колени, огляделся, соображая, куда сделать первый шаг.  Необходимо было исследовать как можно большую плошадь валунов, а главное - щели и небольшие гроты между камнями. Ему должно повезти.
   Задача была не из легких, к тому же снова начал накрапывать дождь, босые ноги скользили на мокрой поверхности камней. На четвереньках, где ужом, где раком, мальчишка упорно перебирался с камня на камень, ложась на живот, светил в щели фонариком – пусто, пусто... может, и интерсно, но не то... Вот!!! Луч фонаря наконец-то поймал крошечную искорку. У Марюса перехватило дыхание, а рука задрожала так сильно, что он сжал пальцы, боясь уронить фонарик. Он улегся плашмя, прижал ухо к щели и не услышал, а скорее, почувствовал слабый сигнал, а вслед за ним золотой пылью поднялся песок  под камнем.
     Не помня себя от волнения и азарта, на дрожащих коленках, Марюс лихорадочно ползал по камням.
- Где ты? Я тебя видел. Где ты? Покажись, - умоляюще обращался он к чуду.  .... – Ах-а-а!                Он не понял, что произошло, кто толкнул его в спину, и почему с одежды и волос потоком бежит соленая вода.                – A-a! – и следующая мощная волна с грохотом обрушилась на мол, валуны и беспомощного мальчишку.
     Марюс поднял голову: канал был заполнен сильно поднявшейся темной водой. Дождь усиливался, небо залило грозным свинцом, а океан продолжал посылать все новые тяжелые волны. Прилив! Но отчего вода вернулась так неожиданно быстро?
     Не успел он додумать, как еще одна громадная волна поднялась над молом и обрушилась прямо на него. От удара Марюс потерял равновесие, поскользнулся, и правая нога съехала в глубокую щель между двух камней. Он попытался ее вытащить и, вскрикнув, сморщился от боли. Западня.
     Марюс огляделся: вода в канале поднималась очень быстро; еще несколько минут – и она затопит валуны.
    Мокрый песок под ногой ходил, затягивал ее все глубже. «Так вот куда заманил его золотой краб... Но разве он виноват, ведь я сам...»  И тут снова, из грота, почти заполненного водой, послышался уже знакомый сигнал, только теперь он был очень ясным, громким, и звук все усиливался, будто поднимался к небу, будто хотел заглушить шум волн, и вместе с ним громче и громче становился вой сирены с приближавшейся к молу пожарной машины. Но еще раньше нее выехал на мол и резко затормозил хорошо знакомый всем джип спасательной команды, которая постоянно дежурила на пляже. Из машины выскочили трое в водолазных костюмах, но Марюс смотрел не на них, а на то, как oгромными скачками летит за ними в дождевой пелене и брызгах его папа...

                ***

     - Пап, а как же ты узнал, что я попал в беду?                Лежа в постели с компрессом на лодыжке, уже не дрожа от боли в вывихнутой ноге и  пережитого ужаса, Марюс теперь вопросительно смотрел на отца, лицо которого тоже уже было спокойным и снова загорелым, а не белым, как там, на молу.
- На мой телефон пришло сообщение с фотоснимком, на котором был ты. Такой, каким мы тебя обнаружили.
    - Но кто?..
    - Не знаю, сын. Я не обратил внимания на номер, а сейчас не могу найти того сообщения, наверное, стер нечаянно в панике.


                ***

     Нога уже не болела. За окном радовался, заново родившись,   молодой месяц.
      Завтра домой.
Марюс крепко зажмурился, скрестил под одеялом пальцы.
- Я тебя найду. Клянусь...
 
                VII

    Обычной, беззаботной жизни пришел конец.  Неожиданно став золотым, серый краб чувствовал себя растерянным, одиноким и совершенно сломленным. Глупые шуточки не только пустоголовых рыб, но даже жалкого морского планктона сопровождали его повсюду. Мало того, что на него таращились все соседи, мало было  выпученных глаз ближайшего окружения, так еще сотни любопытных  приплывали из самых дальних акваторий, чтобы увидеть невиданное чудо, как будто краб был бесчувственным экспонатом подводного музея. Ко всему этому все верные друзья стали избегать его общества, и даже семья не спешила посочувствовать и принять его новый образ: взрослые осторожно помалкивали, а малыши, чуть завидев, дружно вопили «Монстр! Смотрите! Монстр!», после чего торопливо разбегались кто куда.
     Прежний Серый, веселое и живое создание, теперь почти не вылезал из маленькой и тесной норы, где сам еле помещался, но был рад тому, что никому другому не удастся и носа всунуть в его убежище.
    Посещать утреннюю крабью школу он теперь тоже не мог: показываться на берегу при дневном свете стало опасно. В своем темном одиночестве краб представлял себе компанию друзей, их забавы и баловство, горячие дискуссии, новости и невероятные истории, секретные и рискованые разведывательные операции, исследование трофеев и находок. Он горько вздыхал,  и крошечные прозрачные слезинки скатывались одна за другой на ненавистного золотого цвета клешню,  превращаясь в странные золотые жемчужины.
    Родившийся солнечным утром на песчаном побережье, краб всю свою жизнь любил солнце, но теперь он не мог больше ни любоваться им, ни греться на камнях: солнечные лучи стали его врагами. Тщетно пытался краб найти дыру, грот или щель между валунами, где можно бы было надежно спрятаться и провести хоть часик под солнцем – только еще больше расстроился. Даже мгновенный и слабый лучик, который лишь слегка касался его золотого панциря, вызывал такое мощное свечение, что краб пугался сам себя и спешил исчезнуть, не дожидаясь последствий.  Поэтому подышать свежим воздухом и вкусно пахнущим ветром ему удавалось только в сумерках.
     А еще время от времени его антенны ловили ясный сигнал, такой же, как тот,  что он услышал рядом с таинственным затонувшим объектом, и который был совсем не похож ни на какой-нибудь другой из хорошо знакомых крабам сигналов.
     Чаще всего сигнал был коротким, всего несколько секунд, но все равно раздражал. Правда, однажды он возник не просто так.    Случилось это одним дождливым утром, как раз тогда, когда краб мог позволить себе храбро и всласть полазить по любимым камням у мола, ведь солнце прятали тучи.       
       Но, к сожалению, приятный променад  длился недолго. Внезапно краб почувствовал приближающийся луч, не солнечный – электрический, но хорошо знакомый и не менее опасный. Умный краб сразу почуял: охота. А в следующее мгновение послышался сигнал, такой неожиданно мощный, что все тело краба принялось сильно вибрировать, и казалось, вот-вот взорвется.  Было очевидно – это сигнал опасности, и краб поспешил спрятаься, а затем  нырнул под воду, подальше от опасного места. На дне сигнал прекратился. Краб съежился, замер. Болела голова, ломило кости, и казалось ему, будто он совершенно пуст внутри.
       Все-таки ничего плохого с ним тогда не случилось, и Золотой (хочешь-не хочешь, а пришлось принять новое имя) решил еще раз попытаться выйти на дневной свет. Он вдруг перестал грустить и жалеть себя. Появились злость, желание сопротивляться судьбе; он решил бороться за свое утраченное место под солнцем, за возвращение к прежней нормальной жизни. Он снова ничего больше не боялся.  Однако он и не догадывался о том, что его ждет, и не мог знать, что настоящие беды еще впереди.               
     В тот проклятый день краб, так же, как вчера и позавчера, нежился под солнышком, с удовольствием перебираясь с камня на камень, как вдруг сверху, с мола, послышался режущий слух вопль:
           - Золотой!!! Смотрите-е-е-е!!! Золотой кра-а-а-аб!!!   
       Антенна моментально уловила высокую звуковую волну, но   было уже очевидно поздно – в первый раз золотого краба заметил человек.
     И все-таки следующим утром упрямец вызывающе ползал между камней, но не успел он  высунуть головы из щели, как был встречен  громовым ревом тысячи, как ему показалось, возгласов. Звук ударил в антенны, и оглушенный краб в ужасе скатился в темноту.
    И началась охота. Жестокая, безжалостная, ненасытная. Крабов уничтожали тысячами, лихорадочно, бессмысленно. Ни на берегу, ни меж валунов, ни на мелководье, ни на большой глубине спастись было невозможно. И тогда были созваны все еще остававшиеся в живых члены семьи.
   Собрались у Белой Сирены, полуразбитой греческой статуи, по грудь утонувшей в песке, с облепленными мелкими ракушками мраморными кудрями.  Золотой  краб стоял в стороне. Никто не подошел, не поздоровался, но все смотрели только на него. Молча ждали, что скажет старый хромой краб.
     -Ты должен покинуть наши воды, - без всяких предисловий резанул старик.                Сомнений не было – здоровая клешня старика поднялась и указала на него, а потом резко в сторону – прочь.
     -Прочь, - тихо, но единогласно вторили ему остальные. Заступников не нашлось.
     - Со мной случилась беда, - горько выговорил золотой краб, - а вы, вместо того, чтобы помочь, гоните из дома.
     - Ты и только ты виновен в том, что гибнут наши дети, внуки, любимые и друзья, - холодно бросил кто-то из толпы. – Ты должен уйти.
     «Все предали, все отвернулись.» Больно раненый краб не выдержал и расплакался. Толпа хранила тяжелое молчание. И тогда хромой краб приблизился к нему и обнял.
- Сынок, - тихонько пршептал он, - ты – молодой, умный,  много знаешь. Ты не пропадешь. Подумай о нас. Я хорошо знаю человеческую природу. Ты исчезнешь, и они забудут. Дай нам жить, сынок.



                VIII

    Если на вопрос «что Марюс делал на молу во время прилива» ответ и объяснение с грехом пополам нашлись, вопрос « кто же послал отцу на телефон снимок тонущего мальчика» так и остался  подвешенным. В непослушании Марюс повинился, хотя об истинной причине опасной вылазки никто не должен был знать и, разумеется, не узнал. 
      В конце концов, поскольку все закончилось хорошо, возвращаться к произошедшему и выяснять обстоятельства никому не хотелось; после серьезного разговора с родителями никакого наказания не последовало, так как из-за травмы все равно из дома выходить было нельзя, пока не окрепнет нога.                Беспокоило только одно: Марюс  боялся, что из-за  его неосторожности мама не захочет следующим летом отдыхать в Городке на берегу океана, а отец будет с ней заодно. Однако пытаться прояснить ситуацию, по понятным причинам, было теперь не время.
    До конца школьных каникул оставались еще целых две недели, и Марюс неплохо проводил время, читая книги, написанные знаменитыми путешественниками и  серию «Библиотека приключений». И всегда под рукой был планшетный ноутбук, о котором он так долго мечтал, так долго просил, и который совсем недавно наконец был подарен.               
      В нем был целый мир, и именно к нему первому Марюс обратился за помощью, пытаясь понять, а не миражом ли был тот  золотой краб, из-за которого он потерял голову. По прошествии времени появились сомнения.               
     Любымая поисковая система рассказала немало интерсного и показала множество фотографий крабов разных видов. Среди них были и, красные, и голубые, и нежного сиреневого оттенка крабы, которых называют манящими, и фиолетово-желтые крабы-вампиры, даже карамельные крабы, похожие на вкусный малиновый леденец. А еще ярко-оранжевые, коричневые... - золотой краб найден не был.   Однако, будто крепко вцепившись, он никак не оставлял мыслей, мечтаний, желаний и снов.
    По ночам Марюсу снилось, как он гладит его золотой бочок, как краб лежит в его ладони, светится в темной комнате, а потом удаляется, удаляется и становится маленькой, недосягаемой мерцающей звездочкой.
    Иногда он пробовал нарисовать краба, такого, каким он увидел его первый раз: на черном камне крошечное солнце.Закончив, сразу рвал и выбрасывал рисунок. Это была только его тайна, доверить которую кому-то другому он не согласился бы ни за что.


    Наступил сентябрь. Дни заполнились школьными делами, встречами с приятелями, занятиями в кружках, тренировками, радостями и разочарованиями, победами и поражениями.   
      Все это было важно, но важнее всего то, что каждый прожитый день приближал лето, Городок на побережье Атлантики и его тайну.       
     Марюс уже знал, что родители созвонились с хозяевами дома, который они постоянно снимали, и резервировали  его на три недели в июле. Обрадованный, он немедленно составил план действий и приступил к его реализации.
     В библиотеке он набрал книг о жизни обитателей океана, проштудировал все, что было написано про особенности жизни крабов и их привычки. 
     Кроме того, просиживать часы на берегу в безнадежном ожидании или лазить между камнями, надеясь на счастливый случай, Марюс больше не собирался. Поэтому после долгих и упорных поисков в интернете он разыскал сайт международного спортивного лагеря, который, как он знал, действовал как раз в том самом Городке на океанском побережье Аквитании.   
      Кроме всего прочего, в лагере была школа дайвинга, куда принимали детей с 11 лет – в марте ему как раз столько и исполнится. Теперь оставалось только уговорить родителей его зарегистрировать.               
     Теперь ему все время хотелось что-то делать, действовать. «Если искать – обязательно найдешь, если сильно хотеть – обязательно добьешься», - повторяя это, он  не давал сомнениям и неверию овладеть собой. А они были, не могло их не быть.
   Однако однажды ночью случилось то, что разом рассеяло все сомнения и разбило неверие.
   Был конец ноября. Уже не осень, но еще не зима – мрачный период  времени, когда вечер, ночь и утро сливаются в долгие, темные часы, а солнце заменяет огонь, свечи, камина или печи.
    В ту ночь Марюс с трудом заснул, спал плохо и беспокойно, а под утро, около трех часов, проснулся, будто разбуженный.               
    За окном бесновался ветер, рвался в ворота и в свисте его мальчику послышался посторонний звук, однако, хорошенько вслушавшись, он понял, что звук этот не вплетается в порывы ветра, а исходит от чего-то, что находится внутри, и, мало того, это «что-то» - его собственный компьютер, а звук...
     Марюс зажал обеими ладонями рот, чтобы не закричать, ведь он дважды слышал этот сигнал на молу, и оба раза он предшествовал появлению золотого краба. А теперь тот же сигнал явственно звучал в его комнате.
    Марюс вскочил с кровати, подлетел к письменному столу, схватил компьютер и с сильно бьющимся сердцем раскрыл его.   
    Заглавного фото с изображением стартующей ракеты в огне, которое Марюс сам инсталлировал на дисплей, не было и следа. На его месте, ослепляя глаза несказанной, волшебной своей красотой, занимала почти весь экран золотая его мечта.
 

                IX

      Как гром среди ясного неба ударило по без вины виноватому крабу изгнание. Куда идти? Что ждет его в чужих морях?
     Пугающие в начале пути вопросы устали повторяться и сами собой ушли из головы. Ничего не осталось, внутри было пусто, и пустота, как выяснилось, умела причинять боль.
     Нога за ногу, нога за ногу – краб даже не заметил, как прошел много милей. Он совсем не чувствовал усталости. Не чувствовал ничего.
     Внезапно, в тот момент, когда он захотел повернуть направо, чтобы обойти торчащие из песка неприятные иглы целого отряда морских огурцов, краб почувствовал, что поворачивает в противоположную сторону. Тело не слушалось, какие-то силы тянули его так властно, что, несколько раз перекувыркнувшись,  краб поддался несущему течению, и через мгновение сообразил, что местность ему знакома, и что его против воли тянет в направлении проклятого затонувшего корабля  неопределенного назначения, виновника всех его несчастий.
      Собравшись  с силами, краб стал яростно сопротивляться – безрезультатно. Еще несколько секунд – и его, как магнитом, притянуло к борту, в который краб очень болезненно ударился. Счастливо избежав столкновения с одним из гигантских металлических шипов, он, к своему ужасу, обнаружил, что намертво прилип к борту. Сил брыкаться уже совсем не оставалось. Краб только легонько поскребся в скользкую поверхность и опустил клешни.                « Все равно нет жизни, - подумал он. – Так какая разница, где умереть».   
   Его мысль прервал приглушенный хлопок. Корабль слегка вздрогнул, откуда-то сверху появился толстый золотой кабель, который  покачался, покрутился, затем наклонился и, как осьминожий щупалец, ухватил краба за спину, оторвал от борта , поднял и втянул в открытый люк. Тогда невыносимый, слепящий блеск и еще более невыносимый жар отключили сознание, и больше краб ничего не чувствовал.               

     Прийдя в сознание, краб обнаружил себя лежащим на песке, живым и вроде бы здоровым. Таинственного корабля рядом не оказалось.  И вообще, где он находится, что за воды его окружают, Золотой не понимал, да и не особенно беспокоился, потому что все, что он сейчас чувствовал, был страшный голод, которого он не испытывал уже давно, так как тяжелые испытания и переживания начисто отбили аппетит. А вот теперь он, казалось, мог бы сгрызть целого мертвого кита, если такая вкуснятина ему бы попалась.
    Ну, а поскольку такой роскошной еды не нашлось, пришлось удовлетвориться желтоватыми консервами мелких моллюсков, несколькими рыбьими головами и хвостами и другими остатками еды, которую не доели насытившиеся более крупные и сильные едоки.
    После обед подзаправившийся краб задумался. Компания морскихн огурцов и внезапное сильное течение – больше ничего он не помнил. 
     Воды изменились, дно стало выше, вокруг покачивалась незнакомая растительность. Было и еще что-то. У него внутри. Краба не пугало больше его будущее, наоборот – хотелось путешествовать, увидеть другие моря, и океаны, и земли, хотелось больше узнать, двигаться, дышать. Каким-то образом, неожиданно исчезли все страхи, но возникло что-то, что дало веру в себя.                И еще хотелось действовать. Золотой нетерпеливо потер клешни, поводил антенами и пустился почти бегом вперед, оставляя за собой золотые вспышки в песчаной пыли.
     Миля за милей – над поверхностью воды день сменил ночь. Краб почувствовал это, и ему страшно захотелось увидеть солнце, от которого он так долго прятался.  Он всплыл из глубины повыше, куда лучи солнца проникали  сквозь поверхность воды, однако не почувствовал их тепла. И как будто его тоска была услышана: буквально через пару метров он обнаружил небольшой каменный риф. Его черная, округлая плешь торчала над поверхностью воды.
     Осторожно исследовав камень, краб живо вскарабкался на него и невероятно счастливый устроился наслаждаться солнечными ваннами. Так хорошо ему никогда еще не было, и, расслабившись, Золотой задремал и незаметно уснул. 
     Он спал так крепко и спокойно, что не услышал ни воя сирены, ни ударов волны, поднятой подошедшим судном, ни стука его мотора. Проснулся он лишь тогда, когда рядом зазвучали барабаны, назойливо повторяющие один и тот же ритм. Им вторили высокий, неприятный, жестью звучащий голос и громкое ржание. Но страшнее всего выглядели три пары блестящих глаз, которые, не мигая, таращились прямо на него, краба, ничем не прикрытого, растерянного, остолбеневшего, безжалостно освещенного ярким полуденным солнцем.
  - There is nothing here, - послышался низкий, грубый голос, - neither gold nor a crab.*
   - We have tripped up,** - отозвался другой, протвно тонкий.
   Все замолкли, слышалось только тяжелое их дыхание. Краб замер в напряженном ожидании.                - Full ahead ! ***- прозвучала команда на борту, и судно, осторожно лавируя, обошло вокруг рифа, потом показалось слева и стало потихоньку удалять, пока совсем не пропало из виду в синих волнах.
- Не видели, не увидели - невидимый!  Не-ви-ди-мый!!! – в безумной радости повторял краб.   
    Весело кружась на месте, он чуть не скатился с камня в воду.
    Так вот откуда взялось это внезапное чувство облегчения, смелости и жизнерадостности.  Золотой, но невидимый.
     Кто? Когда? Как?
     Какая разница! Главное – он свободен.
     Золотой краб глубоко и счастливо вздохнул – впереди свобода и новая, интересная жизнь.
  _________               
 * Ничего здесь нет, ни золота, ни краба (angl.)                **  Мы обманулись (angl.)
***  Полный вперед! (angl.)

