Являются ли степи Евразии прародиной индоевропейце

Являются ли степи Евразии прародиной индоевропейцев?
Ямная культура - археологическая культура эпохи позднего медного века — раннего бронзового века (3600—2300 года до н. э.). Занимала территорию от Южного Приуралья на востоке до Днепра на западе, от Предкавказья на юге до Среднего Поволжья на севере. Ямная культура была преимущественно кочевой, с элементами мотыжного земледелия вблизи рек и на некоторых городищах. Мотыги при этом изготавливались из костей (рогов). «Ямники» создавали колёсные повозки (телеги). Самые ранние находки в Восточной Европе остатков четырёхколёсных повозок обнаружены в подкурганных погребениях ямной культуры.
Характерной чертой ямной культуры является захоронение умерших в ямах под курганами в положении лёжа на спине, с согнутыми коленями. Тела посыпались охрой. Захоронения в курганах были множественными и зачастую производились в разное время. Обнаружены также захоронения животных (коровы, свиньи, овцы, козы и лошади).
В рамках ранней версии курганной гипотезы Марии Гимбутас ямная культура связывалась с поздними протоиндоевропейцами. По её мнению, ареал ямной культуры был территорией распространения праиндоевропейского языка в позднеевропейский период, наряду с более ранней среднестоговской культурой. В настоящее время ямная культура иногда связывается с носителями индоиранских языков (арии или индоиранцы).
Хаак и соавт. (2015, 2019) приходят к выводу, что гипотеза генезиса предков индоевропейцев в позднем палеолите в центральной Анатолии приобретает правдоподобность. Дальними предками Ямной культуры, помимо восточноевропейских охотников-собирателей, частично является палеолитическое ближневосточное население.
Kristian Kristiansen (2018) -у Ямной культуры мог быть предшественник на Кавказе, где зародился прото-прото-индоевропейский язык.
Согласно Кроонену и соавторам (2018), прото-анатолийский язык появляется до 3700 года до н. э., то есть за несколько столетий до генезиса Ямной культуры. В связи с этим, авторы констатируют, что сценарий, при котором индоевропейские языки Анатолии зародились от индоевропейских носителей, происходящих из Ямной культуры, может быть отвергнут.
Дискуссия о происхождении индоевропейских языков из миграции ямной культуры на запад.
В журнале European Journal of Archaeology опубликована дискуссия между проф. Л.С.Клейном и авторами статей в Nature (Haak et al. 2015; Allentoft 2015) о гипотезе массовой миграции ямной культуры по данным генетики и ее связи с происхождением индоевропейских языков. Дискуссия составлена из переписки Л.С.Клейна с
несколькими соавторами (Вольфганг Хаак, Иосиф Лазаридис, Ник Пэттерсон, Дэвид Райх, Кристиан Кристиансен, Карл-Гёран Шорген, Мортен Аллентофт, Мартин Сикора и Эске Виллерслев).
Две коллективные статьи в Nature (Haak et al. 2015; Allentoft 2015) о генетическом выявлении и значении массовой миграции
людей ямной культуры раннего бронзового века в Центральную и Северную Европу произвели сенсацию. Проф. Л. С. Клейн (Санкт-Петербург) выдвинул критические замечания о постулируемом факте и его значении для вопроса о происхождении
индоевропейских языков. Авторы статей были ознакомлены с этими замечаниями и представили свои возражения.
Лев Клейн:
Ямная культура для меня не абстракция. Статья М. Аллентофта с соавторами (коллектива, который возглавляюn генетик Э. Виллеслев и археолог К. Кристиансен)
оказалась второй после появления статьи В. Хаака и И. Лазаридиса (коллектива во главе с Д. Райхом), но выполнены они были почти в одно и тоже время, закончены только что. И главная идея одна: степная культура раннебронзового века мигрировала на запад и север, и это движение породило культуры шнуровой керамики, которые скорее всего и были
распространителями индоевропейских языков. Прямо это не сформулировано, но очень толстые намеки сделаны на то, что ямная культура – это и есть прародина индоевропейских языков, то есть, что носители этой культуры говорили на праиндоевропейском языке или близкой к нему ветви индоевропейских языков. Все реконструируемые события произошли с началом бронзового века в Европе.
В статье Аллентофта с соавторами добавлено еще, что афанасьевская культура Южной Сибири явно вышла из ямной – они почти идентичны по генетическому профилю. А вот культура Синташты, предковая для андроновской, отличается от ямной и
вышла, скорее всего, из культур шнуровой керамики, а не была местного происхождения или пришлой с юга. В этом серьезное отличие двух исследований древнего генофонда Евразии от реконструкций многих ведущих археологов, которые (например, М. М. Дьяконов, Е. Е. Кузьмина и др.) считали и считают ямную культуру не праиндоевропейской, а только праарийской (праиндоиранской).
