Кокетка Жанна

               
               
                Рассказ из цикла «Не как все люди»

        Многие из вас, наблюдая за детьми, резвящимися на площадке, обращали внимание на то, какие они разные по психологическому настрою на игру, общению с другими ребятами. Одних не заставишь бегать и лазить по горкам, а других приходится сдерживать, чтобы не рванули за старшими и не наставили себе шишек…

        А в садике – видели? В большом зале идёт строй малышей, воспитатель заиграла на пианино или включила музыку и некоторые из них преобразились на глазах. Руки, ноги, всё тело задвигалось в такт, лица заулыбались, глазёнки заблестели, все эмоции внешне проявились; в то же время рядом могут находиться мальчики и реже девочки, абсолютно спокойно реагирующие на услышанную мелодию.
        Таких вот «живчиков», а девчонок ещё порой называют «зажигалки», очень ценят в детсадовских группах – они всегда при деле, их легко можно вовлечь в любую игру, подготовку нужного спектакля, а те в свою очередь привлекут в это действо всех остальных.

         Тяжелее таким непоседливым, эмоциональным детям становится в школе, где только и слышно: - Сядь ровно! - Не крутись! - Руки на стол! - Не подпрыгивай – сделал задание, сиди жди других…

        Конечно, им там становится скучно, они внутренне перегорают, тухнут, перестраивают свой внутренний мир, жизненный настрой. Редко кто из учителей способен сохранить для будущего в целостности это настоящее чудо человеческой эволюции.

        Вы замечали, как преображаются девушки «на выданье» при появлении потенциальных женихов: улыбка не сходит с лица, глаза загораются, они становятся разговорчивей, активней, даже возбуждённей, их реакции на всё происходящее значительно ускоряются. Всевозможный юмор воспринимается ярче, и смех – ох уж этот главный явный показатель расположения девушки к молодому человеку – звучит при любом мало-мальски приемлемом случае, а порой просто как поощрение парню продолжить общение.
   
        Так заложено природой! Мы все очень разные и в этом великий смысл выживания нашего вида: одни стремглав несутся вперёд, другие, спокойно осмыслив происходящее, принимают решения и действуют по обстановке – кто-то из них окажется прав и достигнет успеха в разных жизненных ситуациях или спасётся при катаклизмах! Род человеческий будет продолжаться!

        Хочется обратить внимание на один из многочисленных типов женщин: женщины свободной, без особых условностей, готовой любить и быть любимой или обласканной мужчиной при каждой возможности, не только для создания семьи, но и просто для удовлетворения заложенной в ней от рождения потребности к представителям другого пола.

         Как там в Библии: «Мучительной Я сделаю беременность твою, в муках будешь рожать детей. Мужа своего ты будешь вожделеть: муж будет господином твоим».
         «Муж» в этом тексте, в понимании многих дам, вовсе не муж, а просто мужчина… А «вожделеть» - желать, хотеть - значит нуждаться в нём, понятно в каком, в том числе, качестве…

                ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

        Жанна всегда рассказывала о неожиданно свалившейся на неё семейной жизни в восторженных красках – это были её лучшие молодые годы! А началось всё в далёком 1945 году…


        Великая Отечественная война закончилась ожидаемо, но также внезапно, как и началась! Только жизненный настрой у людей был совсем иной… Выжили! Победили в ужасной мясорубке! Ну теперь заживём!

         В воздухе пахло расцветающей природой, теплом и любовью! Девчонки в авиационной части, с которыми она прошла почти всю войну, как побесились! Все прекрасно понимали, что парней погибло очень много и на всех мужей не достанется, поэтому расхватывай то, что есть и, желательно, побыстрее! Вокруг только и были разговоры о свадьбах, романтических приключениях с офицерами, вдруг ставшими желанными кавалерами!

        Женька, выросшая среди подростков в дворовых условиях заводских бараков (об этом в главе «Начало всех начал»), в военные годы умела постоять за себя, отвадить приставания ретивых мужиков, знала куда и как ударить, чтобы охладить пыл очередного ухажёра и быстро заслужила среди военных титул недотроги, боевой девчонки.

         Романтичная, артистичная, впечатлительная по натуре и воспитанию, Женька по ночам, особенно в полнолуние, часто просыпалась вся в огне, жарком поту, физически ощущая на своём теле не познанные ещё крепкие, требовательные любовные объятья и ласки сильных мужских рук! С этими ощущениями становилось просто невозможно бороться! Да и надо ли!? Притяжение полов - так всегда было и будет на нашей славной земле!

         В один из душных вечеров начала июня женская половина общежития для персонала обслуживания аэродрома гудела от свежих новостей: прибыла новая эскадрилия, а командир – майор, трижды орденоносец, двадцати семи летний красавец семью потерял в годы войны и обещал жениться только после её окончания. У Женьки неожиданно странно, впервые так ёкнуло в груди… Неужели это Мой!

         Утром, собираясь на работу, оделась как обычно, ну может только лифчик зацепила потуже, потом, уже уходя, почему-то вдруг интуитивно опять заглянула в шкафчик и взяла голубенькую, маленькую, лёгонькую, несколько раз стиранную, но не потерявшую своей привлекательности косыночку, сохранившуюся со времён выступлений в художественной самодеятельности части. Повязала на шее как пионерский галстук, только не туго, а свободно, согнав длинные концы немного на правую сторону груди.

        Сегодня она работала в зале столовой для лётного офицерского состава. Всё как обычно, хотя спинка держалась более ровнее и плечики прямее. Стремительная, летящая походка стройного, хорошо сложенного девичьего тела, кругленькое личико, совсем чуточку курносый небольшой носик, лёгкая улыбка маленьких розовых губок, привычно сложенных бантиком, поблёскивающие, от постоянного стороннего внимания и словесных заигрываний офицеров, глазки.

        Она его не искала, он сам отозвался от стола, стоящего позади её:
- Какой прекрасный цвет у платочка! Ну прям как чистое утреннее небо над головой! И как зовут такую красавицу? - Женя быстро повернула голову на голос, взметнула, как бы от удивления вопросом, прямые бровки, стрельнула, вдруг ставших большими, глазами, ничего не ответила и удалилась по своим официантским делам.
 
        За столом сидело три человека - из них только один в звании майора: крепкого телосложения, с тёмно-каштановыми, красиво уложенными волосами, густыми чёрными бровями, карими глазами и приятной улыбкой на худощавом лице.

        Он располагал к себе с первого взгляда!
        Пётр был не простым человеком, а вполне сформировавшимся руководителем коллектива: властным, иногда жёстким, но не до крайностей, решительным в достижении поставленной цели, резким в отношениях с людьми, которых по каким-то причинам не уважал. Всё время пропадал на службе, много занимался с молодёжью, особенно с теми, кто прибыл в конце или после окончания войны; с удовольствием изучал всё новенькое, что поступало в часть, копался в технике, любил экспериментировать.

        Свадьбу сыграли вскоре просто роскошную, с большим количеством друзей как со стороны Петра, так и Жени. С разрешения приглашённого тоже начальства, гуляли в столовой всей молодёжной частью женского общежития и эскадрильи. Деньги у прошедшего всю войну боевого офицера были большие, потратить ему за эти годы их было просто не куда…

         Жанночка, Жанна, Жанетта – так Пётр стал называть супругу с первых дней знакомства, заявив, что прежнее имя звучит не очень женственно, а она у него красавица, ласковая, нежная, любящая…
 
         Не ведая секретов постельной жизни, молодая женщина в любовных утехах полностью доверялась опытному мужу. Поняла и приняла сказанную им однажды фразу: -  Жена должна быть на гостях – леди, в доме – хозяйка, а в постели – бл…, чтобы мужик не искал приключений и утех на стороне.
– Ну как с этой почти народной мудростью не согласиться!
 
         Очередной переезд на следующее место службы – и вот они в Крыму на знаменитом, после приземления здесь в феврале 1945 года Черчилля и Рузвельта, Сакском аэродроме.

         Сын, названный мужем Валерием, в честь своего кумира Чкалова, родился почти через 2 года после свадьбы, так что налюбились и «покувыркались» в постели они вдосталь! В это «медовые» времена, она иногда вспоминала наказы из писем сестёр, написанных в годы войны (об этом в последней главе), всплакивая ненароком об их жестокой судьбе.
             Валера рос в первые месяцы плаксивым, доставая всех своим рёвом – им и комнату выделили в семейном офицерском общежитии угловую, большую, подальше от других.

         Муж пропадал на службе, с годами получил звание подполковника и должность заместителя командира части. Со временем стал на несколько месяцев уезжать то на переподготовку, то на получение новых самолётов; позднее она узнала – только что появившихся в стране секретных реактивных истребителей. Иногда прилетал домой на пару дней с сослуживцами на подвернувшемся попутном рейсе, и получил от неё прозвище «лётчика-налётчика».
 
