Смирение

 

Ирина любила спорить. Спор – её конёк. О чём бы ни шла речь, Ирина начинала спорить, доказывать, настаивать на своём. Она всегда побеждала. Маргарита знала об этом, когда начинала с Ириной разговоры о духовности. Вернее, начинала их Ирина, потому что она не работала и ей было скучно просто так сидеть, да еще говеть при этом.
Говела Ирина истово. Молилась, клала земные поклоны, ела только хлеб и пила чистую воду. Маргарита с пониманием относилась к Ирининым бдениям и старалась в такие дни обходить ее стороной.
Но Ирине  одной говеть было, видимо, не в кайф, и она каждый раз цеплялась к Маргаритиным подругам. Подруги толпой ходили, чтоб узнать что-нибудь  новенькое от Маргариты, устремлённой к истине. Маргарите книги сами шли в руки. Она их читала, осмысливала и вкратце пересказывала подругам, не желавшим утруждать себя чтением по ночам, но очень желавшим слыть просветлёнными.
В последнее время Маргаритины подруги перестали заходить, потому что её соседка, Ирина, достала всех своей святостью и клеймила  позором за то, что они не ходят в церковь, не отстаивают обедни, не молятся, а только курят и смеются над Ирининым отношением к религии.
– Ирка, говей не говей, всё равно в аду будешь гореть, какой смысл? Вот Марго не говеет, но у неё есть чему поучиться, она в рай попадёт, это факт!
Ирина в такой момент становилась очень остроумной, резкой, ироничной. Она с пеной у рта отстаивала свои ценности, но другим отстаивать их ценности не давала. Она забивала всех своей эрудицией по вопросам христианства. О других духовных направлениях ничего не знала и знать не хотела. Ирина всех стремилась обратить в образцовых христиан. Народ почему-то не поддавался. Всё равно охотнее общались с Маргаритой. Хоть и с великим трудом, подруги всё-таки  приходили к пониманию необходимости знать не только христианство.
Ирина сидела в коридоре и ждала Маргариту с работы. Перед ней лежала библия, кусочек чёрного хлеба с солью и стакан чистой воды. Маргарита пришла около семи вечера.   Ирина уже заморилась её ждать.
– Ну? – строго спросила она, испытующе  глядя на Маргариту.
– Не вразумилась ещё, –  насмешливо сказала Маргарита, –  не дано мне.
– Ересь читать тебе дано, а  христианство постичь  не дано? – вызывающе спросила Ирина.
– Похоже, что так, – виновато ответила Маргарита.
– Я жду тебя уже два часа, – с укором сказала Ирина. – Ставь сумки и иди сюда, разговор есть.
Маргарита молча вошла в свою квартиру, поставила продукты в холодильник. Включила чайник, сделала бутерброды с овощами, мясное Ирина пока не ест. Поставила на поднос кружки для чая, тарелку с бутербродами. Взяла сигареты и  направилась в коридор. Там стоял журнальный столик, за которым они с Ириной сумерничали, иногда ссорились, иногда очень хорошо понимали друг-друга.  В зависимости от настроения Ирины. Сегодня, похоже, будет ссора. Ирина плохо переносила голод. 
Маргарита на секунду остановилась. Мысль о том, что снова придётся доказывать, что  учение, которым она занимается, не противоречит никакой религии, пронзила её насквозь. Супраментальная йога не вписывается ни в одну религиозную систему, но доказать этого Маргарита не могла. Ирине не нужны были  доказательства. Она верила в традицию предков и сломить её было невозможно. Но и Маргариту невозможно было убедить в исключительности христианства. Она  признавала все религиозные  течения.   
Разговор будет бесполезный, больной. Однако, Маргарита всё же решительно переступила порог. А вдруг? Вдруг ей на этот раз удастся убедить соседку в том, что  эволюция сознания - не религия, что это  новый образ существования, другое Бытие, не похожее ни на что. Потому что ИНОЕ. С этим она явилась в коридор, полный дыма. Богомольная Ирина имела такой христианский грех, курить сигарета за сигаретой, начисто забывая о том, что батюшка не раз накладывал на неё епитимью за непослушание. Курить табак он считал особо опасным грехом, потому и сам бросил курить, правда, под давлением митрополита.
– Не вразумилась, говоришь? – строго спросила Ирина. – А как ты можешь вразумиться, если библию в руки не берёшь? Вот, читай.
