У реки два берега. Глава 11

 
                Первые тайны.

    Пробить кирпичную кладку, несмотря на усилия сменявших друг друга четырёх мужчин, в первый день так и не удалось. То, что казалось Диме быстрым результатом после его работы с отбойником, на деле обернулось бессмысленной тратой времени. Опять поставили ворот и поднимали наверх осколки разрушаемого кирпича.
Отвалы грунта и осколков уже были  отсыпаны по всему периметру забора.

    -- Пап, мать нас точно убьёт. Мы загадили все её грядки, -- однажды высказался Дима, когда в очередной раз отнёс ведро к забору.

    -- Ничё, ничё... Я ей теплицу на фундаменте установлю... Она давно просила... -- с перерывами, шумно глотая воду и отдуваясь, ответил отец. Он только что выбрался наверх, уступив место Ольшанскому. Снизу глухо доносились удары лома о камень. Высоковский отправился в дом приглядеть за печью, если надо, подкинуть дров...

    И тут снизу донёсся приглушённый вскрик и шум какого-то обрушения.

    -- О, чёрт, так и думал, что Андрею достанется честь первым свалиться в туннель...-- вскрикнул от неожиданности Щеглов. Он тут же ринулся к лестнице, закреплённой за край бетонного кольца, но его остановил сын.

    -- Куда ты, пап? Только из ямы вылез, ещё не отдышался. Зови дядь Юру. Я полез вниз, узнаю, что там с дядь Андреем...

    Внизу было темно. Прикреплённый к лестнице фонарь исчез. Или упал в провал, или его разбил Ольшанский. Включил свой, висевший на груди, направил луч вниз...
Его опасения оправдались. В центре ограниченной бетонным кольцом и  выхваченной светом поверхности зияла чёрная дыра...

    -- Дядь Андрей, вы как? Живы? -- крикнул вниз.

    Снизу послышался шорох, потом сдавленный стон и глухой отклик:

    -- Осторожно, Дима. На край не становись. У меня фонарь, видимо, разбился при падении, оценить высоту не могу, боюсь, как бы не обвалился потолок... Неси верёвку, у меня что-то с ногой...

    Следующий час ушёл на подъём неудачно приземлившегося Ольшанского. Вначале был  спуск верёвки с импровизированным сиденьем. Андрей заверил, что он сам закрепит на себе страховочный пояс. И вот с помощью ворота его стали осторожно вытягивать наверх...

    Уже в доме, куда его под руки дотащили Дима с Высоковским, Ольшанский  рассказал, что как только начал долбить кирпич с противоположной от лестницы стороны, ему показалось, что снизу вроде бы что-то осыпается. Нет бы остановиться и осмотреться. А он усилил удары... И вдруг почва ушла из-под ног... и он провалился во тьму... Да ещё камнем по ноге шибануло... Оценить провал не смог -- фонарь погас... Но прежде чем лезть опять нужно подумать о подстраховке.

    -- Мы раздолбили потолок туннеля, а на него давит труба из колец бетонных. Как бы не обрушилась... -- предупредил он.

    -- Вот незадача. Об этом не подумал, -- с сожалением произнёс Щеглов. -- Уж очень хотелось посмотреть, что там и как. Ты прав, надо позаботиться о страховке... Хотя... сколько времени на верх туннеля давила почва... и он выдерживал...

     -- Анатолий Ильич, а ты не думал о законности твоего предприятия? -- вдруг спросил Высоковский. -- Надо бы посмотреть, не являются ли противоправными твои действия?

    -- Только мои? -- удивлённо вскинул брови Щеглов.

    -- Ты прав, я оговорился. Конечно, наши. Но на твоей земле...

     -- Брось, Юрий. Кто на это сейчас смотрит? Оглянись, леса разворовывают, недра выскребают. Вон, вскрыли в бывшем колхозе огромное поле, где раньше хорошие урожаи зерна собирали, а теперь тонарами песок вывозят, карьер разбабахали такой, что скоро местное море можно будет создавать. И никому дела нет...

    И всё же было решено пока прекратить работу и оценить ситуацию.



     ...Щеглов с предосторожностями спустился в туннель.  Сердце замирало от какого-то щенячьего восторга. Вот оно, неведомое. Что его ждёт там, под толстыми сводами подземного хода? Ради того, чтобы стать первопроходцем, он не уступил этой возможности ни сыну, ни друзьям.