         Пётр перестал присылать весточки с марта 1952 года. Как потом рассказали однополчане – воевал он с азартом, высоко профессионально, сбил несколько вражеских самолётов в группе и лично сам. Готовили уже документы на звание Героя Советского Союза – с учётом всех заслуг и уничтоженных самолётов за годы войны с фашистами, - но был сбит на территории Кореи скорее всего американцами. Самолёт взорвался при ударе о сопку и по тому как он падал, было видно, что пилот им уже не управлял…

          Только к лету 1952 года Жанне официально сообщили, что супруг погиб «при исполнении служебного задания». Родители мужа, проживавшие в это время в Херсоне, проведали её в Саках, обещали помочь в воспитании сына, но сами зарабатывали на жизнь нелёгким трудом и фактической поддержки от них ждать явно не приходилось… Перед ней стояла нелёгкая задача, в те труднейшие для всей страны годы, просто достойно выжить, воспитать сына, может как-то попробовать устроить и свою судьбу…

         На вручение Ордена Ленина - награды мужу посмертно - её пригласили в Москву. Таких как она вдов лётчиков было несколько человек. Прошёл ряд встреч на высоком уровне с руководством Военно-Воздушных сил страны, давались разные обещания поддержки её и сына. Всё это происходило будто бы не с ней, расплывчато, как под гипнозом, в полусне или в густом, тянущемся за руками тумане.
            
            Перелом в психологическом и поведенческом плане (как неожиданное, яркое озарение!) у Жанны произошёл после возвращения домой. А причиной этому стала простая женская болтовня в вагоне поезда.

         Офицеры штаба ВВС посадили её в вагон, оставили на дорогу пакеты с едой и какими-то гостинцами. Кроме неё рядом в купе находились две пожилые женщины лет за шестьдесят и одна – сорокалетняя, которая вскоре сошла на какой-то станции. Жанна, как самая молодая, уступила своё нижнее место старушке, залезла на верхнюю полку и провалилась на несколько часов в сон от постоянного внутреннего напряжения и усталости последних дней. Слезла вниз только к вечеру, перекусить и разобраться, что там из пакетов так вкусно пахнет. Оказалась - великолепно приготовленная, охлаждённая, сочная буженина, завёрнутая в вощёную бумагу. Ещё было полбуханки белого хлеба, несколько помидоров и огурцов, коробка дорогущих конфет и пятизвёздочный армянского коньяка – возможно этот пакет перепутали с каким-нибудь другим командировочным.

         Аромат от развёрнутого мяса распространился такой, что слюнки потекли, наверное, и у проводницы, которая тут же появилась, предположив, что начинается веселье; принесла чай, пустые стаканы, помогла открыть бутылку и спросила, что ещё дамам нужно для застолья. Жанна не собиралась со случайными попутчиками играть роль несчастной вдовы (за последние месяцы она с ней уже смирилась), но и веселиться повода не было. Решила ничего не рассказывать, молчать и послушать, что будут говорить другие, постарше и поопытнее…

         Унять болтовню бабушек, принявших немного хорошего спиртного, было просто невозможно! Разговор от секретов приготовления мяса, перешёл на качество коньяка, затем заговорили о детях и внуках, потом плавно перешли к вечному вопросу о мужчинах, прожитой жизни, и чтобы в ней хотелось поменять, если бы вернуться лет на …дцать назад! Изысканно, со вкусом одетая пожилая полная женщина, разомлевшая от коньяка, крепко заваренного горячего чая, тёплого купе, хорошей компании, вдруг громко и безапелляционно заявила, что она «самая настоящая дура!»

         - Я долго берегла верность и память о первом муже, погибшем в 1916 году, потом - о втором, пропавшем в конце тридцатых годов… - Она помолчала, чувственно, глубоко вздохнула.

         – Скольким хорошим мужчинам я отказала, сколько потенциальных, богатых, обходительных, успешных по жизни обожателей отвергла! Ну вырастила почти сама детей от первого и второго брака, разъехались они по просторам страны и оставили меня одну. Сколько было бы воспоминаний и впечатлений, ярких моментов и страстей от потенциальных, молодых и не очень любовников и хахалей! Как они за мной ухаживали, когда я была привлекательной и играла в театре! Засыпали цветами, задаривали подарками, целовали руки, домогались чуть ли не на сцене…

          Ах! Незабываемые эмоции! А ведь они могли быть ещё ярче, романтичней! Какой прок в том, что мы, свободные женщины, отказываем кавалерам в любви, когда сами этого хотим и можем!? Зачем нам природой дано всё это? – Она хлопнула себя ладонями по оплывающим, начавшим терять формы бёдрам, затем сделала попытку приподнять руками снизу в вверх большие груди, немного отвисшие, не смотря на тугой лифчик. И сама ответила на свой же вопрос:

          – Дано это всё для страсти, любви, удовлетворения себя и жаждущих этого тела настоящих мужчин. Я уже лет десять как бы любому отдалась, но не пристают, не просят!
          – Сделала небольшую паузу, видно осмысливая, не наговорила ли чего лишнего, немного артистично, звучно вздохнула и предложила:
          - Давайте выпьем за нас женщин, за то, чтобы мы были любимы хотя бы нашими детьми и внуками, если прошедшего времени и потерянных ухажёров уже не возвратить!

           Она разлила остатки бутылки по стаканам, не дожидаясь других, осушила содержимое, а затем вышла из купе под предлогом заказать ещё чая. Жанна никогда в жизни до этого и позднее столько не выпивала. Она всегда старалась не терять над собой контроль, да и не нравилось ей крепкое спиртное; ну разве что посмаковать маленькими глоточками хорошее, ароматное, сладенькое вино южных регионов страны, или полусухое шампанское. Забралась к себе на полку, ещё немного послушала милую болтовню бабушек внизу и провалились в беспокойный, дорожный сон.

          Ей снился Пётр и другие мужчины, ухаживавшие за ней до него с серьёзными намерениями и просто так: вульгарные и не очень, наглые, «липучие», развращённые и наоборот, молодые, восторженные, ласковые, нежные, читавшие ей в свободное время стихи и говорившие о высокой, чувственной любви, а потом пропавшие где-то в небе, не вернувшись с боевых полётов…

            Проснулась Жанна среди ночи от шума какой-то станции и долго ворочалась, не могла опять заснуть, переосмысливая сказанное пожилыми дамами. Она прекрасно осознавала, что в её дальнейшей жизни открывается небольшой выбор пути: стать, как некоторые знакомые женщины, «затворницами» после смерти мужей в ходе испытаний техники или аварий в тренировочных полётах. Затем, со временем, внешне превратиться похожей на вдов-фронтовичек, оставшихся одними; всегда грустных, суровых, редко улыбающихся, годами постоянно переваривающих где-то в душе боль утраты любимого человека и посвятивших себя воспитанию детей, а некоторые ещё и церкви. Эти варианты Жанна отвергала сразу всеми струнками своей эмоциональной натуры, помня, как мучилась во время командировок мужа от бессонницы, как жаром наливалось всё тело по ночам, оставаясь без любовных утех, желанных ласк мужа перед сном, быстро ставших так необходимыми.

           Были ещё другие примеры в круге её общения: остаться в своём нормальном житейском ритме и без трагизма отнестись к потере близкого человека. Ну, судьба! Куда от неё деться! В конце – концов, когда тебе всего 27 лет и ты знаешь, что впереди ещё, как минимум, самая яркая половина жизни со всеми неожиданными поворотами, глупо заранее отказываться от возможного подарка судьбы в виде второго брака, новых детей, будущих приключений…

           В воинской части мужа с вниманием и заботой отнеслись к судьбе вдовы героя-интернационалиста. Помогли с обустройством в новой квартире, выделенной городским руководством по ходатайству столичных начальников. Вполне приличное по тем временам двухкомнатное жильё в муниципальном доме, расположенном в старом общественном дворе. Новую работу предоставили по её просьбе в столовой военного санатория, всё так же официанткой. Жанна ничего другого и не желала – отработала, ушла, и голова не болит от производственных забот. Здесь всё было привычно, всегда можно было подкормить постоянно прибегавшего к ней сына, да и домой принести оставшиеся нетронутыми порции (начальство закрывало на это глаза); готовили обычно с расчётом на неожиданный заезд отдельных отдыхающих, а порой люди уезжали утром, оставив несъеденными обед и ужин…

             Валеру устроили в ведомственный детский садик, расположенный на территории санатория недалеко от работы, в группу с продлённым временем пребывания. Мальчишка рос спокойным, привыкшим к постоянному отсутствию родителей; любил ковыряться в игрушках, регулярно их ломая и только иногда собирая.

