Оккупация и нац. вопрос. Судьба латвийских евреев

Оккупация и национальный вопрос. Судьба евреев Латвии. ч.12

(Продолжение. Предыдущая глава:http://proza.ru/2021/04/28/721)

Рассматривая трагическую судьбу еврейского населения нашей страны в годы Великой Отечественной войны, надо подчеркнуть, что наибольшим зверством и ожесточением по отношению к ним «отличилось» коренное население Прибалтики.

Возьмем тогдашнюю обстановку в Латвии.
Согласно предвоенной переписи населения, в 1935 году в Латвии проживало 93 479 евреев, в том числе 43 672 — в Риге.
После государственного переворота, совершенного 15 мая 1934 года, диктатор Карлис Улманис, уже 16 июня 1934 года, открыто заявил: «Мы много, много лет зависели от национальных меньшинств, но теперь это позади…».
Совершивший этот антиконституционный переворот, с захватом единоличной власти, К. Улманис признал, что по сути переворот от 15 мая 1934 года «был буржуазно-фашистским».
 
Аналогичный вывод сделал редактор одного из солидных шведских социал-демократических изданий «Социал-демократы» Линдстрем: «Латвийский режим — это копия фашистской системы Германии и Италии вместе взятых» (Хелена Ивановна Сорочинская-Дупате. Политический экстремизм в Латвии, 1917 - 2000 гг.: История и современность (рус.)).
Улманис тогда попросту узурпировал власть - распустил парламент, упразднил политические партии и приостановил действие Конституции, назначив себя Президентом.
 
У нас, отчего-то, сейчас очень не любят вспоминать об этом, откровенно националистическом и профашистском госперевороте латышского диктатора Карлиса Улманиса.
А после него события в Латвии происходили очень «знаковые»:

Культурная автономия национальных меньшинств в Латвии была существенно ограничена, были ликвидированы школьный департамент и школьные управы для национальных меньшинств под эгидой Министерства образования Латвии.
Государство принудительно закрывало школы нацменьшинств и переводило обучение на латышский.
(Можно с полной убежденностью отметить, что нынешние «демократические» правители Латвии в этих вопросах существенно «перещеголяли» своего нацистского предшественника.
Улманис, по крайней мере, до создания в Латвии класса «не граждан» не додумался…)

Но были у Улманиса и другие «достижения», в том числе и с откровенно антиеврейским уклоном:

В Латвии была введена цензура, закрыты 54 газеты и 18 журналов, в том числе на языках нацменьшинств, общественные организации, самоуправления перешли на латышский язык в общении с жителями.
Были национализированы и переданы в ведение Латвийского кредитного банка ряд немецких и еврейских банков, льняная мануфактура в Елгаве, текстильная фабрика Buffalo в Риге. Из рук евреев были отняты и переданы государству торговля горючим и мукой.
Для импорта товаров были введены лицензии, которые выдавались в первую очередь латышским торговцам, а евреи могли приобрести их только через вторые или третьи руки по завышенной цене. Еврейские врачи потеряли места в здравоохранении.


Подчеркнем, что в канун и с началом Второй мировой войны в Латвии стали появляться еврейские беженцы из Германии и Австрии, которые через латвийские порты следовали в США и другие страны. Была информация о «хрустальной ночи» в Германии. Однако информация и свидетельства этих людей очень многими латвийскими (и не только) евреями не воспринимались всерьёз.


Как мы, в предыдущих главах, уже говорили, многие современники той поры помнили, что во время Первой мировой войны, когда германская армия вела себя сдержанно и обеспечивала относительный порядок на оккупированных территориях, они без особых проблем пережили немецкую оккупацию, и были уверены, что ТАКЖЕ спокойно переживут и еще ещё одну оккупацию, теперь уже гитлеровского вермахта.
 
Очень популярными, особенно в интеллигентской среде, были рассуждения на тему: «Немцы – это гуманная, цивилизованная европейская нация! Все рассказы об их жестокостях – это большевистская пропаганда!» и т.п.
Многим людям эти «высокоумные» благоглупости, впоследствии, стоили жизни…

Например, известный хирург В. Минц, вернувшийся в Латвию из Советской России в 1920 году, возмущался: «Советы отняли у меня дом и машину, чего я могу ждать от них, если эвакуируюсь в СССР?»

Схожую точку зрения выражал директор Еврейского банка в Елгаве Якобсон, который на рыночной площади призывал беженцев, устремившихся на конных повозках в сторону российской границы, одуматься и остаться дома.
 
Латыши расстреляли его одним из первых…


Надо бы сказать несколько слов о стратегическом положении Латвии и ее месте в грядущей Второй мировой войне.
Мировая война диктует свои правила, в них нет места «маленьким, но гордым странам». Просто потому, что у этих стран есть ТЕРРИТОРИЯ, которая представляет интерес в плане размещения войск и объектов военной инфраструктуры для предстоящей схватки сверхдержав.
Эту территорию надо своевременно занять, или ее займет противник. Тем или иным способом.
И все это отлично понимали политики той суровой эпохи.
Латвия находилась на классическом, проверенным веками пути в Россию, и участь ее, как и двух других республик Прибалтики, определялась этим обстоятельством.
 
Еще раз подчеркнем, что процесс "обретения независимости" Латвии и тем более ее "борьба за свободу" в период 1917-1939 года оставили в шкафу латвийской истории «массу скелетов», в том числе связанных с военным переворотом Улманиса и принудительной ассимиляцией всяких нацменьшинств на ее территории.

Концепция получения жизненного пространства для германской нации была озвучена Гитлером задолго до 1940 года.
То, что Германия еще в 1938 году рассматривала очень РАЗНЫЕ варианты действий, в связи с грядущими событиями, можно увидеть в Обзоре отдела ОКХ "Иностранные армии" за 1938 год, который ныне хранится в 500-м фонде ЦАМО.

Приведем некоторые цитаты из этого интересного документа.
«Латвия состоит из населенных главным образом латышами частей бывшей российской губернии "Livland" ( имеется в виду Лифляндская губерния), Витебской губернии (тут имеется в виду захваченная в годы Гражданской, область компактного проживания латгалов - отдельного этноса, отличавшегося от латышей языком и преимущественно исповедующего католицизм) и всей Курляндии, за исключением прибрежной полосы Паланги, которая относится к Литве…

Население Латвии "около 1 965 500 человек" - плотность населения 29,8 на 1 кв. км, что существенно меньше аналогичного показателя в Германии - 142,5…
Страна преимущественно аграрная (больше половины населения занято в сельском хозяйстве), а большинство населения - латыши (75,5 %). Интересно упоминание "великороссов" как национальности (Grossrussen - 16.59%) наряду с белорусами (weissrussen-1.36%), причем последних почти в три раза меньше, чем немцев и в два раза меньше, чем поляков, зато немцы в Латвии по численности на четвертом месте после евреев (на третьем) и русских (на втором).

В разделе "Военно-политическое положение", его авторы объективно констатируют:

«Когда Латвия возникла в смуте мировой войны, произошло это за счет царской империи».
Далее по тексту объясняется огромное значение Рижского залива для Российской империи. Вероятность вторжения в Прибалтику со стороны СССР, возможные пути этого вторжения и меры, которые при этом могут быть приняты также обсуждаются в этом документе.