     Правда, после того, как провалился Ольшанский и его с трудом вытащили наружу, пришлось на время приостановить работу. Андрей получил несколько довольно ощутимых ударов, оставивших кровоподтёки, но обошлось  без переломов. Однако, на некоторое время он выбыл из строя. Остальные со всеми средствами страховки провели обследование пробитого отверстия и состояние верхней части подземного хода. Он оказался не такой уж и глубокий, не более двух метров в вышину и столько же в ширину, с полукруглым потолком.  Щеглов с сожалением констатировал, что всего на какой-то метр ошибся в планировании раскопа. Трещина в потолке была чуть дальше, на дне туннеля виднелись следы стока воды... Убедившись, что окружавшие пробоину кирпичи держатся крепко и ничто не угрожает обвалом, определились со временем дальнейшего обследования туннеля...

     ...И вот уже они идут по древнему подземному переходу. Впереди Щеглов, за ним, прихрамывая на больную ногу, Ольшанский, замыкает шествие Дмитрий. Ему, если честно, совсем не интересно, что там впереди. Все его думы сконцентрировались на областном центре, на Алёне. Как она там, в квартире, одна? Чем занимается? Очень хочется позвонить, поговорить... но он себя сдерживает. Ещё не время... Торопливость может только погубить зарождающиеся чувства... Потому и полез в туннель, чтобы чем-то занять себя и приглядеть за отцом...

     За раздумьями не заметил, как отец остановился и поднял руку. Следом стал дядя Андрей. Дмитрий чуть не врезался в него.

     -- Что там, пап? -- спросил негромко.

     -- Иди сюда. Смотри.

     Три фонаря выхватили из тьмы подземелья один из фрагментов туннеля. Дима вначале не понял, что так заинтересовало отца, а за ним и Ольшанского.

     -- Вот он, последний приют погибшего, -- негромко сказал тот. И Дима увидел почти скрытые в песке кости скелета, лежащего у стены.

    -- Кто это? Сколько он пролежал здесь?

    -- Не так долго, с последней войны...

    -- Наш?

    -- Нет, -- покачал головой Ольшанский, -- здесь прятались раненые фашисты, когда наступление началось на город. Мне дед говорил, что госпиталь их в туннеле был. Когда вход подорвали, те, что остались в подземелье, выход искали... Этот не дополз... Видишь, шмайсер валяется. "Чёрные" копатели ещё не добрались до этого места. А то бы всё перерыли в поисках медальона или каких-либо личных предметов, которые на некоторых интернет-ресурсах имеют немалую цену. Ладно, не будем нарушать покой погибшего. Он хоть и враг, но перед смертью все равны. Идём дальше...

     Так они дошли до конца туннеля. Хотя трудно сказать, был ли это реальный тупик. Судя по нагромождению битого кирпича и грунта, здесь когда-то был произведён подрыв, обрушивший верхнюю часть хода. А судя по наличию довольно свежего воздуха, там, за грудой обломков, было пространство, соединяемое с поверхностью...

    -- Скорее всего, мы рядом с храмом или под ним. Тогда в ходе боёв в нём было много разрушений. Верх не так давно реставрировали, а  подземельями пока не занимались. Вот откуда в половодье в них вода появлялась, через пустоты в завале проникала, -- задумчиво произнёс Щеглов. -- Что ж, возвращаемся, здесь всё понятно... Надо теперь осмотреть ход в сторону монастыря. Очень хочется поглядеть, что же там делается...

     -- Просто так туда не сунемся, надо основательно подготовиться, -- согласился Ольшанский. Несмотря на раненную ногу, он в подземелье был как в своей стихии.



     Вторую попытку обследования туннеля предприняли через неделю. Теперь туда запросился и Высоковский. Но наверху на связи должен был кто-то оставаться. Дмитрий видел, что и отцу и его приятелям это путешествие в подземелье было сродни походу в детство. Даже Высоковский, хоть и не местный, заразился общим азартом...

     Дмитрий почему-то их восторгов не разделял. Может быть, родился  в то время, когда патриотический флёр воспоминаний о былых временах уже развеялся, столкнувшись с прагматичностью современности, когда бабло стало застилать все остальные приоритеты социума... Действительно, что толку лазить по каким-то подземным ходам, дышать спёртым, насыщенным возможными микробами воздухом, спотыкаться об истлевшие осанки тех, кто когда-то пришёл завоёвывать эти земли, да так здесь и остался. А их потомки потом сумели захватить страну без шума и пыли, насадив свою идеологию потребительства и продажности, развалив и извратив былые социальные предстваления о равенстве в потреблении благ...