          На первых порах Жанна много внимания уделяла оформлению большой жилой комнаты: окна прикрыла красивыми шторами и вышитыми занавесками, на столе лежала роскошная, бархатная, изумрудного цвета скатерть с бахромой по краям. Широкую панцирную кровать, купленную с мужем к пятилетию их совместной жизни, украшало покрывало из яркого бордового бархата, также с бахромой под общий стиль. На ней лежала горка подушек с наволочками, богато вышитыми за период беременности и позднее красивыми цветами. Швейную машинку, полочки и даже подоконники накрывали давно заготовленные, причудливо расшитые накидочки и салфетки. Позднее, с годами, стены и пол украсили яркие, тёплые ковры.

          Передняя комната была, поменьше, но небольшой диванчик у стенки для сына поместился свободно; она служила прихожей и столовой, а также при необходимости кухонькой с электроплитой. А вообще-то в общественном дворе все хозяйки готовили еду на керогазах и примусах на улице, перед входом в квартиры, или под навесами в специальных закуточках от ветра.

           Распространяться о себе на работе она не любила (только очень немногие частично знали о её судьбе), и, вскоре, нормально вписалась во всегда сложный женский коллектив, создав впечатление, как независимой, молодой, привлекательной, свободной женщины, самостоятельно воспитывающей сына. Со временем Жанна начала принимать активное участие в художественной самодеятельности санатория, вспомнив юные годы; любила петь, аккомпанируя себе на гитаре (что в те годы считалось особым шиком), ей всегда удавались романсы - получалось очень чувственно, проникновенно. Цели вновь быстро выйти замуж она не ставила, хотя где-то внутри постоянно тлело желание любовной страсти и очень хотелось найти такого же мужчину как Пётр. Но, увы…

                ГЕРОИНЯ КУРОРТНОГО РОМАНА

         Отдыхающие в военном санатории принимали сложный курс лечения, включающий в себе рапные ванны, грязевые процедуры на опорно-двигательный аппарат - это по-научному, а по-простому - на руки, ноги, спину и аппликации на другие части тела. Чудодейственный сакский ил солёного озера кроме этого лечила женские болезни и бесплодие, активно воздействовала на мужскую потенцию и, как положительный побочный результат, после первой недели пребывания в здравнице, благочинность, порядочность у «сильной половины общества» быстро улетучивалась. Пробудившиеся «хотения» заставляли самым жарким, активным образом искать и домогаться нежности, ласки, благосклонности «слабой половины общества» …

          Представьте, как себя вести, когда на твои женские достоинства, которые никуда не спрячешь, с утра до вечера смотрят десятки «голодных» мужиков и «поедают» тебя глазами сразу всю без остатка, или по частям вместе с одеждой! Срабатывали старые правила поведения в офицерских столовых: на пике работы ни с кем из посетителей не разговаривать, на реплики отвечать взглядами или телодвижениями, можно покрутить-покачать головой. Момент истины наступал, когда отдыхающий как бы задерживался, оставался один за столом, поглядывал на неё и вертел в руках какой-нибудь красиво завёрнутый пакетик, явно с подарком, или ещё что-либо, а ты, если он как-то приглянулся, могла подойти, якобы собрать посуду и перекинуться пару фразами, чтобы понять с кем имеешь дело, а затем звучали слова:
         - Я освобожусь не раньше…
         Или: - Извините, я ужасно занята!
 
         Жанна вначале обращала внимание и пробовала встречаться с молодыми и немногим старше её офицерами из летчиков, чем-то напоминающих мужа: улыбчивых, стройных, крепких телом, лёгких в общении, в звании не ниже майора.
         Присматривалась к их орденским планкам (а в них за годы службы она разбиралась прекрасно), как воевал, чего достиг – всё как на ладони. Внутри жила надежда, а вдруг мужчина засиделся в холостяках, или разошёлся с женой и свободен как ветер! К сожалению, таких уже не было, а даже намеки в разговорах на возможный развод ради неё – она сразу отметала. На чужом горе – своего счастья не построишь!

         Когда поздним вечерком, в хорошем настроении, прогулявшись после работы и натанцевавшись в курортном парке на прекрасной площадке под духовой оркестр, с бутылкой лёгкого вина и закуской, купленной в ресторане, они добирались до её квартирки, вопрос чем там мы будем заниматься уже не стоял…

         А почему бы и нет?! Природа требовала своё! Она была царицей ночи! Самой желанной, самой страстной, любимой, которая разрешала делать с ней всё, что естественно и нормально для здоровой пары, при изголодавшем по женскому телу партнёре. Конечно в рамках заведённых приличий!

         Рано утром, быстро прошмыгнув по общественному двору, офицер исчезал на улице, а она, как ни в чём не бывало, шла на работу или, если не её смена в столовой, до обеда валялась в постели. Пила чай с конфетами и печеньем, отдыхала, сама себе улыбалась, подбирала знакомые мелодии на великолепной, старинной гитаре, подаренной друзьями ещё в годы войны, крутила на патефоне пластинки и вспоминала приятные моменты любовных утех.

         Если мужчина был с другом, то Жанна приглашала кого-то из одиноких близких подруг, которые были не прочь присоединиться к их веселью. Довольно часто среди ночи из квартиры слышалось тихое хоровое пение популярных песен военных лет или из современных кинофильмов, негромкая музыка, приглушённый задорный, манящий смех. Многочисленные женщины общего двора никогда не жаловались и не ругались – Жанна всегда была ласковой с ними, иногда продавала за пол цены какие-нибудь ненужные ей, но дефицитные подарки, а ещё могла, при случае, солдатским матом послать подальше пытающегося «приколоться» к ней подгулявшего соседа – не изменяй жене!

         Но самое главное, она была прекрасной швеёй, закройщицей (спасибо маминому терпению и урокам), всегда разбирающейся в современной женской одежде. Из книг, журналов о кройке и шитье - редких в те годы изданий - они вместе в свободное время подбирали красивые наряды, делали выкройки, переносили их на ткань или бумагу, вносили свои причудливые изменения, добавляли ленточек, красок. И вот – о чудо! Во дворе появлялась неприметная ранее женщина, вдруг ставшая красивой в прекрасном нарядном одеянии и выглядевшая гораздо моложе своих лет!

         Сама Жанна, давно придерживалась постоянной привычки: ни один, даже самый удачный, привлекательный наряд долго не носить! Походит в нём сезон - другой, легко продаст в комиссионном магазине или знакомым, за цену порой даже выше, чем потратила на изготовление, покупает ткань и тут же быстро шьёт себе что-то новенькое. Прежде всего из-за этого некоторые женщины в санатории называли её модницей и кокеткой; за привлекательные или в меру строгие наряды всегда по самому современному стилю, явно завидовали, не любили за лёгкий нрав, стабильный позитивный настрой, неизменную улыбку на лице, красоту, данную природой, умение внешне держаться гордо и независимо. Ну, а о мужчинах и говорить не приходилось – они всегда по жизни «западали» на таких дам, как пчёлы на яркий, ароматный, диковинный, редкий цветок!

          К двадцати девяти годам Жанна перепробовала все возможные способы любви из тех, о которых она ранее только слышала и представляла, включая самые «экзотические»: на краешке стола в начальственном кабинете, на подоконнике, сидя среди цветочных горшков, на мешках с крупой в продовольственном складе… Ко всему этому она относилась с лёгким юмором, может даже излишне, естественно. Ну, возжелали, взалкали мужики, воспламенели и в порыве страсти не дождались более удобных мест! А может хотели поэкспериментировать?! В любом случае, в дальнейшем подобных ситуаций Жанна старалась избегать.

           Взамен любовных утех она никогда ничего не требовала и не просила, хотя ей и обещали служебный рост, новые должности, отправить на учёбу… Зачем? Её всё вполне устраивало! Карьеристских наклонностей не было никогда, да и имея за спиной девять классов образования (проклятая война!), на многое рассчитывать бы не пришлось …
 
           К тридцати годам Жанна методом проб и редких проколов отточила свои, заложенные с юности женские соблазнительные уловки, до полного совершенства. Когда она в неброском наряде официантки появлялась в зале столовой, срабатывало всё: небрежно расстёгнутая верхняя пуговица халатика, при изящном наклоне с чуть выгнутой спиной, помогала «засветить» мужчинам за столом глубокую впадинку промеж прелестных крепеньких грудей, умело приподнятых и изящно оформленных в нежные цвета лифчика, прочувствовать тонкий аромат одеколона или духов.  Офицеры, сидящие за другими столиками сзади, могли в это время обратить внимание на стройные ножки, изящные красивые туфельки, крепенькую попку, немного выпирающуюся при каждом дефиле.