                X

      |Это случилось в пятницу, на уроке математики, ровно через неделю после той ночи, когда на дисплее его компьютера неожиданно появилось изображение золотого краба. Марюс любовался им до тех пор, пока глаза не стали слипаться, и он заснул, а проснувшись утром, сразу взглянул на компьютер и увидел свою прежнюю картинку. Краб будто приснился.
    С того момента Марюса не покидало странное ощущение, как ожидание чуда. Кто сказал, что чудес не бывает?
    Математика была одним из любимых школьных предметов. Марюс обычно даже не замечал, как пролетают 45 минут урока. 
     В тот день он уже решил две задачи и углубился в условие третьей, когда из его рюкзака, брошенного рядом с партой, послышалось негромкое, но резкое, как боль в ухе, пищание. 
- Это что такое? – удивленно спросила учительница. – Марюс, выключи телефон, немедленно. Ты что, правил не знаешь?
     Мальчик и сам был удивлен не меньше. Школьные правила он не нарушал, свой мобильный телефон выключал всегда, и ему и в голову не могло прийти  нарочно мешать уроку, где всегда было интересно работать.
    Он торопливо вытащил телефон, нажал на кнопку, но похожее на  сигнал будильника пищание, кажется, зазвучало еще громче.
 - Извините, Галина Александровна, - смущенно произнес Марюс, - можно мне выйти? С моим телефоном что-то не так.
      Получив разрешение, он поспешил выйти в коридор, засунув пищащий аппарат глубоко в карман брюк.   
      В коридоре сигнал затих. Марюс с облегчением повернул к
двери класса, но в этот момент телефон в кармане начал пронзительно свистеть, и Марюс почувствовал, что аппарат нагревается, да так сильно, что уже жжет ногу даже через материю.   
    Он выхватил злосчастный телефон и чуть не выпустил его из рук, увидав на экране то же самое изображение золотого краба, какое недавно наблюдал на своем компьютере. 
     Через секунду изображение поменялось. Теперь на экране был узкий, темный коридорчик, в конце которого была устроена мастерская, где школьный техник занимался мелкими ремонтными и столярными работами. Рядом с ней находились несколько кабинетов труда, и все это располагалось в дальнем углу корпуса начальных классов.                Позднее Марюс никак не мог вспомнить, как он оказался у дверей мастерской, как будто ноги сами принесли его туда за одну секунду.
     Дверь была закрыта, коридорчик пуст: уроков труда по пятницам не было. Вокруг тихо, ни живой души. Марюс почувствовал себя неуютно, хотелось уйти оттуда как можно быстрее, но вместо того, чтобы развернуться, он остался стоять на месте, замерев в неприятной темноте коридора.               
     Потом будто кто-то подтолкнул его в спину и заставил сделать несколько шагов к двери мастерской. Ближе, еще ближе. Марюс потянул ручку – заперто. И в этот момент он уловил запах дыма.
     Тогда он посветил телефоном и ясно увидел, как сквозь щель запертой двери тянется нить серо-белого дыма, и через замочную скважину, и сверху, и снизу.  Уже и в темноте коридора плавали белые облачка. Марюс громко чихнул, а в следующую секунду он уже набирал хорошо знакомый всем номер.  101 !
      Диспетчер выслушал сообщение, срочно передал адрес бригаде пожарных, а затем попросил Марюса назвать имя и фамилию.                А вот этого он совсем не хотел.
- Пожалуйста, назовите свое имя, -повторил голос на линии связи.
- Марюс.., - тихо ответил мальчик, но, бросив взгляд на дверь, охваченный паникой, закричал:
- Приезжайте скорее! Здесь уже не только дым! Я вижу огонь!
    За дверью мастерской что-то грохнуло и обвалилось, а вокруг косяка образовался красный контур. Объятый страхом, Марюс бросился бежать.
   А в школе было так тихо, своим чередом спокойно шли уроки.
Влетев в коридор своего корпуса, Марюс собрался кричать и стучать в двери классов, но внезапно почувствовал, что не может сдвинуться с места и замер, будто приклеенный к стене. Голос также не хотел слушаться. Все это было похоже на кошмарный сон, но через несколько секунд он услышал сирену приближающейся пожарной машины, и в тот же момент почувствовал, что снова свободен.
     И сразу вернулись спокойствие, холодный разум и способность мыслить рационально, поэтому  он глубоко вздохнул, открыл дверь своего класса и тихо закрыл ее за собой.

     Поскольку очаг пожара возник в дальнем конце здания, а пожарная бригада приехала вовремя, большинство учеников даже ничего не почувствовали, не поняли и узнали о пожаре, когда опасность уже миновала. Поэтому Марюс очень надеялся, что и про него никто ничего не узнает. 
    К сожалению, на сей раз чуда не случилось.               
   Когда, спустя два дня,  его вызвали в кабинет директора, Марюс уже догадывался, что учительница метематики вспомнила о его довольно долгом отсутствии во время урока,  а значит найти того самого Марюса, который позвонил в пожарную часть, будет несложно.
    В кабинете, кроме директрисы, сидели двое мужчин, молодой и постарше, одетые в темно-синюю парадную форму. Когда Марюс вошел, оба поднялись, улыбаясь.
    Марюс поздоровался, с беспокойством ожидая вопросов.
- Это ты сообщил о начавшемся пожаре в мастерской? –спросил тот, что постарше.
- Да, я просто позвонил, - не желая описывать все происходившее в деталях, коротко ответил Марюс.
- Ты правильно поступил, - вмешалась директриса, но после надо было обо всем сказать мне или кому-то еще из взрослых в школе.
- Я.... я очень испугался, - несмело признался Марюс, -и растерялся.....
Он сильно покраснел, казалось, от стыда за свой испуг, а на самом деле, оттого, что пришлось соврать.
 - Ничего страшного, - выручил его молодой пожарник. – Испугаться может каждый, но мне кажется, - прибавил он очень серьезнымм тоном, - что ты не из тех, кто теряет голову и поднимает панику.
     Он пожал Марюсу руку, и старший тоже, а затем они вручили ему большой, красивый лист с благодарностью за правильное поведение и смелость во время пожара.
   А потом пожарные  ушли, а директор осталась, хотя Марюсу хотелось, чтобы было наоборот. 
      - Я также хочу тебя поблагодарить, - сказала директриса. – Если бы не твой звонок, могла случиться большая беда. Но, Марюс, какие ветры принесли тебя во время урока к мастерской?
     Вот он, вопрос, которого он ждал и ответ на который  хорошо обдумал.
- У меня сломался мобильный телефон, -уверенно начал он, так как это не было ложью, всё видели одноклассники и математичка, – и  я подумал, что Игорь Иванович, наш техник, мог бы помочь...
     На этот раз он и не думал краснеть, ведь такая версия имела право на существование, это МОГЛО быть правдой. А вот о том, что произошло на самом деле, он никому не расскажет. Ни за что.



                XI


       Как будто сбросив  тяжелую ношу, счастливый золотой краб не чувствовал своего веса, казалось, может подняться в небо. Он, и вправду, влез на самую верхушку скалы и с шумом свалился в воду, подняв фонтан брызг, как будто он  не умный и осторожный краб, а какой-нибудь бесшабашный, разгульный дельфин.               Ш-шу-у -ух! Нырнул – вынырнул, поплюхался в верхнем, согретом солнцем слое воды.  Огляделся. Солнце уже понемногу клонилось к западу. Напротив – восток, прямо – север, за спиной – юг. В какую сторону повернуть восьминогому путешественнику?
      Зажмурившись, Золотой крутанулся на месте, и замерев, открыл глаза – юго-запад. Пусть будет так. И краб весело отправился провожать солнце. Он хорошо знал, что оно  верный попутчик, поможет не потеряться, всегда точно укажет направление.
     Однако тот, кто много путешествует, знает и то, что в чужой стороне всегда возникает множество вопросов, на которые могут ответить только местные жители. Так случилось  и с нашим крабом. Само собой разумеется, что обращаться за помощью ему было проще к собратьям-крабам, которые, как мы уже знаем, и любознательные, и умные, и акваторию хорошо знают, и  на суше ориентируются.
         Первым на пути ему встретился краб-паук, весь волосатый и обросший водорослью, безобразный снаружи, но дружелюбный и коммуникабельный.
      - Значит, говоришь, ты – француз, из Атлантики, - уточнил он после того, как оба потерлись клешнями, что означало, что с этой минуты они стали родственниками.– Ну, так не очень далеко ты еще продвинулся. Здесь ведь тоже Атлантический океан. Если отправишься дальше на юго-запад, окажешься в Карибском море, а там и до большой суши недалеко.
     - До материка, значит, - поправил собеседника наш образованный краб. – А как он называется?
- Этого не скажу, не знаю, - признался краб-паук. – Далеко он от нашей акватории, тысячи милей.
    Золотой краб поблагодарил за информацию, распрощался и хотел было уже идти дальше, но тут ему в голову пришла внезапная мысль, и вместе с ней он услышал:
- Ты, братец, скинул бы свой золотой прикид. Карнавалы еще далеко, а вот акулья пасть близко. Их тут у нас пропасть. Берегись.                Краб-паук, прощально качнул клешней и пропал за гигантской белой раковиной.
     Наш путешественник остался стоять на месте, пригвожденный охватившим его ужасом. Как же он сразу не сообразил, что собеседник его ВИДИТ!
 - O, Боже! –воскликнул про себя несчастный краб. – Как же я устал от всех этих мистических превращений, загадок и недоразумений!
     Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и решил, что бы его ни ждало впереди, не огорчаться и держаться. Ведь, как бы то ни было, пока ничего страшного с ним не случилось.
    И в самом деле, дальнейшее путешествие шло ладно. Чуткие антенны помогали избежать опасных ловушек, неблагоприятных течений, загрязненных вод.  Охотящиеся тигровые акулы,  крупные рыбы и прочая голодная хищная живность проплывали мимо, как будто его не видели. Зато дружелюбные крабы никогда не отказывали в помощи, объясняли дорогу, делились своими маленькими секретами и ценной информацией.
     Теперь краб уже знал, что материк, в направлении которого он движется, называется Южная Америка, что там, на красивейшем побережье, растут фантастические тропические растения, что страны и города большие и шумные, люди веселые и легкие и несколько раз в год устраивают удивителные разноцветные праздники – карнавалы.
    Все это так влекло и манило, крабу так хотелось увидеть этот чудесный мир своими глазами, что он уже просто чуть ли не бегом  бежал. Вперед! Вперед!               
  Если очень сильно уставал, пробежав несколько десятков милей, поднимался на поверхность и отдавался течению волн, которые легко несли его, позволяя уставшим ногам отдохнуть.
    И вот наконец Карибское море. Голубая вода расслабляюще тепла. Песчаное дно украшают резные, несказанной красоты раковины. Полураскрытые дверцы домиков, в которых обитают молюски-аристократы, лишь на миг покажут таинственно зародившиеся и заботливо оберегаемые бесценные жемчужины, розовые, сероватые, молочной белизны, черные.
     А вокруг, повсюду, будто участницы модных шоу, плавают разноцветные рыбы. Наш краб в жизни не видел такой радужной красоты, да и не слыхал никогда, что в океане можно встретить рыбу-ангела, рыбу-попугая, даже рыбу-бабочку с нарядными, прозрачными крыльями.
    От гостеприимной семьи местных крабов Золотой уже знал, что в Карибском море очень много островов, чему он был очень рад, потому что сильно соскучился по просторному побережью, надоели маленькие, одинокие рифы, где он отдыхал во время путешествия. Звучными  и необыкновенно красивыми были названия островов, которые краб мысленно повторял в нетерпении: Аруба, Маргарита, Гренада, Барбадос, Коста-Рика. Ну, когда же появятся первые признаки близкого берега! И вот, когда терпению совсем пришел конец, краб почувствовал: мелководье.
     Первый раз выбравшись на берег (из осторожности в сумерки), он сразу понял: жизнь здесь кипит, клокочет неудержимым, льющимся через край весельем. Громкая музыка, неумолкающий смех, звенящие песни, кружащие голову запахи и ароматы, блеск женских вечерних туалетов и украшений, ярчайшие цвета неоновых реклам. Разглядывая такую невиданную роскошь, краб подумал, что это место будто создано для него. Кому же, как не ему  в его теперешнем обличии смешаться с золотым сиянием этого вечного праздника, слиться  с золотым мерцанием его фейерверков.
    Так и случилось. Краб полюбил Карибское море и его удивительные острова. Жить свободно и быть незаметным здесь, действительно, было несложно. А когда все острова и окружающая акватория оказались облазанными и исследованными до самых крошечных гротов, краб решил перебраться на материк. Здесь жизнь текла более спокойно, без особой роскоши, зато тропических лесов, невиданных зверей и птиц было достаточно.
    Что касается жителей подводного мира, то со временем краб заметил, что большинство общается с ним совершенно нормально. Зная, что он не местный, прибыл из дальних вод, его необычный окрас принимали как должное, тем более, что сами часто носили  самые фантастические цвета. А вот проводя время на берегу, даже в дневное время, он непонятным образом становился невидимым человеческому глазу. И он уже не спрашивал себя, отчего это так. Просто после всех бед жизнь наконец сделалась светлой, а так было всегда.
    Как-то днем, после вкусного обеда, краб лениво кружил  по своему кварталу в поисках какого-нибудь уютного местечка, где можно было бы сладко соснуть часок-другой.               
   Внезапно, где-то над его головой, послышался тихий свист, а на песок упала тень странной формы.Антенны среагировали так активно, как отзывались только на самую серьезную опасность.
     Краб поднял глаза и обмер, объятый ужасом. Совсем рядом, буквально в несколькох сантиметрах от него, колыхались черные крылья чудовищных размеров. Крабу сразу припомнились крылатые уродцы, которых он видел пару раз ночью на берегу, еще в родных местах. Они были похожи на летающих крыс.
     Однако существо, которое сейчас смотрело на него холодными стеклянными глазами, выглядело гораздо страшнее. Оно было хвостатым и рогатым, с двумя маленькими рожками на небольшой голове, а крылья были так широки, что напоминали черную накидку. 
    Зловещее чудовище какое-то время еще  покачалось перед глазами, потом медленно развернулось, расправило свою накидку и удалилось, испуская на ходу леденящий кровь свист.
   Еще не совсем прийдя в себя, краб повернулся и чуть не столкнулся с молодым кальмаром, который завис прямо перед ним с выпученными глазами и полным страха взглядом.
     - Эй, ты знаешь, кто это? - поинтересовался краб, и поскольку кальмар не издал ни малейшего звука, потянул его за щупалец.
- Ты слышишь? Это кто такой был?
 Кальмар вздрогнул.
- Эта рыба называется морской дьявол, - с трудом пробулькал он.
      - Ну, и чем он страшен? Что он делает?– продолжал допытываться краб.
 Розоватый цвет кальмара стал совсем бледным.
- Там, где он появляется, случается несчастье! –истерически выкрикнул он и бросился прочь, с каждым метром увеличивая скорость.
   Остолбеневший краб смотрел ему вслед.
- Беда!!   Катастрофа !! Спасайтесь!! Спасайтесь!! – еще долго слышалось издалека.
   Краб огляделся, ища место поукромнее. Спать уже не хотелось, однако надо было подумать. Этот процесс он всегда любил, но на сей раз размышлял недолго. Через пару часов он твердо решил, что пришло время продолжить путешествие.   
  Дождаться здесь несчастий ему совсем не хотелось, а, кроме того, Карибское море, веселые острова и беззаботное побережье стали надоедать. И все сильнее тянуло к новым местам, впечатлениям и рискованным авантюрам.
 «Значит, переночую здесь, а утром попрощаюсь с новыми друзьями и – в путь» - довольно закончил он свои размышления.
     К сожалению, ночь оказалась бессонной. Краб скребся, крутился в своем тесном убежище меж камней и отчего-то нервничал. В конце концов не выдержал и решил, что время стартовать. Только вот ноги почему-то отказывались слушаться. Краб чувствовал себя так, будто врос в песок. Ни вперед, ни назад.   
      В течение двух часов он напрасно старался вырваться из неожиданной ловушки, наконец совершенно выбился из сил и сдался.  И в эту самую минуту дно океана вздрогнуло.    
     И началось. Мощные удары следовали один за другим, кверху взлетали песок, камни и выдранные с корнем водоросли; метались в панике застигнутые врасплох подводные обитатели, и отовсюду слышалось:

    - ЦУНАМИ! ЦУНАМИ! КАТАСТРОФА! СПАСАЙТЕСЬ!
     В то время, как морские жители стремительно покидали опасную зону, где гигантская трещина в земной коре заставила содрогнуться дно моря, и землетрясение уже формировало и поднимало гигантскую волну, жители побережья и многочисленные туристы беззаботно проводили время на пляже, в ресторанах, парках, на теннисных кортах.
     Когда далеко в море поднялась страшная волна и начала двигаться к берегу, никто не обратил на это внимания.
   Паника поднялась лишь тогда, когда несущую смерть волну высотой больше пятнадцати метров, уже невозможно было не заметить. Люди бросились бежать, но волна приближалась с такой скоростью, что  надежды на спасение не было ни у кого, кто находился ближе двадцати километров от берега.               
     Еще несколько минут – и волна обрушится на берег, будет крушить, ломать, бить, топить и убивать.
      Краб знал, что такое цунами, и хорошо понимал, что лишенный возможности двигаться, неизбежно погибнет.
     Собрав все силы, он еще раз попытался вытащить ноги из песка, и в этот момент последний, самый сильный удар землетрясения выбил его из его убежища, как пробку из бутылки. Но не успел он обрадоваться, как тут же попал в водоворот.
    -Это конец, - подумал он, - ведь для того, чтобы выжить, все вокруг старались уйти как можно дальше и глубже, а его неумолимая воронка водоворота безжалостно тянула кверху, в самый центр катастрофы.   
               
     А катастрофа достигла наивысшей точки. Волна поднялась на дыбы, как взбесившийся жеребец. До пляжа, где беспорядочно валялись брошенные детские игрушки, полотенца, одежда, серфборды, оставались всего пять метров...               
   И вдруг на гребне волны, на самой ее верхушке, среди мертвенно белой пены, что-то блеснуло, будто маленькая золотая звездочка... И, не дойдя до берега,  волна остановилась, замерла, упала и разбилась, превратилась в тысячи золотых пузырьков.
    И море успокоилось.
    Только все еще бежал и кричал, ничего не успевший понять спасенный город.
 