Ирина ткнула пальцем в книгу. Маргарита глянула в текст.
– Нагорная проповедь. Ну и что? Что ты хочешь этим сказать?
– Когда мы гадали в старый новый год, тебе выпала вот эта строчка. Так?
– Ну, выпала, и что? – с недоумением спросила Маргарита.
Она не могла понять, к чему клонит Ирина.
– А то, что ты должна проявить смирение и всерьёз заняться изучением библии. А так же молиться и ходить в церковь.
– Ирка, ты чего как старая бабка? – рассердилась Маргарита. – По-твоему, я не знаю, что делаю? Не буду  читать. Я  в ней ничего не понимаю. Как можно исполнять то, чего не понимаешь?
Ирину трудно было вывести из себя, если она хотела настоять на своём.
– Не  понимаешь, я объясню, – терпеливо сказала она. – Здесь всё очень просто. Смотри...
Полилась объяснительная речь, которая ничего не объясняла. Ирина пересказывала Маргарите всё, что усвоила из книг и из проповедей батюшки. Всё, что уже не раз слышала от неё Маргарита за этим самым столом. В речи были и страдания Христа, и геена огненная, и благочестие всех святых, и обвинение всего человечества в недомыслии величия жертвы Христа. Кроме одного.  В речи не было даже намёка на то, что Ирина всё это знает не из книг, а из личного опыта. Ирина сыпала словами: Сергий Радонежский  сказал... Иисус возжелал... Флавий говорит... Святой Антоний предупредил... Иоанн Богослов показал... Не то, чтобы Маргарита пренебрегала этими советами или словами, нет. Она всё понимала правильно. Только  слова эти были затёртые. Она не ощущала за этими словами той самой вибрации, которая подтверждает живость слов.
Слова были правильные, но сухие, они не трогали душу. А всё, что не трогает душу, Маргарита отбрасывала, как не имеющее значения. Глядя на Ирину, она вдруг поняла, что эти слова убеждения, которые с таким жаром произносит Ирина, предназначены не ей, а самой Ирине. Это у Ирины нет веры, нет опыта  с потусторонним миром. Это Ирине надо вразумиться, чтоб не пасть в отчаянии. Это Ирина не знает, что Христос до сих пор распят на кресте противоречий. Она убеждает не Маргариту, а себя. Маргарита покорно слушала. Всё равно в свою защиту некуда  вставить слово. Предполагаемый диалог превратился в монолог Ирины. Вот Маргарита и слушала, ждала, когда иссякнет этот словесный поток.
Наконец, Ирина закончила объяснение.
– Что ты сидишь и молчишь с убитым видом на лице? Нечего возразить? – торжествующе спросила она.
– Говорить не буду, – сказала  Маргарита, – бесполезно. Ты меня не слышишь.
– Тебе просто нечего  сказать. Что можно сказать после библии? Надо только молиться и ходить в церковь. Надо проявлять смирение.
– Смирение проявлять надо, – твёрдо сказала Маргарита. – Кто б спорил? Только смирение я понимаю по-другому. Для меня это не запихивание своей души в догму христианской церкви. а принятие в душу всего, что мне не нравится, в чём пока не успела разобраться.
– Ну вот! – радостно воскликнула Ирина. – Вот и прими в  душу пост  и молитву!
– Если надо будет, приму, – ответила Маргарита, – а пока – не вижу смысла.
– Ты смотри, сколько в ней гонора! – поразилась Ирина. – Думаешь, умнее всех?
– Зачем  мне быть умнее всех? – возразила Маргарита. – Я хочу быть самой собой.
– И куда же ты  без Господа? – насмешливо спросила  Ирина.
Она думала, что убила соседку  этими словами наповал.
– Никуда, – согласилась Маргарита. – В том-то и дело, что мы Господа  понимаем по-разному. Для меня он – всё. Понимаешь? Я его так ощущаю.
– Господь – это Господь! – отрезала Ирина. – Господь – это Иисус Христос,  который пожертвовал собой  ради людей. А  нам надо только  проявить смирение. А ты не хочешь. Витаешь в облаках и не вылезаешь из  своей нирваны.
– Нирвана была только три месяца, – поправила Маргарита, – и я в  неё  не   "лезла", она сама  образовалась во мне. И ты  это прекрасно знаешь. И ещё ты знаешь, как я из неё  вышла, потому что мои слова тебя задели.