          После работы она становилась уже просто желанной дамой, мечтой любого курортного романа! Привычно игривая, летящая походка, красивая, сшитая с любовью и небольшим вычуром одежда по моде: платье с расклешённым, плиссированным колокольчиком, за которым глаз да глаз нужен при порывах вечернего приморского бриза, или почти строгий костюм с юбкой плотно облегающей упругие бёдра. Длина всегда была отрегулирована ровно настолько, чтобы не казаться вульгарной, но и в тоже время можно было продемонстрировать природную стройность и спортивность ног. К этому добавлялась лёгкая, располагающая улыбка на пухленьких губках, для контраста обведённых по границам с помощью обычной спички красной пищевой столовской краской – ну стали немного чуть ярче и побольше, дел то всего! Зато бросаются в глаза!

          Если ей приглянулся какой-то офицер из отдыхающих, постоянно пялящихся на её великолепные формы – ему уже не останется никаких шансов вырваться их этих подготовленных сетей обворожения. Представителей другого пола Жанна чувствовала интуитивно насквозь, без труда выбирая среди них мужчину симпатичного, с весёлым, простым нравом, жаждущего женской ласки, готового ради этого на любые подарки и траты. С удовольствием проводила с ним свободное время, болтала на разные темы, предавалась не только страстям, но и отдыхала душой и всеми частичками своего тела от надоедливого однообразия бытия. Сперва старалась знакомиться с теми, кто хоть как-то напоминал ей Петра, а потом поняла, что некоторые кавалеры бывают гораздо интересней, ярче, внимательней, ласковей и даже заботливей.

         У неё была маленькая слабость, даже нет, скорее всего, лёгкий женский каприз! Ей вначале очень нравились эти чарующие мгновения, а потом она их просто полюбила, и всегда игриво, кокетливо предлагала партнёру (можно без слов -  всё и так понятно взрослым людям), самому снять с неё остатки нижнего белья. Это «заводило», стимулировало, возбуждало, обнажало все нервные рецепторы!
 
         В полумраке комнаты, дрожащие от нетерпения, жаркие, жадные мужские руки искали на её спине и расстёгивали маленькие крючочки на лифчике. От этих нежных или грубоватых, порой неумелых прикосновений, горячей кровью наливались груди, твердели бутоны сосков, по телу пробегали волны непроизвольного, неконтролируемого ничем кроме эмоций трепета и начинала немного кружиться голова, как от большого фужера, залпом выпитого в летний зной, прохладного полусладкого шампанского!

         Вот, наконец, верхняя часть тела оголена и зацелована, мужчина приседает или становится на колени, склоняется перед ней - перед богиней любви, будто бы становится ниже, превращаясь как бы в просящего ласки ребёнка. Приливы тепла растекаются по всем органам, вспыхивают инстинкты материнства и можно погладить, поласкать его волосы на голове, давая этим разрешение, поощряя на последний шаг! Крепкие руки лаская и немного как бы щекоча, опускаются по талии ниже, огнём обжигая кожу, снимают последние «барьеры», превращая тело в мягкую, податливую среду, готовую к любой фантастической страсти!

          Жанна всё время придерживалась выработанных ею с подругами на собственном и на неудачном опыте знакомых женщин простых, очень жизненных правил, главными из которых были:
          - Инициатива в любовных утехах всегда должна исходить со стороны мужчины. Даже когда он спрашивал: - Как Жанна сегодня хочет? - ответ был всегда один: – Как тебе удобно. По-всякому и подольше (многократно проверено, что это почему-то их стимулировало)!
          - Во всех разговорах на любые темы, последнее слово и правота всегда должна остаться на стороне мужчины. Никогда не оспаривалась даже явная ошибка - пусть это будет его «приятным заблуждением». При интимных встречах должна царить только позитивная атмосфера, располагающая к расслаблению, покою, полному доверию… Никогда не произносились слова «любимый, милый, единственный, самый лучший» - они могли напомнить мужчинам о собственных жёнах и вызвать непредсказуемую реакцию.
          - Старательно избегались или прерывались знакомства с мужчинами, проявлявшими хоть какую-то приблатнённость, допускавшими в разговоре мат и особый жаргон. Сразу прерывались связи с мужчинами, проявляющими грубости, ревность, неоправданное притязание на исключительность в связях.
          - Отвергались притязания на знакомства со стороны мужчин, говорящих хоть с малейшим акцентом, или проявляющих на вид недостаточную интеллигентность.
- Категорически отметались малейшие притязания на любовные отношения со стороны сотрудников санатория.

         «Кокеткой Жанной» её прозвали конечно не зря, но прежде всего недоброжелатели как среди женщин, не понимающих и не принимающих её образа жизни, так и отвергнутых мужчин, не прошедших, как она любила говорить, «естественный отбор», не её вкуса: жёлчных, нервных, всем недовольных злопыхателей, толстых или излишне худых, лысых, скупых …


           Нельзя думать упрощённо о её внутреннем мире. Это была сложная натура, страдающая, и умеющая сострадать за боль и проблемы других, глубоко эмоциональная, но умеющая не показывать свои переживания сторонним людям, иногда пристающим с разными, порой бестактными вопросами. Она никого не подпускала близко к себе в душу, боясь проявить и показать слабость, всегда оставалась где-то в глубине простой, ранимой женщиной, могущей при случае и всплакнуть о своей сложной, нелёгкой доле. Это создавало внешний ореол некой таинственности, ещё более привлекающий и распаляющий воображения отдельных, особенно чувственных мужских натур.
 
         Когда кто-нибудь из офицеров, видя гитару, висящую на ковре, просил сыграть или спеть, то первым всегда исполнялся романс и звучали вечные, трогательные слова:
            « Не пробуждай воспоминаний
            Минувших дней, минувших дней
            Не возродить былых желаний
            В душе моей, в душе моей.
            И на меня свой взор опасный
            Не устремляй, не устремляй…»

         Все годы, прошедшие после войны, Жанна в день гибели сестры Веры (подробности друзьям стали известны много лет спустя), а позднее, в день смерти Петра, находила время для памяти и воспоминаний. Покупала цветы и шла возложить их к братскому захоронению военных на городском кладбище, к могилам героев в курортном парке, умерших от ран в сакских госпиталях. По круглым датам вечером закрывалась в квартире, чуточку выпивала вина, перелистывала старые письма, перебирала струны на гитаре, немного плакала, жалела себя, размышляла о трагической судьбе своих родных, от которых и могилы не известно где остались на земле…

          В конце пятидесятых годов городские власти построили невысокий забор вокруг коммунального дома, где ей предоставили жильё, отгородив его от близ лежащей дороги, и возле окон квартирки Жанны появилось небольшое пространство, в которое аккуратно вписалась пристройка-комнатка почти в одиннадцать квадратных метров, с отдельным входом. Позднее в неё провели воду, обустроили слив в выгребную яму, а со временем появился и газ. Дверь, выходящая в общественный двор, так и осталась, на всякий случай…

          Валера после садика перешёл в школу с продлённым днём обучения, на всё лето отправлялся в гости к родителям мужа в Херсон или в пионерские лагеря, а с годами переехал в интернат на полный пансион – помогли обещания московского начальства – стал появляться дома редко, только по праздникам и каникулам. В шестидесятые годы закончил техникум, и вовсе перебрался к дедушке и бабушке, поддерживающих с ними все эти годы некоторые отношения и как-то вдруг неожиданно ставшими пенсионерами, живущими в трёхкомнатной кооперативной квартире.

         Время летит очень быстро и порой меняет всё не в самую лучшую для нас сторону… Когда Жанне исполнилось «за сорок» лет (и кто придумал, что «в сорок пять - баба ягодка опять» - ну разве что, переспевшая), груди уже упорно не хотели «торчать» даже в особо сшитых бюстгальтерах. Бёдра немного раздались, плечики и руки заметно округлились, попа совсем чуточку «поплыла», появился небольшой животик… Однако ножки остались крепенькими: спасали сознательные ограничения в питании и нелёгкий труд официантки - пойди побегай через день всю смену в 14 часов с полными подносами или тяжёлой тележкой по огромной столовой!
 
         Со временем прежние друзья тоже становились понемногу другими: «тяжелели на подъём», редели кудри, наращивался живот, терялись эмоциональность, романтичность в отношениях. Правда, в мужчинах особого дефицита как не было ранее, так и не стало теперь – пойди пойми их, что им надо... Хотя, в принципе, понятно – разнообразия! Попытка найти на курорте новые яркие эмоции, удовлетворить особые желания, страсти, взбодрить потенцию! Как в жизни: одни любят кисленькую вишню, другие – сушёную, а кому-то нравится перезрелая, сладкая, или вообще с винным, забродившим привкусом. Как там пел великий русский бард:
«А я кручу напропалую с самой ветреной из женщин. А я давно искал такую - и не больше, и не меньше…»

          Среди знакомых офицеров были те, кто появлялся в санатории регулярно - видно лечение являлось полезным по профилю - с такими связи редко прерывались. В начале шестидесятых годов из пробуренной на территории здравницы скважины стала вытекать минеральная вода по химическому составу близкая к «Ессентуки номер 4», что позволило значительно расширить спектр оказываемых лечебных услуг со значительным эффектом.