   
                XII

     После пожара в школе никаких особых событий в жизни Марюса не происходило. Таинственный золотой краб ни на экране телефона, ни на дисплее компьютера больше не появлялся.  Зато не отпускали мысли о странных совпадениях и загадочной, но очевидной связи между ним, Марюсом, и золотым крабом. А рядом с этими мыслями  крепла уверенность, что золотой краб где-то его ждет.
     Вот почему со все растущим энтузиазмом Марюс занимался в секции дайвинга, в которую записался еще в сентябре.
    Плавать он умел хорошо, занятия в бассейне были интерсными, и он быстро понял все требования безопасности, освоил основные упражнения по дыханию и с нетерпением ждал практических занятий и экзамена, которые будут проводиться только в конце мая в одном из близлежаших озер, а потом и в море.
    А вот вовремя теоретических занятий он очень много нового узнал о дайвинге. Тренер рассказал, что то, чему они сейчас обучаются, называется recreational diving, то есть умение нырать с аквалангом, которму может научиться любой здоровый человек, но нырять разрешается только на допустимую глубину, не больше 18 метров.
     А еще есть технический дайвинг, которым занимаются профессионалы. Они выполняют сложные ремонтные и строительные работы под водой, а также помогают поднимать на поверхность затонувшие суда и работают спасателями в местах катастроф. Их работа очень опасная.
    Кроме этого, есть суперныряльщики, которые занимаются свободным погружением,  free diving. Это значит, что они спускаются по воду без специального снаряжения, полагаясь только на свои силы, потому что очень хорошо умеют управлять своим дыханием. Как йоги. 
     Но больше всего Марюса заинтересовал так называемый cave diving, и он жадно слушал рассказы тренера о том, как люди заныривают в  подводные гроты и пещеры и исследуют их. Это как будто ты находишься на дне моря и в то же время под землей. Крайне опасно. Для этого нужна особая смелость.
     Но пока ближайшей целью Марюса был спортивный лагерь на юго-западном побережье Франции. Семь дней отдыха и обучения дайвингу стоили немалых денег, и родители согласились зарегистрировать его с одним условием: это будет его подарок к Рождеству.
    Марюс согласился, не раздумывая: ничего другого он так не желал. Однако близился самый любимый всеми праздник, и мальчишке все таки делалось  немного грустно. Ну, совсем чуть-чуть. И все же от этого ожидание чуда, когда то и дело накатывают волны беспричинной радости и смешно и приятно щекочет в животе, были не такими, как всегда.
   Ну и пусть. Зато остается ведь так много всего замечательного. Веселое путешествие к знакомому лесничему, чтобы выбрать самую красивую, свежую, пахучую лесную елку. А потом украшать ее, но вначале тянуть жребий, кому достанется счастливое право повесить самую первую игрушку на зеленое деревце, которое стоит пока еще в робком, удивленном ожидании, но через час будет украшено серебром, золотом, алмазами, изумрудами, рубинами и превратится в королеву волшебного праздника.
      А еще поездка на Рождественскую ярмарку, где невозможно не накупить разных милых безделушек, а потом украсить ими дом, чтобы в нем стало еще уютнее. Но всегда что-то обязательно должно быть сделано своими руками, с любовью и вдохновением.   
      А еще особенные, только в эти предпраздничные дни бродящие по дому ароматы: корицы, теплый медовый, кардамона, гвоздики, смешанные с острым апельсиновым, яблочным, мандарина.   
      И вкуснейшие пряники и печенья, которые вместе с мамой и Маринкой  они будут печь в теплой, украшенной сосновыми ветками кухне. Снаружи, крепчая, трудится морозец, а в кухне потрескивают и раскрываются от тепла круглые коричневые шишки               
      И празднично освещенный мигающими гирляндами двор, и большой, нарядный венок на парадной двери. Разве можно грустить среди всего этого! И Марюс искренне радовался и ждал праздника вместе со всеми.
               
     Рождественским утром пятилетняя сестренка поднялась чуть только рассвело, чтобы не пропустить явление Деда Мороза с подарками. Перелетала от одного окна к другому, нетерпеливо скребла пальчиком холодное стекло.
     Чудесный гость приходил в дом каждый год. Когда Марюс был совсем маленьким, Дедушка Мороз говорил папиным голосом или походкой и глазами сильно походил на соседа дядю Валеру. Позднее  дедушки стали выглядеть, как актеры в театре, задавали Марюсу разные хитрые вопросы и загадки и очаровывали сестренку мягким обхождением.
   Когда у ворот раздался звонок, слившийся с радостным визгом Маринки, Марюс спокойно смотрел фильм по телевезору и выбрался из кресла, только когда в гостиную шумно ввалилось все семейство, гостеприимно сопровождая долгожданного гостя с большим мешком через плечо.                « Там, наверное, какой-нибудь конверт с подтверждением зарезервированного места в лагере», - подумал Марюс и перевел взгляд с мешка  на гостя.
    О, la, la!!! – так выражали свое удивление французы в Городке, и отчего-то Марюс мысленно воскликнул также. - O, la, la!!!
    Сегодняшний Дед Мороз выглядел совсем иначе, не так, как предыдущие его братья, которые часто бывали одеты в весьма потертые шубы, иногда даже с дырками, что вообще-то было неудивительно, принимая во внимание трудное путешествие из далекой Лапландии.   
      Старец, который стоял сейчас у камина, был фантастически красив. Таких персонажей Марюс даже в фильмах не видел.                Он был одет в длинный кафтан, сшитый из красной, блестящей материи, такой плотной, как скафандр космонавта, который Марюс видел в музее.  Высокие, тяжелые белые  ботинки и белый лакированный ремень украшены золотой вышивкой и золотыми пряжками. В густой, аккуратной седой бороде светились серебряные волоски, будто тонкая проволока.
   В то время, как Марюс, как зачарованный, изучал гостя, все вокруг шло своим обычным чередом: стишок, песенка, подарки, счастливый смех.
   - А вот и тебе подарок, Марюс, - услышал он свое имя и заставил себя улыбнуться,  а  рука в золотой варежке уже протягивала ему синий конверт и большую цветную коробку.
- Большое спасибо, - автоматически ответил Марюс и немного растерянный, с немым вопросом посмотрел на родителей, ведь никакого другого подарка не предполагалось, а родители никогда не меняли своих решений.
    Мама с отцом переглянулись, но ничего не сказали.
     Еще немного пообщавшись с возбужденной Маринкой, Дед Мороз вежливо со всеми попрощался. Родители вышли его проводить.

     -Нет, нет, - услышал из коридора Марюс обрывок разговора. – Платить ничего не надо. Это подарок фирмы, ведь вы - наши постоянные клиенты.
     Вернувшись в комнату, родители все-таки открыли коробку и осмотрели содержимое. Обыкновенный Lego  конструктор. Марюс с удовольствием собирал разные сложные модели,  и у него уже была немаленькая коллекция. В своей комнате он привычно разложил крупные детали и множество прозрачных мешочков с мелкими и очень мелкими. На сей раз это была модель огромного корабля, а значит его ждет занимательный и кропотливый труд.   
     И тут среди разбросанных на полу деталей он вдруг заметил маленькую пластмассовую коробочку, черную и блестящую, которая явно была здесь посторонней и к комплекту никакого отношения не имела.
     Если и говорили внутри сомнения, если и  кричала  осторожность, то лишь секунду. Марюс осторожно открыл коробочку. Внутри нее он обнаружил маленький прибор, немного похожий на компас или часы, но только с первого взгляда.
      На циферблате одна красная стрелка и абсолютно непонятные знаки, а на корпусе, сбоку, полно маленьких и совсем крошечных кнопочек.
    На дне коробочки лежал сложенный вчетверо бумажный листок. Марюс торопливо развернул его и прочел следующее:                « Инструкция: спрятать,  использовать, когда придет время ».
  С сильно бьющимся сердцем Марюс перевернул прибор. С обратной стороны на поверхности корпуса, как выбитое клеймо, еле заметно светился крошечный золотой краб.
 
                XIII

      Удар был так силен, что скатившись с гребня разбившейся волны, краб долго лежал на мокром песке среди выброшенных камней, палок, клочьев морской травы, раздробленных молюсков, останков крабов, морских ежей и прочих жертв цунами.  Спустя какое-то время понял, что сам вроде бы жив, хотя и не совсем здоров и, пятясь, медленно  покинул пустой, жуткий пляж, а маленькие, тихие волны  осторожно и легко подхватили его и унесли подальше от него.
     Опустившись на самое дно, краб почувствовал себя совсем плохо: болела голова, он совершенно не чувствовал третьей и седьмой ноги, в глазах было темно, под панцырем слабость и пустота.
       Только антенны оставались чуткими и активными, как всегда, потому что внезапно уловили какой-то сигнал и приняли его. Посылаемые невесть откуда радиоволны подействовали на него удивительным образом, оживили и вернули силы. Краб почувствовал, что способен пройти без остановки сотни милей. Вперед! Вперед! 
      Вокруг было мрачно, ни живой души. Местная фауна не спешила возврашаться, очевидно, боялись новых ударов землетрясения.    
     Краб отчего-то был уверен, что больше ничего плохого в этой акватории не  случится, большая беда прошла стороной, и какой-то внутренний голос говорил, что он здесь больше не нужен, что его ждут в другом месте.    
     Откуда взялась такая уверенность, он и не раздумывал и понять не пытался, просто так он чувствовал, такое было его теперешнее состояние.               
   Золотой поднялся повыше, и сильное течение подхватило его и легко понесло. Куда? Неважно. Он узнает об этом, когда придет время. 

               
    Довольно быстро наш путешественник понял, что движется на север, вдоль берега, который все время остается слева. Потом, когда  прошло  уже много дней и ночей, а береговая линия все не кончалась, крабу сначала было интересно, какой же она длины, потом  ему надоело, и наступил день, когда он решил развернуться и идти в глубокие воды. Но как раз тогда, когда  он уже поднимал одну ногу, второй ногой упираясь в дно, именно в тот момент он неожиданно ударился  в огромный камень, и принялся карабкаться на него, как обычно делал, встречая в океане валуны и рифы.
    Поверхность камня оказалась ровной, немного дальше обнаружились ступени, а на ступенях стояла гигантская женщина. Вся она, с головы до ног, была зеленого цвета, на голову была надета шипастая шляпа, в одной руке женщина держала книгу, а  другой высоко поднимала факел. 
     Внимательно всмотревшись, краб понял, что перед ним огромная статуя, которая стояла на небольшом островке, окруженная водой, и сама по себе никакого интереса не представляла. Однако за ее спиной открылся город, такой потрясающей красоты, что обмерший от восторга краб никак не мог оторвать от него глаз. И смотрел, и смотрел, и смотрел.
     Город, как будто поднимался прямо из воды, и был похож на хрустальный мираж в океане. Тысячи высочайших стеклянных башен почти касались облаков и блестели, освещенные солнцем. Солнечные лучи сталкивались с верхушками башен, ломались и рассыпались, зажигая  в стеклах фантастичекие разноцветные огни.
    Невиданный хрустальный город околдовал краба. Ему хотелось немедленно познакомиться с ним поближе, но сначала надо было исследовать местную акваторию, сдружиться с ее обитателями и получть как можно больше информации. И золотой краб храбро нырнул в глубину.
    Обитающие в акватории крабы, большинство из которыh были бархатные и мраморные, вначале, задрав носы, даже смотерть не хотели в его сторону, но в конце концов любопытство взяло верх над зазнайством, и Золотой был принят, расспрошен и узнал немало интересного не только о географии, но и истории города, а также его жизни
    Выяснилось, что фантастический город называется Нью-Йорк, и что это один из самых больших городов на американском побережье Атлантического океана.
     Услышав слово Америка, краб несказанно удивился.
   - Как, опять Америка? Я же там уже был!
   -  Так ты был в Южной Америке, - объяснил ему один из крабов, - а здесь Северная Америка, огромный и богатый континент, который был открыт знаменитым путешественником Христофором Колумбом.               
    - А 400 лет назад с другого побережья Атлантики, из Англии, сюда приплыл корабль, который назывался “Mayflower”, - продолжил другой собеседник. – На берег с него сошли пилигримы, которые назвали материк Новый Свет и основали здесь первую колонию.
- До того времени единственными хозяевами этих земель были индейцы, - дополнил третий краб, - и они не желали видеть здесь белых пришельцев, нападали на их колонии, жгли и убивали людей.  Однако были среди них и дружелюбные, которые научили переселенцев охотиться, пахать землю, растить кукурузу и тыквы, и, благодаря им, через год колонисты смогли собрать первый урожай. Это был праздник, который назвали Днем Благодарения, благодарности за то, что выжили.
-  А имя индейца, который первым протянул европейцам руку помощи, было Скванто, -громко  выкрикнул самый маленький краб, которому  ужасно хотелось вставить словечко и показаться  гостю.
   Золотой краб слушал очень внимательно и старался все запомнить.                - Откуда вы знаете все это? - с у важением спросил он. – Ведь это было так давно.
- Это наша история, - хором ответили все собравшиеся. – Мы ей гордимся, поэтому и храним в нашей памяти.
- И так будет всегда! – выступил вперед неугомонный краб малыш.
    Много чего еще рассказали словоохотливые крабы, а услышав, что гость очарован их прекрасным городом и хочет побывать в нем, посоветовали быть осторожным.                – Наш Нью-Йорк очень красив, но в большом городе легко спрятаться большому злу.
    Что они имели в виду, краб  не совсем понял, но в памяти отчего-то всплыл черный морской дьявол, и  он вдруг почувствовал себя неуютно.
  - А еще держись подальше от индейцев, уж очень сильно ты, братец,  напоминаешь амулет, - на прощание услышал он еще одно предупреждение, за которым последовал общий хохот, и краб догадался, что это всего лишь шутка.
« Однако каждая шутка -отчасти не совсем шутка», - сказал себе наш умный Золотой краб и тепло попрощался со своими новыми знакомцами.
     Уже стемнело, когда краб снова оказался на пьедестале Статуи Свободы. Город впереди теперь украшали тысячи разноцветных электрических огней, а широкая золотая лента делила его на две части.  Краб уже знал: это Бродвей, главная улица Нью-Йорка.               
    Минуту он еще раздумывал, потом соскользнул вниз, к воде, как будто кто-то легонько подтолкнул его. Краб оглянулся. Может это сделала гигантская зеленая женщина? Но статуя даже не смотрела на него, да и обе ее руки были заняты.               
    Тогда, отбросив все сомнения, краб покинул остров, где высилась статуя, и пустился через залив по направлению к городу. Пути было совсем немного, всего три километра.

    И вот уже несколько часов бродит он по ночным улицам Нью-Йорка, а понял пока только одно: этот город  никогда не засыпает. Сам-то он  очень сильно устал и  уже подыскивал  какое-нибудь пристанище для отдыха, как внезапное, родившееся внутри него ощущение опасности развеяло сонливость.
     Краб замер, огляделся: вокруг было темно и спокойно. Бежали минуты, прошел час. На улицах ничего не изменилось, ничего страшного не происходило, но антенны жгло от напряжения, которое становилось все сильнее. В конце концов, совершенно против своей воли, краб бросился бежать, как будто уносимый ветром. На бегу он поворачивал то влево, то вправо, то кружил вокруг зданий, то летел, не разбирая дороги, с трудом избегал столкновений с разными препятствиями, и, не успев понять, что стояло на его пути, несся дальше.               
     Через какое-то время он вдруг понял, что не бежит от неизвестной опасности, а наоборот – ищет ее, и обязательно должен найти.
     Где-то за весельем, роскошью, слепящим светом, может, на Бруклинском мосту, может, под ним, может быть, среди фонтанов или фантастических небоскребов пряталось черное зло. И ему, крабу, надо было его разыскать. Как можно быстрее. Иначе будет поздно.
 
   
                XIV


     Жирно-желтый, как сырная голова, диск луны  обозначил       полночь, но город так и  не успокоился. Рядом с развлечениями шли работы, одетые в униформу люди ремонтировали, убирали, чинили все, что наутро должно выглядеть безукоризненно.
     В нескончаемых своих поисках краб оказался у высокой ограды с большими воротами с вывеской «Van Cortlandt Park». Напряжение беспрерывно посылаемых сигналов поднялось до сотен децибелов и внезапно упало до нуля, давая понять: это здесь.   
     Краб приблизился к воротам и принялся карабкаться по металлической решетке, но в этот момент его внезапно ослепил яркий свет мощных автомобильных фар. Смертельно испуганный он хотел сползти вниз, но застрял в узком пространстве между железными прутьями, которые переплетались в затейливом рисунке.               
     Автомобиль, который на большой скорости подъехал к воротам, резко затормозил и остановился, но, к ужасу краба, фары остались включенными. Прошли несколько минут, и Золотой с облегчением понял, что никто к нему не кинулся, а это означало, что включилась программа «невидимый».
      - Прекрасно, - довольно подумал  краб, и крутясь в разные стороны, смог наконец высвободиться, упал на землю, подполз к машине и прислушался.      
        Из салона черного джипа доносились приглушенные звуки. Потом дверцы с обеих сторон открылись, и изнутри выбрались двое мужчин. Антенны уловили черную опасность, исходящую от одного из них, и панический страх – от другого.               
- Иди, - тихо сказал тот, кто испускал черную опасность. – Иди и сделай это.
    - Но почему? Почему ты выбрал меня? – несмело спросил второй, который  был сильно взволнован и напуган и весь трясся так, что стучали зубы.
     - Потому что в тебе течет кровь индейцев, - властно произнес Черное Зло. – Ты ведь не забыл, как белые отняли у твоих предков территории, которые принадлежали только им. Теперь пришло время  отомстить им за то, что они разрушили жизнь индейцев, изуродовали, покалечили ваши земли для того, чтобы создать здесь свою проклятую цивилизацию. Время ее уничтожить. И мы начнем с этого отвратительного города, которым они так гордятся.
     - Но я не хочу убивать, - умоляюще прошептал Дрожащий.
- Ты и не будешь убивать, - теперь мягко и убеждающе ответил Черное Зло. – Ведь это яд несет смерть, а ты только бросишь капсулу в водопроводный тоннель. Все остальное сделает вода.
     - Вода – это жизнь, она не должна травить и губить, - печально возразил Дрожащий.
       - Это не та священная и свободная вода! – повысил голос Черное Зло. – Белые превратили воду в раба. Они силой останавливают ее свободное течение, заставляют бежать в указанном направлении, запирают в запрудах, трубах, водяных тоннелях, акведуках. Мало того, ее загрязняют, спускают в нее мерзкие отходы, она превращается в зловонный сток канализации. Во всем этом виновата их цивилизация, но мы уничтожим ее и освободим воду.
    - Это так, но я все равно боюсь, - тоскливо признался Дрожащий.
     - Хватит трястись, - потеряв терпение, приказал Черное Зло.–  Выпей еще одну таблетку, и решимость вернется к тебе. 
     Он вытащил из кармана небольшую коробочку и какие-то бумаги.
-  Вот билет на самолет. Как только сделаешь свою работу, убирайся отсюда, потому что через несколько часов Нью-Йорк превратится в город мертвых.
    С этими словами он подошел к воротам. В руке у него звякнули ключи. Черное Зло отпер ворота, втолкнул Дрожащего на территорию парка и снова торопливо запер их тяжелый замок.   Не говоря больше ни слова, даже не взглянув в сторону стоящей по ту сторону ворот одинокой фигуры, он сел за руль, и через минуту внедорожник пропал в темноте.
     Краб, который уже успел проскользнуть за ворота, как только они открылись, затаился в темноте. Теперь он начал понимать, что опасность, на которую так остро реагировали его антенны, сосредоточена в маленькой капсуле, зажатой в потном кулаке. А вместе с сигналом опасности в сознании стали появляться изображения, одно  за другим: серая будка в дальнем уголке парка, отпертая дверца, лестница, ведущая куда-то вниз, узкий коридор и еще один коридор, похожий на большую серебряную трубу, а потом начало огромного тоннеля, звук текущей воды, сильного ее течения. А дальше еще больше труб, тоннелей, фильтров, и все это сложная система, которая обеспечивает город чистой водой.
     Маленькая капсула, брошенная в воду, моментально растворяется...