     Наверное, он не уродился таким идеалистом, как отец. Его больше интересовала современная жизнь с её косяками и недостатками, но их ведь можно как-то искоренять... главное, понять, как, каким образом...

     А в это время приятели шли по подземному ходу, даже не подозревая о размышлениях оставленного на поверхности парня. Щеглов периодически вздыхал, пока Ольшанский не поинтересовался, что случилось.

     -- Да Димку жалко. Он небось тоже хотел с нами, а мы, старые хрены, как мелкота какая-то, рванули в первых рядах... Нам же захотелось первыми увидеть, что там дальше...

     -- Я ему предлагал идти вместо меня, но он отказался, -- сказал Ольшанский.

     -- Думаю, пожалел нас, видел, что мы как дети  туда рвёмся... Мне надо было остаться, -- продолжил Щеглов, -- но так хочется увидеть, что там...

     -- Ладно вам причитать... Ничего там не будет, такой же завал, как и под храмом, иначе бы давно уже здесь побывали. Следов-то на полу нет, -- откликнулся Высоковский.

     Некоторое время они шли молча. Несколько раз натыкались на  скелеты. По всему видать раненые пытались ползти к концу туннеля в надежде выбраться наружу. Но... не суждено было.

     -- Сюда бы опытного археолога, чтобы посмотрел, оценил, когда это было построено,  для чего. Обычный подземный переход, а посмотри какая кладка потолка. Сколько времени прошло, а она держится, да и сам ход широкий... А когда монастырь строили? -- поинтересовался Высоковский.

     -- Кто его знает. Одни говорят, что ещё при Иване Грозном здесь было что-то вроде крепости, как оборона от поляков, другие считают, что построили позже, когда французов от Москвы погнали... -- произнёс Ольшанский. Он шёл теперь первым, высвечивая потолок хода. -- Мне кажется, что мы сейчас под рекой идём, монастырь справа от нас остался... Интересно... куда этот ход ведёт... Значит, есть другой, по которому в монастырь попадали... Странно... для чего всё это... Или они друг с другом не связаны...

     -- Что гадать, идёмте дальше, -- предложил Щеглов. -- Если увиденные нами скелеты -- это погибшие фашисты, то они могли сюда попасть только из монастыря... По дороге нам не встретились ответвления хода... Да и почему ты решил, что мы под рекой...

     Ольшанский молча показал на мобильник:

     -- Я маршрут по карте построил, стрелка указывает, что мы перешли реку...

     -- А-а, доверяй им больше... Врёт, небось...-- махнул рукой Щеглов и вдруг насторожился, приложил палец к губам.

     Высоковский вопросительно вскинул брови. Ольшанский, осторожно ступая по песку, приблизился к стене. В тишине глухо раздались чьи-то голоса. Слов не разобрать, но то, что это человеческие голоса, было несомненно.

     Прошло несколько мгновений. Ни впереди, ни сзади никакого движения, исчезли и звуки.

     -- Что это было? -- шёпотом спросил Высоковский.

     -- Духи умерших, которых мы потревожили, предупреждают нас, -- усмехнулся Щеглов.

     -- Странно только, что они говорили на таджикском... -- уточнил Ольшанский. -- Да и для духов они опасно богохульствовали... Где-то здесь есть проход в другое подземелье, там и находятся те, другие...

      Все трое направили лучи фонарей на стену, внимательно изучая её. И совсем близко увидели, что одна её часть  отличается по способу кладки от остальной.

     -- Вот здесь и был проход в соседнее подземелье. Кирпич использовали старый, а цемент современный. Стена здесь тонкая, возможно и кладка выполнена некачественно, так что звуки проникают сюда...

     -- Если проникают сюда, то и туда проникнут, давайте осторожно. Двигаемся дальше... -- предостерёг Ольшанский. Его очень насторожили эти голоса за стеной. Несколько слов по-таджикски, два слова русского мата, это всё, что смогло разобрать его чуткое ухо...