          Другие приятели приезжали с большим разрывом по времени. Интересно было наблюдать, как появившись через много лет, немного пополневшие, изрядно поседевшие мужчины вдруг опять вспыхивали от нахлынувших приятных воспоминаний; легонько, стараясь не показаться навязчивыми, из-за своих мест делали ей жесты внимания и приветствия руками. Это просто здорово видеть, что ты ещё желанна, эффектно выглядишь, не забыта с годами и кто-то считает, что продолжаешь оставаться внешне привлекательной! Если знакомый забывался, всегда можно было обратиться к диетической медсестре столовой и спросить, как имя и отчество того, кто сидит за таким-то столом, плюс номер места, и всё сразу всплывало в памяти! А потом, при желании и возможности, невзначай подойти и поздороваться как со старым знакомым, продемонстрировав, что его помнят и чтут, готовы восстановить старое чувство.

          С мужчинами в возрасте было интересно вдвойне: любовные утехи становились не самыми главными, хотя и присутствовали постоянно, ещё можно было поговорить про жизнь, пофилософствовать на разные темы, обсудить куда «катятся» наши дети и внуки – совсем отбились от рук! Вечная взрослая тема!
 
          С шестидесятых годов, некоторые старые знакомые стали приезжать на своих машинах, брали её с собой в свободное время в путешествие по Крыму -  сказочно богатому на многочисленные красивые природные, архитектурные и исторические места. Со временем Жанна стала знать полуостров не хуже некоторых экскурсоводов и с ней становилось общаться ещё интересней. Всегда по моде, элегантно одетая, статная дама служила украшением любого немолодого мужчины. Да и других достоинств было вполне достаточно, чтобы не искать чего-то новенького на стороне, а воспользоваться дружбой со старой подругой. Как там в народе говорят: «От добра, добра не ищут!». «Старый друг – лучше новых двух!»

         Хотя были и другие ранее знакомые мужчины, появлявшиеся уже с жёнами (а может и с любовницами), не замечавшие её, или делавшими такой вид. Ну и ладно, можно их совсем забыть. Вдруг вкусы у человека поменялись, значит это его проблемы…
 
         С возрастом некоторые друзья значительно выросли в званиях, должностях, располагали большими финансами, приезжали на служебных машинах с водителем, поселялись в так называемых «генеральских» номерах улучшенной комфортности с отдельным входом, а некоторые и вообще построенными как самостоятельный коттедж. Вопрос, где проводить ночь, уже не стоял, а в выходные дни можно было проехаться по самым ярким местам Крыма, блеснуть нарядами и знанием проезжаемых мест, поприсутствовать с офицером на каких-то встречах, подчеркнув собой его особый статус и прочее…

           Жанна оставалась верной себе: всегда ходила одетой по-современному, конечно с учётом возраста, в новеньких костюмчиках или платьях, не жаловалась ни на что, ничего не просила и не допускала в разговорах даже намёка на подарки или деньги. Мужчины это помнили, ценили и сами, по-своему рассчитывались за время пребывания с ней. Она была одинаково благодарна как за любую подарочную мелочь, так и за дорогущее ювелирное изделие, или за деньги, оставленные «незаметно» в кармане её домашнего халатика.

         Был один знакомый, который, отдыхая в здравнице после длительной заграничной командировки, зашёл с ней в Ялте в валютную «Берёзку» и сказал:
         - Выбирай себе любое платье! Я плачу!
         Поистине, королевский жест! Жаль, что он больше в санатории не появлялся. Это было первое импортное платье, купленное на иностранную валюту. И она любила об этом эпизоде вспоминать.

           Но таких ярких моментов после пятидесяти лет становилось всё реже и реже. Новые знакомые заводились изредка, да и прежних мужчин заметно поубавилось: кто ушёл на пенсию и поправлял здоровье на дачах или в селе, кто сменил профиль лечения и, как рассказывали общие знакомые, ездит на Кавказ, в Минеральные воды. Так бы и ушла незаметно из общего круга приятелей и наша Жанна, если бы не тот единственный в жизни некоторых женщин случай, когда стоишь перед выбором-проблемой: а не сменить ли всю ранее накатанную жизнь совсем, не начать ли её заново!

                ЛЮБОВЬ ПОСЛЕДНЯЯ. ПОДАРОК СУДЬБЫ.

          С Виктором она познакомилась лет 8 – 9 назад. В памяти от первой встречи практически ничего яркого не осталось: подполковник, штабист, технарь, крепкого телосложения, с предрасположенностью к полноте, за пятьдесят, спокойный, рассудительный, в любовных утехах в меру опытный. Всего 6-7 встреч, и он уехал.
          Появился вновь на горизонте 5 лет спустя и с первых дней отдыха настойчиво искал с ней встречи. В этот приезд он уже был в звании полковника и со своей личной машиной. Они несколько раз съездили на экскурсии по Крыму, где Жанна могла блеснуть не только эрудицией, но и показать, как проехать к памятным местам, куда припарковать машину, что особенно ценилось всеми водителями и повышало её статус как опытного, бывалого туриста. Ночевали иногда в гостиницах, а несколько вечеров провели в её квартире. Виктор оставил впечатление о себе как рассудительный, очень уравновешенный, порядочный человек.
          Любил говорить: - Красивая, умная женщина – это прекрасная находка для мужчины в любом возрасте! – Жанна принимала комплемент явно в свою сторону, ей нравилось проводить с ним свободное время.

          И вот его очередной приезд опять на машине. Выглядел он явно похудевшим, но бодрым, с красивой сединой в тёмных, немного волнистых, ещё довольно густых волосах и неплохо смотрелся для почти шестидесяти лет. Разместился в отдельном номере с повышенной комфортностью и на второй день после заселения пригласил её к себе – не на ночь, а пожить, сколько она посчитает возможным! Такого предложения ещё никто из мужчин ей не делал!

          Жанне до выхода на пенсию оставалось немногим больше месяца, и она повела себя без оглядки на то, что про неё подумают или скажут другие работники санатория. Терять было уже нечего! Пусть подружки и знакомые, которые подтрунивают над ней как над модницей и кокетницей не по возрасту, позавидуют в очередной раз её успехам среди мужчин. Можно и покуражится немного на прощанье!

           Они вели себя как любовная или семейная пара, приехавшая на отдых в санаторий: после принятия им процедур, а она после работы или в выходные, вечерами много гуляли по прекрасному, большому курортному парку, ходили в кафе и рестораны, ездили к морю, путешествовали на машине по полуострову. Деньгами Виктор не сорил, но было видно, что они у него водятся и расстаётся он с ними легко – по крайней мере на подарки и приятные мелочи их не жалел. Как любовник он был среднего уровня, но перебирать уже давно не приходилось, надо было уметь довольствоваться тем, кто есть, а с её опытом можно было предложить разные способы не только интимного возбуждения, но и простые ласки с приятными ощущениями, нежными прикосновениями и лёгким массажем-поглаживанием, доставляя удовольствие партнёру и себе…
 
           За день перед отъездом Виктор рассказал, что чуть больше года назад внезапно умерла его жена, неожиданно оторвался тромб… Он собирается на пенсию. Предложил Жанне выйти за него замуж и переехать в просторную квартиру в Днепропетровске. С ней ему очень хорошо, комфортно, спокойно и приятно так, как не было уже много лет! Дети у него взрослые, давно живут отдельно и внуки их беспокоить не будут.
 
          Ну, прямо скажем, очень неожиданное и заманчивое предложение!
          Порассуждав на эту тему, они решили пока не спешить, а вернуться к этому разговору через месяц. Жанна как раз оформит пенсию, пропишет в своей квартире сына, соберёт необходимые вещи: короче, давай ещё подумаем, созвонимся, спишемся…

          Виктор остался верен слову. Через пару недель после отъезда он приехал на машине, забрал её к себе в гости на выходные, показал, как живёт, похвастался большой красивой дачей за городом на берегу Днепра… А ещё через месяц присланная им грузовая крытая машина вывозила её вещи из Сак на новое место жительства!
В это просто отказывалось верить! Всё-таки свершилась давно затаённая, уже даже почти позабытая мечта выйти ещё раз замуж! Но лучше позже, чем никогда! ...
 