 Сначала медленно, потом все  быстрее и быстрее Дрожащий шел по парку. Он не остерегался, не оглядывался: вокруг было темно и пусто. Широкие центральные аллеи были освещены очень хорошо, но он выбирал узкие боковые тропинки.   
     Луна исчезла за тучами, в теплом и душном воздухе  чувствовалось приближение  грозы, вот западали первые капли, и начался дождь.               
 Тем временем краб уже обогнал спешащего человека и бежал впереди него. Сверкнула молния, и в ее долгом свете человек ясно увидел лежащее на земле золотое украшение в форме краба. Он наклонился и схватил дорогую находку. Краб был тяжелым, как целый слиток золота.
«Золотой амулет!»- охваченный восторгом, прошептал Дрожащий.
     Снова вспыхнула молния, и Дрожащий споткнулся, а амулет, вдруг ставший мокрым и скользким, выпал из его рук, и золотой его блеск погас в мокрой траве.
- Где? Где? – Дрожащий упал на колени и стал лихорадочно  царапать траву и шлепать по мокрой земле обеими руками.
    В свете новой молнии блеснуло где-то слева, под кустом, и Дрожащий кинулся туда.
    А гроза набирала силу. Молнии сверкали одна за другой; то тут, то там блестела мокрая трава, и человек, метавшийся между кустов, все удалялся и удалялся. Краб некоторое время следил за ним, а потом без труда нашел в траве капсулу, которую обронил Дрожащий. Он подцепил ее правой клешней и затянул на тяжелую железную крышку канализационного люка. Теперь надо было только спрятаться и подождать: образованный краб знал, что железо притягивает молнию. 
     Долго ждать не пришлось, однако то, что показалось между небом и землей, было настолько неожиданным, что поразило даже много повидавшего краба.   
      Это был оранжевый шар, который то крутился, то поднимался, то спускался почти к самой   земле, при этом еще и менял цвет, превращаясь из оранжевого в белый, из белого – в синий.
      Сияющий синий шар  приблизился к люку и завис над ним, будто прицеливался. Тогда послышался оглушительный треск, и крышку люка залило огнем, в котором в одно мгновение сгорела капсула, наполненная черным злом,               
     Огненный шар, который на самом деле был шаровой молнией, еще на какое-то время задержался, повисел, покачиваясь на месте, и стал медленно удаляться. И дождь стал затихать, и вспышки молний стали реже, и гром больше не гремел, и несколько часов до рассвета  обещали быть совсем спокойными.
     С первыми лучами солнца город начал новый день: просыпался, беззаботно откручивал в ванных краны, чистил зубы, умывался и распевал в душевых кабинах, наливал в чайники воду, пил утренний кофе. И, конечно, читал свежие газеты.
  Сильная ночная гроза, как сообщали газеты, прошла над городом без особых происшествий. Только недалеко от Van Cortlandt парка сгорел черный внедорожник, который воспламенился от удара молнии. Как сообщает полиция, по отпечаткам пальцев погибшего  водителя опознан террорист, давно объявленный в международный розыск.
    Также под утро в один из нью-йоркских госпиталей был доставлен найденный в том же парке мужчина. Испуганный, промокший до костей и страшно замерзший потерпевший не смог вспомнить ни своего имени, ни фамилии. Никаких документов при нем не обнаружено. Неизвестный, вероятно, заблудился на территории парка и был случайно заперт в нем на всю ночь.
   
 
                XV

      Это был бы один из обычных вечеров дома, но мама и папа ушли в театр, сестренку бабушка повела на тренировку по спортивным танцам, а к радости Марюса в гости к ним приехал дед.
      С самых малых лет Марюса дед и внук были настоящими друзьями.  Внесте дурачились, устраивали розыгрыши, строили вигвамы летом и снежные крепости зимой, делали эксперименты, чтобы узнать, а что будет, если...   
       Еще им нравилось громко и дружно затянуть какую-нибудь классную  песню из дедовой юности про то, как «люди идут по свету» или про нейлоновое сердце, а потом любимую Марюса “You’re in the army now…”    
     Перед сном дед часто читал внуку истории про пиратов, имитируя голоса и меняя интонации так, что у Марюса от ужаса по всему телу,  от корней волос до кончиков пальцев на ногах, бегали щекотные мурашки.               
      Дед знал названия всех древьев, цветов и трав. Марюс нарочно выискивал самые незаметные, невзрачные травинки, подсовывал их деду и ждал, что когда-будь он скажет « ну, видишь, какое дело, не знаю, старик», но когда получал в ответ не только название, но и целую историю из жизни растения, и изумлялся, и гордился им.
    Дед не умел водить машину, пользовался самой простой моделью мобильного телефона, но с помощью Марюса осваивал компьютер, и, как ребенок, радовался, открывая все новые и новые его возможности.
     На самом деле дед Марюсу был прадедом, отцом его бабушки, но никто его так никогда не называл. Во-первых, по разным невеселым причинам дедушки у Марюса не было. У многих его друзей было даже по два, а у него ни одного. Зато был вот такой дед-прадед, который, а это во-вторых, был живым, энергичным  и, несмотря на возраст семьдесят с лишком, продолжал работать, оставался активным и деловым человеком.
      Летом дед жил на даче, и Марюс проводил там немало времени. Кроме малиновых и ежевичных джунглей, черносмородинового леса и сладких грядок, где краснели огромные клубничины, кроме моря варенья с розовой пенкой, которое варила бабушка – кроме всех этих удовольствий  были длинные, светлые вечера, когда никто не гнал спать даже в сумерки, а  чтение книг перед сном заменяли невыдуманные истории.
     В свое время дед немало поездил с геологическими экспедициями, вот и было что порассказать. Истории были разные: веселые, грустные, иногда даже страшные.
    Как однажды заблудившись поздним вечером в горном лесу, бродил в темноте тропинками-обманками, пока, совсем выбившись из сил, не заснул возле груды камней, а, когда рассвело, обнаружил, что лежит у самого края глубокой пропасти.
     Или как тринадцатилетним мальчишкой,  не рассчитав свои силы, стал тонуть далеко от берега на  широкой и быстрой реке Оке. И быть бы беде, если бы не друг и одноклассник Юрка из далекого дедова калужского детства.
    -Вот поедем мы с тобой, Марюс, в Калугу, - говорил дед, -сходим к Юрке на могилку. Давно я там не был. 
     - А он, что же? Утонул твой друг? – расстроился Марюс.
      - Нет, нет, сынок. Не тогда он ушел, а через тридцать лет. Его болезнь убила, тяжелая, страшная. А я ему ничем помочь не мог, ну разве что тем, что рядом был, поддерживал.
     Дед тяжко вздохнул.
      - Плохо тебе без него? А, деда? – сочувственно спросил  Марюс так, как будто беда случилась вчера.
         Тогда он был еще маленький и не совсем разбирался в таком понятии, как  время. Да и какая разница, как давно все случилось, главное – тяжелая потеря.
      - Очень плохо, сынок. Когда единственный друг уходит – это настоящая беда.
          Еще дед не пропускал случая пошутить и любил розыгрыши. Марюс не забыл, как однажды, уже прохладным августовским утром, они вместе с дедом пошли на колодец за свежей водой, которую наливали в большие бидоны и привозили домой на железной тележке. Марюсу очень нравились эти походы: не спеша идти неровной дорожкой, придерживая гремящие пустые бидоны, набирать холодную, прозрачную воду, считая ведра: сколько нужно, сколько еще осталось вытащить.
     -Гляди, Марюк! Крокодильчик!
     Марюс опасливо вытянул шею, а в ведре и вправду плавает маленький крокодильчик, точно такой, как в книжке про доктора Айболита. Только совсем не страшный – беспомощный. 
     Когда Марюс вдоволь наигрался с забавным серо-зеленым пловцом, дед осторожно вылил из ведра воду, и крокодильчик скользнул в траву, слился с ней и пропал из виду. 
   Прошли годы. Марюс вырос, многое узнал, о многом прочитал в книгах и понял, что малыш-крокодильчик был на самом деле случайно попавшей в ведро из колодца ящерицей. Но это осознание реальности не смогло стереть восхищения, и удивления, и радости от встречи с чудом. Все эти впечатления так и остались неизменными в его памяти и душе.
    В последнее время дед стал сдавать, был уже не таким подвижным, как раньше, и в гости приезжал редко. Зато часто звал Марюса к себе поиграть в шахматы, потому что был большой любитель этой игры, и Марюс, играя с ним, многому научился.
    В тот вечер они привычно устроились в гостиной  за доской и, превратившись каждый в слугу своего короля, принялись плести сети хитрых интриг. Они устраивали западни, оседлав коней, атаковали и защищались, осаждали крепости, брали в плен отважных офицеров и жертвовали ими, поддерживали  и оберегали власть своей сильной и умной королевы.
    Наконец обоим потребовалось подкрепление, и Марюс отправился в кухню сделать чаю и чего-нибудь перекусить. Недолго думая, он сгрузил на большой поднос половину круглого яблочного пирога, несколько буттербродов, два разогретых в микроволновке блинчика с мясом, кусок творожной запеканки с ванильным соусом и коробочку  мармелада.
    Включив электрочайник, он высунул голову в дверь кухни и громко поинтересовался, каким чаем дед хотел бы все это запить. Вообще-то ответ он знал: дед всегда пил только крепкий черный чай, но, может, соблазнится и попробует любимый  Марюса, со вкусом апельсина и корицы.
     Да, он знал ответ, которого почему-то не последовало. «Наверное, не слышит, звук телевизора слишком громкий», - подумал Марюс и пошел в гостиную
     Телевизор был выключен. Дед сидел на диване, низко склонившись над  шахматной доской, будто обдумывал следующий ход, однако поза была странной, и, подойдя ближе, Марюс увидел, что глаза дедушки закрыты, а правая рука прячется под толстым свитером, будто ищет там что-то.
     -Деда, - вполголоса позвал Марюс, тронул старика за плечо, и еле успел удержать сползающее на пол тело.
     Осторожно положив деда на диван, Марюс присел рядом и взял его руку. Ладонь была очень холодной, и с растущим страхом мальчишка убедился, что дед не дышит. Он потянул вниз молнию ворота,  расстегнул верхние пуговицы рубашки и прижал ухо к его груди. В мертвой тишине прозвучала мертвая тишина. И тогда Марюс бросился за телефоном.
    Он знал, что надо спокойно, точно и быстро отвечать на вопросы диспетчера скорой помощи, но справиться с собой не смог и кричал, плакал и дрожал от предчувствия близкой беды. Наконец услышал « ждите – выезжаем» и поспешил обратно в гостиную. Пробегая мимо своей комнаты, он услышал режущий тишину дома сигнал.
    Компьютер был раскаленным, когда Марюс раскрыл его. На секунду на дисплее показалось изображение золотого краба, которое сейчас же сменилось другим, и Марюс увидел на экране спрятанный прибор, о котором он почти забыл. Под ним мерцали два слова:  «НАЙТИ! ВРЕМЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ!»
    Mарюс вырвал из шкафа ящик с носками, где на самом дне лежала маленькая черная коробочка
НАЙТИ – нашел.
ИСПОЛЬЗОВАТЬ – но как??
     Как будто отвечая на его немой вопрос, дисплей компьютера начал  посылать указания.
УСТАНОВИТЬ НАПРАВЛЕНИЕ.
РАССТОЯНИЕ – ДВА МЕТРА.
Марюс уже стоял в двух метрах от дивана, где лежал дедушка, направив на него стрелку прибора.
ТРЕТЬЯ КНОПКА. КРАСНАЯ. ТРИ НАЖАТИЯ!
     Есть!  Марюс нажал красную кнопку и почувствовал, как комнату заполнил  свежий аромат, как будто мягкий морской бриз смешался с острым мистралем, терпким запахом йода, кристаллами горькой соли на зеленой морской траве.
ВТОРАЯ КНОПКА. ЗЕЛЕНАЯ.  ДВА НАЖАТИЯ!
     Готово! Но как только он выполнил вторую операцию, в гостиной отключилось электричество, сделалось совсем темно, светились только два дисплея: маленький и круглый на таинственном приборе и прямоугольный – компьютера, где проявилась очередная команда.
СЕДЬМАЯ КНОПКА. ЗОЛОТАЯ.  ОДНО КОРОТКОЕ НАЖАТИЕ!!  СЕКУНДНАЯ ГОТОВНОСТЬ – НАЖАТЬ!!!
    Даже если и был какой-то страх, все было забыто, никаких сомнений, все только ради одной цели – спасти жизнь.
     Легчайшее прикосновение подушечки среднего пальца к крошечной золотой кнопке– и прибор выпустил маленький сине-белый огненный диск, который пролетел в направлении лежащего человека и растаял в темноте, будто его и не было.
      И сразу вспыхнули все электрические лампы, а
экраны компьютера и прибора погасли.
      Марюс бросился к деду – он глубоко и часто дышал. И лицо его уже не было мертвенно бледным. Дышит! Человек снова дышит!!
   Марюс, как на крыльях, подлетел к окну и широко распахнул его. Он дышит! Мальчик заботливо укутывал деда шерстяным пледом, когда у ворот позвонили.
   Марюс поспешил встретить бригаду скорой, на бегу заскочил в свою комнату, бросил компьютер на кровать, прибор засунул под плед.
     Пока врач осматривал больного, Марюс стоял поодаль, напряженно вслушиваясь, как медики перебрасываются короткими фразами, но понять ничего не смог, потому что было много незнакомых слов.
          -Что ты делал? – услышал он наконец понятный вопрос и тогда понял, что обращаются к нему.
     - Я... я ничего.... я только расстегнул рубашку, чтобы было легче дышать, - объяснил Марюс, - и открыл окно.
     - А ты сам как себя чувствуешь? – спросил врач. – Очень ты бледный.
     - Нет, я в порядке, - быстро ответил Марюс и с радостью подумал: « Если они беспокоятся обо мне, значит деду ничего не гроит. Ура!»
     - У твоего дедушки был сильный сердечный приступ, - сказал ему доктор. -  Сейчас его состояние стабильное, но требует наблюдения, поэтому мы его забираем в больницу. Вот номер телефона, по которому вы можете позвонить, чтобы узнать о его самочувствии.
     Марюс подошел к деду, поцеловал в щеку.
     - До свидания, - сказал он мягко, но уверенно. – Ведь мы не закончили партии.   
      Дед легонько сжал его пальцы. Будто поблагодарил.               

                ***            

       Большие часы на стене показывали половину первого. Все в доме уже спали, а Марюс не мог заставить себя  даже пойти в душ. Метался по комнате.
      Отец с мамой недавно вернулись из больницы. Сказали, что дед чувствует себя хорошо. Все в порядке. Но Марюс не находил себе места.
     Несколько часов назад, придя к себе в комнату, он не нашел там чудесного прибора. Под пледом его не было. Марюс подумал, что  в спешке положил его куда-то в другое место, перепутал, забыл, но обыскал всю комнату, все углы и уголки – прибор исчез. В вывернутом ящике на куче носков валялась пустая пластиковая коробочка.
    «Почему? Ну, почему?» - растерянно думал Марюс.
Необъяснимо, непонятно, больно. Почему? Ведь этот прибор мог бы спасти тысячи жизней. Может быть, сейчас, в эту минуту, кто-то находится в такой же ситуации, как он сегодня, и чувствует себя бессильным.   
      Несколько часов назад Марюс был счастлив. Сейчас – нет. И снова, и снова все тот же вопрос – почему?               
      Но не только пропажа удивительного прибора не давала ему покоя в ту ночь.  Похоже было, что золотой краб – это не просто лишь странное явление, забава живой  природы. Постепенно он начал осознавать, что все, что произошло с ним с момента первой встречи с ним летом – это цепь загадочных событий, а он, Марюс –ее звено, участник, привлеченный  какой-то таинственной силой, а главное кем-то ведомый, направляемый.
      Ничего хорошего в том, чтоб подчиняться чьей-то воле, нет. Это он давно знал и крепко-накрепко выучил.   Но, с другой стороны, пока ничего плохого с ним не случилось. Скорее – наоборот. Но кто знает, как будет дальше? И почему же все-таки исчез бесценный прибор? И тот краб, на камнях, и тот, что обжился в его компьютере и телефоне– это один и тот же? Или нет?
    Вопросов скопилось много. Вот только задать их было некому.


