Детство и дедство

                Мне тебя было жалко

  - О! Привет. Махнёмся? – предложил заяц, увидав меня в дверях с сумкой из-под ноутбука – я после того, как его провожу, решил заскочить в пару мест с кое-какими бумагами.
  - Махнёмся, - поддержал я предложение, так как в последние два дня ребёнок на пути из школы, уже ближе к дому, просил подождать, постоять, отдохнуть – спина болела, и я забирал у него неподъёмный рюкзак со знаниями.
  - Какие кроссовки будешь обувать? – послышался голос мамы из ванной.
  - Красные, - он, собственно, их уже обул.
   Но тут вышел папа:
  - Ты же хотел чёрные…
  - А, точно, - заяц степенно подошёл к перекладине недостроенного встроенного шкафа, на которую они вешали длиннющую ложечку.
  - Мда, однако… - растерялся, что ли?
  - Ещё не проснулся, - весело стрельнул глазами в мою сторону мелкий.
  - А синие, значит, зимние?
  - Ну ты дал, деда! Весенне-осенние – кто же зимой в кроссовках ходит?
  - А, ну да.
   После коротких прощаний с родными и близкими в лице папы и мамы мы с ним вышли в путь-дорогу.
  - Слушай, ты что-то мудришь. Пока у меня спина болела, ты спокойно носил свой рюкзак и говорил, что тебе не тяжело, что на спине – вообще пустяки, а как только моя спина выздоровела – сразу твоя заболела…
  - Она у меня и тогда болела, дедушка. Мне просто тебя жалко было.
  - А… - воля ваша, верить ребёнку, или нет, а у меня ни капельки сомнений в его искренности не возникло, несмотря на весёлый взгляд и хитрющую улыбочку, которые сопровождали сказанное им.
  - Что-то жарко. Подержи, пожалуйста, - ребёнок сунул мне в свободную руку сумку, снял с себя лёгкую курточку, обвязал её рукава вокруг талии.
  - Ну вот. Круто, модно, молодёжно. Давай сюда сумку.
  - Не замёрзнёшь?
  - Главное – не расплавлюсь.
  - Ну, смотри сам…
   Потом мы с ним долго говорили о сравнительных недостатках и преимуществах жизни при позднем Советском союзе и сейчас, пришли к выводу, что ни идеальных укладов, ни правителей не бывает в природе, так же как не бывает и идеальных оценщиков того и другого среди простого народа.
   А потом и к школе подошли. И попрощались до 11:55 + 10-15 минут. Возле школы мы себе детских слабостей не позволяем и прощаемся строго, безо всяких там сю-сю-сю и поцелуйчиков. Максимум – обнимашки с претензией на каменные лица повидавших в этой жизни суровых мужиков. Выходит не всегда. Ну и ладно.