Работа авторского коллектива Виллерслева, Аллентофта, Кристиансена и др. очень важна для выяснения перипетий формирования генофондов многих культур Евразии. Словом, то, что теперь мы можем получать информацию об этом из анализа древней ДНК, чрезвычайно обогащает наши исследовательские возможности в области этногенеза. Вопрос только в том, насколько эта информация будет совпадать с фактами истории языков и культур: ведь все три грани этногенеза – языки, культура и ее носители — связаны только волей истории, и по ее же воле могут отражать разные реалии.
Есть и некоторые недоумения в связи с изложением результатов проделанной работы.
1. Ямники на Кавказе? Вклад ямной культуры в культуры, принимаемые за производные от ямной, значится как кавказский. Между тем, ямная культура распространена в понтокаспийских степях – в Северном Причерноморье, Поволжье и Приуралье. На Кавказ она не заходит, только в предкавказские степи. В этих степях расположены курганы, которые раскапывались Н. И. Шишлиной, известным археологом. И в обсуждаемой статье это единственная группа курганов, которой представлена вся огромная территория ямной культуры. Но это никак не может оправдать именование ямной культуры кавказской. Может быть в ней есть вклад неких кавказских групп населения? Но в работе сказано, что это не вклад Южного Кавказа
(подразумевается Закавказье).
2. Афанасьевцы и древо индоевропейских языков. Афанасьевскую культуру авторы считают результатом миграции из ямной культуры: их население оказалось генетически идентичным. Это не противоречит археологическим заключениям до знакомства с данными генетики.  Но авторы статьи добавляют к этому заключению языковую характеристику: они считают, что афанасьевская культура явилась источником тохарских языков бассейна Тарима в Синьцзяне, а отсюда вытекает, что ямная культура была праиндоевропейской. Это смыкается с ее ролью в формировании культур шнуровой керамики, с которыми предполагается распространение индоевропейских языков по Европе.
Афанасьевская культура и у некоторых археологов предполагалась пратохарской (Семенов 1987; 1993), и эта точка зрения доминировала у сторонников степной концепции происхождения индоевропейцев. Но она наталкивалась на целый ряд камней преткновения, и археологи все время искали другие, культуры, более подходящие на эту роль (Клейн 2000; 2011; Ковалев 2004; и др. ).
3. Ямная культура праиндоевропейцы? Если ямная культура праиндоевропейская, то где от нее отделяются хетты? Надо же как-то это реализовать и отразить на археологических картах. Но от ямной культуры нет производной культуры, движущейся в Анатолию. Где праиндоиранцы (праарии)?
Это андроновцы? Так ведь они, по Аллентофту и соавторам, не ямного происхождения.
4. Происходят ли индоевропейские языки Европы от степного населения ямной культуры?
Исследователи проанализировали древнюю ДНК из археологических памятников и пришли к выводу о мощной миграции на переходе от неолита к бронзовому веку. Они предположили, что эта миграция привела индоевропейские языки из степей в остальную Европу. Степная ямная (Pit-Grave) культура была определена как ареал протоиндоевропейского языка, а
производные от него языки (греческий, германские, славянские, кельтские и др.), как связанные с культурами шнуровой керамики. Этот вывод совпадает со степной («курганной») гипотезой о происхождении индоевропейцев. Однако в науке
существует ряд конкурирующих гипотез. Ученые, предлагающие предковый статус ямной культуры, чувствуют это сомнение и часто оговаривают свои выводы:
возможно, это не все индоевропейские языки происходят из ямной культуры, а только некоторые из них. Однако если
некоторые из них, то тогда это не протоиндоевропейская колыбель, а лишь очаг одной из дочерних языковых семей. И тогда степная гипотеза происхождения индоевропейцев подменяется гипотезой о происхождении одной из таких семей, скажем, индоиранской. Это вполне реалистично, но было бы странно предполагать ее распространение на северную Европу! А уж индоиранский не проявляется в большинстве европейских языков.
Вместе со многими другими археологами я сомневаюсь, что обсуждаемые открытия отражают миграцию из ямной к культурам
шнуровой керамики.
Я сомневаюсь, что люди ямной культуры говорили на протоиндоевропейском языке.