                XVI


     Уже тридцать раз солнце садилось и поднималось, а наш краб все еще гостевал на просторах Нью-Йорка.  Находиться здесь было так приятно, что он и думать не хотел о том, чтобы оставить этот город.
     Да, это был мегаполис, с его постоянным движением, бесконечными толпами горожан, нескончаемым потоком транспорта, грохотом надземки, горячим асфальтом улиц, бетонными джунглями небоскребов. Но рядом со всем этим на его территории расположились множество красивейших парков, где наш краб излазил все газоны, цветочные клумбы и скульптуры, из которых самыми любимыми были каменные, а нелюбимыми – отлитые из металла, потому что скользкие, и невозможно вскарабкаться ни одной фигуре на голову, что крабу очень нравилось. Сидя на макушке статуи, он с довольным видом наблюдал за всем, что его окружало, и с высоты потешался над горожанами, которые не могли его видеть.
    Другим приятным развлечением стали фонтаны, которых тоже было здесь огромное количество: маленьких, больших и огромных, из которых один привлекал краба больше всех. Он назывался «Глобус» - гигантская сфера из металлической проволоки. От окружающих людей краб узнал, что он изображает земной шар и все его материки. Краб даже смог увидеть на нем свое путешествие и место, где сейчас находился. А еще он нашел место, куда решил отправиться в будущем, и даже наметил маршрут: все дальше на север, к странному континенту, который на глобусе выглядел совершенно белым. Почему – неясно, и крабу хотелось это узнать.
     Но пока ему очень хорошо и здесь. По правде, крабу казалось, что он нашел идеальное место для постоянного проживания. Ведь кроме парков и фонтанов вокруг было полно воды. Она была просто везде. Вот слева - широкая река Гудзон, дальше еще две реки: Гарлем и Бронкс. Пойдешь на север – пролив Ист –Ривер, а следом  река Хатчинсон. Но и это  не все, ведь есть много каналов, водохранилищ, заливов и, конечно, целый Атлантический океан во всей своей красе. Ну разве не райская жизнь для краба?
     А если в городе так много рек, каналов и проливов, это значит что? Что городу необходимы мосты. О, сколько их в Нью-Йорке!
      Наш краб в своей жизни видел только один небольшой мост в своем родном городке во Франции. В Нью-Йорке мосты, как и небоскребы, были огромными.
    Первый раз увидав висящую над водой конструкцию, краб даже и не понял, что это мост. Висячий?! Да. Потому что большинство мостов в Нью-Йорке висячие, и такие длинные, что страшно делается даже  смотреть на них со стороны, не то, что идти по такому сооружению.
     Таким было первое впечатление, однако уже на следующий день десятиногий исследователь гордо вышагивал вдоль самого большого моста, который носил имя Джорджа Вашингтона, и с холодком в животе таращился вниз, на воды Гудзона.
     Позднее мосты стали его страстью. Он облазил мосты Манхеттена, и Бруклинский, и много других.
     Время от времени Золотой встречался со своими новыми друзьями на дне нью-йоркского залива, делился своими впечатлениями, обедал в теплой компании, но потом возвращался в город. 
     Привычной еды ему всегда  хватало, но однажды он попробовал остатки, выброшенные в контейнер возле какого-то ресторана, и никак не мог забыть их необычного вкуса. Он даже выучил название ресторана “McDonald’s”,  и, поскольку таких ресторанов в Нью-Йорке было очень много, он всегда был сыт, догрызая выброшенные кусочки гамбургеров и чизбургеров. Картошечка фри ему  тоже пришлась по вкусу. Краб даже не пренебрегал мелким воровством, и случалось, что какой-нибудь перекусывающий в парке нью-йоркец даже не замечал, что количество поджаристых кусочков картошки в фирменном пакете, положенном рядом на скамейке, слегка уменьшилось.
      Со временем город сделался совсем своим, знакомым до самых отдаленных уголков. Он изучил даже особенности ритма его жизни. Например, теперь-то краб уже знал, что рано утром болтаться по его улицам нельзя, а надо глубоко забиться в какую-нибудь щель или дыру. Утром улицы Нью-Йорка мылись. И не просто водой, а шампунем.   
     Краб хорошо помнил, как однажды в пять утра ничего не подозревая, не спеша, двигался вдоль тротуара Пятой Авеню и получил мощную порцию ароматизированной пены из проезжавшей мимо моющей машины. Мыло попало в глаза, в нос, и его еще битый час мучила чихота. А  попробуй-ка почихать, когда   ты невидимый. Ведь сразу толпа соберется, интересно им всем, отчего это мусорный бак, невинно стоящий на краю тротуара, вдруг обчихался.               
     С того раза краб носа не совал на улицу по утрам. А вот куда он очень даже желал бы сунуть свой нос, так это на верхушку самого высокого небоскреба, который назывался International Trade Center One. Если бы только возможно было вскарабкаться на него, крабу, без сомнения, и упорства, и сил хватило бы, но поверхность башни, похожая на фантастическое гигантское зеркало, делала задачу невыполнимой. Что же,  в таком случае изменяем задачу: надо придумать, как превратить мечту в реальность. И краб, разумеется, придумал.
     Если ты не краб, то попасть на смотровые террасы на сто первом, сто втором и сто третьем этажах очень просто. Платишь доллары, покупаешь билет, проходишь через пост контроля и все. Единственное неприятное препятствие – это очередь, в которой, хочешь, не хочешь – стоишь и ждешь. И вот в один прекрасный день краб  понял, что именно эта очередь ему и поможет. А уже  на следующий день он сидел на площадке перед входом и внимательно всматривался в стоящих в очереди женщин, а точнее в их сумки и сумочки, выбирая самую подходящую. 
      Больше всех ему понравилась мягкая замшевая сумка-торба, потому что у нее не было ни молнии, ни замочка, и она свободно висела  на плече туристки. Дождавшись удобного момента, краб ловко влез внутрь сумки и устроился между зеркальцем, губной помадой, расческой, пакетиком  жевательной резинки и разным прочим хламом.
     Хитрец сидел в сумке очень тихо, внимательно прислушиваясь ко всему, что происходило снаружи и наконец с радостью понял, что группа туристов уже находится внутри здания и подходит к лифту.
   Краб выдохнул и приготовился к долгому подъему на сто первый этаж. Еще раньше, глядя снизу на шпиль небоскреба, краб пробовал обсчитать, сколько времени он затратил бы, если бы карабкался на него. Получалось, что если двигаться с нормальной скоростью, то добрался бы до самого верха за пять дней. «Ну, а на лифте будем подниматься каких пять часов», - решил умный краб и устроился поудобнее на дне сумки, чтобы поспать.  Однако не прошло и минуты, а дверцы лифта уже открылись, и сумка, ее владелица и другие туристы из него вышли.
      Краб ничего не понял, но, пока женщина ахала и фотографировала, он торопливо выбрался из сумки и убедился, что, действительно, находится на высоте 540 метров. Через огромные окна был виден весь город: мосты, реки, океан, геометрия улиц, небольшой остров со Статуей Свободы. Было так красиво, что дух захватывало. Краб перебегал от одного окна к другому и не мог насмотреться.
    Совершенно отключившись от всего вокруг, себя не помня от восторга, краб внезапно почувствовал над собой горячее, тяжелое сопение. Он сердито обернулся и застыл на месте: прямо на него смотрел и обнюхивал  его громоздкий белый лабрадор. Было очевидно, что пес не видит его, но беспокоится и собирается залаять.      
      Крабу и в голову не могло прийти, что в таком месте разрешен собачий променад. К слову сказать, настырные собаки и кошки сильно отравляли ему жизнь в Нью-Йорке и порядком надоели, но одно дело - без труда сбежать от них в городе, и совсем другое – когда ты   находишься в закрытом пространстве. Караул! Спасите!!
     Но было похоже, что лабрадор-то как раз и работал спасателем, потому что за поводок его держал человек в форме охранника. Рядом стоял второй охранник.
   Краб не мог знать, что все они – группа особого контроля, которая патрулирует здание, чтобы предотвратить возможный террористический акт. 
    Он осторожно попятился, попытался подвинуться влево – собака сделала то же самое. Краб пополз вправо – лабрадор за ним.
     - Оставь меня в покое, болванище, - тихо прошипел краб. – Я тебе что, бомба?
    Лучше бы он этого не делал, потому что громкий лай тотчас же разнесся по всей смотровой площадке.
  На улице в таких случаях краб обычно находил, куда спрятаться. Но здесь? Страшно ругаясь и проклиная тупого пса, испортившего ему все удовольствие, краб в панике огляделся, увидел стоящую рядом витрину, где продавали сувениры, и шмыгнул под нее.  Однако пес был настоящим профессионалом, свою работу делал хорошо и бросился за ним.
     Витрина  зашаталась, фигурки, статуэтки, карандаши, блокноты и прочие безделушки посыпались на пол.  Ко всему этому безобразию прибавился вой сирены, строгий голос объявил эвакуацию, туристов стали направлять к лифту, и краб решил не ждать еще каких-нибудь неожиданностей. Лавируя между ногами толпящихся людей, он протиснулся в кабину, вжался в угол и, все еще бурча ругательства, злой, как сотня тигров, выкатился из лифта в вестибюль.
    Позже, отдышавшись и успокоившись, он пожалел бедных туристов, которых насильно и без причины эвакуировали со смотровой площадки, и почувствовал себя виноватым, хотя мысленно все таки поделился своей  виной со слишком усердным лабрадором
     Краб долго еще сидел на краю черного бордюра одного из двух самых печальных в мире фонтанов. Он слышал, что эти фонтаны были построены в память о людях, погибших во время страшного террористического акта. Два фонтана на  месте двух разрушенных небоскребов. 
     Краб смотрел на новое здание невероятной красоты, которое спроектировал и построил неодолимый Человек, и на вершине которого он был сегодня так счастлив.               
   “The dream has come true, - подумал краб.Так часто говорили настоящие нью-йоркцы. – Мечта сбылась.»   
     Однако рядом со сбывшейся мечтой уже рождалась новая. Это была мечта, которая возникла  из древней легенды об Икаре, к которой сотни лет шли люди и которая никогда не приходила в голову ни одному крабу, живущему на дне моря.               


                XVII
     Прошли три месяца. Наступило долгожданное лето. Планы на отпуск в семье не поменялись. Не отказался от своих планов и Марюс,  но за год, от июля до июля, он сам сильно изменился. Он перешел в пятый класс с очень хорошими оценками, успешно сдал экзамен в секции дайвинга. Он немало узнал нового и интересного, потому что стал очень много читать книг, а если хотел знать больше, пользовался интернетом. Особенно его интересовали загадочные явления природы и космос. И еще он стал на год старше. Но это не была просто изменившаяся цифра. Марюс стал более серьезным более терпеливым, начал понимать, что каждый человек, пусть даже еще совсем невзрослый, может быть ответственным за многое.
      Его смена в международном спортивном лагере на побережье Атлантического океана начиналась через пять дней после приезда семьи в Городок.  Первый раз Марюс будет жить без родителей. В лагере действовали строгие правила, и Марюс не сможет с ними видеться, хотя и будет знать, что они все время рядом. Конечно, ему хотелось бы большей самостоятельности, но Марюс знал, что, если бы лагерь находился в каком-то другом месте, родители не отпустили бы его туда. Как бы то ни было, ему ведь исполнилось только одиннадцать.
    Еще дома он получил по почте программу, составленную на неделю пребывания в лагере, поэтому хорошо знал, что его ждет.  Что будут экскурсии  по интересным местам региона (многое  было ему уже знакомо), выходы в море на катере с пикниками, много спортивных знанятий: и футбол, и теннис, и очень популярный во Франции пляжный волейбол. Еще что будут уроки английского и французского, и можно будет даже повторить курс математики, на английском. Но для него главным были занятия в группе ныряльщиков и погружения с инструктором. И возможная - нет, вероятная – встреча с золотым крабом. А это уже из личной Марюса программы.
    И вот наступил наконец день, когда он, попрощавшись с родителями и сестренкой, тянул свой небольшой чемодан в направлении палатки с указанным ему номером. Провожавший его невысокий светловолосый парнишка попрощался и пожелал доброго дня. Столько Марюс понял, хотя по-французски не говорил.
     Палатка ему понравилась, она выглядела как целый дом, только с мягкими стенами и деревянным настилом вместо пола. Внутри пять кроватей, одна занята, другие еще пустуют. Марюс выбрал среднюю справа, осмотрел тумбочку, которая запиралась на замок и поднял голову, услышав громкое приветствие.
    В дверном проеме стоял темнокожий парень. Высокий и, наверное, старше Марюса. Не успел парень войти, а Марюс ответить на его приветствие, как за его спиной показался еще один, а потом сразу двое новоприбывших.
   Через пятнадцать минут Марюс уже знал, что все ребята в его палатке на два-три года старше него, что трое мальчишек – французы, а один из США, из Сан-Франциско. Договориться с ними по-английски оказалось довольно легко, и Марюс перестал волноваться по поводу проблем с общением.
     Вскоре после того, как все устроились, зазвонил маленький, положенный у входа телефон внутренней связи: через несколько минут должно было начаться общее собрание всех прибывших, а потом каждая группа познакомится со своим инструктором. Тут же веселой компанией они выбежали на улицу.
     Как Марюс и рассчитывал, он попал в группу, где у всех уже были навыки подводного плавания, поэтому, к его радости, теоретическое занятие было только одно, и тогда сразу начались погружения.   
    На катере группу доставляли в разные бухты, одна красивее другой. Первый раз в жизни Марюс видел останки затонувших кораблей. Все можно было трогать, только ничего не разрешалось брать с собой. Темные таинственные гроты и страшили, и манили, только в очень глубокие, длинные и опасные никто не пускал. И вообще опускаться под воду можно было только по одному и вместе с инструктором.   
      Вернувшись на катер и сбросив гидрокостюмы, юные ныряльщики делились впечатлениями. Марюс жадно вслушивался в то, что они говорили. Редкие рыбы и морские растения, неожиданные находки на месте разбитого корабля его не интересовали. Он ждал, что, может быть, прозвучат слова  golden crab, crabe d’or.  Он и надеялся, и боялся услышать их от кого-то чужого. 
    Но, к сожалению, никаких упоминаний, никаких следов ни на морском дне, ни на поверхности не было, а прошли уже три дня из семи.  Все складывалось не так, как спланировал Марюс, не так, как он представлял и мечтал долгими зимними вечерами, закрывшись в своей комнате.
    Кто же он, этот краб? Не окажется ли он только плодом его пустых фантазий? Может, он, как крепость из песка, которую, выстроив, любуешься и гордишься, а наутро уже не находишь, она исчезает без следа. И, если он все-таки существует, то какими дорогами ходит?
     Утром пятого дня Марюс проснулся с мыслью, что пора действовать. И во врема завтрака, и на палубе катера, уже готовясь к погружению, он даже не раздумывал, стоит или нет, и какие будут последствия, тоже не думал.   
      Достигнув дна, Марюс немного покружил, осматриваясь,  а потом прикинулся, что  сильно заинтересовался большой оранжевой морской звездой, а  сам внимательно следил за инструктором.  Когда тот на секунду повернулся к нему спиной, Марюс одним движением занырнул в ближайший грот так далеко, как только мог. Влево, вправо, и еще один метр в глубину таинственной норы, и еще один...                «Хоть одна искорка, хоть какой-нибудь знак» - молил он , ощупывя стены и камни под ногами.
     Сигнальный канат, который  соединял его с инструктором, натянулся и дернулся три раза. Это означало «черезвычайная ситуация», и само собой разумеется, что в опасности  не тот, кто на другом конце.    
      Марюс торопливо выплыл из грота и чуть не столкнулся со своим инструктором. Глаза за стеклом маски, полные беспокойства, через секунду стали злыми. Увидев взгляд человека, к которому он чувствовал искреннюю симпатию и с которым, не желая того, поступил по-свински, Марюс моментально раскаялся в содеянном.               
   - I’m sorry.   
   Взобравшись на катер, Марюс немедленно попытался  выразить инструктору свое сожаление, но всегда приветливый и доброжелательный двадцатилетний Жером был очень бледен и отвернулся, ничего не ответив.               
    Вечером, сразу после ужина, Марюса вызвали в крошечный оффис администрации лагеря, который располагался  в небольшом домике, где жили неместные инструкторы  и другой персонал.
       В кабинете за рабочим столом сидел директор спортивного лагеря, который встретил Марюса без обычной, для всех здесь привычной, улыбки.
     - У нас проблемы, - спокойно, но очень серьёзно начал он, и Марюс понял, что ему неизбежно придется заплатить за необдуманный поступок.
      - За такие проступки, как невыполнение указаний инструктора, в нашем лагере немедленно следует наказание: мы сообщаем родителям и разрываем контракт, не возвращая сумму, которая заплачена за оставшиеся дни. Вы должны бы были покинуть лагерь, но, поскольку до конца вашей смены остались только два дня, мы решили не наказывать так строго. Кроме того, за вас попросил Жером, ваш инструктор.
      Марюсу сдавило горло. Он стоял, опустив голову, и изо всех сил старался не разреветься. А директор, помолчав, продолжил:
     - И все-таки мы не можем совсем простить нарушение правил в нашем лагере. Поэтому на оставшиеся два дня вы отстраняетесь от участия в занятиях группы дайвинга. На это время вы будете приписаны к группе серфингистов. Убедительная просьба следовать всем указаниям руководителя группы и инструктора.   
  - Марюс, вы все поняли? – чуть грмче спросил директор, и мальчик заставил себя поднять голову.
   - Yes, thank you, sir, -  с трудом выговорил он.
      - Это всё, - закончил разговор директор, и эти слова  наполнились для Марюса особым, печальным смыслом.
       Вернувшись в свою палатку, Марюс сразу улегся в постель. Разговаривать  не хотелось, да, к счастью, и не с кем было.  На пляже гремела дискотека, и все ребята веселились там.
    Утром, когда Марюс сказал,  что переходит в другую группу, никто его ни о чем  не спросил. Здесь вообще никто не задавал лишних вопросов, не допытывался, не старался  сблизиться; не нужно было заставлять себя общаться, если хотелось побыть одному.
       Держа в руке карточку, где были написаны имя и фамилия нового инструктора, Марюс вышел на пляж. Серфингисты уже выстроились на песке у воды, слушали инструктора, потом всей командой бросились в волны.
    Инструктор этой группы по-английски говорил плохо, мешал английские слова с французскими, и Марюс ничего не понял из того, что он ему сказал. Тогда мужчина помахал рукой кому-то в волнах, что-то крикнул, и на берег, волоча за собой серфборд, выбралась невысокая девчонка и, прыгая на одной ноге, приблизилась к ним.  Выслушав то, что сказал ей по-французски инструктор, она нетерпеливо оглянулась на свою группу, потом по-английски обратилась к Марюсу :
    - Тебя направили в нашу группу только для общего контроля. Тренироваться ты не можешь, уже поздно, - объяснила юная переводчица и, когда Марюс понимающе кивнул, отвернулась и побежала обратно к своим.
  - Марюс сел на песок, наблюдая, как взлетают и скрываются между волнами гибкие тела, быстро реагирующие на непредсказуемые  выкрутасы коварных волн. Ему было одиноко и очень грустно. И еще очень жарко.
     - Поплавать можно? – спросил он инструктора, и, получив разрешение, вошел в воду там, где ему было указано, рядом с серфингистами.
       Он нырнул под волну, выплыл, дождался  следующей и изо всех сил стукнул ей кулаком в гребень. Потом лег на нее, позволив нести себя к берегу. Даже наслаждаться чудесной теплой водой не хотелось. Ничего не хотелось.
- Cheer up! * – услышал он совсем рядом и повернул голову на голос.
Обогнавшая его на своей красной доске серфингистка обернулась, и Марюс узнал юную переводчицу. Мокрые темные волосы, длинные слипшиеся ресницы, как стрелы.
- Cheer up! – повторила девочка, улыбнулась ему и пропала за высокой волной.
      На следующее утро за завтраком они случайно столкнулись у столика с йогуртами и фруктами и поздоровались, хотя Марюс сразу не узнал серфингистку и только по голосу догадался, что это она.
    - Я  - Софи, - представилась девочка. Марюс тоже назвал свое имя. Ее высохшие волосы, оказавшиеся светлыми, теперь были расчесаны и блестели, как шелк. Еще у нее были теплые карие глаза, красивая улыбка и три абрикоса на тарелке, которую она держала в руке.
      Веселые абрикосы светились оранжевым бархатом и малиновыми щечками.
 - Увидимся на пляже. Bon appetite.- девочка кивнула , улыбнулась, прощаясь, и Марюс внезапно почувствовал, что часы , проводимые на занятиях серфингистов уже не кажутся ему мучительно бессмысленными.
     Спускаясь по высокой деревянной лестнице с дюны на пляж, Марюс заметил Софи, которая выходила из павильона со спортивным инвентарем, держа подмышками два серфборда. Заметив Марюса, остановилась.
- Получила разрешение тебя поучить, - весело заявила она, и настроение у Марюса совсем прояснилось

_________
* Выше нос! (angl).

            
    
 
     Софи управлялась с доской профессионально и смело. По ее словам, ей еще шести лет не было, когда она упросила родителей пустить ее на тренировки серфистов.
     Выйдя из воды, оба уселись на сухом песке, полоса которого уже сильно сузилась из-за прилива, который быстро накатывал, на глазах завоевывая пляж сантиметр за сантиметром. Поболтали ни о чем, а потом Софи между прочим поинтересовалась, почему Марюс так поздно присоединился к их группе.
    Он объяснил, очень кратко, без деталей.  Рассказывая, вдруг обратил внимание на то, что в воде не осталось ни одного серфингиста. Марюс огляделся и увидел, что группа  уходит с пляжа, уже поднимаются  по лестнице наверх.   
    -Тебя не хватятся? – спросил он девочку.
Та покачала головой.
    - Я в лагере не по контракту, как ты. Я местная. В лагере работает мой дядя, брат отца, - она помолчала, потом посмотрела Марюсу прямо в глаза. – И я знаю твою историю. Спросила только потому, что хотела узнать, соврешь или нет. Но я не спросила о главном.               
 -  О чем?
  - Мой папа говорит, что главное не то, что человек делает, а то, почему он это делает.
     Марюс понял, что нечаянно попал в западню. Ведь только что  он показал, что не боится говорить правду.
  - Я интересуюсь биологией, -осторожно начал он, стараясь звучать естественно, но ему почему-то казалось, что за него говорит кто-то другой.
  - Особенно мне интерсны крабы. Мне хотелось узнать что-то новое об их подводной жизни.  В тот день во время погружения я заметил одного краба, очень редкого вида. Он пополз к гроту и скрылся в нем, ну, и я, недолго думая, за ним...
 - Интересуешься крабами, - повторила Софи. – А может ищешь золотого?
     На берег шумно грохнулась волна. Или ударил гром. Или взорвалось что-то в голове. Потому что он НЕ МОГ услышать то, что услышал. Какое-то время он боялся поднять глаза, боялся  выдать себя, потом взял себя в руки.
     - Золотых крабов, - с наигранным равнодушием произнес он, - не бывает. Я много читал и знаю все виды.
     - Тогда тебе сильно не повезло, что прошлым летом тебя здесь не было, потому что на нашем побережье обнаружили золотого краба.
      Марюс старался изо всех сил, продолжая  разыгрывать безразличие.
 - Сказки, - недоверчиво сказал он. – Кто его видел?
 - Я не знаю точно, сколько человек его видели своими глазами, знаю только то, что несколько месяцев весь Городок только об этом и говорил. Некоторые охотились на него с утра до вечера. Как помешанные.
 - Поймали? 
  - Нет, наверное, -пожала плечами девочка. – Никто не хвастался. Но потом все успокоились, потому что тот удивительный краб больше не показывался, нигде. И все про него забыли.
  - Сказки, - повторил Марюс. Серце колотилось так, что он с трудом выговаривал слова. –  Фантазии. Чья-то выдумка, ведь никаких доказательств нет.
   Софи смотрела на него с каким-то странным выражением на лице.
 - Есть фотография. Фотография золотого краба. И я ее видела.
Сердце Марюса замерло.
- И кто же ее сделал?
    Софи ответила не сразу. Краешки ее губ слегка приподнялись, как будто она хотела спрятать торжествующую улыбку.
- Мой отец. Он фотожурналист. А тот краб, в самом деле, нереально красивый. Ну, так что? Ты и дальше будешь говорить, что я фантазирую?