Общий вывод из анализа ситуации руководством «третьего рейха», очевидно был сделан правильный - "советизация " прибалтийских республик есть временная уступка СССР.
Она неизбежно создаст в регионе многочисленную "пятую колонну", использование которой в грядущей войне даст Германии очевидные преимущества в захвате и освоении территории Прибалтики.

Но это не значит, что Германия не разрабатывала альтернативные решения, не случайно Гиммлер ездил в Польшу, в том же 1938 году, и не зря поляки демонстративно проводили маневры с приглашением немецких наблюдателей…

Интересно, что кроме собственно армейских частей, в Латвии функционировала  националистическая военизированная структура, которую немцы в своем Отчете именуют "Шутцкорпс", а сами латыши - Tautas Aizsargi.
Задачами "гвардейцев" или "защитников" являлась "поддержка полиции", обеспечение порядка внутри страны, военное обучение вне войск и т.п. В военное время корпус подчинялся армейскому командованию.
 
Говоря о численности этой структуры, нынешние историки пишут о 64 тысячах «айзсаргов» в 19 отдельных территориальных полках плюс железнодорожный и авиационный (!!!) полки.
Члены Aizsargi имели свой собственный знак, носившейся на форме и гражданской одежде - восьмилучевую звезду. Каждый "защитник" получал английскую винтовку Ли-Энфилд, которая также состояла на вооружении и всей латвийской армии.

После переворота 1934 года возглавлял данную структуру лично Улманис.
К сожалению, после вхождения в состав СССР, власти репрессировали далеко не всех членов этой организации.
 
В результате большинство «айзсаргов» оказалось в составе «немецкой вспомогательной полиции», отрядов местной самообороны и принимали АКТИВНЕЙШЕЕ участие в зверских убийствах местного еврейского (и не только еврейского) населения.

Например, тогда благополучно прошел проверку НКВД и вышел на свободу бывший «айзсарг», некто Болеслав Майковскис (Майковский), капитан Рижского полка.
При немцах этот «айзсарг» возглавил полицейский участок Резекненского уезда, войдя в историю как непосредственный организатор уничтожения мирных жителей (русских староверов) в деревне Aудрини»…

И еще пару слов об на тему «советской оккупации» Латвии.
«Демократические» публицисты сейчас, проклиная СССР за Договор о ненападении с Германией, очень не любят вспоминать про то, что аналогичный Договор о ненападении между Германским рейхом и Латвией был подписан 7 июня 1939 года в Берлине министром иностранных дел Латвии Вильгельмом Мунтерсом и министром иностранных дел Германии Риббентропом.

Договор этот был очень краток (содержал всего две статьи) — в нём стороны брали на себя обязательство не применять силу друг против друга ни при каких обстоятельствах.
 
Однако же в этом Договоре ТОЖЕ имелась секретная «клаузула», согласно которой Латвия обязывалась принять «с согласия Германии все необходимые меры военной безопасности по отношению к Советской России». (Клаузула (лат. clausula «заключение, окончание, конец»).

Завершая экскурс о некоторых деталях присоединения Прибалтики к СССР, следует подчеркнуть следующее:
«Да, страны Балтии СССР присоединил под угрозой более резких действий. Да, соглашение между СССР и Германией НЕ ОСТАВИЛО для этих территорий вариантов, кроме как "добровольно" войти в состав дружной семьи советских республик. Нам, наследникам СССР тут нечего стыдиться и доказывать, что все было не так.
Сами эти страны и образовались только благодаря революции 1917 года и с согласия советского руководства.
А по мере приближения неизбежной войны с гитлеровской Германией руководство СССР было просто обязано максимально обезопасить крупные административные центры, занять удобные базы, контролировать побережье в районе Рижского залива и т.п. Что и было сделано.
 
Не поступи СССР таким образом, немцы бы вошли в Прибалтику еще в 1939 году без единого выстрела. И со всей свойственной этой нации тщательностью оприходовали бы ресурсы Балтии в свою пользу.
Можно взглянуть на нынешнее состояние этих стран, ныне членов НАТО, если есть сомнения».

Более подробно обо всех этих проблемах можно прочитать в статье «Латвия по немецким отчетам 1938 года. Документы против

(Интересно, что сам Карлис Улманис (которым сегодня так восхищаются в «независимой» Латвии), 17 июня 1940 года по радио заявил, обращаясь к войскам и полиции: "Оставайтесь на своих местах, а я остаюсь на своём."
А потом попросился у правительства СССР на пенсию и далее… в Швейцарию.))

Пока же вернемся к разговору о трагедии еврейского населения Латвии.
После присоединения Латвии к СССР местные нацистские силы ушли в подполье, которое лишь частично было затронуто депортацией антисоветских элементов 14 июня 1941 года.

Как известно, 14 июня 1941 года из Латвийской ССР в отдалённые районы Советского Союза были высланы 15 424 человек, что составило 0,77 % от 2-х миллионного населения тогдашней Латвии.
Согласитесь, что это довольно сложно пафосно именовать «массовыми репрессиями».
Кстати, среди высланных из Латвии тогда оказалось 11,70 % евреев.
 
(В процентном отношении, к числу всего еврейского населения Латвии, это НАМНОГО больше, чем процент высланных тогда латышей.
Это говорит о том, что высылка производилась не по национальному, а по КЛАССОВОМУ принципу!)

Высланы были фабриканты и крупные торговцы, банкиры, коммерсанты, бывшие высокопоставленные  чиновники и члены антисоветских организаций.
На всех 1771 репрессированных евреев имеются персональные архивные документы.
Подчеркнем, что абсолютное большинство, этих высланных богатых евреев (и латышей), благодаря этой высылке, сохранили свои жизни в суровой круговерти Великой Отечественной войны.
 
Эти евреи не были зверски убиты латышскими нациками, а высланные латыши избежали участи быть «добровольно» призванными в местные дивизии СС и погибнуть в боях с Красной Армией «за интересы тысячелетнего рейха»…


Рига была оккупирована 1 июля, а вся территория Латвии — к 8 июля 1941 года. На территории Латвии оккупационные власти создали генеральный комиссариат «Латвия» (нем. Generalbezirk Lettland) в составе рейхскомиссариата Остланд.
Штаб-квартира главы Остланда Генриха Лозе находилась в Риге. Генеральный комиссариат возглавил Отто-Генрих Дрехслер. Главой полиции безопасности и СД генерального комиссариата «Латвия» в августе 1941 года был назначен оберфюрер СС Вальтер Шрёдер…

Для осуществления ряда задач, включая уничтожение евреев, оккупанты создали полицейские и военные формирования из местных жителей, в частности вспомогательную полицию, полицейские батальоны и Латышский добровольческий легион СС.
Все они подчинялись немецкой полиции безопасности и СД. Помимо этих официальных структур под контролем немецких спецслужб летом 1941 года действовали так называемые группы «самообороны», которые обычно возглавляли либо бывшие офицеры латвийской армии, либо руководители закрытой в июне 1940 года (при установлении в Латвии Советской власти) военизированной организации айзсаргов.


Погромы, избиения и издевательства над евреями начались 1 июля, когда немецкая армия вступила в Ригу.