     Но дальше ничего нового не увидели. Вернее, увидели древнюю кованную решётку, преграждающую выход на волю. За решёткой были заросли прошлогодней травы, голые ветки кустарника. Заграждение не поддалось напору мужских рук. И решено было на время оставить всё как есть. Если рядом чужаки, не стоит поднимать преждевременно шум.



     Вернувшись на поверхность, Ольшанский первым делом сверился с картой района, чтобы уточнить, где же предположительно находится выход из туннеля. По всему выходило, что заканчивается он на полигоне бытовых отходов, как его громко именовали в документах, а проще говоря, на районной свалке за рекой. Возникла она стихийно, когда появилась потребность где-то складировать мусор. Располагалась на бросовых землях, не пригодных ни для сельхозработ, ни для лесопосадок. Здесь находились выходы скальных пород, причудливо избороздившие возвышенность за рекой, имевшие глубокие овраги, только вот уходившие куда-то вглубь лесного массива, давно никем не обследуемого. Местные знали эти места под названием Волчий лог. Поговаривали, что в былые времена там водились волки. Возможно, они и теперь там бывали в поисках съестного, но проложенная к этому участку дорога теперь часто использовалась для подвоза отходов, на полигоне работал трактор и в бытовке жили рабочие...

     -- Толь, ты не помнишь, а что там было в прежние времена? -- поинтересовался у Щеглова Ольшанский.

     -- Об этом лучше у Аникеева спросить. Он же у нас краевед, -- откликнулся Высоковский. Он тоже с интересом разглядывал карту, особенно тот её участок, где предполагался выход подземного туннеля. На карте в этом месте был изображён лесной массив...

     -- Надо бы побывать там и поглядеть на месте. Помнится, в период моей службы, у нас ЧП случилось. Сбежал задержанный. Так его там с собакой не смогли найти. Такие лабиринты... Потом по ориентировкам в соседнем районе отловили... Своими глазами увидеть всё надо, -- добавил он после непродолжительного молчания.
 -- А чтобы никому не мозолить глаза, возьмём охотничье снаряжение и сделаем вид, что на охоту отправились. Как раз сейчас сезон открылся. Правда, там почему-то местные не охотятся... Ну, будем первооткрывателями...



     О том, что Алёна теперь живёт на съёмной квартире, мне сообщила Полина.

    -- Мам, поклянись, что не скажешь Алёнке, что это я тебе сказала, -- первым делом попросила она.
 
    -- А что случилось? -- тут же встревожилась я. Алёна не баловала меня раскрытием своих секретов в отличие от сестры.

    -- Ой, да ничего такого, серьёзного... Короче, Дима Щеглов снял для неё квартиру, представляешь? Для неё только. Сам не приезжает... А Алёнка теперь переживает, не знает, что делать...

    -- А почему она переживает? У них что-то было?

    -- Ой, мам, ну что ты сразу... Алёнка говорит, что ничего не было. Ну, раза два в кино сходили, ну, там, в кафе посидели... Он же старый...

    -- Какой же он старый? -- удивилась я столь безопелляционному приговору. -- Дима всего на пять лет старше твоего Ромки, значит, на шесть, правда, с хвостиком, тебя и сестры...

    -- Ну, всё равно, он уже вуз закончил, работает. А Алёнке ещё учиться и учиться...

     -- Он, что, предложение ей сделал? -- стала я допытываться у Полины. -- Что она тебе сказала?

     -- Ничего он ей не предлагал. Узнал, что ей тяжело в общежитии готовиться к занятиям. Раньше она к Светке Федюниной ходила, там вместе готовились... Теперь рассорились. А Дима снял ей квартиру и оплатил за целый год проживание. Представляешь... -- Полина с азартом стала рассказывать, какая это квартира, так как Алёна пригласила её в гости.

    -- Ну, думаю, не лучше и не хуже твоей, -- охладила я пыл Полины.

    -- Вообще-то да. Но я живу в Ромкиной квартире...

     -- А Алёна -- в Диминой... Обе вы мои дочери, и обе в одинаковой ситуации...
 
     Дочь на мгновение замолчала. Потом продолжила:

     -- Действительно, странно, что мы одинаково получились связаны с братьями, и они одинаково нас устроили на квартиры... Мистика какая-то...

     -- Не придумывай ерунды, Полина. И... не рассказывай раньше времени никому... Мало ли что.

     -- Я понимаю. Я только тебе рассказала. Действительно, Алёнке и так через эту Федюнину досталось...