                XVIII

    В Нью-Йорк пришла осень: желтые, красные и коричневые краски, медленный вальс опадающих листьев, холодные ночи, прозрачный воздух, приятное, мягкое тепло дней.
    А наш золотой краб готовился подняться к небесам. С той минуты, когда он увидел город с высоты птичьего полета, совсем близко от себя наблюдал плывущий между небом и землей разноцветный аэростат, он потерял покой.  Получивший свое начало в океанской глубине, это непоседливое создание стремилось в голубое королевство белых облаков. И в этом своем стремлении он был неудержим и никаких препятствий не видел.
   Пару недель упрямец глядел только в небо, раздумывал о своих возможностях и изучал предмет.  Мощные воздушные лайнеры с серебряными крыльями он отбросил сразу: неинтересно, слишком высоко, слишком быстро, сидишь, как в капсуле, ни тебе свободы, ни пространства. Аэростат намного лучше, но опять же, сидя на дне корзины, ничего не увидишь, а с края можно и вниз слететь. В делтаплане совсем места нет. Вертолет вообще показался ему уродством, и видом своим, и кургузым полетом. Вот почему, поразмыслив, краб выбрал для себя планер.
   Еще неделю он без остановки бегал по городу, отыскивая  подходящий аэроклуб. Когда нашел, облазил все уголки, сунул нос в каждый летательный аппарат и понял, что попасть в любой из них совсем несложно.Главное, чтобы невовремя не отключилась программа «невидимый», потому что краб никогда не знал точно, когда она включается или отключается. Он не мог этого контролировать и не понимал, почему и в какой момент меняется его состояние. Это его нервировало, но ничего с этим поделать он не мог, оставалось только смириться.
    Наконец, когда никаких сомнений в успехе операции не осталось, золотой авиатор решился.
     Раннимм утром явившись на аэродром, краб укрылся в траве и осторожно, потихоньку стал продвигаться в направлении планера, у которого возились двое мужчин. Он уже знал: готовят машину к полету.
      Приблизившись, краб прежде всего оценил ситуацию, чтобы быть уверенным в том, что в случае чего есть куда отступить и спрятаться. Тогда осторожно прокрался между ногами пилотов и взобрался на хвост планера, который лежал на земле. Потом с хвоста перебежал через корпус в заднюю кабину.   
     Планер был двухместный, но в машину залез только один пилот, который устроился впереди. Вторая кабина осталась пустой, точнее, с одним невидимым пассажиром.      
      Золотой, который уже раз десять видел, как поднимается в воздух такой аппарат, совсем не удивился тому, что к планеру был привязан автомобиль, который тронулся с места и стал тянуть за собой самолет с пилотом и его попутчиком на борту.
       Автомобиль ехал все быстрее и быстрее, и в какой-то момент планер оторвался от земли, поднялся в воздух, зафиксировался и начал легко и грациозно планировать.               
   Устроившись на кожанном сиденье, краб сначала, как зачарованный, следил, как приближаются белые облака, и удивлялся странному ощущению, как будто кто-то легко и смешно щекотал ему живот. А потом пошли воздушные ямы, и крабу показалось, что он превращается в птицу.
    Переполненный счастьем, не чувствуя веса своего тела, он решил взглянуть на землю так, как смотрят на нее птицы, и принялся карабкаться на край кабины. В этот момент пилот выполнил резкий вираж, и ничего не успевший понять краб вывалился из кабины и стал падать вниз. 
     Потоки воздуха немного тормозили падение, и крабу казалось, что он не падает, а  свободно летит, как птица. Внизу было так красиво, осенние краски сплетались в громадный фантастический венок. В глазах все смешалось, земля притягивала все сильнее, краб зажмурился и ... плю-ю-ю-ух!  Как тяжелый камень, он врезался в воду, ударился в илистое дно, чуть не задохнулся в грязи, вынырнул на поверхность и, еще не соображая, куда попал, увидел в нескольких сантиметрах  от себя коричневое бревно с жуткой мордой.   
     Чешуйчатый монстр с вывернутыми ноздрями таращился на него злыми глазами и не двигался.  Перепуганный краб уставился на него, как загипнотизированный. Чудовище разомкнуло морду, и краб уже ничего больше не видел, кроме разинутой кошмарной пасти с кривыми, острыми и длинными зубами, которая закрыла весь свет.                Правду говоря, в океане краб и не такие еще пасти видывал, но их обладатели и в хищном своем обличии были красивы. Во всяком случае, ни один из них не позволил бы себе валяться в грязи.
    Чувствуя отвращение, которое пришло вслед за  страхом, краб начал осторожно пятиться, пока не почувствовал под ногами твердую землю. Грязное бревно с шумом захлопнуло пасть и, кажется, не собиралось за ним гнаться. Краб с облегчением выдохнул и огляделся.
     Территория была похожа на  парк: деревья, кусты, аккуратные дорожки. Однако здесь и там, вдоль дорожек и под деревьями, стояли странные конструкции с толстыми металлическими прутьями. За ними на мертвых сухих ветках сидели разноцветные птицы; в тесных клетках игрались коричневые ушастые задиры с забавными мордочками и длинными, гибкими хвостами;  за решетками бродили пестрые, невиданной длинны шеи, поставленные на четыре ноги; зло и нервно рычали огромные пятнистые коты.   
    А еще там были странные полосатые лошади, светлокожие лысые собаки с огромными кудлатыми головами, несказанной красоты длинноногие розовые птицы с королевской осанкой и еще множество удивительных зверей.   
      И все они были лишены свободы.  Закрытые, запертые, загнанные  в клетки и загоны пленники.   
      Всегда сытые, богатые владельцы собственных домиков, нор, каменных пещер, земельных участков, прудов, аквариумов и бассейнов были грустны, равнодушны, малоподвижны.
      Как в любом парке, по ухоженным дорожкам и уютным аллеям медленно прогуливались люди, бегали и смеялись дети. Следуя за ними, слушая их веселые восклицания, краб скоро узнал названия всех незнакомых ему животных и всем своим сердцем сочувствовал им, жалел их, сердился и протестовал. И не был бы он энергичным, храбрым и находчивым искателем приключений, если бы в его голове не созрел хитрый план.
     Дождавшись глубокой ночи, при свете яркой полной луны  спокойно и деловито переползал он от одной клетки к другой, и задерживаясь у маленьких и больших замков и запоров, потихоньку в них копался. После его никем не замеченных усилий, дверцы клеток и домиков, калитки и ворота будто сами собой широко раскрывались, а он все также спокойно и неторопливо двигался дальше.
      Успев обойти только половину территории зоопарка, уже сильно уставший, краб устроился  возле центрального входа и, напряженно вслушиваясь в ночную тишину, стал ждать. Луна, которая стояла прямо над головой, стала скатываться к западу, а с восточной стороны на небе появилась еле заметная светлая полоска.   
     И тогда показались первые беглецы. К великому удивлению краба собралось их немного: семейство черепах (мама и папа величиной с автомобильное колесо и их малыш, чуть поменьше, как детский зонтик), красавец какаду с подрезанными крыльями, испуганный, весь дрожащий лемур, решительно взьерошенный дикобраз  и две веселые макаки.               
       Вокруг становилось все светлее, а значит опаснее. Не теряя времени, краб прижался к большому замку на воротах, и, как будто по волшебству, замок упал на землю.
    - Вперед! На свободу! – вскричал, повиснув на воротах, наш благородный герой и первым шагнул на городскую улицу, указывая дорогу.
      Если бы какой-нибудь страдающий бессонницей горожанин и выглянул бы в окно ранним предутренним часом, он все равно не поверил бы своим глазам.  Растянувшись в цепочку,  по тротуару шествовала странная компания.
     Впереди лихо перебирал ногами по асфальту краб-молодец; следом за ним, нетепеливо подскакивая, торопились обезьяны; дальше гордо вышагивал какаду; с трудом поспевая за всеми, волокли свои дома черепахи; пугливо оглядывался назад лемур; его колол и поторапливал сердитый дикобраз.
    Осторожный краб вел беглецов плохо освещенными, тихими окраинными улочками в сторону пляжа. Вел к океану, который был для него символом абсолютной свободы.
     А когда они вышли наконец на пляж, неожиданно пошел снег. Нежные и слабые еще снежинки кружились, приближаясь к земле, и снова поднимались, будто боялись тронуть песок. Но в конце концов весь пляж все-таки побелел, как гигантская простыня.  Звери счастливой компанией бегали по нему, гоняясь друг за другом, потом окружили краба, который мечтательно чертил что-то на белом песке правой клешней. Все вдруг притихли  и призадумались.
      - Что же мы теперь будем делать? – нерешительно спросил лемур.
- И где будем жить? – добавил какаду.
- Не волнуйтесь, - успокоил их краб. – Город большой и гостеприимный. Каждый найдет себе и место, и пропитание, и друзей. Уж я-то знаю. Только ничего не надо бояться.
-  А ты? – хором спросили черепахи.- Ты ведь не бросишь нас?
- А мне, - вздохнул краб, - мне время  вернуться в океан. Впереди долгое путешествие. А вы живите свободно и счастливо, каждый, как хочет.
  Он ободряюще улыбнулся новым друзьям.
- А куда ты отправляешься? – продолжали пытать его зверюшки.
    Краб поднял глаза на все еще летящие с неба белые пушинки.                -  Поплыву туда, где белым-бело, где нет ничего, только снега, снега, снега.      
    
                XIX


      Лагерная неделя закончилась. Но отдых на побережье продолжался, что Марюса очень радовало, ведь теперь в Городке у него появился знакомый человек.
      Попрощавшись, он и Софи обменялись номерами телефонов, и теперь Марюс мучительно размышлял, сколько должно пройти дней, чтобы уже можно было позвонить. Один ?Два? Три?  Он решил, что трех дней  все равно не выдержит, и  подождал полтора.
    - Я думала, что уже не позвонишь, - в голосе ответившей девочки он уловил  нотку радости и понял, что ждал слишком долго.
      Они договорились встретиться на плошадке у скульптуры, изображавшей огромный якорь, с которой открывался великолепный вид на океан и бесконечный пляж.
     Софи была одета в короткую джинсовую юбку и рубашку monkey-jecket фасона с длинными рукавами, точно такую же, как у Марюса, только желтую с белым. Выглядела озорной и очень красивой, и он пожалел, что, выбирая одежду, отложил в сторону свои самые модные джинсы и надел обыкновенные бермуды.  Побоялся, что домашние начнут приставать с расспросами.
     Около часа они бродили по улицам в потоке отдыхающих, потом устали от толпы  и спустились к каналу, уселись на скамейке и внезапно замолчали. То болтали без умолку про разные разности, перескакивая с темы на тему, а сейчас, в спокойном удалении от центра города, на безлюдном берегу канала, молчали, будто боялись быть услышанными.   
      Наконец Марюс решился.               
     - Послушай, Софи, ты говорила, что видела снимок удивительного золотого краба. Он еще сохранился? И, может, можно его посмотреть?
     Конечно, Марюс очень долго раздумывал и сомневался, можно ли задать такой вопрос, но в конце концов решил, что ничего страшного тут нет, и вопрос прозвучит абсолютно естественно. Ведь раньше он сказал Софи, что давно интересуется жизнью десятиногих.
     Ответ последовал так быстро, без каких-либо подозрений или сомнений, что Марюс даже подумал, что не так его понял.
     - Bien sur, ah, of course, – беззаботно ответила девочка. Фотография хранится у папы. Приходи к нам. Думаю, он точно тебе ее покажет.
- Но как ?.. Я ведь... Ты ведь... – от удивления Марюс стал заикаться. – Ты ведь меня хорошо не знаешь, а приглашаешь к себе домой.
    -Ужас! – Софи взялась за голову и отодвинулась от Марюса на край скамейки. – Я не распознала террориста! Или бандита?
     Марюс рассмеялся, но Софи взглянула на него внимательно и срьезно.
 - Ну, если только ты не хочешь...
  - Хочу, конечно, хочу, - поспешил уверить ее Марюс. -Спасибо за приглашение.
Как же легко ему общаться с этой девочкой!


     Узнав о приглашении Софи, родители Марюса неожиданно приняли это известие недоверчиво, и, к его разочарованию, не разрешили ему идти в гости к незнакомым людям, хотя были не против того, чтобы пригласить  девочку к себе и с ней познакомиться.
    И хотя Софи легко согласилась прийти, Марюс с раздражением подумал, что вот и опять надо ждать, что еще один день пройдет, а он так ничего и не узнает.
      Однако, как часто случается в жизни, чем хуже ты настраиваешься, тем лучше все неожиданно складывается.
     Появившись минута в минуту в два часа, Софи вежливо представилась родителям, потом, спокойно отпивая из предложенного стакана сок, ответила на все их вопросы, покорив обоих своим безупречным английским, и ровно через тридцать минут мило извинилась, объяснив, что ее отец ждет их к трем часам, и только по этой причине она вынуждена прервать приятное общение.
    И вот уже через три минуты оба шагали по мосту через канал в направлении северной части Городка, где в тишине отдаленного квартала жила семья Софи.
     Светлый фасад дома украшала каменная мозаика. Двор оказался небольшим, но очень уютным, и в каждом его уголке видна была забота любящих рук.
     Софи открыла парадную дверь. Послышался мелодичный звон колокольчика, а вслед за ним приветствие, произнесенное веселым и глубоким мужским голосом.
  - Salut, les jeunes!*
      - Mon papa, - представила Софи высокого, худого мужчину с черной бородой, которая почти скрывала губы, но при этом оттеняла белейшие  зубы в улыбке.
 - Марюс, -  мальчик с удовольствием пожал протянутую ему руку.
   С первой минуты знакомства оказалось, что общаться с отцом было также легко, как и с дочкой.
    Оглядевшись, Марюс заметил, что стена у лестницы, ведущей на второй этаж, похожа на фотогалерею. Снимки изображали разные моменты, схваченные  фотографом на природе, от битвы черных паучат на песчаном ринге до падения тяжелой серебряной воды в громадном водопаде.  Рассматривая их, Марюс вспомнил, зачем он здесь.               
      - Кофе, чай, сок? – предложил  Александр - так звали  отца Софи.
      У Марюса от волнения то и дело перехватывало горло, и он только отрицательном покачал головой.
   - Мороженого? Тоже нет?  – мужчина сделал огромные глаза, изображая страшное удивление. – Ну, тогда прошу в кабинет.
     Марюс поднимался по лестнице на трясущихся ногах и думал только о том, чтобы Софи, которая шла следом, не заметила этой странной дрожи.
     Что с ним такое? Ведь сейчас он увидит фото, которое ему хорошо знакомо. Однако внутренний голос говорил ему, что там, наверху, в кабинете фотожурналиста, произойдет что-то неожиданное.
________
* Привет, молодежь (fr.)

- Софи сказала, что ты заинтересовался  фотографией золотого краба, - Александр внимательно смотрел Марюсу в лицо.
     - Да, но не только самим снимком, - ответил Марюс и под взглядом фотографа постарался, как мог, скрыть волнение. – Мне интерсно, как вы его сделали.
     - Как и все остальные, - спокойно ответил отец Софи, вынимая из ящика стола желтую папку.                Еще мгновение – и вот: серый камень и на нем умело взятый в кадр и увеличенный, крупным планом - он. Тот самый, его краб. Хотя теперь уже не только его.
       Фотография была живой, непохожей на ту, что регулярно появлялась  у Марюса в телефоне или компе. Та была странной, будто музейного экспоната или робота.
- Я фотограф- натуралист, ловлю моменты, которые другим увидеть не удается, - продолжал хозяин дома, передавая Марюсу снимки.
    - Папины работы публикуют многие известные журналы, - гордо добавила Софи, до сих пор тихо сидевшая в глубоком кожаном кресле.
     Марюс не мог оторвать глаз от фотоснимка и не мог произнести ни слова.  Через какое-то время подумал, что больше молчать нельзя, хотя ему показалось, что у него сильно заложило горло. И не своим, непослушным голосом он проговорил:
     - Это фантастика! Ведь золотых крабов в природе не существует.
 - Марюс интересуется крабами, все про них знает, - снова вставила Софи.
        - А это фото? Оно уже есть в каком-нибудь журнале или... – Марюс не закончил, потому что почувствовал, что еще одно слово – и из глаз польются совсем близкие слезы. Горло перехватило, стало трудно дышать.
     - Нет,  -услышал он, как будто издалека. – Я никому ее не показывал.
 - Тогда почему согласились показать мне?
 - Потому что я тебя знаю.
      Только что вернув голос, Марюс опять потерял дар речи.
-  Мне прислали твое фото. Когда тебя сегодня увидел, сразу узнал.                Не в силах сказть ни слова, Марюс смотрел на Александра с немым вопросом. Зато молчать не могла Софи.
- Ты видел раньше фотографию Марюса?
  Оставив ее вопрос без ответа, отец снова обратился к Марюсу.
   - Мне прислали три документа: изображение золотого краба, твой портрет...
    - Кто прислал? – хором перебили его Марюс и Софи, а потом остался только голос девочки, высокий, прерывающийся от обиды и горького удивления.
    - Но, папа! Ты мне ничего об этом не рассказывал. Почему?
Марюс посмотрел на девочку, которая, вскочив с кресла, выглядела растерянной и сильно задетой. Казалось, еще секунда – и она расплачется.
Он медленно поднялся со стула и, глядя на стоявших друг напротив друга отца и дочь, тихо произнес :
 - Я тоже НИКОМУ НИЧЕГО  не рассказывал. Ни одному человеку...


     Стенные часы в кабинете отсчитали уже 45 минут.  Если бы Марюс следил за временем, он, вероятно, сильно бы удивился. Получалось, что он говорил целый урок, один. Его слушатели не перебивали, не задавали вопросов, и было видно, что верили всему, о чем он рассказывал.
     Несколько минут в кабинете стояла тишина.
     - Вы сказали, что документов было три, - вспомнил Марюс. – Что же было в третьем?
 - И все-таки кто их прислал? – добавила Софи.
  - Что вам сказать... – вздохнул Александр. – Я, правда, потратил немало времени, но узнал совсем немного.                Автор всех документов имеет инициалы МС. На твоем фото, Марюс, есть знак АА, а на фото краба – МА.
   - А в третьем? Что в нем? - нетерпеливо спросила Софи.
       - Третий документ я получил  сегодня утром.  Я уже знал, что мне не удстся его сохранить и что он, как и два первых, быстро исчезнет. Но теперь я уже был хитрее и поспешил заснять  на камеру все, что увидел на дисплее.
       - Но почему вы сняли видео, а не сделали простую фотографию ?
 - Сейчас поймете. Смотрите.
Александр положил свой телефон на стол, и дети прилипли к экрану. То, что они увидели, с первого взгляда показалось им  картой мира, но то, что на обыкновенной печатной карте выглядит, как картинка, здесь будто жило: двигались желтоватые пески в пустынях Африки и Азии, качались великаны-деревья в бескрайней сибирской тайге, светились тысячами лампочек мегаполисы, сверкали снега Арктики, беспокойные ветра взгоняли  волны в морях  и океанах. Мигрировали стаи птиц, косяками ходили рыбы, спасаясь от лесных пожаров, бежали к рекам и  озерам звери. Жизнь Земли, вся была, как на ладони, и ребята не могли оторваться от картины удивительного ее движения.
    - Вы видите наше побережье? – спросил ихАлександр, но оба уже заметили золотую светящуюся и пульсирующую точку в маленьком синем кружке. От этой точки по такой же пульсирующей пунктирной линии скользил, как малюсенький кораблик, крошечный золотой краб: то пропадал, то вновь появлялся, огибал острова, пересекал широты то Тихого, то Атлантического океанов, приближался к материкам и снова удалялся от их берегов.
     Все молча следили за непонятным, путаным маршрутом его путешествием.
- А теперь посмотрите сюда, - Александр показал, что в северном полушарии появилась красная точка. Она не мигала, была ярче и крупнее, чем остальные знаки, отмечавшие путешествие краба.
      - Что все это значит? – спросила Софи. – Вы понимаете?
 - Золотой краб мигрирует, - сказал Марюс. – Я уверен.
 - Думаю, что да, - согласился фотограф. – И похоже, что в данный момент он находится в Нью-Йорке.
В кабинете снова  повисла тишина. Марюс не мог оторвать взгляда от красной точки на побережье Северной Америки.   
Убийственная мысль, что все напрасно, что надеяться не на что, понемногу уходила, уступая место другой: найти ответы на все терзавшие его вопросы  будет легче. Ведь с сегодняшнего дня тайна золотого краба объединяет троих.