1. Распад индоевропейского протоязыка. На основании глоттохронологии и кладистики все признанные датировки распада протоиндоевропейского языка помещаются в пределах 7 – 5 тыс. до н. э.: медианная дата по Грэю и Эткинсону
– 6700 BC, Букерту – 5500, Сводешу – ранее 5000, Дыбо и Касьян (по Старостину с модификацией) – 5000, по Старостину – 4670, по Чангу и др. — 4500.
 2. Исчезновение ямной культуры. Ямная культура ныне хорошо датирована по калиброванной радиоуглеродной хронологии (Николова 2012; Черных и Орловская 2004a). Она начинается (!) от силы ок. 30-го века до н.э., а большинство ее дат падает на вторую треть III тыс до н. э. В согласии с этим В. Хейд (Heyd 2011) датирует ямную на западе (Венгрия и т. п.) первой половиной III тыс.
Вдобавок нужно принять во внимание, что производные культуры (с производными языками) могли отколоться от материнской не раньше этого времени, а скорее много позже. Более того, нужно соотнести распад искомого протоязыка не с началом некой культуры (допустим, ямной), а с ее распадом, с концом ее существования, ее заменой новыми культурами, сформировавшимися на базе ямной – с теми, которыми могли быть производными от нее.
Таким образом, разрыв между распадом языка и разделением культуры достигает около 2,5 тысячелетий (и минимум 1,6 тысячелетий). Нужно добавить, что распад языка должен следовать не непосредственно за разделением общества. Так что лакуна должна быть еще шире.
Вывод ясен. Язык, на котором говорило население ямной культуры, не может быть протоиндоевропейским: провал во времени между распадом протоиндоевропейского языка и распадом ямной культуры слишком велик.
Комментарии авторов:
 [Критика Л. С. Клейном нашей статьи]
Вольфганг Хаак, Иосиф Лазаридис, Ник Пэттерсон, Дэвид Райх.
Критика Л. С. Клейном нашей статьи «Массовая миграция из степей была источником индоевропейских языков Европы» (Haak et al. 2015) основана на непонимании наших утверждений.
Клейн неверно характеризует нашу статью, предполагая, что мы утверждаем, будто люди ямной культуры говорили на «протоиндоевропейском языке» (PIE) — языке, который существовал до разделения известных индоевропейских языков. Как
Клейн утверждает, все оценки отделения анатолийского (наиболее глубоко отошедшего из индоевропейских языков) и других индоевропейских языков, основанные на скорости изменений языка, по крайней мере на 1500 лет старше, чем археологически установленная дата ямной, хотя такие даты как известно в высшей степени зависят от модельных предположений, в них заключенных (2015).
Главная проблема с критикой Клейна, однако, состоит в том, что когда мы ссылаемся на язык, на котором говорили в ямной, мы эксплицитно не ссылаемся на ПИЕ, а вместо того на континуум языков, который существовал в западно-евразийских
степях после отделения анатолийской ветви. Как мы пишем в нашей статье, «Местоположение прото-индоевропейской прародины, которая произвела индоевропейские языки Азии, как и индоевропейские языки юго-восточной Европы, не может быть определена по данным, сообщенным здесь».
Клейн неверно характеризует нашу статью, утверждая, что люди культуры шнуровой керамики говорили на языках, предковых для всех индоевропейских языков Европы, включая греческий и кельтский. Это неверно: мы никогда не утверждали, что предковый для греческого – это язык людей культуры шнуровой керамики. На деле мы эксплицитно утверждаем, что экспансия степных предков могла отвечать только за одно подразделение индоевропейских языков в Европе.
Клейн утверждает, что «источник на севере» — это лучший кандидат для новых предков, проявившихся в шнуровой керамике, чем ямная. Хотя действительно современные люди с наибольшей близостью к шнуровой керамике размещены в Северной Европе, большая часть новых предков шнуровой керамики происходит от населения, наиболее близко родственного армянам (Haak et al. 2015) и охотникам-собирателям с Кавказа (Jones et al. 2015). Эти корни не открыты нигде у европейских
охотников-собирателей, доселе анализированных , но составляют приблизительно 50% предков ямной. Тот факт, что часть предков шнуровой керамики восходит к южному
Кавказу, делает источник на севере менее вероятным.
В нашем исследовании мы не спекулировали о дате ПИЕ и размещении говоривших на нем, поскольку эти вопросы не решаемы на основании наших данных, хотя мы думаем, что генетические данные налагают ограничения на то, что произошло.
2. Археология, язык и генетика: ямная и шнуровая керамика.
 Ответ Льву Клейну.