          Но как быстро летит время, отпущенное нам судьбой!

          Жанна заранее созвонилась с подругами и приехала вновь в Саки почти через десять лет отметить с ними свои шестьдесят пять годков! Всё такая же элегантная, заметно похудевшая (фигура сохранилась просто на удивление!), немного постаревшая, с небольшими мешочками под глазами, лёгкой сеточкой морщин, чуть повисшими щеками, но уголки губ не опустились – видно, что улыбка на них превалировала над мимикой грусти и печали. Она ещё неплохо, можно даже сказать хорошо, выглядела для своего возраста! Красивый макияж, модной в те годы перламутровой розовой помадой подведённые губы, чуточку подкрашенные глаза, идеальный маникюр, всё такие же густые жёсткие волосы по плечи, умело прокрашенные в её любимый медно-каштановый цвет, небольшая чёлка, прикрывающая морщинки лба.

          По поводу приезда и юбилея собрали «девичник» из старых подруг – почти всем уже было за шестьдесят, или где-то рядом. Жанна в самом начале вечеринки рассказала, что три месяца назад похоронила мужа – сгорел быстро от рака желудка - поздно диагностировали.

           Прожили они эти годы,с её слов, как в сказке! Много путешествовали на машине по городам, отдыхали на разных курортах, ходили с друзьями на катере по всему Днепру, рыбачили, ловили раков, ночевали у костров и в приличных гостиницах, проводили всё время вместе, наслаждаясь друг другом до конца!

          Слушали её с восторгом, не скрывая зависти, радовались за то, что хоть ей, но удалось вырваться из маленького курортного городка в большую жизнь, на просторы страны и столько повидать, прочувствовать, узнать… Женщин интересовало всё:
          - Ну а «это» было? – Жанна усмехнулась. - Конечно! Как без секса! Регулярно! С удовольствием! Только когда заболел, стали осторожничать - я его берегла…

          Подружки много болтали, немного выпивали, наслаждались привезёнными в изобилии из Днепропетровска дефицитными продуктами, которые были такими неожиданными в период завершения «всеобщей перестройки» и пустых полок в магазинах. Помянули не раз Виктора и других ушедших друзей… Охмелев и расслабившись, стали вспоминали яркие, интересные, смешные и не очень случаи из молодости и зрелого возраста, «перетирали» похождения с мужчинами, перебивая друг друга хвастались у кого чаще и лучше получалось на этом поприще.

          Татьяна, всем известная как заядлая театралка, вдруг вспомнила, как в конце шестидесятых годов, после спектакля, заехавшего в санаторий московского театра, они, примерно этим же составом приятельниц, сидели на лавочке в парке и рассуждали о любовных страстях, которые разгорались на сцене. Тогда это так запало в душу! Всех удивило, как можно, по сто и более раз играть одну и ту же роль с такими эмоциями, так ярко, правдоподобно.

          – Девчата! - вдруг сказала она: - А ведь мы с вами тоже в какой-то мере похожи на тех артисток с их любовными похождениями! По сколько раз за прожитую жизнь мы сыграли свои женские роли с нашими мужчинами!?

          Поднятую тему тут же весело обсудили и, между словами, пару раз за это выпили. Засиделись до темноты, а расходиться не хотелось – некоторые открыто говорили, что похоже вот так, почти полным составом старых приятельниц, нас в этой жизни уже никто не соберёт; ведь мы в последние годы встречаемся или случайно в городе, или на похоронах общих знакомых…

         - Да, Жанка, повезло тебе. Хоть предпоследние годки жизни провела ярко, со смаком! По-человечески!

         И тут случилось то, что вообще никто и представить не мог! Она вдруг громко и резко заявила:
 
        - Девчонки! Вообще-то я не Жанна! – Наступила не то что тишина, а показалось, что воздух в комнате застыл! Люська, всё время прикрывавшая ладошкой беззубый рот (полгода занимается протезированием), от неожиданности раскрыла его полностью, отвалив нижнюю челюсть без резцов и клыков.

        - Я ведь по паспорту Евгения Павловна. Так меня и называли все эти годы в Днепропетровске. Так захотел и так решил Виктор. Но для вас, я просто Женя – Жека, а, впрочем, если хотите, могу остаться и с прежним именем.
 
         Вот только тогда, при той, как затем оказалось последней встрече, Евгения рассказала ранее тщательно скрываемые, давно прошедшие события и тайны своего детства и юности…

                НАЧАЛО ВСЕХ НАЧАЛ!

        Когда она ещё не появилась на свет, все соседские бабки единогласно предрекали мальчика.
        - Павел! Да ты посмотри, как высоко торчит живот у Кати! Мальчонка будет!
        - Изжоги нет? Прекрасно! Точно родится сын!

        От этих предсказаний отец, потомственный кубанский казак, просто таял на глазах. Его можно было понять: две девчонки семи и пяти лет в семье уже были. И имя мальчику сразу придумали – Женька – в честь лучшего, можно сказать, закадычного друга, с которым вместе воевали, наездились по всей стране вдосталь! Жека был не против, даже немного гордился этим - своих-то детей ещё не было – задержался в холостяках, пока сражался на полях Гражданской войны, а затем боролся с басмачами в Средней Азии.

        …Пили мужики после родов несколько дней, матеря как попало подвернувшихся под руку бабок, наболтавших ерунды и настроивших всех на парнишку. С работы Павла не выгнали – хороших спецов в шахте не хватало, и там все понимали его переживания! Теперь на приданное для всех будущих невест не напасёшься! Как говорят в народе: «Девки - чужие детки! Замуж выйдут, фамилии сменят, разлетятся, не увидишь!». Мог прерваться старый казацкий род, ведущий по преданиям свою историю с 17 века!

         Но имя решили сохранить. Вот так в 1925 году и появилась на этом грешном свете Евгения – Женька - Женя, а потом, после замужества, по просьбе её Пети, она стала представляться как Жанна. И звучит красиво, певуче, женственней, да и объяснять никому не приходится, почему вдруг назвали почти мальчишеским именем.

         Младший ребёнок рос просто живой куколкой в женской половине семьи. Мама выкормила дитя грудью сколько полагалось, а остальное взяли на себя сёстры. Им просто повезло, что была такая возможность изображать из себя взрослых: пеленать, кормить, таскать на руках, «обучать» маленького несмышлёныша всему, что к этому времени познали сами. Правда, в начале неприятности приносили обделанные подгузники и пелёнки, но они скоро прошли, и, как всё плохое, быстро забылись.
         Зато какое удовольствие было, быстренько сделав уроки, соревнуясь друг перед дружкой причёсывать малышку по-особому, одевать с изыском, делать куколок из ярких обрезков ткани, принесённых мамой с работы из швейного цеха.

         Катя ещё подрабатывала допоздна на своей машинке дома, обшивая соседок и многих постоянных знакомых. К ней всегда была очередь. В двух просторных комнатах большого заводского барака, где отцу выделили жильё, построенного ещё до революции, всегда висели полуготовые и завершённые сарафаны, платья, костюмчики, блузки, лежало пачками нижнее бельё, которое мама категорично запрещала трогать. А вот всё остальное постоянно детьми примерялось перед очень большим зеркалом в красивой деревянной окантовке - по специальному маминому заказу давно привезённым отцом после какого-то боевого похода – с большим трудом, как он любил иногда рассказывать.   

          Отца дети почти не видели: рано утром, перекусив, он убегал на работу, а приходил, когда они укладывались спать или уже летали во сне, в обнимку с любимыми куколками на своих коечках. Ну разве что бывал дома по выходным или праздникам, если не находился на дежурстве, или ещё где-то по своим взрослым мужским делам. Вот тогда можно было у папы просить всё: летом весь день гуляли в парке и на бульваре, постоянно ели мороженое и пили газировку с коржиками, пряниками, булочками с изюмом или просто бубликами, обсыпанными маком!

          Была у сестрёнок своя, особая, ни с чем не сравнимая игра: подглядывать, как у мамы проходит примерка одежды её постоянными клиентками, как те позируют возле зеркала (дорвались до большого, где можно и пофасонить!), ходят мелкими шажками, приседают, «делают глазки» невидимым знакомым дядькам, крутят юбками, бёдрами, извивают гибкие талии и распрямляют худенькие плечики. Правда, не у всех они и худые. Вот тётя Ада при последней примерке юбки устроила концерт… Обхохочешься!
 
          - Катя! Ты куда «дела» мою попу? – Она стала боком к зеркалу, наклонилась вперёд, грациозно изогнув спину, и, поглядывая на своё отображение, стала похлопывать себя ладонями снизу-вверх по полненьким ягодицам.
          – Её так любит мой Лёньчик! А в этой юбке она потерялись! Я что, начала полнеть в талии!? Может сделаем потуже пояс?
         