«Наши латышские друзья делали вид, что не знают нас. Никто не встал за нас. Люди, которым мы доверяли, сдавали нас полиции.
Служанки, долгие годы зарабатывавшие свой хлеб у евреев, выкидывали их на улицу, демонстрируя свои „национальные“ чувства.
 
Дворники докладывали полиции, где живут евреи, которых до сих пор не заметили, — рассказывал в своей книге спасшийся из Рижского гетто Бернхард Пресс. — Латышская пресса, особенно газета Tevija, которая начала выходить в Риге в июле, раздувала пожар антисемитизма…
 
Никто из латышской интеллигенции, политиков, судей не призвал остановить убийства, не призвал людей прийти в чувство.
Интеллектуальная элита, как и большинство латышского народа, полностью увлеклась уничтожением евреев и не только подгоняла кровопролитие, но и участвовала в нём» (Press, Bernhard. The Murder of the Jews in Latvia: 1941-1945 = Judenmord in Lettland, 1941-1945 (1992). — Иллинойс, США: Northwestern University Press, 2000.)


Уже 1 июля латышские националисты призывали сограждан начать борьбу против «внутреннего врага» — коммунистов и евреев.
 
Самой известной была команда Виктора Арайса, которая убивала евреев самое малое в 19 местах оккупированной Латвии и число жертв которой по меньшей мере 26 тысяч человек; она участвовала в карательных операциях и за пределами Латвии и уничтожила в общей сложности примерно 60 тысяч человек;
2 июля Виктор Арайс получил добро на создание своей зондеркоманды, куда принимались только местные и только добровольцы.

3 июля 1941 года команда Арайса получила приказ арестовать всех трудоспособных евреев-мужчин, которые были помещены в Рижскую центральную тюрьму, куда таким образом было свезено 6000 человек.
Жён, которые пытались выяснить судьбу своих мужей, арестовывали.
Женщины-латышки стали ходить по еврейским квартирам и предлагать помощь в том, чтобы связаться с заключёнными, передать им вещи, еду и деньги.
 
Это оказалось чистым вымогательством, так как никакие контакты с заключёнными были невозможны.

4 июля были сожжены заживо согнанные в дома религиозных служителей и в синагоги люди: такие акции прошли на улице Виляну, в Рижской большой хоральной синагоге на улице Гоголя («Ди гроссе хор шул», или «Гогел шул»), на Сауленштрассе.
В тот же день латыши разгромили в городе более 20 синагог.
По разным оценкам тогда погибло около 2 тысяч человек.
В докладе Айнзацгруппы А от 7 июля 1941 года отмечалось: «все синагоги разрушены; уже 400 евреев ликвидировано». (NUERNBERG MILITARY TRIBUNAL Volume XI · Page 360)

Акция по сожжению рижских синагог и молельных домов стала отправной точкой для массовой расправы над еврейским населением.
Событие было инициировано нацистским оккупационным командованием и носило показательный характер, так как процесс сожжения Большой хоральной синагоги фотографировался и записывался на камеру.
Акция была призвана «сплотить» латышские коллаборационистские формирования и продемонстрировать всем остальным, что еврейское население поставлено вне закона и не имеет права на жизнь.

В Большую хоральную синагогу и в другие синагоги и молельные дома Риги были силой приведены евреи из окрестных домов. Часть еврейских беженцев из Шауляя уже находилась в Большой хоральной синагоге. Затем здание было подожжено.

Число жертв при сожжении Большой хоральной синагоги: приблизительно 500 человек.
Общее число жертв погрома: около 2000 человек.
Исполнители: участники «вспомогательной полиции», абсолютное большинство которых составляли этнические латыши; участники Sonderkommando Arajs (так называемой команды «Арайса»), которую возглавлял Виктор Арайс.


В первые 3-4 недели оккупации немцы разрешили латышам действовать против евреев по своему усмотрению. А местные «нацики» отнимали у евреев имущество и ценности, выкидывали людей из квартир, занимая их вместе с обстановкой.
 
В первые дни оккупации в Риге проводились так называемые «ночные акции», когда группы вооружённых людей врывались в еврейские квартиры, грабили, уводили мужчин, которых чаще всего расстреливали в Бикерниекском лесу.

Бывший министр иностранных дел и видный латышский дипломат Людвиг Сея (1885—1962) фиксирует в своём дневнике за 3 июля: «В ночь со 2 на 3 июля произошли аресты жидов. 3 июля арестованных заставили работать».
12 июля Людвиг Сея отмечает в дневнике: «Уничтожение жидов происходит в больших количествах. Прошлой ночью расстреляно примерно 1000 жидов… Уничтожение жидов доверено „Перконкрустсу“.
Латышский народ жидов не жалеет.
Если бы не было немецких действий, думается, жиды бы легко отделались, потому что наши люди мягкосердечны»
(Гильман, Александр. «Латышский народ жидов не жалеет». газета "Сегодня". Совет общественных организаций Латвии (2 февраля 2018).).

13 августа 1941 года немецкие власти выпустили так называемые «Временные правила по обращению с евреями».

В них описывались меры отношению к евреям, среди которых выделяли чистокровных евреев и их потомков до четвёртой доли крови, а также лиц, принявших иудаизм или состоявших в официальном либо неофициальном браке с евреями.
Согласно Правилам, евреи были обязаны носить на одежде шестиконечную жёлтую звезду, им запрещалось хождение по тротуарам, пользование любым транспортом, посещение общественных мест, спортивных и культурных мероприятий, ритуальный убой скота, хранение радиоприёмников и пишущих машинок.


11 июля 1941 года в здании Министерства просвещения  (!!) происходило «полномочное собрание представителей латышской общественности», чья благонадежность и преданность рейху была подтверждена людьми из ведомства шефа СД и гестапо доктора Рудольфа Ланге.
Там были и полковник-лейтенант Волдемар Вейсс, и главный редактор газеты «Тевия» Артурс Кродерс, полковники Волдемар Скайстлаукс, Эрнестс Крейшманис, представители ультранационалистической организации «Перконкрустс», старые агенты абвера Густав Целминьш и Адольф Шилде.

Всего собралось около сорока человек. Главной целью столь благородного собрания было составить общими усилиями текст телеграммы фюреру. Наконец, составили и утвердили следующее послание:

    «Фюреру и рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру
    Главная Ставка

    11 июля 1941 года во вновь освобождённой Латвии впервые собрались представители латышского народа разных мест жительства и разных профессий, чтобы выразить благодарность всего латышского народа покрытой славой немецкой армии и каждому немецкому воину, который участвовал в освобождении Латвии, но особенно великому, увенчанному победами первому борцу немецкого народа и всей индогерманской нации Адольфу Гитлеру.

    Мы отдаем на решение Адольфа Гитлера надежды всего латышского народа на соучастие в борьбе за освобождение Европы.

    Латышский народ желает принять участие в строительстве новой Европы и с доверием полагается на соответствующее решение Адольфа Гитлера».