                XX


      Уже девять полных лун золотой краб чувствовал себя так, будто попал в западню. Конечно, он давно уже сообразил, что находится в чьей-то власти, что послушен какой-то таинственной силе, которая и оберегает его, и в то же время посылает ему испытания. Все же его дорога в основном была довольно приятным путешествием, однако в последнее время таинственная сила сделалась безжалостной.
     Распрощавшись с Нью-Йорком, он, как всегда по солнцу, установил направление на север и , как обычно в начале пути, пустился бегом к заветным белым берегам Арктики. В мыслях он уже видел сияющие вечные льды и пушистые снега, представляя, как валяется в их нежных объятиях.       
    Однако не успел он пройти и мили, как почувствовал, что клешни принялись тормозить, беспомощно царапая каменистое дно. Потом он внезапно закрутился на месте и, будто кто-то здорово наподдал ему сзади, бросился вперед и понесся, как сумасшедший.    
    Встречные морские обитатели едва успевали увернуться и посторониться с дороги и выпученными глазами провожали странный золотой клубок, просвистевший мимо со скоростью торпеды. 
    Через двое суток такого марафона он уперся в берег, где и намека не было  ни на снега, ни на льды..               
    И началось страшное. Безжалостная сила бросала его то на Африканский континент, то на Индостанский полуостров, заставляла перебираться через горные массивы, продираться через лесные заросли и тропические джунгли, пересекать пески и болота.
     Отчего-то теперь ему открывались только картины жизни, похожей на кошмар: вонючие трущобы на окраинах городов, жуткие полуразвалившиеся  лачуги,  грязные и голодные дети в лохмотьях, которые еле прикрывали худые и высохшие их тела.   
    Голод, слезы, отчаяние, смешанное с кровью, злобой и жестокостью, бесконечные войны, гибель миллионов людей.   
     Чувствительные антенны краба не выдерживали звуков сотен выстрелов и грохота взрывов, криков и проклятий.   
     Мало того, вконец измученного, его посылали на военные полигоны Америки, Европы, Азии, где ему приходилось следить за испытаниями тяжелой военной техники, оружия, снарядов и бомб. Потом он  отправлялся на огромные военные заводы, где все это производилось, где люди выпускали из своих рук смерть.               
    И отовсюду, где бы он ни был, краб посылал сигнал, который рождался внутри его тела и сам собой извергался, превращаясь в радиоволны. Сигнал всегда был один и тот же. Крабу он давно был знаком.  SOS! Такой сигнал посылали все терпящие бедствие корабли. SOS! SOS!  Под панцырем  болело и жгло, как будто кто-то пилил его тело острой пилой. Куда шли его сигналы, он не знал
   Ненадолго он забывался сном, и ему снилось тихое дно родного океана, близкие друзья и семья, старый краб с покалеченной клешней. Еще ему грезилась Арктика, которой он так и не увидел и где, как ему казалось, нет людей, поэтому там царят тишина и белый покой.   
    Наверное, даже если он и узнал бы, что в краю вечной мерзлоты, где температура падает до -70 градусов, его ожидает неизбежная смерть, краб согласился бы стать крошечным осколком льда.                Мучения,  которые он терпел сейчас, были много страшнее.
   Как-то, на исходе еще одного тяжелого дня ,беднягу опять  раздирали жестокие радиосигналы, которые он уже несколько часов  посылал   с территории военного завода где-то в центре Европы.
    Краб прибыл туда два дня назад. Путешествие было тяжелым: холодные воды Балтийского моря сменялись не менее холодным и беспокойным течением рек. Потом он долго блуждал лесными дорожками, где ноги все время запутывались в длинных сосновых иглах. Передвигаться было трудно, и краб останавливался передохнуть чаще, чем обычно. А может, выносливость его маленького тела терялась, иссякали силы.   
     Как всегда никем не замечаемый краб бродил по территории двора, складов и цехов и  нечаянно наткнулся на большую металлическую трубу, которая валялась на бетонном полу. Недолго думая, он залез в ее пустоту, будто надеясь спрятаться   от боли в голове и во всем теле. 
     Не успел он оглядеться, как труба поднялась в воздух, чьи-то руки взяли ее с пола и положили на медленно ползущую ленту конвейера. Внезапно стало темно, оба конца трубы закрылись, будто запечатались. Еще несколько минут снаружи слышались разные звуки, глухие и неопределенные; труба медленно покачивалась; потом что-то тихо стукнуло, и все затихло.  Тогда сразу прошла головная боль, и  краб с радостью почувствовал, что антенны прекратили посылать бесконечные сигналы.
    С огромным облегчением краб сейчас же уснул. Сон был наконец спокойным и глубоким. Он не знал, сколько времени проспал, а, проснувшись, никак не мог понять, где находится. Его окружали мертвая тишина и полная темнота.
                XXI


    Прошел год. Дни летних каникул, как всегда, летели быстро. Вот и только половина осталась. Этим летом семья во Францию ехать не собиралась, и Марюс проводил время дома или на даче у бабушки с дедушкой. Часто ходил на море, с друзьями или один.
   Именно там, на пляже, беззаботным солнечным полднем, он и почувствовал в первый раз странное беспокойство. Ощущение появилось из ничего, было необъяснимым, туманным и через какое-то время прошло, но Марюс в тот день никак не мог  заставить себя уйти с пляжа. 
   С того момента беспокойство накатывало регулярно: то днем, то вечером. Так же, как два года назад на берегу океана, ему слышался таинственный сигнал, но такой слабый, что он не был уверен, что действительно что-то слышит.               
    Тогда в Городке сигнал шел из камней, а сейчас он будто возникал у него внутри, поэтому Марюс думал, что ему только кажется.  А спустя две недели рано утром его разбудил звонок  мобильного телефона. Увидев на экране имя, Марюс не поверил своим глазам. Софи?! Она никогда ему не звонила.
    В течение всего года они переписывались, иногда разговаривали по спутниковой связи.  Время от времени и он, и французы обнаруживали в своих компьютерах уже хорошо знакомую живую карту мира, где, не останавливаясь, перемещался с места на место маленький золотой значок – неуловимый краб  путешествовал по своим непредсказуемым маршрутам с загадочной целью.      
     И все они почему-то должны были об этом знать. Кто-то хотел, чтобы они знали.               
    - Hello. Sofi?
  - Yes, it’s me. Bonjour, ca va ?* – подтвердил озорной, дрожащий от еле сдерживаемого смеха голосок. - We are here, in Russia, in Kaliningrad.**
- And your father? It’s great!  Tu es ou? ***– от радости Марюс даже свой французский минимум вспомнил.

_____________
* Да, это я. ( angl). Ты в порядке? (fr)
** Мы здесь, в России, в Калининграде. (angl).
***И твой отец  ? Вот здорово! (angl). Ты где ?(fr)




- Гостиница «Нептун». Приезжай скорее!
На троллейбусе до гостиницы надо было проехать только три остановки, но Марюсу казалось, что едет целую вечность. Сойдя с подножки, он бросился бежать, как будто боялся, что не найдет знакомое здание на его привычном месте. 
    Но гостиница была цела, а Софи ждала его на улице у серо-зеленой статуи морского царя с трезубцем в правой руке. Софи расхаживала вокруг него и, кажется, внимательно изучала.   
    Марюс остановился, торопливо смахнул ладонью капельки пота   со лба, однако смахнуть волнение не удалось. Да и надо ли было? Он сразу увидел, что Софи взволнована не меньше.
     - Как вы здесь оказались?
   - Все расскажу. Идем, папа ждет.
     На лифте они поднялись на третий этаж. Дверь номера была приоткрыта, как будто приглашала поскорее войти.
    После взаимных приветствий и обязательных во Франции поцелуев вся тройка расселась вокруг овального столика в гостиной.
   - Ты получил его? – нетерпеливо спросила девочка.
    - Что  я должен был получить? – поинтересовался Марюс, подозревая, что случилось что-то очень важное.
   - SOS сигнал, вот что. Ты видел карту?
     Марюс встревожился и признался, что вот уже десять дней его электронный друг находится  в ремонте, так как был неосторожно сброшен со стола и разладился.
     Софи и ее отец переглянулись.
    - Он ничего не знает, - сказала девочка по-французски, но Марюс понял.
     - Что я должен знать? – с беспокойством спросил он.
     - В начале мая золотой краб находился в водах Балтийского моря, - начал рассказывать Александр, ища что-то в своем смартфоне.
      Марюс кивнул. Эту информацию он знал.
   - А теперь смотри. Вот последнее сообщение о его путешествии, -фотограф положил телефон на стол.
    На экране фрагмент живой карты показал, что золотой значок достиг  берега. Где? Марюс увеличил изображение.
    - Да ведь это наш порт! – воскликнул он, и тотчас ему стало понятно странное беспокойство, которое не оставляло его последнюю неделю. Золотой краб побывал здесь, пришел к нему, подал сигнал, нашел его сам.
   Сердце переполнилось радостью, и Марюс забыл, о чем раньше говорила Софи, не заметил серьезных, озабоченных лиц своих друзей. 
    Где же он сейчас? Как его найти? В поисках ответа Марюс вглядывался в маршрут на карте и только тогда заметил, что красная пунктирная линия, которая какое-то время вела краба по суше, прервалась, а золотой значок в конце ее вспыхнул и погас.               
    -Видишь? – грустно спросила Софи. – Он пропал. С ним что-то случилось.
    - Почему ты так думаешь?
     - Два дня назад я получил сообщение с текстом SOS и указанием встретиться с АА, то есть с тобой, - объяснил Александр, - вот почему мы прилетели так срочно, даже не сообщив тебе.
    - Что мы должны сделать? – Марюс вскочил с места, готовый на  все возможное и невозможное тоже.
   - Думаю, что сначала надо рассчитать координаты и установить точно, в каком месте пропал краб...
     Не успел Александр закончить свою мысль, как на его смартфон пришло новое сообщение.
    Есть! – он поднял голову и кивнул ребятам. – Есть координаты! Нам помогают. Сейчас я загружу их, и мы получим снимок фрагмента карты местности, сделанный роботом из космоса. Voila. Посмотри, Марюс. Ты знаешь, где это?
        Красный крестик на зеленом фоне ни о чем Марюсу не говорил. Рядом на фрагменте читалось название городка, которое он только слышал, но бывать там не приходилось.
     - Могу только сказать, что отсюда не очень далеко, 50-70 колометров. А что там, я не знаю. Может, леса, может, поля или еще что-то. Ясно одно – надо туда ехать.
      - Конечно, - согласился Александр. – Завтра арендую автомобиль и все поедем. Тебя отпустят родители?
     - Да, я скажу, что вы путешествуете и просите меня побыть здесь гидом. Ой!
    Марюс схватился за голову.
  - Я же никому не сказал, куда иду, а телефон дома оставил в спешке.  Если меня хватятся, то могут посадить под домашний арест, а это сейчас совсем ни к чему.
   Торопливо попрощавшись, он выскочил за дверь.
   
     К счастью, дома никого не было, и он вспомнил, что сегодня пятница, и  родители после работы поехали в супермаркет закупить продуктов на всю неделю, а значит, вернутся нескоро. 
    Войдя в свою комнату, Марюс обрадовался еще больше: на письменном столе лежал его компьютер. Наверное, папа забрал из мастерской и привез. Наконец-то!   
     Расстегнув молнию, он вынул комп из кофра и в недоумении застыл. Что такое? Кофр был точно его, с еле заметным пятнышком белой гуаши. Но компьютер...   
      Компьютер был другой.  Марюс растерянно взъерошил волосы. Первой мыслью было, что его комп скончался от нанесенной травмы безвозвратно, и родители купили ему новый. Но старый  кофр такого объяснения не поддерживал, а, кроме того, на компьютере  не было никакого фирменного знака. Так что тогда? Мастер перепутал и отдал чужой? Это легкоо проверить.               
     Марюс раскрыл планшет, и  у него даже мурашки по коже побежали. На экране, во всю его ширину, появились, беспрерывно сменяя друг друга,  две картинки: на одной было изображение золотого краба, на другой – огромные красные буквы  SOS ! Обе картинки сияли металлическим блеском, который безжалостно резал глаза.      
     Марюс не выдержал и захлопнул планшет. Посидел, прикрыв ладонью глаза, пытаясь понять, что происходит.  Ответа не нашел и снова раскрыл компьютер. Теперь экран показывал уже знакомый снимок со спутника, в котором они недавно пытались разобраться. Тогда, не тратя больше времени на сомнения,  Марюс взялся за работу.  Открыл и прочитал множество страниц, чтобы найти информацию о той местности, где, по их догадкам, пропал краб. Через полчаса узнал важную вещь. В том месте, где на карте краснел крестик, совершенно точно располагался какой-то объект. Но вот что это за объект? Нигде, ничего об этом найти он не смог.   
    Стоп. Ведь где-то там, недалеко от этого места, живет в  деревне  дедушкин двоюродный брат. Раньше он часто звал деда к себе в гости вместе порыбачить.  Не медля ни минуты, Марюс схватил телефон.
  - Алло. Привет, бабушка.
    Через пять минут уважительного разговора, привычных вопросов  и ответов у Марюса уже горели пятки и уши, чесались ладони и колени, и от нетерпения заболел живот.  Наконец трубку взял дед. Еще немного выдержки – и  можно задать свой вопрос.
 - Ну как не знать – знаю. Николай, кузен мой, там проработал всю свою жизнь. Военный завод там находится. До сих пор в действии. Ничего ему не делается. Куда же нам без ружей и снарядов, без бомб и пушек. Все воюем, успокоиться не можем, - невесело усмехнулся дед и  сменил тему разговора.
    Чемпионат мира по шахматам – вот, что было значительно интереснее. Тем более, что бесконечно благодарный за информацию внук с удовольствием тот разговор поддержал. Спешить теперь было некуда: он узнал самое важное. Завтра будет чем поделиться с друзьями.


                XXII


     На следующий день около полудня Марюс  с небольшим рюкзаком за плечами  стоял возле дома, вглядываясь в проезжавшие по улице машины. Софи и Александр должны были подъехать с минуты на минуту.
    В рюкзак, кроме контейнеров с едой, которую собрала для «туристов» мама, Марюс, не раздумывая, положил  новый планшет.
    Историю появления у него странного компьютера он успел рассказать,  пока шоколадный  «Peugeot 3008» еще ехал по улицам города. Тогда перешел к главному.
  - O-la-la, - вздохнул Александр.  – Если координаты точно указали тот объект, о котором ты говоришь, то на территорию военного завода нам не попасть. Можно даже не пытаться.
  - Может, искать надо вокруг него, - предположила Софи, но в тоне ее голоса не прозвучали ни свойственное ей бесстрашие, ни решимость. Было заметно, что в чужой стране оба чувствуют себя неуверенно.  Впрочем, Марюс тоже не собирался изображать из себя крутого парня.
 - Посмотрим. Будем действовать по ситуации, - осторожно сказал он и в который уже раз подумал о подмененном компьютере.  Все не просто так. Не может их путешествие, которому задано направление, быть заведомо бессмысленным, не может  закончиться ничем.
     Через сорок минут на холме показался небольшой провинциальный городок. Проехав его, они спустились с пригорка, и дальше дорога шла  лесом. Еще через двадцать минут навигатор  велел остановиться.
   Все выглядело, как они и предполагали: высоченная бетонная стена, и повсюду запрещающие знаки.
- Если нас зафиксировали камеры наблюдения, очень скоро здесь появится охрана, - заметил Александр, и тут, в тишине, вдруг раздался слабый сигнал, до боли знакомое Марюсу «пи-и-и-и». Звук исходил из его рюкзака.
 Марюс быстро сбросил рюкзак  на землю, вытащил планшет и раскрыл его. Сигнал сейчас же прервался. На дисплее какое-то время была видна сетка из ломаных линий, потом показались цифры. Было похоже, что делаются  какие-то быстрые рассчеты: числа менялись, складывались в пирамиды, распадались и соединялись. 
    Внезапно хаотичное движение цифр прекратилось, и все увидели на экране компьютера разбегающиеся красные буквы, которые моментально сложились в слова: ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО. ЗАКОНЧИТЬ.               
      Они и сами понимали, что отсюда надо убираться как можно быстрее.
      Не медля, маленький экипаж выполнил команду, и через пять минут Александр уже вел машину по лесной дороге в направлении городка. Никто не произнес ни слова. Все произошло так быстро, что ни понять что-то, ни прийти в себя они не успели.
    Через какое-то время Александр притормозил и сьехал с дороги на уютную площадку для отдыха. Здесь за круглым деревянным столом, в тени старого дуба, они присели перекусить. 
     Мама, без сомнения, обиделась бы, если бы узнала, что приготовленный ею вкуснейший рулет из мяса индейки, и жареный хлеб с чесноком, и сдобные булочки с малиной  были механически сжеваны   и проглочены, как будто едоки даже не замечали, что такое они  кладут в рот.   
      Закусывая, они тихо перекидывались короткими  фразами, как будто прислушивались, боясь не услышать чего-то, будто напяженно чего-то ждали.               
      Поэтому, когда засветился экран телефона, и Александр взял его в руки, Софи и Марюс вскочили со своих мест и, затаив дыхание, вслушивались в текст полученного сообщения. 
    «Марюсу, Александру, Софи, - медленно читал фотограф. –  В три часа третьего дня  августа. Вас ждут. Не медлите. МС»
К тексту был пристегнут снимок.
 - Наш пляж, - еле слышно прошептала Софи.
 - Мол, - одними губами, потеряв голос, выдохнул Марюс.
  - Сегодня первое августа, - серьезно и строго прибавил Александр.