          Женщины приносили с собой новые, невиданные ранее ткани, много рассказывали об интересных, подсмотренных где-то в других больших городах красивых нарядах, которые им тоже хотелось бы носить; подолгу сидели с мамой и что-то рисовали. Когда они уходили – в комнате начинался настоящий концерт, в котором иногда участвовала и мама. Старшенькая Оксана выступала заводилой, комически изображая ушедшую клиентку, а Вера становилась мастером-закройщиком, которая во всём ей хочет угодить. Женя, рано начавшая что-то соображать в их играх, оставалась в роли зрителя, хлопая в ладоши от восторга перевоплощения сестёр, а иногда сама подскакивала и крутя возле зеркала щуплыми бёдрами старалась пародировать кого-нибудь из знакомых тёть.

           В свободное время и по воскресеньям в просторном дворе длинного барака были другие игры; постоянная беготня девчоночьими стайками по соседним развалинам и постройкам, расположенным неподалёку скверам, на школьный стадион. С годами пошли девичьи посиделки в укромных от мальчишек местах с обсуждениями: почему тётя Лиза плакала и бегала по двору, убегая от пьяного мужа дядьки Вовки, или как пожилая тётя Оля побила скалкой за что-то своего не то мужа, не то примака Ваську.
 
          У Оксаны хорошо получалось с пением, и она активно участвовала в школьной самодеятельности. Со временем туда была вовлечена Вера, научившаяся играть на купленной папой гитаре, а потом и Женька, тоже любившая побренчать на струнах, изучившая как бы между прочим все распеваемые сёстрами песни.

          Жаль, что беззаботные школьные годы быстро заканчиваются!  Старшая дочь получилась стройной, ладной девушкой, броской из-за сшитых вместе с мамой красивых нарядов. После окончания школы и учёбе в ФЗУ в 18 лет вышла замуж за заезжего студента из Ленинграда, проходившего летнюю стажировку на местном заводе. Скромную свадьбу сыграли прямо во дворе, вынеся столы и стулья от всех соседей. А потом - два чемодана приданного в руки, короткое прощание на перроне, слёзы сестёр, мамы – и в новую жизнь большого города! Одно только радовало, что обещала перетащить со временем из шахтерского городка в заманчивый, знаменитый Питер и сестёр… В 1938 году в их семье родился сын, постоянно были проблемы с жильём и об обещанном как-то позабылось…

            Вера по жизни так и осталась заводной, непоседливой, но в то же время скромной девчонкой; после школы поступила в медучилище Ростова-на-Дону, продолжая активно заниматься пением в художественной самодеятельности, сторонясь пока парней.

            Женька в последние годы, проведённые без сестёр, резко повзрослела, окрепла, приобрела нежные девичьи округлости, но с мальчиками категорически не дружила, предпочитая общение многочисленных подружек. Она чётко помнила некоторые заповеди, многократно повторяемые сёстрами, а те в своё время переняли их из милой болтовни маминых клиенток.

          Первое и главное: «Мальчишки всегда думают только о том, чтобы побыстрей залезть к тебе под юбку, а потом «этим» надсмехаться».
          Второе – было немного ещё не понятным, но суть его была «схвачена» верно: «Женщина без кокетства, всё равно что цветок без запаха!»
          Третье: «Женщина без маленького животика – похожа на квартиру без мягкой мебели!». Были и другие, но уже не самые основные, какие-то даже странные, типа: «Выпивающий мужчина -  в доме не хозяйственный мужик, а лишняя мебель».
 
         Хотя жизненный опыт, наглядно приобретённый в многолетней дворовой жизни бараков, давал куда больше представлений о предстоящем семейном очаге, разных типах мужчин и женщин, взаимоотношениях между ними... Женька по многу раз ходила на любимые кинофильмы, мечтала стать актрисой, часто репетировала разные понравившиеся сценки перед зеркалом, а на улице начала ловить на себе изучающие, внимательные взгляды парней и мужчин. Ну ещё бы – в сшитых вместе с мамой хорошеньких, с вычурами нарядах, как же не пофасонить, ни пококетничать!

           Всё перечеркнула война…

           В городе и во всём привычном общении среди знакомых сразу произошли просто видимые, неописуемые психологические и поведенческие изменения. 30 июня Жене должно было исполниться 16 лет, но все планы на красивое юбилейное торжество рухнули. Жизнь теперь, всё чаще делили на до… и после начала войны! Она сперва казалась такой киношной, нереальной, далёкой, пока со временем не начали приходить похоронки в многочисленные квартирки их и соседних бараков. Крики, вой вдруг ставших одинокими вдов, заплаканные глаза осиротевших детей, тёмные одеяния женщин по городу – от всего этого становилось всё печальнее и страшнее… Мамин швейный цех быстро перешёл на изготовление военной одежды и белья для фронта.

          В последнем полученном ими из Питера письме, Оксана сообщала, что муж работает на оборонном заводе, «под бронью» от призыва, но рвётся добровольцем на фронт; устроил и её в свой цех, трудятся очень много, зато хоть какой-то продовольственный паёк. Ребёнок в круглосуточном садике от завода, под присмотром. Всё хорошо… Но то, что писалось в газетах и звучало по радио о Ленинграде, становилось всё более сухим и официальным, а слухи заставляли задуматься о самом страшном…

          Вера с первых дней войны прошла ускоренные курсы в медучилище, получила первое воинское медицинской звание и находилась где-то на южных фронтах. После отъезда Оксаны в Ленинград между ней и Женей установились очень нежные, доверительные, близкие сестринские отношения. С фронта она писала не часто, но всегда очень ярко всё описывая, анализируя, делясь некоторыми подробностями любовных похождений и ошибок своих боевых подруг. Во всех письмах к младшей сестре давала жёсткие наказы никогда не идти в медсёстры: открыто излагала про неимоверные трудности, кровь, грязь, непередаваемые страдания раненых, ампутации конечностей у молодых солдатиков, бессонные ночи, постоянные переезды и отступления, налёты фашистских самолётов, и смерти на её глазах по многу раз каждый день! А ещё писала не верить пока мужчинам, беречь себя для будущей большой, чистой романтической любви, о которой они с ней всегда мечтали - но только после войны! И тогда наласкаться с любимым человеком за всех их, за испорченную войной молодость!

         «Беда никогда не приходит одна. Пришла беда, отворяй ворота!» – так всегда говорится и получается…
      
          …Похоронка на Веру пришла в мае 1942 года. Стандартные, уже ставшие печально привычными, после прочтения извещений, ранее полученных соседями, слова: «Пала в бою…, геройски сражалась за…, похоронена в братской могиле вблизи посёлка…, посмертно представлена к награждению медалью «За Отвагу» …
 
          Это стало для всей семьи страшным, шоковым событием! Как неожиданный сильнейший удар грома над головой в чистом поле в ясную погоду! Известие, просто парализующее все остальные чувства и мысли! Никто не хотел в это верить! Это обязательно ошибка! Женька плакала несколько дней, перечитывала письма от Веры. Мама сразу заметно постарела, осунулась, оделась во всё тёмное. Папа, и до этого постоянно пропадавший на своём заводе, делавшем продукцию для армии, теперь очень часто и ночевал там.

         Женя, после окончания девятого класса, устроилась на работу к маме в швейный цех. Когда начались постоянные бомбардировки сперва железнодорожной станции, потом промышленной зоны и некоторых зданий в городе, отцовский завод с персоналом эвакуировали на Урал. Он обещал обустроиться и вызвать их к себе. Как рассказывали потом очевидцы, в дороге эшелон несколько раз бомбили, было много убитых и раненых среди рабочих и специалистов. Что с папой случилось в том страшном пути даже со временем так и осталось неизвестно...
 
          Вскоре, после отъезда завода, постепенно началась эвакуация населения города. В цеху у мамы как-то сказали, что завтра можно не выходить и надо забрать свои личные вещи. А лучше из города уехать… Через него, по всем дорогам в сторону Дона, уже несколько недель тянулись нескончаемые толпы гражданских с тележками, тачками, баулами, мешками за плечами. Некоторые ехали на повозках, телегах, бричках.

           Мама с Женей собрали чемоданы, тёплые вещи положили на скатерть, завернули в большой узел и решили переждать предстоящие события у дальних родственников мужа в селе на Ставрополье.