Всеми авторами верноподданнических писем «великому вождю и фюреру индогерманской нации» владела немеркнущая надежда: вот-вот немцы дадут добро на восстановление государственности Латвии (и Литвы с Эстонией заодно), поэтому и старались патриоты вовсю — убийства евреев и всевозможные надругательства над ними приобретали всё более широкий характер.
Уже начались первые массовые расстрелы в печально известном Бикерниекском лесу на окраине Риги, а выражения лояльности рейху стали носить еще более верноподданнический характер.

Посмотрите, как «красиво» писал журналист Август Броцис в елгавской газете «Национала Земгале», известном рупоре нацистской и антисемитской пропаганды:
    «…Поднялся человек со знаком победы на челе, чтобы вести крестовый поход справедливости и правды против банд подонков и угнетателей. Как сияющий и вечный солнечный луч, имя этого человека пылает в небе Земли. Как дерево жизни, оно цветет в душах и сердцах народов.
 
Все народы вспоминают и превозносят этого человека — на зелёных полях Латвии, в степях России, в угольных шахтах Англии, на стоянках сынов африканских пустынь. Везде и всюду чувствуется наступление нового времени, воскресение справедливости и человечности. Имя этого человека — Адольф Гитлер».


Справедливости ради, надо сказать что подобные же дифирамбы и «оды любви» «фюреру германской нации» и «освободителю Европы» тогда писали и ОЧЕНЬ многие «видные деятели» и «известные литераторы» из числа русской белоэмиграции.

Но, пожалуй, всех «переплюнул» в почитании Гитлера в то время -   известный писатель-эмигрант И.С. Шмелев.
30 июня 1941года он восторженно пишет своей почитательнице и «возлюбленной» Ольге Бредиус-Субботиной:

  «Я так озарен событием 22.VI, великим подвигом Рыцаря, поднявшего меч на Дьявола. Верю крепко, что крепкие узы братства отныне свяжут оба великих народа. Великие страдания очищают и возносят.
Господи, как бьется сердце мое, радостью несказанной…
Знаю -- теперь я могу писать, хо-чу писать.
Ваш Ив. Шмелев».

Как видим, Шмелев был «озарен» (!!!)  нападением Германии на свою бывшую Родину, считал это «великим подвигом» (!) и откровенно восхищается совершившим его «Рыцарем» (т.е. Гитлером).

(Пожалуй, никто из наших эмигрантов тогда еще не додумался именовать Гитлера «Рыцарем» (с Большой буквы!) и так восторгаться его нападением на свою страну…)
Мысль о том, что во время этой войны погибнут миллионы его соотечественников, простых русских людей, в любви к которым он так любил клясться в своих сочинениях, Шмелеву и в голову не приходит.

Приведем и другой пример.
Наибольшую активность в поддержке гитлеровского нападения на СССР проявило так называемое Казачье национально-освободительное движение (КНОД), возглавляемое В.Г. Глазковым, «продвигавшее»  сепаратистские идеи и надеявшееся, с гитлеровской помощью, создать на Юге России свое «независимое» государство «Казакию».
(Центральное правление КНОД находилось в Праге, там же издавался и его печатный орган — журнал «Казачий вестник»).

После нападения Германии на СССР Центральное правление КНОД направило приветственную телеграмму на имя Гитлера, Геринга, фон Риббентроппа и фон Нейрата.

28 июня 1941 года в Праге состоялось «манифестационное собрание», на котором была принята резолюция, приветствовавшая германское вторжение. 29 июня эта резолюция была принята собранием, организованным активистами КНОД в Берлине. На собрании присутствовал и поддержал резолюцию представитель «гетьмана» П.П. Скоропадского полковник Мурашко.

Руководство КНОД, в верноподданическом экстазе, писало тогда откровенно холуйские панегирики Гитлеру:
«От него бегут, как черт от Бога, или зарываются вглубь, как крот от света, и наши „бывшие“. По свойственной им природе они не пристали к нему, как не пристает пыль и ржа к золоту.
Но подобно тому, как все живое, ярко-зеленое и пышно цветущее, клонится к Солнцу, так и казачьи националисты пошли с Адольфом Гитлером» («Казачий вестник». 1941. 15 ноября. № 4. С. 2.)


Так что ОТКРОВЕННЫХ гитлеровских холуев и восторженных почитателей, УВЕРЕННЫХ в его скорой победе над СССР тогда хватало не только среди латышских нациков, но эти, пожалуй, старались всех «перещеголять»…


Российский историк И. А. Альтман приходит к выводу, что по степени вовлеченности местного населения уничтожение евреев в Прибалтике носило беспрецедентный характер:
«Именно на этих территориях нацистский геноцид евреев впервые стал тотальным. <…> Открытое и зверское уничтожение евреев… было одной из особенностей Холокоста в Прибалтике».

Как уже отмечалось, особую роль в уничтожении евреев Латвии сыграли коллаборационисты из так называемой Команды Арайса, члены латышской радикально-националистической организации «Перконкрустс», а также многие бывшие полицейские, военнослужащие латвийской армии, айзсарги и члены студенческих корпораций.

9 ноября 1941 года команда Арайса пригнала евреев из Рижского гетто на окраину города. Ночью их расстреляли. Также сотни людей были убиты в самом гетто.
Через день рижская газета Tevija («Отечество») опубликовала статью журналиста Яниса Мартинсонса, призывающую расправляться с евреями. «И для нас, латышей, пришел этот миг», — восторженно писал журналист.

Во время казней применялся способ, который Еккельн называл «пачкой сардин». Обреченных заставляли раздеваться, ложиться в яму лицом вниз сверху на уже убитых и открывали огонь.

Один из свидетелей рассказывал: «На расстрел сгоняли женщин с детьми, детей было очень много, у иных матерей было два-три ребенка. Много детей шли в колоннах под усиленной охраной полиции. Примерно к концу декабря месяца 1941 года, утром, около 8 часов, немецкие фашисты гнали на истребление три большие партии детей школьного возраста.
 
В каждой партии было не менее 200 детей. Дети страшно плакали, звали своих матерей, вопили о помощи. Все эти дети были истреблены в Румбульском лесу.
Детей не стреляли, а убивали ударами автоматов и рукоятками пистолетов по голове и сваливали прямо в яму.
Когда закапывали могилу, то еще не все были мертвы, и колыхалась земля от тел закопанных детей, женщин, стариков».
Убили и известного еврейского историка, 81-летнего Семена Дубнова…


В кровавой акции участвовал известный латвийский летчик, член команды Арайса Герберт Цукурс, почитаемый в местных националистических кругах как герой.
До войны Цукурс считался «латышским Чкаловым» — в 1933 году он на самолете собственной конструкции совершил рекордный по тем временам перелет из Латвии в Гамбию.
В 1941-м этот летчик вступил в команду Арайса и принимал непосредственное участие в расправах над беззащитными людьми.

Вот что вспоминал выживший свидетель Исаак Крам о 30 ноября 1941 года:
«Я находился на улице Лудзас, рядом с Рижским гетто, когда увидел, что тащат какого-то еврея. Герберт Цукурс командовал солдатами. Он был одет в черную униформу военного летчика. Мне и другим людям он приказал положить в сани убитых евреев и доставить их на кладбище.
 