     Я некоторое время не знала, как поступить с полученной от дочери  информацией. Потом всё-таки решила обсудить её с Валентиной Щегловой. Что не говори, а она должна тоже знать о квартире. Разговор состоялся довольно скоро. Так получилось, что у нас уроки закончились  в одно время, и в расписании у обеих образовалось свободное "окно".

    Валентина спустилась в учительскую, когда я только выложила на стол  тетради, чтобы проверить диктант.

     -- Здравствуй, Ирина Викторовна. Как дела, что новенького? -- поинтересовалась она вроде бы обычно формально. Но мне вдруг показалось, что она что-то знает и  чем-то недовольна и потому так холодно приветствовала меня.

     -- Здравствуй, Валентина... Ивановна, -- несколько запнувшись ответила я, на ходу обдумывая, как же подступиться к ней с разговором.

     -- Как там твои девчонки, как их успехи? -- спросила как бы между делом Валентина.

     -- Полина зачёты сдала, сказала, что сейчас домой не приедет, устроилась в кафе на подработку. Она же теперь прежде меня с Ромой все свои дела  обговаривает. Тот одобрил её решение. Дни считает до его возвращения. А что считать, как не крути, а ещё больше двух месяцев ждать...

     -- А... Алёна? -- как бы между делом задала вопрос Валентина.

     Вот и возникла возможность выяснить все детали. Но как сделать так, чтобы не навредить дочери? И я осторожно ответила:

     -- Сессию сдала, какой-то проект готовит. Сказала, что тоже времени нет на приезд домой. На праздники собирается. Она же ушла на квартиру. В общежитии жить не по её характеру. Раньше хоть у Федюниной спасалась... Теперь у них полный раздрай...

     -- Я всегда удивлялась, как Алёна со Светой уживается. Характеры -- ну полная противоположность... Значит, тебе теперь ещё и квартиру тянуть... Хорошо, что Полина в Ромкиной живёт...

     -- Валь, а ты ничего не знаешь? Скажи честно, -- я со вздохом поглядела на собеседницу. Валентина не из тех, кто любит покопаться в чужом белье, поковырять чужую рану, а потом разнести сплетни по округе.

     -- Что случилось? -- Валентина встревоженно поглядела на меня, и я поняла, что она не притворяется.

     -- Дима твой снял квартиру для Алёны, а потом перестал ездить  к ней. Мне Полина по секрету сообщила. Ты ничего не знаешь?

     -- Вон оно что... -- задумчиво протянула Валентина. -- Я что-то подобное предполагала. Он одно время зачастил в область... А потом наши поседевшие шалопаи задумали какое-то предприятие на даче и втянули в это дело Диму. Сыну, я вижу, нет интереса до их прожектов, но отказать отцу не может. А там, на даче так наломается, что приходит и падает без сил. Иногда закроется в своей комнате и куда-то названивает... Значит, у него что-то серьёзное с Алёной...
 
     -- Валя, ты не спрашивай его на этот счёт. Мне же Поля по секрету рассказала...

     -- Ир, я ведь не враг своему сыну. И так сколько времени без интереса жил. Алёна мне нравится. Сложится у них, я буду только за... Значит, мы с тобой скоро вдвойне станем роднёй... Чудны дела твои, Господи...



     В район Волчьего лога  приятели отправились в ближайший выходной на старом "газике" Высоковского, который тот приобрёл специально для поездок на охоту. Взяли разрешения, подготовили экипировку и через дальний мост перебрались на тот берег реки. Пришлось покружить по окрестностям, пока не привлекая внимания добрались до лесной дороги, ведущей к противоположной стороне Волчьего лога. Здесь начинались вырубки леса. Работали заготовители уже много дальше, оставив после себя завалы отходов и сплошные проплешины. Одним своим краем вырубка упиралась в болото. Осенью сюда ездили за клюквой. И тропинки были обозначены вёшками...

     -- Ну, с богом, -- напутствовал предстоящий поход Щеглов. На что Ольшанский насмешливо отреагировал:

     -- Чем старше становимся, тем к вере ближе...

     -- Не смешно, -- осадил того Высоковский. -- Нам его помощь не помешает, если что...

     -- Я сына попросил быть на связи, координаты дал на всякий случай...-- ещё раз напомнил Щеглов. -- Смех смехом, а об этих местах ходили разные слухи. Бывало, что и люди пропадали...

     Юхнов, май 2018 г.