          За городом людской поток разделился по разные обочины дороги, освобождая место непрерывно идущим в сторону фронта автомашинам и временами колоннам солдат. По степи и неубранным полям гнали стада коров, овец. Вдоль дороги обстановка была непривычно страшная, как прифронтовая: везде следы от бомбёжек, сгоревшие остовы машин, разбитые повозки, вздутые, зловонные трупы лошадей, разбросанные вещи, выпотрошенные чемоданы – и среди всего этого ужаса отступлений, устало брела печальная толпа. Некоторые воронки от бомб были засыпаны свежей глиной, на них стояли сделанные из подсобных средств грубо сколоченные кресты – явно туда положили погибших людей.
   
          Мамы хватило на 7-8 километров и она поняла, что далеко не уйдёт…  Они поднялись на небольшой холм в стороне, перекусить и осмотреться. По воспоминаниям из маминой молодости, где-то здесь была короткая тропинка к ближайшему селу.

          Самолёты появились над дорогой внезапно, как бы ниоткуда. Даже звука заранее они не слышали! Внизу у дороги началась паника, крики, все разбегались в разные стороны, машины рванули в кюветы и в степь… Фашисты начали стрелять по транспорту и всему, что двигалось. Этот беспрепятственный расстрел продолжался долгое мгновение, после которого они улетели в сторону. Наступила тягостное ожидание дальнейшего продолжения налёта, нарушаемое душераздирающими криками раненых и обезумевших от страха людей. Три или четыре автомашины были разбиты, одна горела.

          Вдалеке, над военным аэродромом проходил воздушный бой, слышались взрывы бомб, горели какие-то постройки, в небе были видны следы от разрывов зенитных снарядов, в воздухе медленно падал дымящийся самолёт. Там хоть как-то сопротивлялись не давали себя безнаказанно, методично убивать…

          Решение возникло само собой и было принято сразу. Мама переждёт ближайшие события у знакомых в селе за городом, а дочь налегке со своим чемоданчиком должна идти к аэродрому, найти Заречную Настю, жену одного из лётных начальников, бывшую постоянную клиентку, и просить её помочь с устройством на работу или на службу.

          Женя, быстрым шагом – подальше от этого придорожного ужаса -направилась напрямик к аэродрому, несколько раз оглядывалась, прощаясь махала рукой маме, которая продолжала сидеть на узле.

         Это были их последние взгляды! А ведь в спешке, даже не прижались друг к другу…

         Жанна смахнула выступившую слезу, глянула на примолкших, неподвижных подруг, затаивших дыхание от неожиданного рассказа, пригубила из фужера немного сока и продолжила…

           У военных царила неразбериха и беготня людей в форме и по гражданке в разные стороны: потери были большие в технике и среди личного состава. А ещё неожиданно поступила команда на быструю смену дислокации части. Она вышла прямо к продовольственным складам и столовой лётного состава возле развалин которой лежали с прикрытыми лицами три тела женщин все в крови. На вопрос о Заречной ей никто по существу не ответил, спросили, что ей надо и узнав, что она хочет устроиться на работу, поинтересовались, есть ли 18 лет, и, тут же, не дождавшись ответа, дали приказ поступить в распоряжение заведующей столовой… Люди были очень нужны, а девушка на вид была крепкая, взрослая, самостоятельная, знала жену командира полка, который уже почти как два месяца  не вернулся с задания и числился пропавшим без вести.

           Что рассказать о годах, проведённых в армии!? Тяжелейший труд с раннего утра до позднего вечера: от приготовления пищи до мытья посуды, уборки помещений, стирки, глажки скатертей, полотенец и прочего. Особенно трудны были ночные дежурства во время круглосуточных полётов, грязь, холод полевых аэродромов. Она вместе с авиационной частью прошла через много смен мест дислокации, большие потери среди личного состава, которые психологически сказывались на всех оставшихся в живых...

          Спустя год службы стало полегче; активничала в художественной самодеятельности, играла на гитаре, пела с удовольствием, задорно на праздниках, юбилеях начальства и лётчиков, или при обмывании новых званий и наград. Со временем раскрыла заведующей столовой – властной, крепкого телосложения сорокалетней женщине - свои способности в шитье и сделалась негласной её любимицей. Больше времени стала проводить за неожиданно появившейся швейной машинкой, изготовлением фартучков, халатиков, занавесок, полотенец, салфеток и прочих мелочей, которые украшают вид любой столовой. Были ещё и «тайные» заказы от начальства и подруг на нижнее женское бельё, а перед концом войны на гражданские платья и многое другое.

         По началу Женя не любила работать в зале во время приёма пищи лётным составом: физически ощущала на себе, как молодые, здоровые парни, недавно вернувшиеся со смертельных заданий, находящиеся ещё в нервном боевом напряжении, и в то же время изголодавшие по женскому телу, глазами просто раздевали её всю догола. Стремление к основному инстинкту – размножение, продление рода – был виден наяву, так и «пёр» из многих. Со временем она привыкла, выработала как бы иммунитет и с удовольствием включалась в игру глазками, телодвижениями, походкой, нашла стандартные фразы ответов на сыпавшиеся комплименты, намёки и прочую словесную игру молодых людей.

          Получше стало после 1943 года. Начались стационарные довоенные наши, а потом и захваченные у немцев аэродромы. Улучшился быт и условия труда, чётче стало работать снабжение, обеспечение всем необходимым. В европейском воздухе Венгрии, а потом Чехословакии вовсю пахло будущей победой!
 
          К концу войны у Жени были два постоянных ухажёра, между которыми она никак не могла выбрать первенство. Один – старший лейтенант из отдела снабжения - задаривал разными шикарными заграничными подарками: туфельками, отрезками великолепных тканей, меховыми шкурками, а однажды привёз даже прекрасную, почти новую швейную машинку из разбомблённой фабрики и кучу разных дефицитных иголок и запчастей к ней. Второй – боевой капитан, командир звена, спокойный, серьёзный в общении, инженер по гражданской специальности, предлагал жениться сразу после окончания войны, уехать с ним к родным в Курск, нарожать детей и жить припеваючи.

          Даже после окончания войны, Женя всячески оттягивала время на принятие решений о женитьбе: подождём до моих двадцати лет, выясним, почему не отвечают на письма родители… Как чувствовала грядущие перемены, которые не заставили себя ждать: начались массовые стремительные передислокации самолётов и личного состава. Улетали на новое место службы воздушные полки, дивизии и целые армии.
         Впереди была война с Японией! Тыловые эшелоны уходили на Родину, колонны машин устремились на восток.  Ухажёры исчезли, обещав писать и ждать её решения, но всё вокруг постоянно менялось: номера полевых почт, воинских частей, стран и городов. Стремительная переброска авиачасти и обслуживающего персонала в Болгарию под город Бургас, затем, почти сразу, в Краснодарский край, где она и встретила Петра…

          Женщины слушали весь рассказ молча, заворожённо, как будто присутствовали в театре на спектакле одного актёра, выступавшего без заранее подготовленного текста, без репетиций, спокойно, без трагизма в голосе, без позёрства и самолюбования... Всё было и страшно, и интересно, романтично, и в то же время очень поземному! Для них, с судьбой покалеченной прошедшей войной, – понятно без деталей и подробностей…

                ЭПИЛОГ

         Евгения уехала из города через пару дней после «девичника» и только самой близкой подруге, рассказала, что недавно была в Херсоне у сына. Валера, в детстве и юности выросший без достаточного материнского внимания и любви, встретил её, как обычно, довольно прохладно. С невесткой, которой свекровь практически не помогала все эти годы с воспитанием двух внуков, было общаться ещё труднее. А в Днепропетровске дети Виктора претендуют на то, чтобы выселить её из большой квартиры – да она и сама не хочет там оставаться после смерти мужа…
Что предстоит впереди – она толком не знает…

          Не могла знать Евгения и того, что грядёт в следующем 1991 году! Что распадётся великое государство, резко поменяются судьбы многих народов, трагедии накроют, захлестнут миллионы людей! Где уж там проследить или обратить внимание на путь одного человека!
 
          Больше о Евгении – Жанне – Жене – Жеке никто в городе не слышал… Но все друзья, оставались уверены, что она выберется из любой, самой сложной ситуации!

          По оценкам тех, кто её знал, это был яркий, самобытный, уникальный человек, явно непохожий на многих других женщин! Не летавший в облаках и мечтах, а ходивший по нашей грешной земле: с сильным характером, любвеобильный, всегда в позитивном, благостном расположении духа, со здоровым юмором. С целевым стержнем, установкой, настроенной на борьбу с повседневной обыденностью, не сломавшейся при немалых критических ситуациях.
 
          «Люди разные нужны, люди всякие важны!» - так в народе, перефразируют детские стихи С. Михалкова. Правильно говорят!

          Эта женщина никогда никому не навязывала свою точку зрения по отношению к жизни – и мы не будем! Каждому решать самому как построить свою судьбу и ответить на вечный вопрос во всегда сложных жизненных ситуациях – ч т о  д е л а т ь?!