Какое-то время у меня была возможность наблюдать за Цукурсом вблизи.
Одна еврейка стала кричать, когда ее потащили в грузовую машину, — она хотела, чтобы ее дочь осталась с ней. Цукурс застрелил ее из своего пистолета.
Я был свидетелем этого расстрела.
Я также видел, как Цукурс направил свой пистолет на какого-то ребенка, который плакал, потому что не мог найти свою мать в толпе. Одним выстрелом он убил ребенка».
После войны Цукурс под чужим именем проживал в Бразилии, но в 1965-м его выследил и казнил «Моссад».

В 2014 году в крупнейших городах Латвии прошла премьера мюзикла «Цукурс. Герберт Цукурс», авторы которого, по их словам, желали разобраться в судьбе этой «одной из наиболее интересных, хотя и неоднозначно оцениваемых личностей в нашей истории»…

Стало быть, по мнению современных латвийских националистов,  Герберт Цукурс – это истинный нацик-герой, просто иногда убивавший беззащитных детей. А потом его «слегка оклеветали»…


Массовые расстрелы евреев осуществлялись и в других частях Латвии.
26 июля было создано гетто в Даугавпилсе. 23 августа было создано Рижское гетто. К 25 октября, когда было закончено принудительное перемещение евреев Риги в пределы гетто, и ворота закрылись, в гетто находились 29602 человека.
 
Первоначально было огорожено колючей проволокой, затем — шестиметровым забором.
К октябрю 1941 года в Латвии уцелело 40 тысяч евреев, которые в основном находились в трёх гетто: рижском, даугавпилсском и лиепайском.

По приказу Фридриха Еккельна (Обергруппенфюрер СС и генерал полиции Третьего рейха на оккупированной территории СССР) 30 ноября и 8 декабря 1941 года было уничтожено 24—25 тысяч узников рижского гетто.
15 и 16 декабря 21-й полицейский батальон уничтожил узников Лиепайского гетто — 2749 евреев.

Расстреливали айнзатцкоманда оберштурмфюрера Иоахима Хамана и местные полицаи под руководством Робертса Блузманиса.
С неостывших еще трупов палачи хладнокровно снимали килограммы золотых обручальных колец и серег. Живыми из гетто вышли не более сотни человек. Это был даугавпилсский Бабий Яр…(https://lenta.ru/articles/2016/12/02/riga/)


С организацией рижского гетто у команды Арайса прибавилось работы. Расстрелы евреев стали регулярными, техника их рационализировалась. Место казни заранее предусмотрительно оцеплялось латышскими карателями вместе с товарищами по оружию — немцами.
 
Обреченных, которых набиралось от нескольких сот до тысячи, усаживали рядами по десять-двадцать человек прямо на землю. Перед расстрелом жертвы раздевались донага или до белья, одежду складывали в кучу, из которой потом ещё возбужденные казнями и шнапсом убийцы отбирали себе вещи получше; одежда, пропитанная предсмертным потом только что убитых людей, иногда даже не успевала остыть. То, что оставалось, отдавали в организацию «Народная помощь», которой руководил господин Адольф Шилде...

Раздетых евреев методично, ряд за рядом, поднимали с земли и выстраивали на краю большой ямы, которую обыкновенно рыли накануне русские пленные. Стрелки стояли напротив, у другого края ямы.
Они стояли в два ряда, первый — на колене, эти метились в левую половину груди, а второй — стоя, они целились в головы. Залп — и десяток жертв валится на раскисшую от крови землю.
Кто-то сразу летит на дно ямы, кто-то остается лежать на краю, и карателям приходится сбрасывать трупы вниз.
Иной раз не удавалось убить сразу, тогда добивали в упор из пистолетов, для чего приходилось спрыгивать на дно ямы и, оскальзываясь и шатаясь на телах только что убитых людей, добивать раненых.
Это называлось — «выстрел милосердия».
Если каратель сразу не мог обнаружить раненого, то нередко тот сам поднимал руку или голову и просил: «Сюда стреляй, я здесь, сюда».

Важно подчеркнуть, что немцы и их латышские холуи - «айзсарги» вовсе не стеснялись тогда производить открытых, ПУБЛИЧНЫХ казней евреев.
Вот что вспоминал об этом бывший военнопленный Б.Н. Соколов, находившийся в солдатском лагере Nebenlag:

 «В конце 1941 года началась акция, состоявшая в убийстве евреев.
Ежедневно в огромный Саласпилский концентрационный лагерь прибывали по два — три эшелона с гражданскими евреями из Франции, Бельгии, Германии и других стран.
Привезенных выводили из битком набитых товарных вагонов и тут же убивали. Мужчин, женщин, детей, старух, всех подряд. Сначала совсем открыто, без всяких околичностей
Убивали прямо на дорогах. Убивали вдоль полотна железной дороги на глазах пассажиров замедлявших ход поездов.

Однажды это пришлось мне увидеть своими глазами.
Как-то Бланкенбург взял меня с собой помочь привезти какие-то строительные материалы, помнится, печную арматуру: вьюшки, дверцы, заслонки.
Ехать нам нужно было недалеко — несколько станций по пути к Риге. Светало, хотя еще лежали сумерки.
День был сырой, пасмурный, слегка сыпал не то мокрый снег, не то изморось. Вдруг поезд резко замедлил ход. Пассажиры, видимо знавшие, в чем дело, одни с опаской повернулись к правым окнам, другие наоборот отвернулись.
Шагах в пятидесяти от полотна на краю длинного рва стояла шеренга людей в штатском. У самого полотна густой цепью спиной к нам сгрудились автоматчики…

Окно, в которое я смотрел между двух латышей-айсаргов, стало проплывать мимо, когда раздались автоматные очереди и люди у рва стали беспорядочно валиться вперед, в ров и в стороны. Один, махая руками, закрутился на месте, другого согнуло пополам.
Рядом в купе пронзительно закричала девушка.
 
Я взглянул на Бланкенбурга. Таким я никогда его не видел. Нижняя челюсть отвисла, глаза остекленели и неестественно округлились. Он смотрел через меня куда-то в пространство. Два разговорчивых соседа-айсарга ссутулились и замолкли.
В только что оживленном, тесно набитом вагоне, когда смолкал крик девушки, становилось совсем тихо.
Поезд ускорил ход, и через полчаса мы вышли на своей станции.
 
Вся эта картина до мелочей врезалась в память. И эти беспорядочно падающие люди, и безликие, видные со спины озябшие убийцы, и крик девушки, и растерянность всегда спокойного и выдержанного хозяина.
Смерть видел я и на войне, и в лагере, но здесь было совсем другое.
Здесь потрясала именно холодно безличная фабричность убийства.
И это наглое выставление напоказ».

Требуется небольшой комментарий.
Бланкенбург, о котором тут упомянул Соколов – это его латышский «хозяин», на которого некоторые пленные батрачили, по разрешению лагерного начальства. (Это, кстати, было ОЧЕНЬ большой привилегией, дававшей пленным право на «подкормку» и надежду на сохранение жизни).

Вот они и ехали в обычном «дачном» поезде в Ригу, за каким-то хозяйственным барахлом, когда немцы ОТКРЫТО, средь бела дня, на глазах у всех пассажиров этого поезда начали расстреливать (и добивать) евреев!!!