– Ещё бы! – взвинтилась Ирина. – "Нирвана – это стартовая  площадка для супраментального мира!" И ещё ты сказала, будто бы Христос и Будда приняли нирвану за Царство Божее.
– Смотря что имеется ввиду я сказала! – поправила Маргарита.
– А ты вот всех переплюнула! Мария-Дэви-Христос  в новом обличье выискалась, надо же! Ты кто такая, чтоб судить о Христе?!
– А ты кто такая, чтоб умалять Господа?! – повысила  голос Маргарита. – Ты что сделала, чтоб освободить Христа? Поклоны бьёшь? Постишься? Да ему  плевать на твои хилые потуги. Ему не это надо! Ему надо, чтоб ты освободила свою душу из-под гнёта разума, ясно? Богомольная ты наша! Что ж ты до сих пор не поймёшь, что ему наши поклоны – что слону дробинка! Ты же душу свою замордовала, что ему твои поклоны? Христос, Будда, Магомет – без разницы, это мировая душа. Что ей твой пост?! Она освобождения  ждёт! Так освобождай!
– А ты, значит, освободила? – явительно спросила Ирина.  – Оно и видно!
– Я освободила, – сердито сказала Маргарита. – Потому и возмущаюсь твоим лицемерием: ах, бедный распятый Христосик, ах, как ему плохо было две тысячи лет назад!  Сволочи вы и лицемеры, жалельщики долбаные. Библию она мне в нос  суёт! Я и без библии  помню, что Христос распят!  Посмотри вокруг, смиренная ты моя! Где милосердие, где  со-чувствие, где христианская любовь? В гробу! Вот где! Гроб – вот твоя икона, ясно? Сидят они, ждут второго пришествия! Чего сидеть, чего ждать?! Он в каждом распят! Его  проявить надо, чтоб не страдал, а не обрёвывать! Как будто Творец настолько глуп, что оставил землю на две тысячи лет без  своего руководства! Это умаление Господа, так думать, понимаешь?!
– А ты одна всё понимаешь, да? – не унималась язвить Ирина. – Орёшь, аж кишки повылазили! Чего ты орёшь? Крик – признак бессилия!
– Вот и ору от бессилия, потому что пробить твою христианскую шкуру мне в лом, ясно? Потому что снять Христа с распятия – долг  каждого  христианина, а ты только поклоны отвешиваешь да желудок портишь! Вряд ли  ему это поможет. Ему поможет твоё понимание своего высшего "Я", а не твой словесный  понос!
Луна уже вышла на середину неба, а Маргарита с Ириной всё ещё доказывали друг-другу свою правоту. Спокойную Маргариту понесло, потому что задело тонкую и больную струну, которая каждый раз  жалобно звенела, когда речь заходила о Христе. 
Когда-то давно  Маргарита разбиралась с происхождением христианства. Её вынесло  в неведомые   высоты. Спонтанный опыт. Предпосылкой был вопрос: интересно, что такое "мировая душа"?  На что  это похоже? Какая она? 
В эту же ночь  она получила переживание  мировой души. Она пробыла в том  опыте целую вечность, а часы показали, что прошло минут сорок. Это был не транс. а что-то другое, чему названия Маргарита не знала. В том опыте много было информации. Под конец этого переживания голос без голоса сказал: "Надо возвращаться, Иисус  Христос плачет, на земле всё ещё много зла."
Маргарита увидела крест, на котором распят Иисус: вертикальную и горизонтальную жизнь людей, которые оплакивали Христа и били земные поклоны, что было совершенно Ему не нужно. Он ждал от людей другого. И самого Христа увидела, склонившегося к земле, со слезинкой на левой щеке. И эта слезинка рассказала Маргарите больше, чем все толкования библии, вместе взятые. В один миг стали понятны Его слова: "Прости им, Отче, они не ведают, что творят."
От невозможности пересказать всё это Ирине, у Маргариты хлынули злые слёзы. Она плакала и приговаривала: "Ну как ты не понимаешь, ему же действительно плохо, он же до сих пор распятый висит! Эти противоречия всё ещё есть на земле!"
Ирина не могла понять, почему ревёт Маргарита, на что обиделась? Подумаешь, пожурила её, про церковь напомнила. Так ведь добра желаю, не зла! 
– Ну что ты, как маленькая, – примирительно сказала Ирина. – Не хочешь, не ходи в церковь, а реветь так зачем? Что уж гордыню свою распустила?