                XXIII


       Долгий летний день подошел к концу. Десять минут назад солнце прощально улыбнулось и погасло.
      В щель приоткрытой двери просунулся крошечный носик сестры.      
     -Спокойной ночи! – громко сказал Марюс в сторону двери и приподнялся со стула.
    Послышался тяжелый вздох , и носик исчез. 
   - Классная у тебя сестричка, - улыбнулась Софи. – Я, знаешь, ей завидую. Мне ужасно нравится ее имя. Я раньше сердилась на родителей, что меня так не назвали. Марина – морская.
   Она произнесла имя по-французски, с ударением на последнем слоге.   
  - А вот такого имени, как у тебя, я никогда не слышала. Оно русское?
   - Нет, литовское, - ответил Марюс. – Моя мама – литовка, из Клайпеды, очень море любит.
  - Так ты тоже про море! La mer. Как же я не догадалась! - Софи постучала указательным пальцем себе по лбу. -  Марина,  Марюс. Красиво!   
    Софи посмотрела на круглые стенные часы с маленькой каравеллой на циферблате, которые украшали стену в его комнате и были куплены в Городке.               
 - Осталось только двадцать девять часов. Так мало.
  - Мало, - согласился Марюс и прислушался.
  Из гостиной доносились приглушенные голоса, родителей и гостя.  Хозяева были приветливы, но гость вряд ли чувствовал себя легко и свободно, слишком серьезной была цель визита. Но родители Марюса  ни о чем не должны были догадаться.
     - А если тебя не отпустят? – обеспокоенно спросила Софи. – Они имеют полное право не согласиться.
      Девочка сидела на краю кровати, и Марюсу почему-то очень нравилось видеть ее в своей комнате, хотелось, чтобы она осталась здесь подольше. Еще ему очень хотелось взять ее за руку.
      - Не волнуйся, - сказал он, - все будет хорошо.
      - Он не успокаивал ее  - просто знал, что по-другому теперь не будет, что все получится, как надо, что сейчас каждый их шаг, каждая минута их жизни, как детали почти собранной головоломки,  ложатся точно на свои места.
     Он не ошибся  и ровно через тринадцать часов уже искал свое место с номером 17 в салоне самолета.
    Родители приняли любезное предложение гостя и позволили сыну провести часть каникул во Франции. Тем более, что мосьё Александр пообещал , что через две недели сам привезет Марюса в Вильнюс, где живет его бабушка. Там откроется выставка работ знаменитого фотографа.
     Об истинной цели поездки знали только они трое. И кто-то еще. Неизвестный. Таинственный.
      Поскольку авиабилеты пришлось покупать в последнюю минуту, перелет занял больше времени, чем обычно. Менялись лайнеры, аэропорты, пришлось добираться и поездом, и автомобилем. На месте оказались только поздно вечером. 
      Мама Софи накрыла на стол и ушла спать, оставив их ужинать одних. После еды Александр сделал всем чаю и вернулся за стол. Сидел, задумавшись, потом поднял голову, взглянул на ребят.               
     - Знаете, компания, мне кажется, я догадался, что означают  зашифрованные сокращения.
      Чашка чая, которая только что разлилась океаном, куда задремавший Марюс нырнул с головой, снова стала сладкой золотой жидкостью. Сонливость как рукой сняло. Странные ники. Да, их было два. 
     - Три, - напомнил Александр. – Загадочный МС, от которого мы получали всю информацию, по-моему, значит Mission Control, управление специальным заданием. Золотой краб назван МА, Mission Agent, агент миссии.   И АА, Agent Assistant, помощник агента – это ты, Марюс.
       -Миссия, - повторила Софи, - как в фильме про фантастику.
     - В наше время то, что казалось фантастикой, очень быстро становится реальностью, - заметил ее отец.
      - А вы? Кто же тогда вы оба? – спросил Марюс, который отчего-то почувствовал себя неуютно.
      - Трудно сказать, - отозвался Александр, - надеюсь, скоро узнаем. Да и не время сейчас для долгих размышлений. Нам всем надо поспать хотя бы несколько часов. Так что – по кроватям, компания.


                ***


       Утренняя заря прочертила в небе еле заметную светлую линию. Ночь понемногу отступала, но на берегу,  на песчаных пляжах, еще было темно.
    Они стояли на молу лицом к океану, будто построились в одну линию: Марюс слева, рядом Софи, справа Александр. За их спинами, в центре Городка, часы на колокольне пробили три.
   - Здравствуйте.
      - Голос прозвучал совсем рядом, но сколько они ни оглядывались, никого увидеть не смогли, хотя вокруг становилось все светлее.
   - Светает, - произнес невидимый незнакомец. – У нас очень немного времени.
       Марюс чувствовал себя очень странно. Он не только не видел говорящего, но даже не мог сказать, что слышит его. Он просто реагировал на голос внутренне, сердцем или душой. Куда –то очень глубоко проникало каждое слово,  и там же возникал отклик.
    - Уже два года мы контактируем с вами дистанционно, - продолжил Голос. – Теперь наступил час прямого контакта.
« Но кто вы такие?» - мысленно задал вопрос Марюс.
« Почему выбрали нас?» - подумал Александр.
     - Понимаю ваше беспокойство, - доброжелательно и спокойно отозвался Голос. – Немного терпения – и вы узнаете все. Да, мы выбрали именно вас для того, чтобы вы помогли нам выполнить важнейшую миссию. Почему? Прежде всего потому, что вы способны чутко принимать наши сигналы, вы  цените и понимаете красоту и добро, отзываетесь на призыв о помощи, вы неравнодушны, а главное – любите Землю.             
      Вы, Александр, абсолютно верно расшифровали наши пароли, в том числе Марюса. Да, мальчик выдержал серьезные испытания и стал первым помощником агента миссии.               
« Но кто же тогда мы с папой? Какая во всем этом наша роль?», - очень хотелось спросить Софи.
 - Я отвечу тебе, девочка, - будто прочитав ее мысли, мягко сказал Голос, но сначала я должен объяснить , кто мы такие. Мы полностью доверяем вам, но и вы должны поверить в наши намерения и довериться нам без страха.
 Вы любите свою землю, но не знаете, что Земля – самая красивая планета  солнечной системы. Это знаем только мы, те, кто наблюдает и контролирует порядок во Вселенной.                Другие планеты также прекрасны, у каждой своя неповторимая природа, они развиваются, строят каждая свою цивилизацию.  Но Земля! Земля –  королева Вселенной.  Она совершенна, она  представляет собой истинное чудо. Она очаровывала нас каждым своим днем...
     «Он сказал очаровывала» - одновременно подумали все трое, - а что теперь?»
     - Вы очень заметливы, - похвалил Голос. - А теперь,  точнее последниее сто лет, то, что происходит на Земле, вызывает у нас беспокойство, а иногда просто ужасает.
     Вместо того, чтобы заботиться о своем прекрасном общем доме, радоваться и жить в любви, люди губят свою планету и уничтожают друг друга. Войны стали их главным занятием тогда как во многих странах люди голодают, болеют и умирают от тяжелых болезней.   
     Великая цивилизация стала неспособна даже бороться с эпидемиями. Деньги, которые нужны для борьбы с ними, в которых нуждаются больницы и беспомощные больные, бедняки, о которых некому позаботиться, идут на строительство все новых и новых военных заводов.                Не развивается наука, исчезает искусство. Молчат оркестры – зато все громче грохочут бомбы; умирает живопись, задушенная войной, которая пишет кровью. 
     С каждым днем Земля теряет свое очарование и красоту. Мы давно уже не наблюдаем ее чистого голубого сияния.                Беда в том, что люди, которые разобщены, живут в разных странах, регионах, городах, не видят полной картины, не понимают всего ужаса этого положения. Но мы, UMC,  Центр Мониторинга и Управления Вселенной, видим из космоса трагедию Земли очень ясно. Мы поняли, что наша любимая планета, наша гордость, близка к катастрофе. Тогда мы решили сами посетить Землю, разобраться в ситуации и найти способ не допустить катастрофы.                Итак, ровно два года назад мы прилетели сюда и, опустившись на дно Атлантического океана, обосновались в здешней акватории. 
  «Значит, разговоры об НЛО не были выдумкой», - вспомнил позапрошлое лето Марюс.       
- Абсолютно верно, это были не сплетни, - подтвердил Голос. – Очень сложно пролететь незаметно по небу, зато на дне океана, на глубине в семьдесят пять метров, мы могли работать совершенно спокойно.
Однако нам нужен был агент, который мог бы наблюдать все, что происходит в реальности, собирать нужную нам информацию и пересылать ее нам. Таким агентом стал маленький серый краб, очень умное, развитое, выносливое и смелое существо.  Нам пришлось изменить его внешность, усовершенствовать его антенны и добавить новые свойства его организму. Ну и испытательный срок тоже был необходим перед тем, как он начал серьезно работать на нас.                Он отлично выполнил свою задачу, собрал и выслал необходимую информацию. И внезапно исчез. Мы не могли понять, что произошло,  и не могли бросить своего агента.  И тогда мы обратились к вам. Вы нам очень помогли, потому что нашли место, где связь с крабом была потеряна, и приблизились к нему настолько, что мы смогли сделать необходимые рассчеты и увидеть, что с ним  случилось.
     «Что же?» - воскликнули все хором.
     - С крабом, действительно,  стряслась беда. Он нечаянно попал внутрь мощного снаряда, в боеголовку ракеты, которые производятся на одном из военных заводов, и так получилось, что он оказался в заточении.
«Он погиб?!» – с ужасом спросил Марюс.
     - Пока жив, - коротко ответил Голос и продолжил свой рассказ.
   - Итак, получив всю информацию, мы поняли, что количество оружия массового уничтожения на Земле уже не поддается подсчету. Похоже, что близится момент, когда половина ее населения умрет от голода и болезней, а уцелевшие погибнут от взрыва огромного запаса ими же созданного оружия.
      Кроме того, бесконечные испытания нового оружия губят экологию Земли, а значит солнечная система может безвозвратно потерять свою планету. ЭТО НЕДОПУСТИМО! – Голос произнес это жестко, строго и категорично. – Вот почему сегодня мы выполняем спасательную операцию. Пока еще можно помочь, пока положение не стало непоправимым.
    Голос стих. Молчали и трое на молу. Вокруг не слышалось ни звука.  Даже океан, кажется, сдерживал тяжелое свое дыхание, приостанавливая вечный, непрерывный забег своих волн.
   -А теперь я скажу вам главное, то, ради чего мы вас позвали.
 Марюс, Александр и Софи замерли, но незнакомец все еще медлил. Как будто давал им время подготовиться, настроиться, хотя все трое и так были сосредоточены и ловили каждое его слово.
   - Сегодня, третьего августа  2070 года...  Между  4-00 ir 4-10…
   Теперь Голос говорил очень медленно, делая паузы после каждой короткой фразы.
  -…все оружие на Земле, до последнего патрона, будет уничтожено... Тогда мы покинем Землю... А выполнить эту миссию мы доверяем тебе, Марюс.   
   Вот теперь пауза, действительно, была необходима. Марюс чувствовал себя так, как будто его облили кипятком, а потом засунули в середину айсберга. Остальные тоже выглядели растерянными, однако никакой реакции на их состояние не последовало. Голос продолжал говорить ровно и спокойно.
     - Прежде всего, я прошу тебе взять в руки твой компьютер.
     Марюс послушно наклонился, поднял с земли свой рюкзак и вынул из него планшет. Внезапно совершенно успокоился. Внимательно и сосредоточенно слушал все, что объяснял ему Голос.
    - Мы сделали множество рассчетов и сконцентрировали  энергию Вселенной так, чтоб в течение десяти минут весь смертоносный хлам, скопившийся на Земле, превратился в пепел. Затем над Землей пройдут сильные ливни, и пепел попадет глубоко в почву. Она получит тонны минеральных удобрений, и через год там, где были склады оружия, вырастут молодые  леса. 
    В течение всего времени разговора никто не произнес ни слова, и постороннему человеку, если бы такой появился на пляже, со стороны могло бы показаться, что три человека вышли  на восходе солнца к океану и застыли на молу околдованные его красотой.
      Однако для этих троих продолжал звучать Голос.
    - На протяжении всех десяти минут ты, Марюс, должен быть особенно внимателен. Но мы знаем, что ты на это способен.
На дисплее компьютера многократно и без перерыва будут появляться кнопки: желтая - READY, внимание, красная  - FIRE, огонь. Нажимать надо только на красную кнопку. Твоя рука не должна дрогнуть, а глаза не должны устать. Десять минут ты и твой планшет будете действовать, как единый организм.  Тебе все ясно?
    «Да», - серьезно ответил Марюс. Он вспомнил, как спасал жизнь своего деда. Сейчас сможет спасти миллионы.
    - Молодец , ты все понял правильно, - немедленно отреагировал Голос. – Что же, время нашего разговора подошло к концу, и теперь у вас есть несколько минут, чтобы задать мне ваши вопросы. Вы первый, мосьё фотограф. Я вижу, что вы встревожены.
   « Спасибо, - отозвался отец Софи. – Я хочу спросить, не нанесет ли эта операция вреда мальчику?»
   - Никакого, - незамедлительно ответил Голос. - Ничего плохого человеку, в котором живет любовь к Земле, никогда не будет сделано.
    « У меня есть еще вопрос, - продолжил Александр. – Почему вы не завершите миссию сами, почему вы выбрали для этой цели ребенка?»
    -Все очень просто, - ответил с улыбкой Голос. – Мы не можем хозяйничать на Земле. Мы не хотим властвовать и вмешиваться напрямую. Спасать свой дом – дело землян.  Операцию должен выполнить тот, кто родился на Земле, и чье будущее связано с ее будущим. А еще должен вам сказать, что мы не делим людей на взрослых и детей. Миссию должен завершить честный человек.
Марюс не нанес никакого вреда Земле, его руки чисты, мысли благородны, сердце большое и доброе. Кроме того, так случилось, что Марюс стал первым человеком, с которым у золотого краба случился контакт. Между ними сразу возникла крепкая связь, что для нас было очень важно. Я думаю, что ответил вам, Александр. Вы – умный и талантливый человек. Спасибо вам. Теперь ты, Софи.
     « Для чего все-таки вам понадобились я и мой отец?», - повторила свой вопрос девочка.
     -Вы нужны Марюсу. –  тепло и уважительно ответил ей Голос. – Каждый человек нуждается в поддержке, в друзьях. Это делает его сильнее. Сейчас вас трое. Три – магическое число, оно поддерживает гармонию Вселенной. Гармония для нас очень важна, ведь вы знаете, что она побеждает хаос, самого большого нашего врага. Вас трое – значит наша общая миссия гармонична, и  вы – гарантия ее успеха. Спасибо тебе, Софи, ты – добрая и смелая девочка.
     Что же, Марюс, твой вопрос я уже слышу. Знаю, ты не мог его не задать, и, хотя времени почти не осталось, я отвечу тебе. Ты думаешь о золотом крабе, хочешь спросить, что его ждет, ведь все снаряды будут уничтожены, а он находится внутри такого снаряда, в боеголовке ракеты. Без сомнения, ракета будет сожжена, а краб должен погибнуть.
     Марюс побледнел. Александр стоял, бессильно сжимая кулаки. Софи еле сдерживала слезы. А Голос продолжал.
    - Однако с вашей помощью мы смогли высчитать координаты и установить место, где сейчас находится та самая ракета. Это мощный военный корабль в водах Красного моря. Ракетная установка готова к боевым действиям, которые скоро должны начаться. Они не начнутся, как вы понимаете, но у нас есть возможность не только позволить именно этой ракете вылететь, но и изменить ее курс.  Она пройдет над Атлантическим океаном и возьмет курс сюда, на юго-западное побережье Франции. С этого момента судьба краба будет находиться в твоих руках, Марюс. Дисплей компьютера будет отсчитывать время  полета ракеты. На последней секунде  ты должен будешь нажать красную кнопку и уничтожить снаряд. Ракета разорвется, но родные воды помогут крабу выжить. Вижу, у тебя отлегло от сердца, но дослушай до конца.
     Если ты пропустишь нужный момент, если задержишься хоть на долю секунды, ракета не будет уничтожена. Она продолжит свой курс, достигнет побережья, и Городок будет сожжен, превратится в руины, в нем не останется ни одного живого человека. Вот, что ты должен знать. А теперь подумай и реши, возьмешь ли ты на себя такую ответственность.
     Марюс на секунду зажмурился и, словно во сне, в сбывшейся мечте, удивительный золотой краб уютно и спокойно устроился в его ладони. Он открыл глаза, посмотрел на небо, на далекую линию горозонта.                «Вы заберете краба с собой?» - затаив дыхание, он ждалм ответа.

    - Конечно, нет, Марюс. Он принадлежит Земле, а мы не грабители. Также, как и вы, он останется здесь. Жить и радоваться.
  Марюс вздохнул, его лицо просветлело.
    « Я готов выполнить все до конца», - уверенно и серьезно сказал он и раскрыл планшет.
   «Чем мы можем ему помочь?» –еще успел он услышать голос Александра.
      - Будьте рядом.

               
                XXIV


    Это было похоже на войну с невидимыми монстрами. С каждым нажатием на красную кнопку полки металлических врагов редели, ослабевали , пока не исчезли все до одного.
READY – FIRE!                ВНИМАНИЕ – ОГОНЬ!
Огонь!  – Нигде и никогда больше не будет войны.
Огонь!  – Миллионы людей останутся в живых.
Огонь !– Дети забудут голод, страх и вой летящих с неба бомб.
Огонь ! – Ученые получат деньги и победят эпидемии и страшные болезни.
Огонь! Fire! Огонь!
     Прошли ровно десять минут, и бегущие секунды начали отсчитывать последнюю, дополнительную, одиннадцатую минуту операции.  И тогда все увидели, как на горизонте показалась черная точка, которая  приближалась с большой скоростью, пока не стало ясно, что над морем идет мощный и страшный снаряд. Серебряная головка ракеты была направлена прямо на них, на мол, пляж, крепости из песка, построенные детскими руками. А за ними спокойно спал крепким утренним сном Городок.   
    Пять, четыре, три – секунды мелькали на экране синими вспышками. Марюс не отрывал от них застывшего взгляда. Софи обеими руками зажала себе рот, чтобы нечаянно не вскрикнуть.                Две, одна  - ОГОНЬ!
  И последний на Земле снаряд взорвался, поднялся в небо облаком черного пепла, которое рассеялось над водой, и лишь на секунду вспыхнула в нем золотая искорка. И погасла.
   Краб это был? Или просто ударился о водную поверхность первый жаркий луч восходящего солнца?
   А вместе с солнечным светом вокруг вдруг разлился неописуемо свежий, чудесный аромат.  Это не был обычный утренний бриз – с каждой минутой аромат усиливался, как будто миллиарды  цветов и трав радостно задышали и запахли свободно и щедро. И также свободно задышала Земля, уставшая от душного смрада пороха, пожарищ, раскаленного металла.
   Марюс глубоко вздохнул, смахнул со лба капли пота, широко и радостно улыбнулся друзьям и сбежал к воде, где беззаботные волны уже начали свою любимую игру в догонялки.
    Он забрел в воду по колено, умыл горящее лицо.
    Где-то там, в океанских глубинах, снова прячется его мечта. Не упала в руки. Наверное, для того, чтобы всегда звать, манить, не давать покоя, заставлять искать, стремиться, не сдаваться.



     А маленькая, хитрая золотая мечта удачно катапультировалась и шумно приземлилась на дно родной акватории. И через пару часов, прийдя в себя после пережитого взрыва ракеты, краб уже гордо повествовал приятелям о своих путешествиях и приключениях в баре Хитрого Октопуса. Истории были фантастические, приятели слушали, разинув рты, и Золотой чувствовал себя абсолютно счастливым. 
    Увлекшись, компания даже не заметила  странного звука, после которого дно слегка вздрогнуло, завихрился песок, качнулись водоросли, а наверху заштормило.   
               

     Была глубокая ночь, когда океан вдруг вытолкнул из своих глубин  круглый, темный аппарат, который легко и безшумно поднялся над волнами, над просторным побережьем, над сонным Городком и через несколько секунд исчез в звездном небе.
    Достигнув пространства космического покоя, аппарат остановился и завис, замер, чутко ловя приходящие со всех концов Вселенной сигналы.          
     Внизу, в окружении близких и далеких планет, светилась голубая Земля. Сейчас она искрилась ярким и чистым сиянием, как дорогой сапфир, сбросив мрачную серую вуаль, которая целое столетие прятала  ее красоту.
    Будь здорова, красавица-планета. Вечная в Вечности.