Немцам в этих экзекуциях активно помогали местные латыши-айсарги, которые при этом еще и занимались мародерством:

«Масштабы акции все ширятся. Все больше прибывает эшелонов. И оттуда, из этой бойни, растекается ужас, делающий людей мрачными, подавленными и молчаливыми.
В поселке появились пьяные латыши, продававшие чемоданы с еврейским добром. К расстрелам немцы широко привлекали латышей, компенсируя этот труд вещами убитых. Среди этих вещей иногда находились большие ценности.
Убили евреев в русском солдатском лагере Nebenlag'e.
Вероятно, и в русском офицерском — не знаю…

Расстрелы евреев в главном лагере все усиливаются. По ночам видно зарево от прожекторов, а в тихие морозные ночи слышен и треск пулеметов.
Про расстрелы рассказывают всякие подробности.

Как очередь убиваемых заставляют раздеваться: пальто в одну кучу, пиджаки и платья в другую, нижнее белье в следующую. Голым людям дантисты смотрят в рот и вырывают золотые коронки.
Далее по лесенкам спускаются в ров и ложатся на землю в ряд. Для удобства автоматчиков равняют затылки взрослых и детей, высоких и низких.
Затем стреляют; спрашивают, кто живой?
Это для достреливания.

Засыпают тонким слоем земли, укладывают следующий ряд и так далее.
И все это здесь, рядом, в нескольких километрах отсюда.
В мороз, в метель, днем и ночью. И не в древности, а сейчас».
(Соколов Б.Н. В плену. — СПб.: Галея-принт, 2000.)


Ну, пожалуй, достаточно этих ужасных подробностей массовых убийств беззащитных людей…


Думаю, что читателям будет полезно ознакомится с протоколом допроса одного из латышских нациков, участвовавших в расстрелах местных евреев.
Приведем его, с небольшими сокращениями:

«Выписка из протокола допроса Лавиньша Миервалда Андреевича.

Действующая армия.18.01.1945.

— Что вы делали после распределения по группам?

— Вскоре Краузе сказал всем построиться в шеренгу. К этому времени во двор уже собралось человек сто. После построения Краузе сказал, чтобы желающие войти в группу расстреливающих подняли руку. Таких нашлось 3 или 4 человека. Тогда Краузе сам назначил 20 человек. Остальных распределили ещё на две группы — группу сопровождающих и группу охраняющих на месте расстрела.
Я попал в группу сопровождающих, которая состояла примерно из 20 человек. Мы были распределены по машинам, причем на каждую машину по 6 человек. Тут же мы получили оружие различных марок, в частности, я получил винтовку русского образца.

Сюда же подошли 2 или 3 автомашины-автобуса, на которых уехали группы расстреливающих и охраняющих..
На этих автобусах, которых было, кажется, три, мы поехали в Рижскую центральную тюрьму. В эти автобусы погрузили по 30–40 человек — евреев-мужчин, мы сели, как их охрана, по 6 человек на машину, причем три сидело спереди, три — сзади. Арестованным объяснили, что везём их на работу.
 
После погрузки мы везли их в Бикерниекский лес, что в 3–4 километрах от воздушного моста. Там в лесу, по левую сторону от шоссе, когда ехать от Риги, около тригонометрической вышки мы выгружали заключенных евреев и передавали их группе охраняющих, а сами возвращались в тюрьму за новой партией. Так, в первую ночь мы сделали 3–4 рейса и перевезли примерно 400–500 человек.
 
Привезенных нами заключённых группа охраняющих партиями по 10 человек водили к ранее заготовленным ямам и расстреливали. После последнего рейса я подошел к месту расстрела и наблюдал за этим зрелищем. Ямы были примерно 8–10 метров длины, 3–4 метра ширины; количества их не помню. Расстреливаемых евреев партиями по 10 человек ставили спиной к яме по одну сторону и группа расстреливающих в 20 человек стояла в 8–10 метрах от них по другую сторону ямы.

Расстрел производился по командам: „заряжай!“, „внимание!“ и „огонь!“. При расстрелах, которые происходили обычно, когда начинало светать, присутствовал всегда кто-либо из немецких высших чинов, фамилии их никого не знаю.

После расстрелов в первую ночь мы разъехались по домам, причем на улице Валдемара 19 мы оставили оружие и Краузе предупредил, чтобы на следующую ночь все явились снова. Вторую и третью ночь я снова был в группе сопровождающих и происходили также расстрелы евреев на том же месте. На 4, 5, 6 ночь я был назначен в группу расстреливающих, возглавлял которую первые две ночи Арайс, а последнюю лейтенант Дибиетис. В этой группе были — Чакс Валдис, одну ночь Ванагс Александр, Эшитс Альфред, других не помню.

В первую ночь я участвовал в расстреле 3 или 4 групп заключенных, то есть, 40 человек, а затем я не мог выдержать и попросил Арайса, чтобы меня сменили. После смены я стоял на охране.
Всего было расстреляно в эту ночь человек 400–500. На вторую ночь и третью я снова расстреливал по 30–40 человек, а потом меня сменили. Так на протяжении 10 дней мы производили систематически расстрелы, иногда были промежутки на один день. После этого около 10–12 раз расстреливали меньшими группами за ночь по 200–300 человек.
Всего в Бикерниекском лесу вокруг тригонометрической вышки примерно в радиусе 50 метров с 10.07.1941 по октябрь 1941 года расстреляли до 10 тысяч евреев.

— Чем вы занимались кроме расстрелов?

— Две ночи примерно в августе сорок первого года я в группе сотрудников полиции в 50–60 человек участвовал в облаве и аресте еврейского населения. В первую ночь я арестовал с группой 65 человек евреев в доме на углу улиц Мариинской и Ключевой. В этом доме всего было арестовано около 10 человек. Аресты производились так: мы приходили к дворнику, спрашивали, в каких квартирах проживают евреи, шли туда, арестовывали всех мужчин-евреев от 16 до 60 лет и отправляли в Центральную тюрьму…
После облав этих евреев опять расстреливали в Бикерниекском лесу.

Примерно в сентябре 1941 года нас человек сорок-пятьдесят во главе с Арайсом выезжали в город Либава для проведения облавы по изъятию евреев. Там мы вместе с полицией города Либава в течение 5 дней производили аресты евреев-мужчин от 16 до 60 лет, заключали их в тюрьму по ул. Тому.
В течение последующих 3 ночей производились расстрелы евреев по 150–200 человек за ночь в лесу за так называемым военным портом, где ранее были казармы латвийской армии. Через три дня расстрелы были почему-то приостановлены и мы возвратились в Ригу.

В конце сентября или начале октября 1941 года я в составе группы около 40 человек во главе с лейтенантом Кюрбе выезжал в местечко Талси, км в сорока от Тукумса на восток. Там километрах в 10 восточнее Талси в сарае находилось около 150 заключенных евреев-мужчин, женщин и детей.
Охраняли их местные шуцманы.
После приезда мы водили их поблизости в лес, где уже были вырыты ямы, и всех расстреляли, в том числе женщин и детей. На 2 день мы поехали несколько километров южнее Талси, где на хуторе в сарае было около 100–150 евреев, охраняемых полицейскими. Там в лесу мы сами вырыли ямы, а затем после расстрела заключенных мы вернулись в Ригу…
 
— Какое вознаграждение вы получали за службу в полиции и карательную деятельность?