Маргарита высморкала нос в передник, насухо вытерла глаза. Часто шмыгая носом, чтоб вдруг снова не заплакать, устало сказала:
– Прости меня, Ирина. Я опять не  сдержалась. Ты, как всегда, права. Не хватает мне смирения. И гордыня заела. Пойду грехи замаливать.
Как только за ней закрылась дверь, Ирина усмехнулась. Подумала, радуясь своей победе: "Вот и хорошо, убедила ещё одну овцу вернуться в стадо. А то начитались всякой  дряни. Да и поститься одной трудно." 
Маргарита долго не могла заснуть. Она  снова и снова переживала разговор с Ириной, корила себя за то, что  опять втянулась в очередной бессмысленный разговор. "Господи, – думала она, – я совсем рехнулась. Не умею объяснить того, что знаю. Как жить? Никто мне не верит, никто не дослушает до конца. И что мне делать с тем, что Ты мне дал?  Зачем оно мне, если я не умею  донести до людей?"
И вдруг с поразительной  ясностью услышала слова Матери из "Агенды": "Я как звонок. в который не звонят." Мысль о том, КАК плохо было Матери, мгновенно преобразила Маргариту. "Подумаешь, Ирина сказала  СЛОВА, – с пренебрежением подумала она, – просто мне дан сильный противник. Если дан, значит, это зачем-то нужно.  Что такое мои "мучения" по сравнению с Её мучениями? Пена на гребне волны!"
Она взяла портрет Матери, погладила морщинки на её  лице. Сквозь стекло Маргарита видела лицо Матери  матово-белым, гладким, изумительно красивым. Бережно ставя портрет на место, подумала: "Я буду помнить о Тебе и больше не дам втянуть себя  в бесполезный спор. Ради Тебя, и ради Него. Я, вообще-то, плохая христианка. И очень  непредсказуемая ученица. Тебе со мной хлопотно, да? Смирения во мне – никакого, зато я люблю Тебя. Скажи, как научиться отстаивать свои ценности? Это же очень страшно, когда не можешь защитить любимое?"
Нырнув в постель, она затихла и стала вглядываться в самую середину сердца, надеясь получить ответ на свой вопрос. Ответ пришёл, но не в словах, а в действии Сознания-Силы. Начался новый опыт в клетках тела.
Утром Ирина позвала пить кофе, спросила мимоходом:
– Сердишься за вчерашнее?
– А что вчера было? – удивилась Маргарита.
– Мы  спорили, кто  умнее, – напомнила Ирина.
– Да ну?! –воскликнула Маргарита. – Что ж ты сразу не сказала? Ты умнее, это видно, я тебе присуждаю пальму первенства! А я думала, что ты  призываешь меня к смирению. Только знаешь, не надо меня  загонять для этого в церковь. Я охотнее проявляю смирение перед самим Господом. Мне так сподручнее. У тебя тоже так получится. Перенеси все знания в сердце, и Господь заметит твои  усилия.
Ирина хотела что-то сказать, да передумала: кто их знает, этих йогов, а вдруг и правда с Господом  общаются? Как бы не прогадать. Невероятно, конечно...
– ... но факт,– закончила Маргарита Иринину мысль, она поймала её на взлёте. – И чтоб ты даже не сомневалась. У меня церковь – в теле.
Ирина впервые посмотрела на Маргариту заинтересованно. До сего дня она её речи и в голову не брала. Мало ли что покажется матери, потерявшей сына?
– Вечером поговорим? – с надеждой спросила она. – У меня пост кончился.
– Поговорим, – ответила Маргарита, – с одним условием: это будет честный диалог.
– Ладно, – пообещала Ирина.
Дожидаясь соседку с работы, она приготовила ужин на двоих, чтоб Марго не возилась на кухне, а сразу шла в коридор для серьёзного разговора. О Будущем  человечества. А ещё Ирину очень волновал вопрос, попадёт ли её душа в рай? Ей так хотелось  туда... Марго когда-то сказала, что все души попадают в рай. А с грехом-то как быть? Вот вопрос вопросов!  Вот и попалась Маргарита в ловушку своих слов!
И невдомёк было Ирине, что такого вопроса для Маргариты  не существовало. Она видела мир другими глазами.

Мать -  Мирра Альфасса – сподвижница Шри Ауробиндо.
(Супраментальная йога).