Кристиан Кристиансен, Карл-Гёран Шорген, Мортен Аллентофт, Мартин Сикора и Эске Виллерслев.
Лев Клейн предлагает альтернативный сценарий для индоевропейских языков и генетического формирования культуры шнуровой керамики в Северной Европе, и соответственно распространения индоевропейских языков. Он хочет видеть раннее
происхождение в позднем мезолите культур Скандинавии, мигрировавших на юг к районам Днепра и Донца, где позже превратились в ямную. Чтобы провести такую гипотезу, он пытается в пунктах 1 – 4 уменьшить существующую хронологию ямной культуры и культуры шнуровой керамики, как и даты для распада индоевропейских протоязыков. Однако археологические, лингвистические и генетические данные говорят против такой гипотезы.
Абсолютное датирование ямной культуры и культуры шнуровой керамики: ямная культура начинается в 3000 г., а культура шнуровой керамики – не раньше, чем 2800 до н. э. Большинство дат концентрируется около 2600 до н. э., когда население консолидировалось. Аргументы Клейна на сей предмет неверны.
Прото-индоевропейский распался: даты, введенные многообещающими, но все еще чрезвычайно экспериментальными филологическими методами столь различны, колеблясь от 6700 до н. э. до 4500 до н. э., что они в этом не могут считаться надежными. Реконструированный прото-индоевропейский словарь касательно ткачества, производства шерсти, коневодства и повозочной техники не согласуем с датами ранее 4-го тыс. до н.э. Скандинавия как источник для генетического господства ямной культуры: аргумент Клейна основан на современных конфигурациях генетических вариаций, которые часто являются плохими предсказателями их распространения в прошлом.
Полученные данные ДНК демонстрируют, что ни мезолитическая ни неолитическая Скандинавия не имеют родства с ямной.
Миграции ямной и ее археологическое и генетическое воздействие на Северную и Центральную Европу.
В заключение: мы не исключаем возможности, что миграции, предшествующие ямной экспансии в северную и умеренную Европу, могли принести степную ДНК, поскольку мы еще не имеем хорошего генетического покрытия поздненеолитических культур этого региона, таких как культура шаровидных амфор. Однако мы в противовес утверждаем, что в нашем нынешнем состоянии знаний модели, представленные в двух статьях (Haak 2015; Allentoft 2015), являются наиболее вероятными сценариями для того, что произошло во время нескольких драматических веков в первой половине 3-го тыс. до н.э. в Западной Евразии. Мы не утверждаем, что нашли определенное происхождение индоевропейских языков. Но мы собрали генетические данные для документирования существенной миграции людей, произошедшей вскоре после 3000 года и дающей примечательное сходство с одной из моделей, предложенных для распространения индоевропейских языков.
Л. С. Клейн:
Подтверждается ли генетически ямная миграция в Центральную и Северную
Европу и с этим ли связано происхождение индоевропейских языков?
Полученные два ответа имеют много общего и сами по себе показательны. Они показывают степень расхождений в подходах генетиков и ряда археологов и лингвистов.
1. Оба ответа прежде всего предпочитают свести основной спор к второстепенному вопросу о том, все ли индоевропейские (далее ИЕ) языки произошли от языка мигрировавшей ямной культуры или не все, а только ИЕ
языки Европы или даже не все ИЕ языки Европы. Я, мол, обвинил авторов в том, что они вывели все ИЕ языки из ямной, а они выводят не все. Я уж не стану упрекать авторов за то, что они изложили свою концепцию так, что их оговорки затерялись и публика поняла их в самом общем ключе – что это решение всего вопроса о происхождении ИЕ языков.
Важнее другое. Авторы первого ответа уточняют, что они имели в виду не праиндоевропейский до выделения хеттов, а тот язык, который остался после выделения хеттов. Но это всё еще язык предковый для всех остальных ИЕ языков, и последователи Эдг. Стёртеванта и Алв. Клукхорста только его и называют протоиндоевропейским, а более древний именуют индо-хеттским. К этому сейчас склоняется большинство лингвистов-индоевропеистов. Правда, его распад на несколько сот лет (в некоторых глоттохронологиях на тысячелетие) позже отделения анатолийских языков, но это всё еще на тысячелетие раньше, чем рождение дочерних культур из ямной.
Более того, я ведь в своей критике разбирал обе возможности – и казус выведения всех ИЕ языков из ямной и казус выведения части ИЕ языков. В последнем случае на связь с ямной культурой степей издавна претендуют не языки Северной Европы, а как раз языки степей – арийские (индоиранские). Вместе со многими исследователями я согласен с такой трактовкой. Но тогда какой смысл получит предполагаемая ямная миграция в балтийский регион? Она бы принесла индоиранский праязык в этот регион! Но ведь нет следов этого на побережье Балтики!