— Я получал ежемесячно 60 марок зарплаты, вначале ежедневно спиртные напитки и продукты питания. Иного вознаграждения я не получал. В последнее время примерно с сентября мы начали носить военную одежду бывшей латвийской армии.

— Какие вещи изымались у расстреливаемых?

— При расстрелах вещи у евреев не изымались, так как они до этого были изъяты в тюрьме.

— При производстве арестов что вы изымали?

— Перед уходом на арест мы получили установку говорить арестованным, что они мобилизуются на работу, и предложить им брать с собой ценности и вещи для того, чтобы они могли себя содержать. С этими вещами и ценностями их направляли в тюрьму, где все изымалось.
Если квартира на вид была богатая, то мы об этом ставили в известность командиров группы, а они уже после ареста производили обыск. Сами мы не изымали. Однако нам было сказано, что если нужны будут какие-то вещи, то должны подать прошение начальнику команды и он разрешал получить.
Таких вещей, награбленных у евреев, был целый склад по ул. Валдемара 19.
 
Заведующим этим складом был Загарс, имя не знаю, проживал по улице Мирная 2, дом справа от угла улицы Таллинской. Он являлся сотрудником отряда Арайса.
Лично я в сентябре-октябре 1941 года получил с этого склада демисезонное поношенное пальто темно-серого цвета, которое сейчас находится со мной. Его я отдавал перешить портным и родным сказал, что купил его. Протокол записан с моих слов правильно, мне прочитан на понятном мне латышском языке, в чем и расписываюсь.

Ст. следователь спецотдела УКР „СМЕРШ“ 3 Прибалтийского фронта капитан Приходкин».


Удивляет и перечень наций, кого ненавидели (и готовы были истреблять) тогдашние латышские «нацики».
До 1917 года они искренне ненавидели немцев, с которыми веками жили по соседству, и для войны с ними тогда латыши сформировали 8 добровольческих (!!!) полков. (Для царской армии времен ПМВ цифра просто невероятная).

Потом эти же латышские полки возненавидели русских белогвардейцев, стали «красными латышскими стрелками», которые с 1917 по 1920 годы очень успешно воевали против «белых» войск Колчака, Деникина, Юденича и Врангеля.

Потом они вернулись в Латвию (которой немцы в 1918 году подарили «независимость» и снова успешно повоевали с местными немцами и германской «железной дивизией» генерала Рюдигера фон дер Гольца, которая там находилась.

В июне 1941 года латышские «нацики» возненавидели ВСЁ местное еврейское население (с которыми они, опять же, веками жили по соседству) и зверски убили 90% своих бывших соседей (включая стариков, женщин и детей), разграбив их имущество.

И одновременно эти же латышские «нацики» ТАК возненавидели русских (воюя против них же на их земле), что это пугало (!!!) даже хладнокровных норвежских эсэсовцев, для которых латышские «нацики» выполняли всю тяжелую и грязную работу на фронте…

Напомню, что воспоминал бывший офицер легиона СС «Норвегия», воевавшего под Ленинградом,  Бьёрн Эстринг:

 «Весной 1942 г. в существующих траншеях были оборудованы новые укрепленные позиции для пулеметчиков и стрелков, а рогатки передвинуты вперед, чтобы усилить разреженные заграждения из колючей проволоки.
Эта работа была крайне опасной, поскольку большевики и мы строили разнообразные укрепления почти плечом к плечу, в считанных метрах друг от друга.

        В это время нам помогала рота латышских добровольцев.
Их желание работать было велико, но их ненависть к русским была столь огромна, что это пугало нас.
      Они были не похожи на индивидуалистов-норвежцев, которые исполняли только свои обязанности независимо от других, а делали все группой, всегда под руководством ответственного лидера». (http://oper-1974.livejournal.com/340630.html)

Как видим, даже «видавших виды» норвежских нациков-эсэсовцев поражала и пугала (!!!)  ОГРОМНАЯ ненависть к русским со стороны латышских «нациков», выполнявших там для норвежцев различные подсобные работы (чистка окопов, постройка блиндажей и ДЗОТов, установка колючей проволоки на «нейтралке» и т.п.)

Не многовато ли было у них «объектов ненависти» за столь короткий исторический срок?!
Фактически, они ненавидели ВСЕХ своих соседей…


Надо подчеркнуть, что свои жуткие преступления латышские «нацики» -эсэсовцы творили не только в Латвии, и далеко не только в отношении евреев.
Также охотно и беспощадно, на оккупированных немцами территориях, они убивали русских и белорусов

О том какие зверства творили латышские эсэсовцы, рассказывает исследователь Илья Полонский:
«10 февраля 1943 года Адольф Гитлер издал постановление о формировании Латышского добровольческого легиона СС…
23 февраля 1943 года Генеральный комиссар Латвии Отто-Генрих Дрекслер распорядился начать призыв на службу латышей, родившихся в 1919-1924 годах и годных по состоянию здоровья к военной службе.
Призывникам предлагали выбор – легион СС, обслуживающие части немецкой армии или оборонные работы.

Поскольку в Латышском легионе СС было куда лучше поставлено обеспечение довольствием, многие призывники просились именно в легион. Командиром легиона был назначен генерал артиллерии Христиан Хансен, а генеральным инспектором – латыш генерал Рудольф Бангерский.
 
О нем надо сказать особо – главный латышский эсэсовец, человек уже немолодой, 61 года от роду, в прошлом был полковником русской императорской армии.
Выпускник Санкт-Петербурского пехотного юнкерского училища и Николаевской Военной академии, он служил в пехотных полках русской армии, а с началом Первой мировой войны участвовал в формировании латышских стрелковых батальонов (затем полков), командовал 1-м латышским Усть-Двинским стрелковым батальоном, затем – 2-м Рижским и 4-м Видземским латышскими стрелковыми полками, был начальником штаба Латышской стрелковой дивизии.
Октябрьскую революцию, в отличие от многих других латышских стрелков, Бангерскис не поддержал – он воевал в армии Колчака, после разгрома белых на Дальнем Востоке эмигрировал, затем вернулся в Латвию, ставшую к тому времени «независимым» государством.
 
Когда в Латвию вступили гитлеровцы, этот бывший русский полковник и латвийский генерал предложил им свои услуги.
Он руководил мобилизацией латышей в Легион СС, лично изучая дела мобилизованных и отбирая легионеров…

Дезертиров и уклонистов в латышском Легионе СС было положено расстреливать в течение 48 часов. Однако, большая часть добровольцев шла в СС за хорошим довольствием, обмундированием, возможностью безнаказанно убивать и грабить на оккупированных территориях.

28 марта 1943 года латышские призывники принесли присягу Германии.
К маю 1943 года на базе шести латвийских полицейских батальонов, входивших в состав группы армий «Север», была сформирована Латвийская добровольческая бригада СС в составе 1-го и 2-го латвийских добровольческих полков.
Одновременно началось формирование Латвийской добровольческой дивизии СС, к середине июня включавшей уже три укомплектованных полка.
Высший состав легиона состоял в основном из немецких офицеров, средний командный состав – из латышей, служивших прежде офицерами латвийской армии, а рядовой состав – из латышских призывников в возрасте 18-37 лет.
 
Латышские части были сведены в 15-ю и 19-ю гренадерские дивизии СС.
16 марта 1944 года они первый раз приняли участие в сражении с наступавшими силами Красной армии. Однако, как боевая единица латышские эсэсовцы зарекомендовали себя не очень хорошо. Гораздо лучше у них получалось расправляться над военнопленными и беззащитным мирным населением.

Список военных преступлений, совершенных латышскими легионерами, которых сегодня чествуют в Риге, безграничен. Особенно жестоко латышские легионеры действовали на территории Псковской и Новгородской областей.

Например, 18 декабря 1943 года рота жандармерии 19-й гренадерской дивизии СС в деревне Заля-Гора в Новгородской области расстреляла 250 мирных жителей. 21 января 1944 года в деревне Глухая рота жандармерии заперла в сарае и расстреляла из пулеметов около 200 мирных жителей. Всего только с 18 декабря 1943 года по 2 апреля 1944 года части 19-й гренадерской дивизии СС расправились над 1300 мирными жителями, уничтожили 23 русские деревни.

Жестокость латышских легионеров впечатляет. Так, 6 августа 1944 года легионеры 43-го стрелкового полка 19-й латышской гренадерской дивизии СС устроили расправу над 15 советскими военнопленным, служившими в 65-м Гвардейском стрелковом полку 22-й Гвардейской стрелковой дивизии.
Военнопленные были захвачены в районе деревни Бобрыни (Латвийская ССР). Рядовому Н.К. Караулову, младшему сержанту Я.П. Корсакову, гвардии лейтенанту Е.Р. Богданову легионеры выкололи глаза, лейтенантам Кагановичу и Космину вырезали на лбу звезды, выкрутили ноги, выбили зубы.
 
Четыре санитарки были зверски избиты, затем им вырезали груди. Зверски замучили рядовых Ф.Е. Егорова, Сатыбатынова, А.Н. Антоненко, Плотникова, старшину Афанасьева. Поскольку большинство немцев брезговали заниматься издевательствами и пытками, пытали в основном латышские легионеры.
 
Сегодня Латвия и Польша – союзники под общим патронажем США, а в феврале 1945 года латышские легионеры, которых в современной Латвии считают национальными героями, заживо сожгли более 30 польских солдат из 1-й пехотной дивизии им. Тадеуша Костюшко, попавших в плен к гитлеровцам.

31 января 1945 года польская дивизия вела ожесточенные бои за деревню Подгае, которую обороняли большие силы гитлеровцев. 4-я рота подпоручика Альфреда Софки попала в засаду превосходящих сил латышских эсэсовцев. Завязался бой. В плен попали 37 польских солдат.
Латышские легионеры тяжело раненых пристрелили на месте, а остальных ждала еще более ужасная смерть. Военнопленные попытались бежать, но безуспешно – гитлеровцы поймали практически всех беглецов, за исключением двух военнослужащих.
2 февраля 1945 года их закрыли в овине, связали колючей проволокой, облили бензином и сожгли заживо.
 
Местные жители затем рассказывали, что латышские легионеры во время ужасающей расправы над пленными поляками прыгали и танцевали вокруг горящего овина и пели национальные песни.

Князево, Барсуки, Розалино - деревни Витебского района Белорусской ССР. Немецкие войска, отступая на запад, передали контроль над этими населенными пунктами латышским легионерам. Последние сразу же начали беспощадный террор против мирного населения.
Даже немецким оккупантам не приходило в голову так терроризировать мирных жителей, как это делали латыши.

Поручик Балтиньш – сам этнический латыш, служивший во власовской  РОА, поэтому вряд ли его можно обвинять в тенденциозности.
Это не «советская пропаганда», а воспоминания коллаборациониста, вышедшие еще в 1950-х гг. в эмигрантском журнале:

«Не помню название деревни, в которой внимание мое привлекла туча мух, кружившаяся над деревянной бочкой. Заглянув в бочку, я увидел в ней отрезанные мужские головы», - рассказывает о своих впечатлениях поручик Балтиньш.
Его статью под названием «Не смею молчать» в далеком 1956 году опубликовал эмигрантский военно-исторический журнал «Часовой».
 
Балтиньш, как и другие его сослуживцы по РОА, воевал на стороне гитлеровской Германии, но и его поразили зверства, творимые латышскими легионерами СС на территории Белоруссии.

Балтиньш с ужасом вспоминал, как в 1944 году прибыл в деревню Морочково, где размещались латышские эсэсовцы. Поручик спросил у них, почему в деревне лежат непогребенные трупы стариков, женщин, детей.
Ответ был вполне однозначен - "Мы убили их, чтобы уничтожить как можно больше русских".

В сгоревшей хате поручик Балтиньш и его подчиненные после ухода латышских эсэсовцев обнаружили прикрытые соломой трупы – люди были сожжены живьем. Всего было семь трупов, все – женщины.
В мае 1944 года Балтиньш, находившийся в то время со своей частью в районе деревни Кобыльники, обнаружил в овраге около трех тысяч трупов.
Это были крестьяне, расстрелянные латышскими легионерами, преимущественно – женщины и дети.
Там же поручик нашел и еще одно ужасное свидетельство преступлений латышских эсэсовцев – деревянную бочку, наполненную отрезанными мужскими головами. Те немногие жители деревни, которым посчастливилось уцелеть, говорили, что зверствовали здесь люди с латвийскими флажками на рукавах форменного обмундирования – легионеры СС.

После окончания войны около 30 тысяч латышских легионеров, отступивших на территорию Германии, попали в плен к союзникам. У американцев и англичан были свои планы относительно легионеров...

Поэтому огромное количество латышских легионеров сумело избежать наказаний за совершенные ими военные преступления. Не стал исключением и «легионер номер один» - генерал-инспектор войск СС Рудольф Бангерский.

21 июня 1945 года Бангерского арестовали англичане. Его поместили под стражу в гостиницу в Госларе, а затем перевели в Брауншвейгскую тюрьму. Затем генерала несколько раз переводили из одного лагеря для военнопленных в другой, а 25 декабря 1945 года окончательно освободили.
Меньше года в лагере для военнопленных и легкий испуг – вот все, чем отделался командир латышских эсэсовцев за страшные военные преступления, совершенные на территории Советского Союза.

После войны Бангерский проживал в Западной Германии, входил в состав организации «Ястребы Даугавы».
В 1958 году 79-летний Бангерский разбился в автокатастрофе. Его похоронили в Ольденбурге, а в 1995 году торжественно перезахоронили в Риге…

Запад оберегал латышских коллаборационистов и многие из них дожили до 1990-х годов, своими глазами увидев очередное торжество антирусского фашизма в Латвии.


Всего в Латвии было убито около 70 тысяч латвийских евреев и 20 тысяч евреев, привезённых из других стран. Историки считают, что Холокост пережили от 300 до 1000 латвийских евреев, помимо тех, кто находился в Советской армии или в эвакуации в СССР.
Из живших до войны в Латвии евреев, немцами и из латышскими пособниками было убито 89,5 %.

На фото: латвийские "зольдатен" межвоенной поры.

Продолжение:http://proza.ru/2021/09/25/469