Однако ямная культура или, лучше сказать, ее западный вариант, имеет много контактов в Среднем Подунавье (не на севере Европы!), где находятся смешанные комплексы с ямным погребальным ритуалом и местной керамикой (вероятно, браки
мужчин-степняков с местными женщинами). Это, возможно, отражается в давно замеченном проявлении индоиранских
терминов власти, религии и военного дела в итало-кельтских языках (Vendryes 1918; Koncha 2005).
Боюсь, что в моей критической статье не освещено главное, что побуждает меня относиться с настороженностью к выводам генетиков о языке. А главным в моем неприятии является то, что, на мой взгляд, из генетики нельзя прямо заключать о языковых событиях, потому что нет прямой и непреложной зависимости между событиями в жизни языков, культуры и физического строения людей (как антропологического, так и генетического). Они могут совпадать, но часто развиваются разными путями. В каждом отдельном случае предполагаемое совпадение судеб нужно доказывать особо.
2. В явном противоречии с первым возражением находится второе. Вторым общим возражением авторов является всётаки стремление снять показанный мною более чем тысячелетний разрыв между распадом индоевропейского праязыка
и выходом дочерних культур из ямной. В обоих ответах авторы обращают внимание на то, что даты распада индоевропейского праязыка являются не непреложными фактами, а предположениями, основанными на неких моделях – имеются в виду шаткие основания глоттохронологии. Как будто использованный ими в генетике метод admixture не основан на некой модели! Да, глоттохронология неточна, так же, как и радиоуглеродный метод датирования, но в пределах известных колебаний она достаточно надежна, причем эти пределы определяются не произволом отдельных исследователей (безграничным), а общепризнанными факторами неопределенности.
Отмеченная в одном ответе связь младшей даты (4-е тыс. до н.э.) с наличием в протоиндоевропейском словаре общих терминов ткачества, коневодства, повозок и т. п. не абсолютна, ибо заимствованные термины могли по аналогии принимать
развившиеся в данном языке формы (то есть слово, распространившееся, заимствованием, могло выглядеть как варианты, возводимые к протоязыку). Обоснованию этой истины посвящена 6-я глава второй части труда С. Кончи (2017) «Индоевропейцы». Но если и принять самую позднюю дату для распада ИЕ праязыка (и даже уже без хеттского), то разрыв между этим распадом и выведением дочерних культур из ямной всё же остается.
3. Третье общее возражение касается пространственного увеличения генетического сходства европейского населения с ямной культурой, растущего к северу Европы и слабого в местах непосредственного соприкосновения с ямным ареалом – в Венгрии. Этот градиент ярко выражен у современного населения, но отмечен уже в бронзовом веке, так что его нельзя объяснить смещениями раннежелезного века и средневековыми. При миграции ямной культуры на запад и север градиент должен был бы иметь обратную направленность. Именно этот парадокс вызывает мое предложение искать источник воздействия на севере Европы. Это мое впечатление совпадает с давно замеченным сходством кроманьоидного населения северно-европейского мезолита со степным населением раннего неолита и бронзового века степей, в частности ямным. Археологические построения этого плана выдвинуты исследователями украинского и белорусского мезолита.
4. Четвертое общее возражение является продолжением третьего. Оба ответа моих оппонентов упирают на обнаружение закавказских корней степного населения (в Армении) и считают это противовесом северным корням. Но у всякой археологической культуры обычно обнаруживается несколько корней, направленных в разные стороны. Который из них связан с языковой преемственностью, сходу определить крайне трудно.
Новая работа команды Райха (Lazaridis et al. 2016) доставила материалы для больших сомнений в действенности этого  возражения. Исследование более массового материала показало, что в генетический пул раннего степного бронзового века вошел мощный вклад (57%) восточных охотников-собирателей, от которых схожий вклад (43%) есть в геном скандинавских охотников-собирателей. То есть у степняков оказывается вклад, родственный скандинавскому (что я и подозревал по археологическим и антропологическим основаниям). То есть степные культуры раннебронзового века родственны скандинавам по своим корням – хотя и не только скандинавам: воздействие восточноевропейских охотников-собирателей заметно по всей Восточной Европе. А вот армянские данные оказались как-то в стороне.
Нужно подумать, как еще могли бы интерпретироваться замечательные результаты, полученные обеими командами опытных генетиков.